Мой строптивый подросток

А в небе одинокая Луна, со всех Земных концов видна она. *** - То есть, как сбили? В глазах потемнело, мозг уже рисовал ужасающие картины. Как окровавленное тело юноши, последний раз глубоко вдыхает, замирает на холодном мокром асфальте. Я хриплым голосом приказываю заводить машину, садясь на заднее сидение. Виктор уже не спал, мрачно хмурясь. Он все слышал и теперь не меньше нас переживал. Альфа ругал себя больше чем кто-то, я бы хотел его подбодрить, но времени не было, да и слов тоже. Егор нажал на педаль, и машина резко тронулась. Мужчина лишь изредка кидал на нас встревоженный взгляд, молчал и тяжело вздыхал. В машине повисла тяжелая тишина. Только звук мотора не давал нам совсем погрузиться в безмолвие. У каждого были свои мысли. Я нервничал с каждой минутой все больше. Кажется, еще немного и я готов буду лезть на стену. Почему то на сердце было особенно не спокойно, будто это был еще не конец и что-то еще должно произойти. Доехали мы примерно минут через сорок. Впереди замелькали фары, припаркованной машины. На дороге никого не было. Приблизившись, мы заметили парней, которые сидели в машине, сжимая закуток одеяла. Даже на этой стороне дороге отчетливо пахло кровью. Приглядевшись, можно увидеть растертую лужу крови на асфальте и, замазанные ею же, фары машины. Мне пришлось на ходу выскочить из машины. Я успеваю пересечь дорогу, до того, как фура, появившись, кажется, из неоткуда, с громким скрежетом тормозов пролетает мимо. Вопли друзей на другой стороне заглушены завыванием машины. Кажется, только что, мог появиться еще пострадавший, если конечно, не труп. Даже от оборотня, при встрече с дальнобойщиком, и мокрого места не останется. Фура с громким взвыванием проноситься мимо, чуть покачнувшись и скрылась вдалеке, за лесной террасой. На дороге становиться пусто и тихо. Я перевожу дух, подходя к открытой двери машины, всматриваясь в испуганные лица, но потом движением руки одергиваю край полотна, рассматривая полубезжизненное тельце. Почти все тело было выкрашено в темно-бурый цвет, а лапа вывернута под неправильным углом, перепачканная грязью морда с парой порезов. Серебристо-голубые глаза Саши были приоткрыты, но кажется, они смотрели в ни куда, будто жизнь их уже покинула. Сзади ко мне подходит Виктор, отпихивая меня в сторону. - Его надо в город вести, другого выхода у нас нет. Он достает карманный фонарик и начинает проверять реакцию зрачков на свет, а потом проходиться рукой по груди волчонка. И лишь удостоверяясь, что легкие не проткнуты и он сможет дотянуть до больницы. Я понимаю, что действовать надо быстро. В городе семья Виктора держит комплекс клиник. Для оборотней там тоже есть место и только там могут помочь Саше. - Поехали! Мы расселись по машинам и направились в сторону города. Виктор сделал звонок. Через двадцать минут они будут в городе. Саша, потерпи еще немного. Я сменил Алекса на заднем сидении, аккуратно придерживая голову парнишки, пытаясь не терять связь с его разумом. Мне приходилось иногда наклоняться к груди волчонка и проверять – дышит ли он. Как только мы въехали в ворота клиники. Возле входа трое в белых халатах с каталкой стояли сбоку от главного здания. Нас уже ждали. От сердца отлегло, теперь все будет хорошо. Белый коридор, мигающая у двери ординаторской, лампа, запах спирта, капельница, жесткая лавочка и кофе в руках. Возле операционной остался только я и Виктор. Ребята ушли уладить дела с персоналом, договариваясь о удобной палате и уходе. По факту этим должен был заниматься я, но сейчас у меня в голове было совершенно пусто. Я чувствовал себя глупым и совершенно не взрослым. Дальше было долгое мучительное ожидание. Саша жив и он переживает, я это чувствую. Мой волк внутри скулит и скребется, сбивая еще больше с толку. Вот только мысли подростка были туманны и пусты, одни лишь эмоции, без каких либо связей между собой. Через какое-то время из коридора появились две фигуры. Виктор встал, приветствуя их, пожимая руку, сначала одной, потом другой. Он указал на меня через плечо, на что те понимающе закивали и так же скрылись в коридоре. Честно, я даже не прислушивался к беседе, поэтому мог лишь язвительно хмыкнуть, показывая свое недовольство. Мой взгляд был прикован к дверям операционной. - Влад. Мне пришлось оторваться и повернуть голову в его сторону. - Они и без нас справятся, так что лучше уехать и завтра вернуться. Нам сообщат, как все прошло. Я невольно хмурюсь и бросаю долгий взгляд на дверь операционной. Вдалеке, я не смогу почувствовать Сашу. Сегодня я все равно не смогу уснуть, так есть ли вообще нужда ехать куда-то? - Влад, тебя все равно не пустят в реанимацию, а сидеть тут бесполезное занятие, ты ему так не поможешь. Вернемся завтра…Влад… Честно я бы, наверное, сорвался на друга, если бы двери операционной не распахнулись и из неё не появились врачи, везущие каталку. Саша лежал уже в теле человека с кислородной маской на лице. Он был укрыт белой тканью по грудь. Его не везли вперед ногами. Единственное, что мне удалось разглядеть – это бинты на шее и синяки на лице. Главврач подошла к нам, протягивая карточку. - Ему повезло, что вы привезли его быстро, прям звезда удачи, - сухо кинула нам девушка, скрещивая руки на груди. – Два ребра сломаны, запястье вывихнуто, грудь рассечена до самой трахеи, на теле множественные следы от когтей и клыков, - цитирует она из врачебного листа и протягивает мне ручку для росписи. – Состояние тяжелое, но стабильное, будет жить или нет, зависит не от нас. Я расписываюсь, не глядя и в спешке сопровождаю каталку с Сашей до реанимационного отделения. Дальше меня не впускают, захлопывая дверь перед самым носом, буркнув их дежурное «сюда нельзя». Мне ничего не остается, как обернуться в поисках Виктора, подошедшего вслед за мной к отделу. - Ну вот, а ты переживал. - Переживал… Виктор похлопал меня по плечу и протянул мне, недопитое ранее, кофе. Я устало потираю переносицу и тяжело вздыхаю. Какой сложный день. Егор встретил нас перед входом и поинтересовался, как все прошло. Меня отвезли домой, на квартиру. Осень уже давала о себе знать. Лето почти кончилось. Я знал, что теперь придется изменить свои решения и дать строптивому подростку больше свободы… и поговорить. Сделать то, что должен был еще с самого начала. Этой ночью я не смог уснуть, обдумывая. Будь все так просто, мне бы не пришлось мусолить эту ситуацию сто раз. В который раз понимаю, что просто могу не справиться с ним. Уже на следующее утро я смог поговорить с отцом Виктора, по совместительству лечащим врачом Саши. По его словам подростку крупно повезло, что джип не переломал ему все до единой косточки, и легкие не были повреждены. В палату нас не пускали еще около трех дней, объясняя это подвешенным состоянием Саши. На четвертый день нам позвонили и сообщили, что можно приехать. Я переживал, пытаясь заранее обдумать свои слова. Вот только, что я могу ему сказать? «Прости?» А за что именно? Может «Я не хотел, чтобы так получилось?» Глупо. Так и приехал в смешанных чувствах. Вроде, как и рад, но странное нежелание переступать порог палаты, с примесью вины. Мне пришлось набраться сил, чтобы постучать и зайти. Сразу запахло хлоркой и спиртом. Светло-синие стены, белый пол и панорамное окно. Посередине комнаты стояла кровать. В полутьме я заметил блеск голубых приоткрытых глаз. Перевязанная голова, шея и грудь. Запястье взято в эластичные бинты. Нижняя часть тела закрыто белым одеялом. Обе руки скованны кожаными браслетами, по сторонам кровати. Рядом стояли капельница и аппарат. Он неприятно пикал, а на экране отражался скачок линии. Сердцебиение. Даже без этой машины, я отчетливо слышал сердцебиение волчонка. Мне пришлось встретиться с взглядом Саши. Его глаза светились, но сам он находился в людском облике. И лишь позже я заметил тонкий черный ошейник на шее с механизмом по краям. Видимо именно он не давал волчонку вернуться в комфортное состояние тела. Я приблизился, обходя кровать с левой стороны, проводя ладонью по перилам койки. От меня не укрылось, насколько, напрягся Саша, при моем движении в его сторону. Разве я его хоть раз ударил за все время? Пальцы останавливаются около левой руки, и аккуратно обхватывая её. Аппарат энергично пиликает, сообщая о частоте сердцебиения. - Боишься меня? [Саша] Первое что я понял, когда пришел в себя, что не могу пошевелиться. Я ничего не чувствовал. Вообще ничего. Не боль, не свое бедное тело. В памяти всплыло происшествие минувшей ночи. Собственно, говоря, где я? Неужели уже умер? Так быстро? Как-то, даже грустно. А ведь, я и не подумал, что впереди может быть что-то кроме леса. Меня выдергивают из бессознательной дремы. Что за свет? Голоса…зовут. - Возвращайся. Я, правда, остался жив. Как мне сказали, машина моего же опекуна сбила меня. Даже здесь, я не смог от него уйти. Один день я еще спал, под снотворным, изредка просыпаясь, когда в комнате становилось шумно. Тут всегда так тихо и холодно? Пахнет только хлоркой и больше нечем. На второй я начал сходить с ума, жутко болело горло от криков. Ломало. Мне начинали капать обезболивающе лишь при жутких судорогах и криков. Его действие либо слишком быстро проходило, либо не приходило. Ужаснее и не придумаешь. Больно и страшно. Незнакомые люди с каменными лицами, ругающиеся на меня и ничего не делающие пока я мучаюсь в болевом припадке. Руки связаны. Меня как будто бы заблокировали. Я не мог обратиться, и лишь кашлял и задыхался. Ко мне чаще заглядывали, меняя паст с обезболивающим, примерно раз в несколько часов. Со мной не церемонились, насильно перевязывали, запихивали таблетки. Молодые медсестры причитали и изредка что-то успокаивающе шептали, удерживая меня на месте. Так шли секунды, минуты и часы. Я не знаю, сколько прошло времени, не знаю, когда меня заберут. И заберут ли? А есть кому? А есть зачем? *** - Боишься? Он нагрянул, как гром средь ясного неба, посеяв в моей душе бурю. Именно его я боялся увидеть все это время. А он спокоен, словно и не произошло ничего, будто и не было всего того, что пришлось минуть. Его взгляд бегло проходиться по моему телу, покрытому мелкими царапинами и белыми бинтами, за которыми скрывались другие, более серьезные. Его пальцы касаются моей кожи, обжигая. Я испуганно перевожу взгляд с руки на лицо Владимира и сжимаю пальцы в кулак.. - Боишься? – снова повторяет он, не сводя с меня пристального взгляда. Эта ужасная гнетущая атмосфера, вдоль и поперек пропитанная напряжением. Владимир молчит, и лишь его взгляд, кажется, пытается что-то донести до меня. До меня только сейчас доходит, Владимир не собирался мне вредить, если бы хотел сделал бы это еще в первый день. Не имеющий возможности двинуться и убежать, в прямом смысле загнанный в угол своих же собственных мыслей и действий, я могу только продолжать тишину, молчать. Владимир также не торопился мне что-то выговаривать или совершать поспешные действия. Но внезапно, он тяжело вздыхает и садится рядом на койку, не сводя с меня взгляд. - Чего молчишь? Я отвожу взор в сторону, не выдерживая его тяжелый взгляд. Горло болит, и я хрипло кашляю, отворачивая голову к стене и вдруг вздрагиваю. Неожиданно рука Владимира ложится мне на голову, поглаживая и ероша волосы. «Все будет хорошо!» - проносится у меня в голове голос Альфы. Да, моего Альфы. Альфы, который приютил меня и дал стать частью семьи, хоть я и противился, терпел, когда я бесился. По телу пробежала волна мурашек. - Прости, малыш. Я резко открываю глаза. Приятное теплое чувство уюта вновь окутывает меня. Впервые за последнее время удается почувствовать то самое спокойствие. Поднимая взгляд, я встречаюсь с теплым взглядом в ответ и, наконец, понемногу расслабляюсь. Владимир убирает руку. Неожиданно с моих уст слетает огорченный вздох. Мужчина тепло улыбается. Почему то именно этой простой, но искренней улыбки мне так не хватало. В душе поселилась тревога, волчонок внутри явно не хотел, чтобы Владимир уходил и оставлял нас в этом сером тоскливом одиночестве. Но он ушел. Ушел, но не бросил меня. Я это точно знаю. Пусть мы и не сказали друг другу ничего, что могло бы развеять обстановку, но слова тут были бы явно не к месту. Между нами образовалась тонкая нить доверия. *** Выписка. Я думал никогда уже не дождусь этого. Владимир приходил каждый день, когда с кем-то, когда один. Именно от него я узнал, что рыжеволосый мужчина, приезжающий перед моим побегом был не кто иной, как брат Виктора. Еще один врач, а точнее психолог. Теперь меня собираются диагностировать постоянно. На мои протесты Владимир даже не обратил внимания. Пока я тут валялся, Владимир, по совместительству мой опекун, устроил меня в ВУЗ, как позже оказалось не просто в какой-то там ВУЗ, а в один из элитных. Это меня совсем выбило. Да чтобы я еще с сопливыми богатеями учился? Меня не спросили, меня заставили. Накануне за день до выписки мы с Владимиром поругались. Он просто не понимает, что я не хочу никуда ходить, не на прием к психологу, или как его там, психиатру, ни в учебное заведение, где мне совершенно нечего делать, ни тем более жить с Владимиром под одной крышей. Это была очень серьезная ссора, Влад даже один раз со всей силы вдарил по стене рядом и несколько раз повысил голос. Я в свою очередь прикидывался сначала глупым, затем глухим, а под конец вообще перестал воспринимать ситуацию, сделав вид, что Раздражителя тут и вовсе нет. Влад объяснял, как важно образование в моем возрасте и в последующей жизни, но вот только когда отдавал мои документы непонятно куда, непонятно кому, меня явно забыл спросить. Как и забыл спросить, хочу ли вообще. На следующий день Владимир приехал за мной, с виду спокойный и немногословный. От него я услышал лишь фраз: «все хорошо?». А ты думаешь все хорошо? Но мне пришлось сдержанно гаркнуть «да», чтобы не сеять очередную ссору между нами. И вот мы уже едем в машине. Владимир лишь пару раз кидал на меня взгляд через лобовое зеркало, но почти тут же отводил его в сторону, как только я отвечал тем же. Он бесился и раздражался. Это видно даже без особых наблюдений, но в этом я не виноват. Напряжение длилось до самого конца поездки. Машина съезжает с главной магистрали и плавно спускается на крытую парковку под многоэтажкой. Мне показалось, или она какая-то странная? Что за подземная парковка под многоэтажкой? С какого эта самая многоэтажка огорожена забором? Ты куда меня привез? Я напрягаюсь и нервно всматриваюсь в стекло, а потом отстегиваю ремень безопасности. - Чего ты так напрягся? – тихо спрашивает Владимир, поднимая взгляд на зеркало, удостоверяясь, что со мной все в порядке. - Ты куда меня привез? - Домой… Ручка двери внезапно блокируется с моей стороны. - Потерпи немного, мы скоро приедем. Оказывается это не одноэтажная подземная парковка. Впервые такую вижу. Мы поднимаемся по виражу наверх. Машина останавливается справа от лифта. Ух ты, лифт! В нашем районе редко найдешь работающий лифт. Наконец, ручка снова разблокирована и мне предоставляют возможность выйти из машины. А тут холодно. Это из-за того, что мы под землей? Владимир подталкивает меня к лифту и нажимает кнопку Вызова. Раздается характерный щелчок и лифт открывается. Впервые осознаю, что испытываю далеко не лучшие ощущения катаясь на подобном. Владимир, кажется, почувствовав мое напряжение, похлопал меня по плечу, говоря успокоиться. А дальше фойе, большое и просторное, но туда мы не заходили, а сразу проехали на 7 этаж. Честно говоря, я смутно помню, что там было и где. Меня отрубила тут же, как голова коснулась мягкой подушки. Кажется, у меня перегрузка. Владимир меня не трогал, давая наконец-то выспаться в тишине и покое. Я ему благодарен. Если бы не он, я бы уже, наверное, умер. Спасибо тебе, Владимир, за все…