Горят воспоминания о тебе.

И все твои обещания — пустота — Саш, мне нужно тебе кое-что сказать, — Тибо смотрит на парня и сильнее сжимает его ладонь в своей. Колеватов поднимает глаза, показывая, что готов слушать. А в глазах такая любовь плещется, что у Тибо аж на душе кошки скребут. — Нам... нам нужно расстаться, — видно, что парню тяжело даются эти слова. — Это всё неправильно и… ну… ты сам это понимаешь, — Коля опускает голову и убирает руку, даже отдергивает как-то резко, будто обжигаясь. — Конечно… конечно, Коль. Он выходит, не замечая слёз в глазах своего, уже бывшего, молодого человека. Идти до соседнего корпуса общежития недолго, и к счастью, по пути он никого не встречает. Парень еле сдерживает слёзы, чуть не поскальзываясь на скользком льду, а внутри что-то дико ноет и ломит. Его сердце пропускает удар, когда он заходит в комнату и неожиданно видит там целующихся Кривонищенко и Слободина. Конечно он догадывался, что между ними что-то есть, слишком уж томные взгляды кидал на парня Рустем, да и его сосед успел прожужжать ему все уши о его «чудесном друге, что научил его играть на мандолине». Но сейчас, смотря на парней, ему буквально выть хочется, ведь ещё буквально вчера это были они с Колей. Коля… — Ой, Сашка! А мы... а это... ну... — Юрка резко отстраняется от парня, пытаясь сделать вид, что ничего не происходило, а сам краснеет, тушуется, — Ну в общем... — Да всё нормально, — Колеватов кисло улыбается и заваливается на кровать, отворачиваясь к стенке. Рустик и Юра переглядываются и первый кивает головой в сторону двери. — Прости в общем, — напоследок бросает Криво и выходит из комнаты. — Саш, я могу помочь чем-то? — Рустик видит, что у парня явно что-то случилось, но особо не лезет. — Можно я побуду один? — просит Колеватов, даже не смотря на него. Тот только коротко кивает и скрывается вслед за Юркой. Саша, оставшись наедине со своими мыслями, стал прокручивать в голове все воспоминания, связанные с Тибо. Вот тот помогает ему с лабораторными, вот они впервые целуются, стоя под сломавшимся фонарём на неосвещённой улице, вот Саша провожает его до общежития, напоследок оставляя короткий поцелуй на губах, вот они впервые идут в совместный поход и им кажется, что они одни во всём мире… Он тихо плачет, не пытаясь себя сдерживать. И звёзды мирно падали как будто для меня Я каждый раз загадывал тебя не потерять — Намокли? Держи мои, — Колеватов останавливается вслед за дующим в свои ладони Тибо и протягивает ему свои перчатки, чувствуя на руках обжигающий холод, но парень даже не думает их брать. — Коль, возьми, замёрзнешь, — он настаивает, не убирая рук. Ему по-прежнему хочется окружить его заботой, согреть, и с этим он поделать ничего не может. — Спасибо, Саш, — Тибо нехотя принимает перчатки, слегка окоченевшими пальцами пытаясь натянуть их на себя. — Давай, — Колеватов подходит ближе к парню, втыкая палки в снег и принимаясь греть его руки своим дыханием. Совсем замёрз, бедный, холодный такой. — Не надо. Саш, не надо. — Давай, давай, — парень не реагирует на просьбы, продолжая держать чужие руки в своих и пытаться согреть. — Саш, пожалуйста. Саш, пожалуйста хватит! — Он вырывается из его хватки, инстинктивно засовывая руки в карманы и пытаясь отойти. — Прости. — Колеватов вздыхает, понимая, что наделал лишнего, и ругая себя за такое проявление никуда не девшихся чувств. В воздухе повисает неловкое молчание, ребята уже успевают отойти на небольшое расстояние, а Саша не отводит взгляда от чужих глаз, из-за чего Коля резко отворачивается. — Ты мне только скажи, это всё из-за Люды? — Что? — Мы расстались из-за Люды? — парень прожигает взглядом затылок Тибо. — Я же вижу как ты на неё смотришь. — Всё кончено, Саш. Ты что, не понимаешь? — Терпение уже заканчивается, а парень резко разворачивается к Колеватову. — Я не люблю тебя. Прости, — он нарочно говорит так, хочет сделать как можно больнее, чтобы Саше и ему самому было легче его отпустить. Колеватов опускает голову и глубоко вдыхает морозный воздух. — Хорошо, — он делает паузу, — Коль, можно тебя поцеловать? В последний раз. Вместо ответа Тибо сам проявляет инициативу и целует парня, а Сашу буквально дрожь пробирает, а на глазах слёзы выступают. Колеватов притягивает его ещё ближе, углубляя поцелуй, цепляясь за него как за спасательный круг просто не в силах отпустить. — Саш, хватит, — парень настойчиво, но аккуратно отталкивает его. — Извини, Коль, я не хотел, я не могу просто, понимаешь… — губы все ещё будто огнём горят, а Саша пытается незаметно вытереть слёзы с щёк. — Прости меня ещё раз, — Николай берёт его за руку, — У нас же ещё всё впереди. У тебя ещё всё впереди, вся жизнь. Ещё столько девушек да и парней вокруг, ты найдёшь свою любовь, я уверен. — Коль, не надо меня жалеть, — произносит тот в ответ, хмурясь. «Ты моя любовь» — проносится в голове, но он не говорит это вслух. — Давай, догоняй, — Тибо, поправив свою шапку, двигает в сторону ребят. Саша ещё пару секунд смотрит на группу, и пересекается взглядом с чуть отставшим Юрой Кривонищенко, который стыдливо отводит взгляд и спешит за остальными. Устал я жить, все обиды тая Колеватов места себе не находит, когда Тибо теряется вместе с Людой. И вот наконец, все четверо вваливаются в дом, замёрзшие и припорошённые снегом. Зина сразу же бросается на шею Госе, а Саша замечает болезненный взгляд Дорошенко, который старается не смотреть в их сторону. Парень разливает чай по кружкам и разносит их ребятам, чуть вздрагивая, когда ледяные пальцы Тибо касаются его. — Спасибо, — тот ему лучезарно улыбается, а Колеватов в его глазах тонет и, кажется, в его улыбку ещё больше влюбляется, одёргивая себя и пытаясь куда-нибудь взгляд отвести. Люда кладёт голову Коле на плечо, а парень слегка наклоняет голову в её сторону и приобнимает. Саша, только хотевший погреть Тибо уши, отходит от них, предоставляя сделать это Рустику, не в силах смотреть на сладкую парочку. Он ловит внимательный взгляд Юры, который горько усмехается, мол, понимаю тебя, и отворачивается, пытаясь занять себя хоть чем-то. По случайности выходит так, что Саша укладывается буквально в паре сантиметров от Тибо, который, кажется, тут же засыпает. Колеватов даже вздохнуть не смеет, а внутри всё сжимается из-за невозможности просто обнять парня и прижать к себе крепко-крепко. Он смотрит на полыхающий посреди юрты костёр, слыша рядом с ухом мерное сопение Коли. На секунду ему даже кажется, что у них всё в порядке, и это было лишь страшным сном, и он улыбается своим мыслям, но тут взгляд падает на Люду, и лицо снова приобретает серьёзное выражение. Он понимает, что им необходим разговор. — Коль, выйдем? Поговорить надо, — Саша легонько пихает парня, а тот живо реагирует, будто и не спал вовсе. Чуть сонный Тибо кивает и направляется в сторону двери. В юрте тишина, все уже уснули, поэтому Саша идёт тихо, чтобы никого не разбудить. На улице прохладно, особенно без курток, но парень и не собирается задерживаться, не рассчитывая на положительный исход. — Любишь её? — Колеватов смотрит прямо в глаза — Саш. — Если ты действительно её любишь, если у тебя действительно к ней какие-то чувства,— парень говорит спокойно, но уверенно, а внутри все болезненно скручивает, — я не буду вам мешать. Не должен, — Коля не отвечает, просто смотря на парня каким-то странным взглядом. — Только пообещай мне кое-что. Тибо мотает головой, показывая, что слушает. — Ты сделаешь всё, чтобы быть счастливым Коля кивает, а Саша разворачивается и идёт обратно в юрту. Тибо так и остаётся стоять как вкопанный, ругая себя за то, что не смог выдавить из себя ни слова. Ведь Колеватов не догадывается что парень любит только его. В палатке немного прохладно, потому что печку решают не топить, но Саша лучше бы на мороз вышел, только бы не видеть счастливых Люду с Колей. Он сам сказал Саше, чтобы тот был счастлив, но сердце всё равно безумно ныло, когда он видел, что т а к он смотрит уже не на него. Юрка и Рустик о чем-то шушукаются, сидя над небольшим листком бумаги, и ему кажется, что он слышит своё имя, а затем парни начинают говорить о Тибо, и Колеватов пытается понять, о чем идёт речь, но его отвлекает Гося разговором о санях. — Друзья, попрошу минуточку внимания, — все разговоры прерывает Кривонищенко. — Разрешите представить вам первый выпуск боевого листка «Вечерний Отортен». Парни продолжают читать своё творение, а Саша подмечает, что Слободин крепко сжимает руку парня и даже невольно завидует их крепким отношениям. — Философский семинар на тему «Любовь и туризм», — продолжает Кривонищенко. — Проводится ежедневно в помещении палатки, главный корпус. Лекции читают доктор, — тут парни хитро переглядываются и хором произносят, — профессор Тибо и кандидат любовных наук Колеватов, — все смеются, Саша тоже изображает улыбку, но эти слова будто старую рану расковыривают, и становится ещё больнее. Люда, которую обнимает Коля и что-то шепчет ей на ухо, непонимающе смотрит то на него, то на Колеватова, а парень старается с ней взглядами не встречаться. Листок успешно дочитывают, но Колеватов как-то не слушает, погружаясь в собственные мысли. Его отвлекает Гося, затеяв разговор о лыжах, и Саша полностью погружается в дискуссию, не обращая внимания на милующуюся парочку. Разговор внезапно заходит о любви, и Кривонищенко уговаривают прочитать стихи. Тот сначала тушуется, отпирается, но в конце концов нехотя соглашается, усаживаясь рядом с Рустиком, который никак не выпускает из рук свою мандолину. — Я гляжу на костёр догорающий… — юрин голос завораживает, будто в транс всю палатку погружает, а Саша встречается с Тибо глазами и взгляда от него не отрывает, буквально переставая дышать. Коля слушает стих, но не отворачивается, продолжая с парнем в гляделки играть, а внутри всё снова переворачивается, от нежности к Саше в животе бабочки порхают. Он прикрывает глаза, пытаясь отогнать от себя эти мысли, но парень только крепче в голове заседает, не желая оттуда вылезать. Тибо трёт виски, его совесть мучает за то, что он так с ним поступает. Они ведь всё ещё любят друг друга, может, не поздно ещё… Стих Юры заканчивается, все хлопают, а Коля открывает глаза и видит текущие по щекам Саши слёзы. Они обязательно поговорят после похода.

***

— Саша. Саш, — практически шёпотом произносит Николай, сжимая руку в кулак и не понимая, где он находится. Вокруг как-то слишком холодно, перед глазами темнота, а голоса ребят слышатся будто издалека. — Что? — переспрашивает Люда, не веря тому, что слышит. Она надеялась, что Тибо будет звать её… — Сашка! — зовёт Рустик, — Коля очнулся. Колеватов буквально подлетает к парню, поскальзываясь на льду и чуть не падая. Тибо, чувствуя присутствие парня рядом, пытается приподняться, но только еле двинуться может. — Нет, Коля, не вставай, — Колеватов кладёт ладонь на грудь парня и мягко, но решительно, останавливает его. — Тшш, лежи, — он укладывает его себе на колени, аккуратно поглаживая по голове, на которой виднеется замёрзшая кровь. — Саша. Сашенька… я… тебя… — Коля уже больше просто двигает губами, чем говорит, судорожно пытаясь протянуть к парню руку. Внезапно тот ослабевает в объятиях парня, так и не договаривая фразу и прикрывая глаза. Дрожащими пальцами Саша пытается нащупать пульс парня, и его сердце, кажется, останавливается вместе с колиным. И если бы не твой милый голосок — Я бы упал, сделав последний вздох Рустик уговаривает его пойти помочь Юрам, а Саша слёзно умоляет его не раздевать Тибо. Внутри ещё теплится огонёк надежды, что его Коля жив. У него внутри будто бы всё оборвалось, он набирает по пути какие-то мелкие сучки, больше по инерции кутаясь в уже не спасающую от холода куртку. — Отлично, Саш, бросай прямо так, — Кривонищенко уже еле шевелит замёрзшими губами. — Как там ребята? — Тибо… — тут он делает паузу, решаясь больше признаться себе, чем товарищам. — Тибо и Золотарёв умерли, — он осознаёт произошедшее только сейчас, когда проговаривает это вслух. Коли больше нет. — К-как? — А как, по-твоему, люди умирают? — Саша больше не сдерживает слёз, утыкаясь в холодный и запорошённый снегом рукав. Костёр тухнет. Надежды спастись нет. Саша понимает это в тот момент, когда в яме тухнет последняя искорка, а Юрка стонет от боли, утягивая их на холодный снег. Саша уже не чувствует холода, смотря в черноту, в которой носится вьюга, гнущая тёмные макушки деревьев. А в голове все мысли только о Коле… Он так бы и остался лежать в ожидании собственной смерти, если бы товарищам рядом не нужна была помощь. — Саш. Поз-зови Рустика, — еле слышно просит Кривонищенко. Дорошенко тоже не может встать, сжимая пальцы в кулак, чтобы не закричать. Колеватов кивает и встаёт, собирая последние силы. Не ради себя. Ради друзей. Возможно кто-то из них сможет спастись, но для себя он твёрдо решает остаться тут с Колей. Они приходят слишком поздно. Они опоздали. Гося кидается на колени и трясёт товарищей, умоляя Юру не спать, проснуться. Слободин резко оттаскивает его от парней, первым понимая, что произошло, и пытаясь успокоить. Игорь кричит, рвётся к Дорошенко, плачет, сжимая его лёгкий, насквозь промёрзший свитер в своих пальцах. Внутри у него что-то обрывается. Юши нет. Надежды тоже. Рустем, в отличие от Игоря, не говорит ничего, только тихо опускается на колени и прикладывается головой к груди парня, прощаясь и шепча что-то губами. Саша стоит чуть поодаль, еле держась на негнущихся ногах. Он ловит обречённый, полный боли взгляд Слободина и кивает ему, разворачиваясь и направляясь обратно к ручью. Сегодня они все потеряли своих любимых. Но скоро они вновь будут вместе.