Acceptable.

На Империю Сластей опустилась ночь, принёсшая долгожданную прохладу в это жаркое летнее время. Вместе с этой прохладой ночь принесла кое-что ещё, точнее, кое кого. В одной из комнат, рядом с захлопнувшимся окном стояло нечто и сверлило взглядом спящего Мятного батлера, сложив руки за спиной. Это событие не скрылось от леденцовых камер, что выводили всё происходящее на экраны видеонаблюдения в помещении охраны. Близнецы - охранники, вдоволь напившись вишнёвого пунша, разлеглись на стульях и лениво просматривали сонливыми взглядами ряды маленьких мониторов, не заметив ту самую зловещую фигуру в комнате дворецкого Принцессы. Комнатка у Мятного не отличалась от других, находящихся во дворце: на полу однотонный бежевый ковёр, нежно-розовые обои. Рядом с двухместной кроватью стоял маленький столик, на котором томились старомодный будильник, стопка журналов, блокнот с ежедневным расписанием дел, пара исписанных карандашей и галстук-бабочка, небрежно брошенная перед сном. Рядом со столом стояла табуретка, на которой лежал сложенный тёмно-синий костюм дворецкого с красными перчатками, а под стулом красные мужские туфли. В остальном же, предметы интерьера, типа комода, зеркала и прочих вещиц, были расставлены по комнате в хаотичном порядке. Вот уже вторую неделю Граф Лимонохват приходит в Империю Сластей просто для того, чтобы посмотреть на жителей. Почему именно ночью? Может быть, это одна из его странностей, а может, он сознательно предпочитал наблюдать за ними именно так, чтобы они не видели его. В его собственном Замке не было никого, кроме него самого. На самом деле, так было всегда, но к одиночеству не каждый может привыкнуть. Приходя в замок Принцессы Бубльгум и наблюдая за её спящими жителями, Лимонохват представлял их своими. « Заботливый Граф наблюдает за сном своих подчинённых, и, в случае какой либо опасности, будет тут как тут, защитит, спасёт, выручит…» ...Конечно, Граф не был таким. У него были трудности в общении. Настоящая причина его присутствия здесь именно ночью – это неприязнь жителей к нему. Его не любили в Империи Сластей, и, если бы засекли днём, тут же разбежались бы кто куда, ну, или сверлили бы его злобными взглядами. Кромешная тьма в комнате стала рассеиваться, как только начало светать на улице. Если бы охранники всё ещё следили за происходящим в комнатах через мониторы, то смогли бы разглядеть тот самый силуэт. В комнате Мятного батлера рядом с захлопнувшимся окном стоял юноша: тощий, одетый в темно-серый комбинезон, облегающий вытянутое тело, в зелёный пояс с пряжкой в виде лимона и в чёрные ботинки. Растрёпанные жёлтые локоны чуть касались концами плеч и закрывали лоб лохматой чёлкой. Даже сейчас его взгляд казался пронзительным, с ноткой некого безумия. Постояв так ещё немного, он понял, что стало слишком светло и пришло время уходить. Бесшумно вздохнув, Лимонохват повернулся, подошёл к окну и, взяв за ручки, потянул их наверх. К его несчастью, окно стало издавать какие-то истошные вопли. Рывком отворив окно, он тут же полез из него, но не тут-то было. Что-то схватило его за ворот и с силой дёрнуло назад. Граф бы шлёпнулся на пол, если бы его не продолжали держать крепкой хваткой, но и это было не долго, в сию же минуту его перевернули и прижали к стене, ударив об неё спиной. — Граф Лимонохват! Голос лакея ударил по ушам громкостью и слишком ядовитой интонацией для «конфетного» человека. Конечно, ни один здоровый человек, разбуженный в четыре утра, не будет чисто звучать. Мятный батлер — стройный мужчина, держащий себя в форме и ростом выше Лимонохвата на голову, сейчас предстал перед графом в одних боксёрах. Отличительной чертой в его внешности были его стриженные белые волосы с прокрашенными красными линиями вдоль всей головы. Лимонохват не издал ни звука, и лишь его зрачки сузились, выдавая во взгляде моментально проснувшуюся злость. Момент… и резкий вдох, как обычно вдыхают перед тем, как закричать, завопить, изрыгнуть гнев в пронзительном визге. Не успел. Рука дворецкого тут же сильно сжала его горло, и на этом всё дело и закончилось. Взгляд у Графа тут же изменился. Он беспомощно захрипел, хватаясь за руку дворецкого. Странно, что он не стал извиваться, дёргаться, пинаться, пытаться выбиться или удрать. Наверное, это и называется шоком. — Да ты самый обыкновенный трус... Это прозвучало скорее задумчиво, чем гневно. Батлер рассматривал тощее создание, стоящее перед ним в нелепом обтягивающем костюме. Какой-то недоделанный ниндзя пробрался в его комнату, а не представитель власти, у которого есть свое королевство. Вместе с хриплыми вдохами грудь зубастого лимонного графа часто вздымалась, а с выдохами можно было заметить мелкую дрожь. Задыхается, но всё равно в ступоре... — Не пришло ещё чувство самозащиты с опытом, «человек из пробирки»!? —Дворецкий отпустил его горло, перевернул и прижал к стене уже лицом. Взгляд невольно опустился ниже - на пятую точку, обтянутую штанами комбинезона. Лакей сглотнул, нахмурился. Чёрт, как ещё после такого осуждать графа за то, что тот не может реагировать на опасность как нормальные люди, если его собственная природа даёт о себе знать? А Лимонохват вдруг визгливо зарычал и попытался вырваться, производя телом несколько манипуляций. Из этого дворецкий сознательно уловил только пластику движений в области талии, и виляние пятой точкой из стороны в сторону. У лакея, при минутном наблюдении за всеми попытками графа вырваться, потяжелело в трусах. Лимонохват ёрзал, двигал телом, мотал головой, чтобы отбросить жёлтые локоны с глаз, рычал, ругался, и не понимал, что у Мятного зарождаются не совсем враждебные, а, скорее, неприличные мысли на счет его тела. Когда возбуждение стало уже совсем не выносимо, а в голове не появлялось больше ни одной здравой мысли, Мятный дворецкий прижался тазом к бёдрам графа, давая почувствовать свое сильное возбуждение. Лимонохват сразу же замер. — Я уже ухожу. — Напряжённо и тихо произнёс граф. При очередной попытке удрать, он сразу оказался в кольце из сильных рук, а ладони дворецкого тут же пробрались под его комбинезон. — Да уже не стоит никуда спешить... Горячее дыхание обдало шею графа, а ладони уже медленно скользили по тонкому телу сверху вниз. - Отпусти, лакей!— Через силу зарычал Лимонохват. -Зачем? Нарушителей нужно ловить на месте. — Я всё равно не причинил бы вреда...— Уже намного тише сказал граф, плавясь под горячими руками Мятного. И ему совсем уже не хотелось уходить. Эти напористые ласки, на самом деле, были приятными, и ему действительно нравилось чувствовать тепло чьих-то рук. Вот язык скользит за ухом, переходя на шею, грубо кусая кожу на ней и заставляя Лимонохвата стонать и даже чуть изогнуться. Лакей сильнее прижал графа к стене, и тот уперся об нее на согнутых руках, уже оставив попытки удрать. — Тебе ведь нравится это, да? — Ядовитый шёпот на ухо, и пальцы уже расстегивают молнию и пуговицу на штанах зубастого парня. — Перестань, Мятный! — с губ сорвался еще один стон, когда ладони дворецкого сжали уже возбужденный член через ткань трусов. — Неприемлемо... — Да ну? — Штаны вместе с трусами полетели на пол, а рука на плоти задвигалась вверх-вниз. — Нъааагхх. — Застонал граф. Батлер свободной рукой расстегнул свои боксёры и вынул на свободу большой, истекающий смазкой член. Сдерживаться больше не было сил. Мятный зарычал в нетерпении, резко разворачивая к себе расслабленного графа. Он прильнул поцелуем к его губам, взяв того за горло, не замечая за ним уже ни единой капли сопротивления. Сразу после короткого поцелуя, дворецкий швырнул Лимонохвата на кровать и тут же вдавил его в неё, нависнув над ним. — Подхвати ноги под коленями. — С рыком выдохнул Мятный в упор смотря на Лимонохвата. Тот тоже смотрел на него, с неясными эмоциями во взгляде, скорее, туманно, ежели осознанно. И он послушался, сделав как просят. Лакей сплюнул на свою ладонь и растер слюну по члену. Приставил мокрую головку к входу графа и надавил, одним резким движением проникнув в нутро. Лимонохвата на кровати выгнуло от боли, и он сдавленно застонал. Мятный остановился, дав хоть немного привыкнуть. Почти сразу он начал двигаться. Как же узко было внутри у этого зубастого психа! Восхитительно! Амплитуда толчков усиливалась. Граф елозил по кровати, изгибался, болезненно стонал, но и не только. Мятный взял его за горло, ограничивая в движениях, наклонился к нему, целуя шею, оставляя алые засосы на бледной коже и кусая в порыве страсти. Лимонохват обвил его руками, царапая когтями спину и прерывисто дыша, закрыв глаза. Боли уже не было, ибо головка члена вновь и вновь проходилась в точности по простате, даря сладкое наслаждение, какое он никогда ранее не испытывал, вырывая все новые и новые стоны. Чувствуя скорый финал, дворецкий стал двигаться в два раза быстрее, застонав от удовольствия. Граф взял лицо Мятного в свои ладони, убрав их с его спины, и теперь смотрел ему в глаза странным взглядом, приоткрыв рот в очередном стоне. Дворецкий затаил дыхание, впервые смотря на графа Лимонохвата по - другому. Он был беспомощен, послушен и податлив на любые манипуляции, а во взгляде отражалась странная нуждаемость. Лакей именно сейчас понимал, что ему нужно. Мятный обхватил его руками и прижал к себе, мягко прильнув к губам, на что получил ответный поцелуй. Ладонь батлера быстро водила по члену зубастого, в такт собственным движениям. Лимонохват, громко застонав, начал кончать на живот своего любовника. Тёплая сперма выплеснулась внутрь графа, а он в это время вновь припал к губам Мятного. *** Лёжа под одеялом, они упоенно целовались. Ладони Мятного батлера поглаживали талию и спину лимонного графа, а тот перебирал пальцами мягкие бело-красные волосы. — Не такой уж ты теперь и злой... — Вполне Допустимо...