Девочка, которую любит Солнце.

Наруко аккуратно спустилась вниз, прижимая к себе альбом, после чего принюхалась. Со стороны кухни шли запахи еды, и уши девочки улавливали приглушенное шебуршание. Определив, что Шисуи находился на кухне, Узумаки аккуратно заглянула внутрь, посмотрев на Шиноби, что пытался не пережарить рис, бурча что-то себе под нос. В подставке для книг стояла книга рецептов принесенная Микото, по которой Учиха старательно пытался приготовить ужин и не подпалить кухню. Выключив газ, оставляя на плите сковородку с готовым рисом, Учиха радостно приободрился — по крайней мере, ему удалось вполне сносно справиться с собственным заданием, ничего не пережарив и оставив кухню целой. Довольный собственной победой, Шисуи повернулся к дверям, удивленно заметив наблюдающую за ним девочку. — Так, так, нарушаем режим? — комично пригрозив Узумаки пальцем, Шиноби в два прыжка оказался около златовласой, приложив руку ко лбу, проверяя температуру. — Ты выпила таблетки, что я оставил на тумбочке? — Наруко кивнула, смешно дернув носом, отчего мальчишка улыбнулся. — Что, надоело в кровати постоянно лежать, да? Понимаю, — вспоминая, как его едва ли не привязывали к кровати, чтобы Шисуи полностью поправился, Учиха усмехнулся. Шиноби вообще не особо любили больницы, и предпочитали игнорировать разные боли, комментируя емким — само пройдет. А если не проходило, то тогда уже, чаще всего, Шиноби в больницу затаскивали силком. И Шисуи, как любой другой Ниндзя, не любил ни болезни, ни лечиться. После того как он получил Мангекью и слег с истощением, заодно заболев гриппом, Шисуи в лихорадке провалялся три дня, после чего, едва очнувшись, сбежал из-под надзора матери лучшего друга. Тогда он вполне серьезно считал, что тех трех дней было вполне достаточно и что он и без того слишком долго бездельничал. Стоит ли упоминать, что после его скрутил Глава Клана, а потом за Шисуи везде и всюду следовал его лучший друг, следивший за тем, чтобы Учиха вновь не сбежал ни долечившись. И Шисуи прекрасно понимал нежелание Наруко целыми днями лежать в кровати. А уж понимая, что девочка была из Клана Узумаки, было удивительно знать, что она продержалась целую неделю, не переча подростку. Впрочем, Шисуи совершенно не радовался тому, что в отличие от собственных соклановцев, девочка была невероятно тихой и спокойной. Если бы это были гены ее отца — он бы не имел ничего против, однако это была исключительно вина того, как Наруко жила до этого. — Что ж, дай-ка подумать, — задумчиво постучав пальцами по подбородку, Шисуи сделал вид, что не заметил надеющегося взгляда льдисто-голубых глаз. Чем можно было занять болеющего ребенка? Это должно быть что-то не активное, чтобы не нагнать температуру. Кинув взгляд в дверной проем, где находилась гостиная, Шисуи радостно оскалился. — Как насчет посмотреть какой-нибудь интересный фильм? — …Угу, — заинтересовано склонив голову к плечу, девочка согласно кивнула, после чего слегка насупилась. Шиноби заинтересовано приподнял бровь, гадая — спросит ли девочка заинтересовавший ее вопрос или нет? — …Что такое фильм? Рефлекторно прикусив язык, не позволяя себе начать емко выражаться про всю эту ситуацию, Шисуи закрыл глаза, мысленно считая ворон, пытаясь успокоиться. Впрочем, чего еще он мог ожидать? В Приюте Узумаки едва ли покидала свой на ладан дышащий чердак и, ясно дело, не могла знать о том, что такое фильм, кино и вообще телевизор. А здесь… Что ж, это определенно его упущение — будучи Ниндзя, Шисуи редко смотрел какие-либо фильмы, у него попросту не хватало времени. А сейчас, будучи в своеобразном отпуске, он тоже не спешил садиться за телевизор, у него и без того было уйма дел — нужно было научить Наруко тривиальным вещам, которым, вообще-то, ее должна были научить еще в Приюте, да и про тренировки Шисуи не забывал, периодически бегая на короткие Миссии. Ясно дело, что сама Узумаки не могла знать, что такое фильм, да и если припомнить, Узумаки проводила все свое время в собственной спальне. Шисуи призадумался, пытаясь вспомнить, играла ли когда-нибудь девочка хоть во что-то? Выходило, что нет. Чаще всего, Шисуи видел, как девочка что-то читала, учила, практиковалась в письме или рисовала — и только последнее подходило для понятия отдыха. Что ж, нужно было это исправлять. — Сейчас и узнаешь, — щелкнув девочку по носу, Шисуи присел на корточки: — Так, сбегай к себе и принеси в гостиную одеяло, я сейчас организую нам с тобой вкусняшки, чтобы было интереснее. — девочка кивнула, быстро скрываясь на лестнице.

***

Рвано выдохнув, Наруко подогнула колени к груди, обхватывая их руками. Тело ломило и слабо потряхивало, Наруко чувствовала, каким горячим и сухим был воздух, выдыхаемый девочкой. Глаза постоянно слезились, отчего Узумаки терла их, пытаясь избавиться от неприятных ощущений. Дома никого не было, и Наруко не знала, чем себя занять — встать было тяжело, а листы в альбоме закончились, отчего девочка кидала на лежащий на тумбе альбом, обиженные взгляды. Наруко не знала, куда ушел Шисуи, однако ей было известно, что тот должен был скоро вернуться. Потому девочка терпела, скрутившись в позу эмбриона, старательно пытаясь не уснуть. Впрочем, боль, расползающаяся по телу от любого движения, охотно отгоняла от ребенка сон, отчего Наруко приходилось только терпеть, периодически морщась и рвано выдыхая. Детские Способности вышли из-под контроля, из-за чего Наруко то чувствовала эмоции проходивших мимо дома людей, то совсем ничего не ощущала. Помимо этого, Наруко ощущала что-то иное, но не понимала, что это такое. Девочка интуитивно знала, что это принадлежало проходящим мимо людям — кто-то ощущался теплым, а некоторые ощущения были такими противными, что девочка кривилась, не понимая, как избавиться от этих чувств. Вздрогнув, Наруко слегка приподняла голову, прислушиваясь к собственным ощущениям. К дому стремительно кто-то приближался, ощущаемый чем-то теплым, искристым и буйным, словно тайфун. Эти ощущения казались знакомым и обратившись к собственному чутью, что Шисуи называл Эмпатией, девочка признала в приближающемся человеке самого Учиху. И словно подтверждая ее слова, спустя пять минут входная дверь хлопнула, а сама Наруко услышала едва различимый голос Шисуи, что сообщил о своем прибытии. Снова уложив голову на подушку, девочка рвано выдохнула, когда буквально спустя минуту дверь ее комнаты открылась, позволяя разглядеть обеспокоенное мальчишеское лицо. — Совсем плохо, да? — проплыв к кровати и сев на край, Учиха нахмурил брови, обеспокоенно посмотрев на лежащего ребенка, что старался лишний раз не двигаться. Покачав головой, Шисуи накинул на нее одеяло, случайно дотронувшись до голых ног и ошалело одернув руки, едва не завизжав: — Да у тебя ледяные ноги, дорогуша! Ну-ка, быстро носки! Где они? — подскочив к шкафу, распахнув один из нижних ящиков, Шиноби вытащил пару теплых носков, что связала Микото, после чего вернулся к кровати, где Наруко молча позволила надеть на себя носки. Прощупав бледный лоб ребенка, Ниндзя задумчиво кивнул самому себе, определив, что температуры у девочки не было. Впрочем, по тому, как плохо она себя чувствовала — она либо поднималась, либо уже имелась, просто довольно низкая. Решив проверить, Учиха быстро нашел градусник, протянув его девочке, что без слов выполнила молчаливый наказ. — Может тебе что-нибудь принести? Чего-нибудь хочешь? — дожидаясь, когда градусник нагреется, Шиноби скрестил руки на груди, с любопытством посмотрев на Наруко. Вообще, за все то время, что они вместе жили, Учиха понял, что изменить жизнь и детские привычки будет очень трудно — еще ни разу девочка ничего у него не просила, и ничем не интересовалась, кроме альбомов и принадлежностей для рисования да книжками. И то, для того, чтобы понять, что девочке было интересно, Шисуи пришлось целый месяц покупать разные игрушки и хобби, чтобы понять, что из этого девочке нравилось. Наруко повернулась к альбому, лежащему на тумбе, после чего аккуратно высунула одну руку, ткнув в него пальцем. Вот еще одна проблема — девочка довольно редко отвечала на вопросы, да и просто говорила, предпочитая показывать все жестами, открывая рот только тогда, когда не знала, как показать то, что ей нужно было. Склонив голову к плечу, Шисуи непонимающе посмотрел на альбом — ну не могла же девочка таким способом сказать, чтобы он подал его, верно? В конце концов, Узумаки вполне дотягивалась до тумбочки. — …У тебя закончился альбом? — попытал удачу Шиноби, надеясь, что угадал. Девочка несколько раз кивнула, довольная тем, что ее поняли. — Смотрю, тебя очень нравится рисовать, да? — Наруко моргнула, после чего неуверенно кивнула. — Хорошо, без проблем, я куплю тебе новый альбом. А фломастеры еще есть? Ничего нового не нужно? — голубоглазка покачала головой, однако Шисуи все равно решил, что будет неплохо присмотреть рисовательные наборы. Да получше. Через пару минут Наруко вытащила градусник, протянув его Шисуи, что проверил температуру, покачав головой — последняя все-таки имелась, пусть и не слишком высокая, однако очень даже противная. Однако Госпожа Микото предупреждала его о том, что снижать такую температуру было нельзя, потому ему оставалось только приготовить сладкий чай с лимоном и медом, да ждать, когда температура повыситься еще сильнее. С каждым разом, желание запереть работников Приюта на каком-нибудь ужасном чердаке, становилась только сильнее, но увы, Шисуи не мог этого сделать, так как все они давно сидели в тюрьме. И тут в его голове словно щелкнула лампочка — у них же был очень хороший, а главное огромный чердак, что пылился без дела. Кинув сложно читаемый взгляд на девочку, Шисуи задумался, вспоминая о том, что еще у них был огромный подвал, что тоже пылился без дела. Нет, все-таки чердак подходил лучше подвала. Блеснув темными глазами, Шисуи слегка наклонился к девочке, что продолжала лежать на кровати, рассматривая потолок. — Знаешь, Нару-ча-ан, — протянул подросток, предвкушающе блеснув глазами, когда девочка обратила на него внимание. — У нас имеется огромный чердак, что сейчас пылиться без дела. — заговорчески зашептал Шиноби, хитро улыбаясь. — Как насчет превратить его в художественную мастерскую? Где ты сможешь рисовать, прямо как настоящий художник, — Наруко удивленно приоткрыла рот, не заметив, как вспыхнули ее глаза. — Да! — уверенно кивнула Узумаки, вызвав широкую улыбку на лице подростка. Это определенно можно было засчитать за маленькую победу. Что ж, теперь у него появилась еще куча и маленькая телега важных дел. И первым делом следовало бы подняться на чердак, чтобы прикинуть фронт будущих работ, в конце концов, наверх он поднимался только один раз, когда переезжал сюда, чтобы проверить, насколько большой чердак. — Вот и хорошо, — потрепав золотые локоны, Шисуи задумался. Нужно будет заглянуть к Третьему Хокаге, как раз нужно было занести отчет о том, как себя чувствовала Наруко, заодно можно было бы спихнуть на Хокаге найм рабочих. Уж Третий-то сможет нанять людей, которые не будут кривиться при появлении маленького ребенка. — …Нии-сан… — Шисуи удивленно вынырнул из мыслей, когда девочка, льдисто-голубые глаза которой расширились от ужаса, закрыла свой рот руками. Удивленный такой реакцией, Учиха только вздохнул, покачав головой и старательно уничтожая желание заглянуть в тюрьму — не хватало еще, чтобы девочка приняла его ярость на свой счет. — …Прости… Прости… — Так, ну хватит, — потрепав еще раз и без того растрепанные волосы, Шиноби надулся, выпучив нижнюю губу, и стараясь немного развеселить ребенка. — Я ничего не имею против, Нару, можешь называть меня братом. Скажу по секрету, — он подмигнул: — Я всегда мечтал о младшей сестре. — Но… — девочка неуверенно нахмурила бровь, отчего Шисуи едва не потрепал ее по щекам, в последний момент не позволил рукам двигаться по своему желанию. — Что я рассказывал тебе о семейных узах? — перебив ребенка, Шисуи вскину бровь, на что Наруко неуверенно прошептала: — Это… Это близкое родство между ребенком и его бабушкой или дедушкой, мамой и папой или братьями и сестрами. — Да, однако семейные узы бывают основаны не только на родственных и кровных отношениях. — Шиноби повел плечом. — Проще говоря, семья не заканчивается кровью, Наруко. И узы не обязательно должны быть кровными, иногда хватает просто того, что ты считаешь кого-то членом семьи. Это может быть лучший друг, с которым ты прошел огонь, воду и медные трубы или тот, с кем у вас были схожая жизнь, серьезная ситуация, из которой вы выбрались. Понимаешь? — мягко улыбнувшись, он кинул на ребенка теплый взгляд. — …Да. — Наруко слабо кивнула, на что Шисуи улыбнулся чуть шире, зарываясь рукой в собственные волосы. — К чему я это все? — подросток вскинул бровь, выдохнув, возвращая глаза на девочку и задавая новый вопрос: — Подумай, Нару, на кого мы похожи? Девочка задумалась. Когда-то давно, еще живя в Приюте, Наруко наблюдала за другими. Она никогда не понимала, почему дети смеялись, когда их родители отчитывали своих детей за грязные щеки и порванные вещи. Она не понимала, почему старшие дети не противились, когда их заставляли сидеть с младшими. Чувствуя странные эмоции других, не понимая, что это значит, Наруко могла только наблюдать. Пока не почувствовала себя на месте других. Когда Наруко неловко пачкалась в мороженном, впервые пробуя его, Шисуи причитал, грозя ей пальцем, сдерживая смех — и Наруко хотелось улыбаться. Когда Шисуи тяжело вздыхал после того, как девочка возвращалась из их небольшого садика с новыми царапинами, и прекрасно зная, что спустя несколько часов от них не будет и следа, Шисуи все равно обрабатывал содранные колени, дуя на ранки. И чувствуя по отношению к себе те самые непонятные эмоции, Наруко терялась. Однако она знала, на кого они были похожи. — …Семью, — тихо выдохнула девочка, кидая на довольного Учиху непонимающий взгляд. Девочка, если говорить откровенно, даже сама не знала, чего ожидала. Однако когда Шисуи мягко растрепал ее волосы с тихим: — Я рад, что у меня есть такая имото, — она позволила себя слабо, неловко и ломко, улыбнуться. _______________ Написано — 14.12.23 г. В 18:36.