Мой строптивый подросток

Глава 12 - Саша? - тихо зову я, приоткрывая дверцу шкафа. Внутри темно, и на первый взгляд может показаться, что там никого и нет. Но стоило мне приглядеться, как в полутемках, вырисовывался бледный силуэт прятавшегося. Саша сидел сгорбившись, под старым черным пледом, подаренный мне братом на день рождение, откуда виднелась только голова с парой светящихся в темноте глаз. Он смотрел на меня с опаской и сначала даже не узнал, но потом облегчённо выдохнул. Я вздыхаю, чувствуя,что тоже неимоверно устал от всего и вся, и с неким укором смотрю на подростка. - Выходи, здесь никого нет, - тихо шепчу, протягивая руку и ухватывая за запястье. - Мы здесь одни. Саша недоверчиво хмурится и обнажает клыки. Ух, ёпт, на какое-то время, я умудрился забыть о неконтролируемых обращениях своего подопечного. Руку успеваю отдернуть до того, как острые зубки откусили бы мне её. За что мне все это? Неужели я где-то сильно согрешил? Почему на мою долю выпадают такие трудности? Я выпрямляюсь, внимательно осматривая комнату. В ней никого не было и никем не пахло. Окно было открыто на проветривание, а шторы шевелились от лёгкого ветра. Это 7 этаж, никто не смог бы сюда залезть. - Ты шторки что ли испугался? Я подхожу к окну, отдергивая шторы в сторону, впуская лунный свет в комнату. Темнота отступила. Волчонок так и не вышел из своего убежища, стреляя в меня злым взглядом. Дело не в шторах. Сашу теперь было отчётливо видно, но лезть к нему снова я не решился. Я больше не лез к нему, считая более разумным, дать подростку успокоиться и выползти от туда, когда он посчитает нужным и безопасным. Да и мне самому стоит отдохнуть. [Саша] Я не могу выйти отсюда. За мной наблюдают, я это чувствую. Наблюдают очень долго. И это не паранойя! Меня бросает в пот, когда шаги стихают, и Владимир исчезает из моего поля зрения. Не уходи! Я слышу шаги Владимира, который бродит туда-сюда, в гостинной, с кем-то разговаривая по телефону. Говорил он тихо, так что расслышать весь разговор я не мог. Но потом шаги стихли. *** Кажется, прошла целая вечность, пока я здесь сидел. Меня потихоньку отпустило. Я скулю и наспех выбираюсь из шкафа, запинаюсь о плед, и падаю носом в пол. Быстро оглядываю комнату, убеждаясь, что в ней никого нет и выскакиваю в коридор. Почему все такое большое? Опускаю взгляд вниз. Я обратился. Этого ещё не хватало. Обратно теперь как??? Я опускаюсь на четыре лапы. Да, видимо все это время я скакал на двух лапах. Удар птицы о стекло в спальне заставил меня подскочить и скорее вернуться к поискам Владимира. Это не было хорошим знаком. Хоть я не суеверен, но почувствовал что-то неладное. Квартира не такая уж и большая... Хоть я так сказал, но это нифига не так. Его не было нигде. Вторая спальня, кухня, гостиная пустовали. Осталась только ванная, но та была плотно закрыта. Я не мог найти Владимира по запаху, так как вся квартира им пропахла вдоль и поперек. Вспомнить хотя бы, как это было в прошлый раз. Закрытый с ним в одной ванной, я чувствовал жуткое неудобство. Он не стеснялся своей наготы, а мне было дурно смотреть на него, не потому что я гей, нет, просто... Было неловко! Да и вообще, люди нетрадиционной ориентации вызывают во мне недоверие. И вот сейчас, стоя под закрытой дверью, я размышлял там он или нет. Мои мысли прервал шум воды, запах шампуня и потной одежды. Он точно там. Из пасти вырвался только жалкий скулеж. Это не я скулю... Это Волк внутри меня исходится на нервы, выказывая непокорность мне. Так раздражает. Не привыкну, что приходится делится своим телом с кем-то еще. Но как только дверь в ванную открывается, я сразу понимаю почему волк скулил. Это был не Владимир. Вернее не так. Это Его Вторая сущность. Ни разу я её не видел. Большой, почти в два раза превышающий меня в росте. Его мокрая угольно-черная шерсть не скрывала объемные мышцы, перекатывающиеся при движении, одним движение лапы он точно может сломать мне череп. Янтарные глаза рассматривали меня в упор, как то по-звериному. Ничего хорошего в этом знакомстве я не видел, а волк внутри меня желал подчиниться, пасть на пол, пузом вверх, скулить и вилять хвостом. Владимир выглядел и, правда, устрашающе, в кой раз я почувствовал его альфью силу. Я, скуля, попятился назад, потом развернулся и, поджав хвост, побежал прочь. Зачем он обратился? Хотел меня с самим собой познакомить? Не нужны мне такие знакомства! Владимир срывается с места, настигая меня в пару прыжков. Мне ничего не остаётся, как повернуться, оскалиться, зажимаясь под журнальный столик и издавать звуки, похожие на лай, в попытке отпугнуть Владимира. Каждая ворсинка на моем теле встала дыбом. Увесистая лапа попыталась выцепить меня и вытащить из убежища, но промахивается. Но это его не останавливает. Владимир фыркнул на мое рычание и переворачивает столик одни ударом. Это привело меня в ужас. Мне не дали даже двинуться. Владимир придавливает меня лапой, заинтересовано обнюхивая. Я не мог пошевелиться, тихо скуля и поджимая хвост. Мокрый нос прошёлся по моей спине, спускаясь к животу. Я несмело тявкаю, делая слабые попытки ускользнуть от влажного языка. Владимир не даёт попыткам увенчаться успехом, продолжая вытворять странные вещи по отношению ко мне. Это мне не нравилось, очень не нравилось. Дурной знак. Я заволновался и задёргался, выпутываясь из тисков. На этот раз меня не удерживали, но и уйти не давали. Он оскалился в ответ, почти беззлобно, закрывая собой коридор. В его действиях не было злого умысла, но своим поведением Владимир часто выводил меня из равновесия. "Отпусти, сумасшедший!" - рычу, делая шаг в сторону. Он повторяет движение, наблюдая уже с меньшим интересом. Мы так и стояли, застыв на месте, пока Владимир, наконец, не ожил. Он резким выпадом опрокидывает меня на спину, придавливая лапой. Его морда оказывается слишком близко к моей. "Обращайся!" - в голове пролетает голос Владимира. Я вздрагиваю, поджимая лапы и скулю. Я даже обратиться обратно не могу, чтобы прекратить эту нелепую игру в кошки-мышки. "Обращайся!" - повторяет, грубо тыкает в меня носом, покрепче перехватывая мою тушку когтистыми лапами. Стоило мне протестующе зарычать, и Владимир тут же отвечает взаимностью. Ряды острых клыков впиваются мне в холку. В голове звоном отдается его голос, точнее совсем на него не похожий, булькающий, злой и куда более басовитый. " Обращайся!" " Обращайся!" " Обращайся!" Голоса разной тональности оглушают меня, будто нарочно пытаясь пробраться глубоко в голову, заставить подчиниться своей воле. Черный зверь внезапно завыл и растворился, обратившись в пепел, оставляя меня одного среди криков. Это был не Владимир, это был кто-то другой, совершенно мне не знакомый. Тот янтарный взгляд не принадлежал Владимиру. Они приближались! Голоса становились отчетливее и громче. Они смеялись, плакали и твердили одно, с каждым разом становясь все громче и громче. " Обращайся!" " Обращайся!" И внезапно, среди криков и завывного плача, до моих ушей доноситься тихий шепот "Проснись" Потом белый ослепительный свет. И....Я проснулся… *** Я открываю глаза, вздрогнув всем телом. Сердце давно побило рекорд по ударам в минуту и грозилось разорваться от такой нагрузки. Это был всего лишь кошмар. Всего лишь ужасный кошмар. Я нервно хватаю ртом воздух, как будто все это время не мог дышать, кашляю и судорожно хреплю. Чья-то теплая рука дотрагивается до моей головы, осторожно поглаживая. Запах Владимира. Это он, точно он. Рядом стоял кто-то ещё. Я поднимаю заспанные глаза, замечая второго мужчину рядом с Владом. Он смотрел на меня немного беспокойно, молчал и лишь когда я, наконец, проснулся, присел рядом. - Саша, с возвращением! Меня насторожила эта фраза. Что это значило? Я же никуда не уходил. Но никто не собирался ничего мне объяснять. - Сейчас, подожди! Голос Виктора! Такой беспокойный. Неужели и, правда, что-то случилось? Владимир засуетился, нагибаясь ко мне в шкаф. К чему вся эта суета Только сейчас я заметил, как не по-человечески ярки́ глаза мужчин. Их цвет был куда насыщеннее, чем цвет глаз у людей. - Не бойся, все будет хорошо! - Виктор просовывает руку под колени и на пару с Владимиром, вытягивает меня из шкафа. В голове такой бардак, не могу уцепиться не за одну мысль. А тело как будто онемело. В какой-то момент я испугался, но ничего сказать не мог. Куда вы меня тащите? - На кровать его! - приказал Владимир, перехватывая меня под мышки, бережно поднимая. Они аккуратно опускают меня на кровать и стягивают футболку, скидывая её на пол, вместе с пледом, в который я был закутан. В комнате резко похолодало. Сейчас же не зима, почему так холодно? Мужчины выглядят встревоженными. Хотел было я сказать, что все в порядке, но изо рта вырвался лишь сдавленный звук, больше похожий на хрип. Владимир поспешно стянул с меня красные шорты, вместе с трусами до самых колен, оголяя незащищённый живот и все что ниже него. Голова не варит, кажется, ещё чуть-чуть и я снова усну. "Не спи!". Прости, но я ужепочти... "Слышишь, не спи...". Голоса становятся совсем тихими, а потом окончательно затихают. [Влад] Все было в порядке, по крайней мере, мне так казалось. Я позвонил Егору, спрашивая о том, знает ли он как общаться с подростками, ведь проблемы у меня возникали не в первой, а что с ними делать я не знал. Да и Александр отказывался помогать помочь самому себе. В который раз я осознаю, насколько это тяжело – воспитывать кого-то. Мы разговорились, Егор предложил приехать, мол разберемся в чем проблема. Верилось в его способность помочь слабо. Подросток с первой встречи не возлюбил друга, не думаю, что возможно устранить проблему в таком положении. Единственный с кем у Александра были почти доверительные отношения – это Виктор. Ему то я и позвонил, но пока звонил почуял неладное. Мне пришлось оторваться от телефона, напоследок попросив приехать и сбросил. Саша все ещё сидел в шкафу, закутанный сверху донизу пледом и хрипло дышал. На меня не реагировал, даже не просыпался. Он был весь мокрый и горячий. Стоило мне коснуться лба Александра, как по моей руке заструился серебристо-синий свет, а потом меня неожиданно ударило током. Подросток напрягся, но не проснулся. Виктор приехал незамедлительно. Друг не в курсе, как помочь. Такое у него в практике впервые, да и вообще, он, как и я впервые имеют дело с полукровками. Пока мы думали, дыхание волчонка становилось все реже и поверхностные. - Что будем делать? – спросил Виктор, ощупывая подростка, в попытке измерить пульс, но тело подростка било током, даже при мимолетном прикосновении. Это было опасно и вызывало внутреннюю тревожность. Чтобы Александр там не видел, но это что-то точно не розовый сон. Стоит ли вторгаться? У меня есть кое-какая мысль, но. Но я не в курсе сработает ли на нём. - Мне нужна твоя помощь! - Что ты собрался делать? – недовольно интересуется Виктор, складывая руки на груди. Он кладет ладонь мне на плечо, пытаясь обратить на себя внимание, в то время как я стягивал полки белоснежную простынь. – Что ты удумал? Мне пришлось повернуться и пихнуть ему в руки ткань. - Смочи её водой и принеси с кухни нож, - приказываю я, торопливо отгрибая от Александра одежду, бросая её на пол, туда, где он не будет мешаться. - Только не говори мне… - Именно, - обрываю его на пол фразы, поспешно доставая аптечку из комода. – Как в случае с Семеном! У нас мало времени, быстрее. Виктор не стал терять времени и тоже начал действовать, набрал в ведро воды, кинув туда простынь. Он передал мне нож, найденный на кухне. - Ты уверен? - Нет, - честно ответил я, забирая мокрую простынь и нож. – Приступим! Когда-то давно, мне уже доводилось проводить обряд «привязки», но не просто привязку, а принудительную, с применением Альфьей силы. Было это всего раз, в случае с Семёном. Если вспомнить, сейчас он хвостиком бегает за Оскаром, а при нашей первой встречи чуть шею мне не свернул. Мелкий был, совсем глупый, чуть не умер от осинового кола, проткнувший ему сердце. Все было бы хорошо, сделай я привязку, но молодой оборотень не хотел ни от кого зависеть. Я бы и не стал за него вступаться, но Оскар готов был покончить жизнью ради своего Возлюбленного. Я переживаю. У этого обряда есть ряд побочек и это при условии, что оборотень чистокровный, а в случае с полукровным волчонком никогда не знаешь, что может ожидать. А времени советоваться с кем-то у нас нет. Виктор помог мне накинуть на Сашу простынь, так чтобы нас не убило очередным разрядом тока. Тем временем дыхание подростка стало совсем тихим, а кожа бледной. - Начинаем, - выдохнул я, разрезая ножом поперек правую ладонь. Кровь ручьем побежала по локтю, капая на пол. Виктор рядом нервно сглотнул, что-то бурча себе под нос, его трудно не понять. Он был свидетелем той самой «привязки», и все было не так гладко, как хотелось бы. Я отбрасываю лишние мысли и начинаю марать белую простынь кровью, читая приговор. Потом перехватываю руку Саши. Разрезаю ему левую ладонь, сплетая со своей, тем самым смешивая нашу кровь. Он уже такой холодный, жизнь едва теплится в нем. Жилки на шее засветились серебристо-синим. Его тело зашлось в приступе, мне пришлось крепко сжать парня в объятиях. Его сущность протестовала, извивалась, визжал и огрызалась. Нити, что сплетали наши сознания проникли глубже по нервной системе, проникая в каждое окончание. Его тело становилось мне подвластно, даже волк внутри него поддается, не в силах противостоять. Молодой оборотень истерично бьется в конвульсиях, визжа и рыча. Не держи я его, зверь бы не пожалел даже тело своего хозяина. Я дочитываю заговор, все ещё крепко сжимая тело парня, и почти безмолвно шевелю губами : «Проснись!» Сначала тело в руках замирает, а потом резко дёргается. Волчонок кашляет, нервно хватает ртом воздух, наконец, приходя в сознание. Он поднимает на меня полустеклянный взгляд. Его мысли отчётливо проносятся в моем сознании: « Где я? Что происходит?» Даже его состояние полностью мной ощущается. Ему плохо. - С возвращением! – улыбается Виктор, по-прежнему стоя позади меня. Он поспешно присел рядом. - Сейчас, подожди, - суетился я, стягивая с него мокрую от воды и крови простынь. Саша вздрагивает от неожиданных прикосновений. Виктор помог мне вытащить его из шкафа и отнести на кровать. Я догадывался, в чем дело. На шеи отчётливо виднелись посиневшие артерии, даже на занятиях вены приобрели насыщенно синий цвет. Мне пришлось раздеть беззащитного парня без его согласия. Виктор устроился рядом, проводя пальцами по пульсирующим темным венам внизу живота. Это не к добру. .мы пытались разобраться почему оно проявляется снова. Я замечаю , что сознание Александра снова от нас ускользает. - Не спи! – прошу я, тряся парня, но тот, похоже, уже отходил в очередной сон.- Саша, слышишь? Не спи! Нельзя спать! Виктор наспех перевязал подростку рассеченную ладонь и телефонным фонариком проверил реакцию зрачков. - Состояние, как при передозе наркотой, - заключил друг, выпрямляясь. – Отвезем его в стационар, там его прокапают и стабилизируют состояние. Мы, не теряя времени, поехали. Несмотря на поздний час, нас приняли, и уже через небольшой промежуток времени, Александр лежал под капельницей в палате, подключенный к кардиомониторингу. Виктор уехал домой, прося позвонить, если что-то случится. А я остался сидеть около койки на всю ночь. Саша должен остаться здесь на ночь, под присмотром врачей. После обеда он снова будет дома. Я выключил звук на телефоне, чтобы не разбудить Александра. Настала тишина, прерываемая только мирным дыханием парня, изредка шевелящий пальцами. Меня клонило в сон, я был изнеможён не меньше. Разные мысли посещали меня, от них болела голова. Некоторые, как и ожидалось, проскальзывали из чужого сознания. Очевидный факт. Теперь я всегда буду слышать мысли Александра, как свои собственные, как бы Волчонок этого не хотел. У меня есть время подумать над всем хорошенько. Поразмыслить над предстоящим разговором, разговор с новым членом моей семьи. Это означало, что Саша не сможет перейти в другую стаю или создать свою при желании. Наши узы крепко сплелись, они почти кровные. Я вздрагиваю, сжимая голову руками. Лёгкая ноющая боль. Однако, проблемный волк – проблемная связь. Волк Саши не просто проблемный, он дохрена строптивый и самодовольный, Я чувствую его злость и нежелание подчиняться более сильному Альфе. Сказать, что сейчас сложно, значит быть слишком глупым. Самое сложное начнется, когда Волчонок будет прибывать в сознании. В моей голове уже был примерный диалог. Он выглядел как самая обычная ссора. Сколько я не переворачивал и подбирал диалог, даже в фантазии это кажется трудным. Он не поймет. Не сможет понять. Именно этого Я и боялся. Как будто в подтверждение моим мыслям, тело рядом зашевелилось, вздрагивая и вздыхая. Кажется, я задремал. Протягиваю руку, закрывая Волчонку глаза ладонью. Еще слишком рано для подъема. -Тшшшш, спи. Саша вздрагивает, потом облегченно выдыхает и снова засыпает. Я же откидываюсь на спинку стула, устало зевая. Тревожно. Кажется, я раньше времени становлюсь параноиком, как мой братец. Мой взгляд снова падает на спящего Александра. Кто бы мог подумать. Нашел парочку среди людей, сбежал, как последний трус, заделал ребенка и слинял на тот свет. Так в твоем стиле, братец. Стоило ли оно того? Переплюнул всех в абсурдности, браво! Смех, да и только. Скулы на лице Саше напряглись, брови нахмурились. Что-то не хорошее снится тебе, мой дорогой племянник. То, что пугает тебя каждый раз, то, чего ты до жути боишься. Мне знакомо это чувство. Но завтра ты проснешься и не будешь помнить этот страшный сон. Я провожу пальцами по взъерошенным волосам, переходя к шее. Часом ранее, под кожей виднелись посиневшие вены. Сейчас все хорошо. Жизни подростка ничего не угрожает. - Спи спокойно, я посторожу твой сон. [Саша] Знакомая, почти привычная головная боль. Тут прохладно. Тихо. Мне показалось, что рядом кто-то был, но сейчас никого нет. Последнее о чем я хотел думать – это возможная опасность. Но, есть ли эта опасность на самом деле? Или это плод моей больной фантазии? О какой опасности идет речь? Я … Не знаю. - И правда о какой? С чего я решил, что она есть? Я … Не знаю. - Что Я имел в виду? Что это? Что Я все-таки имел в виду… Я … не знаю. Не знаю. Почему я не могу ответить на собственные вопросы? Вопросы, которые я сам себе задаю? Мысли мешаются в водовороте. Не могу разобрать что-то конкретное. Вот нить есть, а вот её нет. Лишь блеклый свет в конце и звучный нежный голос, раздающийся откуда-то сверху. Кажется, я его уже где-то слышал. Он такой далекий и недосягаемый, но меня к нему определенно тянет. Если хорошо подумать, то среди беспорядочных мыслей и ведений, я могу слышать имя. Но я не должен его слышать, как и не должен слышать его голос. Нарастающий и отчетливый. Это мои мысли. Кто здесь? Кто в моей голове? - Просыпайся. Не хочу! Убирайся из моей головы, варвар! - Просыпайся. Мое пробуждение происходит спонтанным образом. Я наполовину открываю глаза, вставая на локти, запрокинув голову, пытаясь понять, где я нахожусь. На какое-то время зависаю, обдумывая что-то непонятное. Эффект как будто я от наркоза отхожу. Неприятно приятный. - Спокойно, не надо импульсивных движений, - теплая рука надавливает мне на грудь, возвращая обратно. - Влаэд, - вяло зову я, пытаясь справится с заплетающимся языком. Мое тело меня явно не слушается. - Что? – спрашивает смеющийся голос справа от меня. Я поворачиваю голову в сторону, устремляя размытый взгляд на источник. Владимир стоял рядом, отвечая на взгляд. Я хотел было задать вопрос, где мы находимся, и какого х*ра происходит, но не успеваю. Владимир неожиданно отвечает на вопрос. - Мы в больнице. Я снова зависаю, пытаясь обработать услышанную информацию. В больнице? Как мы сюда попали?! Вернее я. Не могу вспомнить, что конкретно произошло. Неожиданно до меня доходит одна мысль. Как он узнал, что я хочу спросить? Чтение мыслей? Но, Владимир не может без разрешения вторгаться в мою голову, он сам так говорил. Только если… он что-то сделал со мной! Волосы на затылке мгновенно встал дыбом, а зубы заскрежетали так, что десна закровоточили. Неожиданно ясно стало мое сознание. - Владимиииир, - яростно кричу я, вскакивая с койки. Владимир зажимает мне запястья, предупреждающе шипя на мою попытку сдернуться с койки и перегрызть ему шею, о коем я мечтал уже третью секунду. - Что ты сделал, уебок? Что ты наделал, ублюдочный …– кричу в гневе, брыкаясь под давкой со стороны мужчины. - Успокойся! Я ничего не делал! Не психуй, - Владимир сильнее сжимает мне руки, коленом придавливая одну ногу. – Я, правда, ничего с тобой не сделал. Какая правдоподобная ложь. Врет. Я это чувству. А чувствую это я, скорее всего, по той же причине, что и чтеномыслие Владимира. - Я тебе не враг, успокойся! - Лжец! Ты лжец! На мои крики сбегаются врачи. Они спрашивают все ли в порядке. Владимир вежливо отвечает «все в порядке», мол я просто перенервничал. Если они сейчас уйдут, то мужчина может сделать все что угодно. - Кто пустил постороннего сюда? – неугомонно воплю я, брыкаясь в его захвате. – Кто ты? Уходи! - Что ты такое говоришь? Саша, успокойся! – он в растерянности поворачивает голову в сторону врачей, стоящих в проходе. Они в замешательстве, не зная, что им сделать. Внезапно в проходе появляется высокий брюнет в халате и с очками на переносице. Виктор. Он велит всем разойтись и заняться работой. Мужчина входит, закрывая за собой дверь. Я чувствую, как Владимир облегченно выдохнул, поглаживая большими пальцами кожу на моих запястьях, в очередной попытке меня успокоить. Этот жест раздражал. Я не хотел оставаться с ними наедине. - Проснулся, спящий красавец? - ухмылка так и ползет по его роже, но почти тут же пропадает. – К чему такая импульсивность? Вон как сердцебиение зачистило. Только сейчас я разобрал во всей этой суматохе быстрое пиликанье аппарата. Мне пришлось обернуться, чтобы разглядеть его. Красная полоска скакала вверх-вниз, рисуя частые штрихи. Левая рука болезненно пульсировала. Оказывается, я все это время был под капельницей. А рука болит, потому что, во-первых, Владимир сильно сжал катетер, когда схватил меня, во-вторых, ладонь была перебинтована. Еще один факт о моем положении – я голый наполовину. Не то, чтобы это меня беспокоило, но еле заметные синюшные полосы, идущие от низа живота наверх, вызывают еще больше вопросов. - Успокоился? – спрашивает Владимир, ослабив хватку, перед этим убедившись, что я не собираюсь сопротивляться. – Мы поговорим спокойно, но не здесь, дома! Ты мне веришь? Нет, я тебе не верю, но у меня ведь нет выбора, так? Я предпочел промолчать, отведя взгляд в сторону. - Отпусти, мне больно, - раздраженно бурчу, не встречаясь взглядом с Владимиром. Мужчины переглядываются. Что опять не так? Раздражаюсь еще больше. Владимир все же отпускает меня и поднимается с койки. Его заменяет Виктор, одевающий медицинские латексные перчатки. - Зачем тебе перчатки? Что ты собираешься в них делать? – настороженно спрашиваю его, садясь. Почему-то все тело так ныло, особенно спина и живот. Неприятно. Даже после пьянки не бывало так фигово. Значит они что-то со мной сделали. Что-то очень нехорошее. - Ничего, - скупо отвечает Виктор, садясь рядом. – Опусти покрывало, я тебя осмотрю. Я демонстративно отвожу взгляд в сторону, сильнее сжимая белую ткань в руках. Что ты хочешь у меня там увидеть? Вставший хуй или еще чего? На какое-то время становится очень тихо, слышно лишь пиликанье аппарата у меня за спиной. - О боже, прекрати это, - внезапно стонет Владимир, закрывая лицо рукой, будто крича, как ему это надоело. Я вопросительно поднимаю брови, все так же смотря в сторону. – Почему ты так враждебно настроен? Никто не собирается тебя насиловать или что-то в этом роде, перестань создавать проблемы самому себе. Я вздрагиваю, когда Владимир повышает голос. Виктор дотрагивается до него и просит выйти. Владимир недовольно фыркает, но все же выходит за дверь, обиженный и ущемленный моим недоверием. Виктор поворачивает голову в мою сторону, не сводя любопытного взгляда. - Поверь, он не хочет делать тебе больно, - выдыхает он, аккуратно отбирая у меня покрывало. - Нет… - Он просто не знает, как к тебе подступиться. Пойми, Влад - твоя семья, он, и мы тоже, - продолжает Виктор, укладывая меня обратно на койку. Мужчина проводит пальцами по плоскому животу, спускаясь к пупку. Что за собачья чушь?! Я сжимаю кулаки, на случай если Виктор решит спуститься ниже, но тот быстро убирает руку, как будто его ударило током. Значит ты тоже можешь слышать мои мысли. И все кто с вами тоже. - Вот и все, полежи еще с получаса здесь, а потом поедешь домой, - Виктор встает с койки и снимает перчатки. Думается мне, что не живот он мне в перчатках пощупать хотел. - Не болей больше! Виктор собирался уходить, но я остановил его за руку. - Что со мной произошло? Почему я здесь? Что сделал Владимир с моим телом? Почему те полосы снова появились? – много вопросов, а ответов нет. - Ничего хорошего с тобой не случилось, - бесстрастно отвечает Виктор, выдергивая руку, а потом добавляет. – Влад не дал тебе умереть. Я не знаю что ответить. Чувство вины больно кольнуло в груди. Почему вы все делаете меня виноватым? Почему я должен чувствовать себя повинным во всем? Я остался в палате один. Владимир пришел только спустя полчаса и растолкал меня, когда я почти уснул. - Пора домой. - Да, - кратко отвечаю, вставая с койки. Владимир поддерживает меня за талию, не давая упасть носом в пол. - Осторожно. Я хмурюсь, но не возражаю, в тишине собираясь. Через двадцать минут мы уже ехали домой в машине. Владимир не старался разговорить меня, а мне не приходилось заставлять себя разговаривать. Я уверен, что он слышит все мои мысли, все до единой. «Хочешь поговорить о своем варварстве?» Владимир сразу же устремляет взгляд на зеркало, смотря прямо на меня. Значит, все-таки слышит! Это не приятное чувство, когда кто-то еще сидит в моей голове и пытается рыться в моих мыслях. - Прекрати, - шиплю на него, ощущая жуткое желание выцарапать ему глаза. - Не могу, - отвечает Владимир, отводя взгляд на дорогу. – Даже если захочу, не смогу. - Что это значит, - недовольно бурчу сзади. - Я говорил, что все объясню, когда будем дома. Потерпи немного. Откидываюсь на сидение, смотря в окошко. Кажется, снова дождь начинается. Гром даже отсюда слышно. Тяжело вздыхаю и, кажется снова отрешаюсь от этого мира. Редкие мелкие капли скатываются по тонированному стеклу. Я часто задумываюсь, почему именно дождь. Он всегда идет, когда что-то случается. Он либо к беде, либо к счастью. В моей жизни все раз произошло это дождливое счастье. Кроме отца меня никто не любил. Хоть он ушел из жизни, а я не жалею о его смерти, но он был дорогим мне человеком. Однажды отец привез меня в лес, после того, как мама нас покинула. Он сказал, что приезжал туда каждый раз, когда скорбил или хотел побыть один. Я был мелкий, не предавал особого значения этому. Но теперь, я, как никто другой, понимаю, почему именно лес. Машина заезжает на подземную парковку и останавливается. Владимир не прерывает меня, молча сидя. Он был таким одиноким. Почему- то мне захотелось спросить у Владимира об этом. Но я молчал. Молчал, а внутри меня поселилась настоящая буря чувств. Я больше не справляюсь со своими чувствами. Почему я вспомнил про это? Ведь, я, всего лишь притворяюсь, что мне безразлична его смерть. Так почему мне сейчас так больно? - За что. Почему. - шепчю я, закрывая рот рукой, сдерживая позыв заплакать. Как же больно. Как же тяжело. За что мне это. Почему я должен страдать. Почему это должен быть я? Слышу голос Владимира. Он произносит тихое «поплачь», и я плачу. Тихо, уткнувшись носом в колени, закрывая лицо скрещенными руками. Надо остановиться. Нет, не плач. Нельзя плакать. Ты же не слабак. Не плачь. Ведь мальчики не плачут. Не плачут… - Я хотел умереть. Почему. Ну почему ты меня спас…