Fingers

- Я даже не собираюсь это обсуждать! Хан Соло почти задыхается от подобной наглости со стороны Леи, которая повторяет свой категоричный приговор несколько раз, отказываясь разумно взвесить его аргументы. Он только что потратил уйму времени, подробно и доходчиво объясняя Органе стратегическую важность спутника одной из планет, власть на котором обеспечивалась маргиналами, косящими под верных слуг Империи, но на деле пускающимися в бега от одного хорошего выстрела. Не поленился вкратце донести – а на пальцах это было весьма непросто – элегантную схему быстрого эффективного свержения этого самодержавия одним скоординированным налетом группы Альянса. Сейчас, когда имперская поддержка таких вот разрозненных группировок ослабла, было идеальное время для захвата ключевой точки в транспортных сообщениях. Ему просто нужно «добро» на то, чтобы возглавить спасательно-карательно-освободительную операцию. В отличие от некоторых, Соло еще пытается выдерживать субординацию. Но это переходит все границы. Лея, дослушав, отмахивается и повторяет как мантру (которая проест в его шевелюре однажды плешь), что все в Альянсе слишком заняты, чтобы собраться посовещаться и спланировать операцию; зачем кому-то собираться, если он уже все продумал?! - Я, конечно, все понимаю, Ваше Высочество, - девушка закатывает глаза на официальное обращение. Это признак того, что Хан действительно взбешен; но на попытку перебить его капитан взмахивает ладонью, практически упирая кончик указательного пальца ей в нос. - Нет-нет, послушай меня до конца! Ты будешь самодуркой, если откажешься от этой возможности! Лея медленно закипает. Как ее бесит этот самодовольный выскочка. Думает, что знает всё лучше всех. Как будто он их единственный спаситель и надежда. А все остальные так, в качестве предметов декора, для массовки занимаются делами и вопросами не меньшей важности. Она пытается сделать поправку на то, что Соло – бывший контрабандист (бывший ли?), и для него в порядке вещей набросать план на обрывках мусора и тут же приступить к его воплощению. У брюнетки на плечах бременем висит ответственность за весь Альянс, что значит ответственность за практически всю Галактику. Она шагу ступить не смеет без бюрократических церемониалов, что уж тут говорить о целой миссии по разоружению не много не мало целого микромира. А еще принцессу бесит его указательный палец. О, эта история длится уже очень и очень давно. Хан тыкал в нее в их первую встречу, на всевозможных базах восстания от Хота от Эндора, споря в многочисленных перепалках, разговаривая во время перелетов. Вероятно, это должно было быть что-то вроде особенной фишки, фирменного жеста; но со временем Органе стало казаться, что это жест-паразит. Как будто его палец, направленный на нее, все решает. У мужчины были божественные пальцы, спору нет. Лея могла часами наслаждаться ими всеми доступными восприятию способами. Идеальной длины, гибкие и подвижные. Грубоватые, немного сухие, с мозолями после очередных механических доработок космического корабля, но всегда теплые. С проступающими жилками, когда сжаты в кулаки. Приносящие такой фееричный контраст ее слишком изнеженной коже. Более всего приятные, когда скользят вдоль ее тела. Она перестает разумно рассуждать, когда вспоминает обо всем, на что способны эти пальцы. - Дорогой мой Хан, - мужчина усмехается, потому что на самом деле эти слова правда, и Лея любит его до бесконечности; но сейчас реплика сквозит иронией, граничащей с сарказмом, - если тебе важно мое мнение, то будь добр, запоминай его с первого раза. Нет – значит нет. И, если ты еще раз попробуешь в меня ткнуть своим пальцем – клянусь, я его сломаю. Девушка элегантно разворачивается на каблуках и гордо удаляется, не оставляя оппоненту шансов продолжить спор. Хан посылает ей вдогонку еще один жест – неприличного характера средним пальцем.

***

Конечно же, он не слушает ее. Просто сговаривается с парой капитанов кораблей – таких же коррелианцев, без голов на плечах и выступавших всегда за любую славную заварушку, - и прыгает на «Соколе» в гиперпространство. Последний раз он был так уверен в себе, когда проходил Кесселя за 12 парсеков, и в конце концов – он такой же генерал Альянса. Разрешения принцессы ему нужны чисто формально для галочки. Если он накосячит – а он не накосячит – то и разбираться будет сам. Все лучше, чем жалеть о том, что не смог сделать. Конечно же, Лею это выводит из себя. Когда она не находит Хана на базе, а «Сокол» - в ангаре, то сразу соображает, что к чему. Дает себе зарок, что ни за что не заговорит с ним первая. Ни при каких условиях. Даже если Хан-хатт-его-побери-Соло окажется прав, и ему чертовски повезет выполнить задуманное. От него нет вестей несколько дней, это сводит Органу с ума, сначала от недовольства всей затеей, а после – от беспокойства о мужчине. Слишком часто рабочие обязанности разделяли их по утрам, оставляя невысказанными самые сокровенные слова – на случай, если они больше никогда не увидятся. Слишком много бессонных ночей она проводила в медицинском отсеке, когда Хана, полуживого и окровавленного, вытаскивали с корабля. На исходе пятого дня Лея обещает себе больше никогда не ссориться с Ханом накануне расставаний. Она точно знает, что сразу же нарушит данное слово, но в бесконечных попытках ночной рефлексии и самокопания вместо сна клятвенные заверения стать лучшей версией себя в их отношениях представляются успокоительным решением. Когда Мон Мотма на следующее утро радостно поздравляет ее с чем-то, до девушки вначале не доходит вся суть произносимого. В голове по кругу бегает мысль «Где Хан, где Хан, гдеХангдеХангдеХан?», и ей приходится несколько раз переспросить, чем вызван ажиотаж. - Не понимаю, почему вы держали план в секрете от всей базы, - улыбается женщина; кажется, она даже не рассержена от только что произнесенной реплики, хотя обычно бывает наоборот. – Однако момент для установления власти Альянса на спутнике Х вы выбрали просто идеальный. И обойтись столь малыми силами – такого стратегического менеджмента я даже не ожидала. - Какой план, какой менеджмент, при чем тут я? - хмурится Лея. Картинка складывается – кажется, у Соло все удалось, наверняка ей назло, но она же не имеет к этому никакого отношения. Скорее даже напротив. - Ну-ну, Лея, не надо скромничать. Капитан Соло без прикрас поведал о вашей блестящей задумке. Органа выдавливает из себя извиняющуюся улыбку и какие-то общие слова, пытаясь сделать вид, что не слышит это в первый раз и не шокирована. Раздражение плавно вытесняет прежнее волнение. Как он мог? А главное – зачем?! После краткого, хвала Силе, разговора с начальницей Лея плюет на все важные дела, которые запланировала на день, и направляется прямиком в ангар. После возвращения Соло в редких случаях спешит покинуть «Сокол». Поднимаясь по трапу, девушка внимательно прислушивается: глухого сопящего дыхания не слышно, значит, Чубакка не на корабле – в отличие от Хана, вуки предпочитает тряске гиперпространства твердую землю под ногами. Принцесса пересекает кают-компанию, отмечая отсутствие извечных звуков ремонтных работ. Она почти сомневается, что найдет мужчину на корабле, но он никогда не оставляет «Сокол Тысячелетия» открытым. Значит, выжидает в капитанской каюте, словно хищник. Мурглачий сын. - Зачем ты всем наплел, что это была моя идея?! Прикрываться мной решил?! Девушка старается не разглядывать Соло, но взгляд сам собой проникает сквозь распахнутый ворот его рубашки и путается в его влажных волосах. Черт, она не может злиться на него, когда мужчина выглядит так соблазнительно. Он наверняка делает это нарочно. - Я-то думал, что ты скажешь «Спасибо» или хотя бы «Извини, что сомневалась в тебе». Никаких манер, Ваше Высочество. Хан выглядит слишком очевидно-безразличным, чтобы сразу догадаться, что он притворяется. Не продолжает разговора, ожидая хоть какой-либо реплики от девушки. У него правда немного задета гордость, но общая обида напускная, для игры. С Леей так интереснее: вымарывать ее холодностью, как она делала на протяжении долгих месяцев, чтобы получить в ответ огненный смерч ее чувств. Органа не может определиться, чего хочет больше: наброситься на него с кулаками или объятиями. Время как будто останавливается. Не слышно даже нанозвуков, как в вакууме. Пространство и так небольшой каюты сжимается до двух людей, не спешащих нарушить молчание. Лея опускает голову, буравя взглядом металлический пол. Только бы не встречаться с глазами Соло, с его смешинками и ехидством. И очередным доказательством чисто маскулинного превосходства. Пожалуйста, хватит молчать, хватит молчать, я больше так не могу, я не вынесу этой удушающей тишины, скажи что-нибудь, сделай что-нибудь!... Хан властно поднимает подбородок девушки и без лишних слов целует ее. Сила, как долго ей пришлось ждать этого. Она не умеет нормально приносить извинения, да и Соло тоже. Невербальные объяснения, в частности, язык поцелуев, дается им куда проще. С ним не надо искать аргументы и оправдания; все и так понятно без слов. - Надеюсь, ты никуда не торопишься, - грубые мужские пальцы зарываются в узел шелковых кос. Хан не выпустит ее из своей хватки, даже если она будет очень сильно просить. Она не будет. Она уже находится в единственном месте, куда могла бы спешить. Лея жадно целует его в ответ, прикусывая губы, не давая отвлечься ни на что другое. Соло урывками касается ее скул, висков, прежде чем вернутся к ее губам и с головой окунуться в бесконечный глубокий поцелуй. Они могут ругаться и спорить до скончания веков, но в одном оба согласны: они не могут друг без друга. Хан подхватывает ее за талию - эту невероятно тонкую талию, обтянутую плотной тканью рабочего комбинезона, - идеально вписываясь обхватом указательных пальцев под девичьими ребрами. Ему требуется всего лишь несколько шагов, чтобы перенести Органу до кровати: преимущества слишком маленькой каюты, слишком широкого шага и слишком легкой любви всей его жизни. - Больше не делай так, - умоляюще шепчет брюнетка, словно кошка подставляя шею для мужских губ. - Как именно? – выдох прямо в ушко, за которым следует влажный язык, очерчивающий тонкие выступы, и никаких сил не хватит на свете, чтобы сдержать стоны. – Может быть, так? Девушка жмурится, жадно хватает губами воздух, впивается пальцами в плечо Соло. Тянет ткань рубашки вбок – в ближайшее время она ему все равно не понадобится, - и натыкается на свежие медицинские бинты. И сердце сжимается до тупой боли, и такая накатывает злость, прежде всего – на саму себя. Оттого, что вместо поддержки дала ему не слишком конструктивную критику и неприятный осадок. Хан замечает, как Органа вздрагивает, чувствует всеми фибрами подсознания перемену ее настроения, и отвлекает от своих боевых ранений новым глубоким поцелуем. Мужчина не перестает целовать ее, пока брюнетка не начинает отвечать, запутывая их языки в тугой узел. Однажды они занялись любовью, ввалившись на базу повстанцев сразу после отражения внезапного нападения имперской группировки. Перепачканные окопной грязью и кровью, с необработанными ранами и даже легкой контузией. Они не чувствовали происходящего вокруг и были не в состоянии думать о чем-либо; был лишь адреналин победы и неистовое желание жить, растворяясь в любимом человеке. - Или так? Соло напористо припадает к шее, втягивая кожу до тех пор, пока не начинает чувствовать бьющуюся венку под губами. Иногда ему кажется, что в такие моменты пульс их сердец синхронизируется. Нежно-розовое пятно засоса медленно наливается цветом. - Не рискуй собой без необходимости. Он вытягивает ее из оболочки одежды, словно разворачивая сладкую конфету из обертки. Оставляя в одном белоснежном боди без бретелек. Белая верхняя одежда, белое нижнее белье – Лея слишком чистая, слишком светлая. Так и тянет запачкать. - Больше не буду, - меньше тоже. Принцесса абсолютно права, когда хмурится на этот ответ. Хан не может сдержаться и с заботливой улыбкой упирается указательным пальцем ей в переносицу, разглаживая тонкие морщинки. Хан стягивает рубашку, и Лея пользуется моментом, чтобы поменять положение, - привстать, упираясь коленками в пружинки матраса. Мужчина прищуривается - что она задумала? - напрягаясь всем телом, готовый к любому неожиданному повороту. Но всё, что брюнетке нужно, - это поцеловать его. И целовать, целовать, целовать, пока не онемеют губы. Он шипит от холодных прикосновений, и окончательно укладывает принцессу на кушетку (гордо именуемую капитанской кроватью), подминая под себя. - Завтра я об этом буду жалеть. О несделанных делах. Нарушенных обязательствах и обязанностях в угоду личной жизни. Наконец, о засосах по всей шее, которые будет весьма непросто скрыть за воротниками. - Сегодня ты будешь стонать. Соло немного тормозит, когда дело доходит до женского нижнего белья, ибо мысли его уже давно перетекли из головы в область ниже пояса, а на большее чем стандартный бюстгалтер с таким раскладом его не хватит. С другой стороны, у боди нет многочисленных крючков, как на корсетах, и его проще просто стянуть. А по сравнению с одним церемониальным многослойным мультидетальным костюмом, который принцесса надевала для парада на какой-то планете, это была вообще ерунда. К слову, к костюму прилагался невероятный головной убор, в который вплетались волосы, и в ту ночь Хан потратил 20 минут на извлечение 177 шпилек (он посчитал!) из шевелюры измученной Органы. Что, впрочем, не помешало им провести несколько незабываемых часов, сминая своими телами не менее незабываемые простыни из редких тканей. Он целует ее через ткань, ухмыляясь натягивающемуся хлопку под возбуждением сосков. Медленно скользит вниз, и пушистая шевелюра щекочет Лею; тонкие женские пальцы зарываются в волосы, наслаждаясь их мягкостью, и с силой смыкаются на голове Соло, стоит ему влажно чмокнуть девушку во внутреннюю сторону бедра. - Тебя так легко завести, принцесса, - подушечкам пальцев даже не нужно усилий, чтобы почувствовать сокровенную влагу, - или это результат недельного ожидания? - Хан… - она согласна, даже если все произойдет прямо сейчас: без прелюдии и полного обнажения, - он же сам видит, что она уже готова. И все же мужчина предпочитает доводить дела до конца, отказываясь от соблазнительной идеи овладеть Леей немедленно. Он цепляет обтягивающую ткань боди и тянет вниз, вдоль женских ног, отбрасывая ненужный предмет одежды в сторону. Девушка предстает перед ним абсолютно нагой, но Соло смотрит только в ее глаза. Этот чувственный соблазнительный взгляд сводит с ума. Его прикосновения к коже обжигают, а внутри бушует настоящий ураган. Лея думает, что сгорит от любви этой ночью. Она чувствует его губы на выступающих тазовых косточках, как Хан оставляет россыпь поцелуев на животе и медленно исследует каскад ребер. И между томных вздохов, срывающихся поминутно, уже почти ежесекундно, ведет отсчет, когда же он вновь окажется возле ее лица. Поцелуй меня, поцелуй меня, жадно, сильно, глубоко, позволь насытиться твоими губами, дай напитаться ими. - Почему ты медлишь…ах! – Органа перехватывает его взгляд, полный коварства, и инстинктивно вздрагивает, безуспешно сжимая бедра, когда мужская ладонь ложится поверх лона. Палец, вновь этот указательный палец – всё её нутро следует сейчас за его плавными движениями вдоль половых губ. Чтобы через мгновение взорваться вместе с рваным криком, стоит пальцу проникнуть внутрь. Соло никуда не торопится, медленно двигая рукой вперед-назад, как если бы двигался в девушке сам. Она быстро привыкает к одному пальцу, и он добавляет второй, средний, внимательно наблюдая за каждой реакцией брюнетки. Как она прогибается навстречу ему, сминает простыни, тяжело дышит и стонет тем громче, чем глубже он погружает пальцы в нее. И когда ей становится мало уже и двух пальцев, и она начинает нетерпеливо ерзать, мужчина слегка сгибает их, прежде чем ввести снова. Это позволяет ему задевать внутри нее такие чувствительные точки, что девушке становится совсем невмоготу сдерживаться. Занимательный факт: Лея знает, что Хан разговаривает на бóльшем количестве межгалактических наречий, чем она; но его знание языка таких жестов в полной мере раскрывается только в этот момент. - Вот вам загадка, Ваше Высочество, - круговые движения внутри нее сводят брюнетку с ума, - сколько пальцев нужно одному контрабандисту, чтобы ублажить одну принцессу? Хорошо, что они на «Соколе». Лее и без того стыдно смотреть в глаза окружающим, когда мужчина, не сильно конспирируясь, выходит по утрам из ее комнаты. Движения становятся более отрывистыми, резкими. Пик приходится на момент, когда большой палец нажимает на клитор, с силой массируя, и Лея выгибается куда-то вбок, плохо скрывая крики экстаза. Хан держит пальцы в девушке еще некоторое время, наслаждаясь пульсацией внутри. Иногда ему больше нравится наблюдать за ее эйфорией, чем испытывать удовольствие от собственной. Его пальцы были божественно идеальны, раз их было достаточно, чтобы вознести ее на вершину блаженства. - Все еще хочешь сломать их? - Хочу тебя, - выдыхает Лея. Она готова поклясться, что видит мурашки вдоль мужской шеи после этой фразы. - Ну, я даже не знаю… - растягивая каждое слово, Хан отстраняется от девушки. Почти безучастно вытирает влажные пальцы о простынь. - Не поняла сейчас, - брюнетка с трудом подтягивает к себе все еще дрожащие ноги. Хан Соло страшен в мести, спору нет. Но даже он не готов пойти на такие жертвы, особенно после случившегося. Это – не та цена, которую он может себе позволить. - Ты понимаешь, что ты сам себя наказываешь? – девушка усмехается. - Тебе явно нужно нечто большее, - звериный голодный взгляд скользит вдоль обнаженного женского тела, дразнясь, играя, распаляя ее жар еще сильнее. – А у меня в случае чего есть мои волшебные пальцы. Она не верит, не верит, что Хан способен на подобное. Прикусывает нижнюю губу – осознанно, зная, что это заводит мужчину, - и смотрит умоляющим взглядом. Черт с женской гордостью, если потребуется и через секунду он не поцелует ее и не продолжит заниматься любовью, Органа будет просить, умолять его. До этого не доходит. Соло уже вновь сверху, в этот раз не намеренный медлить. - Не переживай, принцесса, - Лея предвкушающе выстанывает его имя, - в отличие от тебя, я склонен менять свои решения с гнева на милость.