Помощь по хозяйству (и не только)

В этот день Мак выглядел подозрительно. Он был встревожен, словно томимый чем-то, о чём хотел, но никак не мог рассказать. Массаракш, да он к чаю почти не притронулся, только сделал глоток-другой да так и оставил его остывать на столе… — Послушайте, — наконец вздохнул он — Зеф и Вепрь только того и ждали, а потому мигом обратились в слух. С Маком всё время так — если он хочет что-то сказать, но медлит, то он в конечном итоге либо им сам всё расскажет, либо упрётся и ни в какую. Таков уж их Мак. — У меня есть любимый человек, и давно, и теперь мы с ним наконец стали парой… Эх, как бы подвести к главному… — неуверенным Мак не казался, смущённым тоже — скорее уж очень задумчивым. От внезапности Зеф уронил на стол вилку. — Массаракш! — одобрительно присвистнул он. — Стало быть, познакомить хочешь? — Хочу, — так вот просто ответил Мак. — Собственно говоря, я к этому и веду. Вы мне дороги, и Гай тоже. Для меня очень важно, чтобы он вас полюбил, а вы полюбили его. — Гай, значит?.. — переспросил Вепрь и исподтишка положил дорогому Маку ещё салата в тарелку. — А я его помню с войны, такой славный парнишка… Ты, Мак, приводи его на обед завтра днём. — Ага, приводи. Мак посмотрел сначала на Вепря, затем на Зефа и улыбнулся так лучезарно и обворожительно, как умел только он один. — Спасибо, — поблагодарил он и, к большой радости Вепря, налёг наконец на еду. * * * * — Ну зачем же ты так? — осуждающе покачал головой Вепрь, сервируя стол. — Мак очень умный и проницательный парень, такой бы ни при каких обстоятельствах не связал свою судьбу… абы с кем. Зеф сидел на диване с книгой, устроив ноги на журнальном столике. Услышав слова Вепря, он скептически фыркнул. — Может быть, так-то оно и так — абы с кем он не стал бы. Я помню того гвардейчика. Гаал его фамилия, вроде. Надёжный товарищ в бою, Мака любит — но это так, лишь оценка со стороны, а на деле… на деле он может каким угодно оказаться. А Мак наш умный, но больно добрый, и иногда, бывает, себе же в ущерб — надо этого Гая сперва растрясти, прощупать, и уж потом решать, повезло ли нашему удальцу. Ты чего там? Уже на стол накрываешь? А-а, давай помогу. Улыбаясь при взгляде на то, как Зеф, недовольно кряхтя, поднимается с нагретого места, Вепрь подумал, что тот всё же прав. Рано им расцветать в улыбках и раскрывать объятия — Мак у них один, и хотелось бы для него настоящего счастья, заслуженного… Как вот у них. У них ведь всё так хорошо сложилось. Оба имели самое прямое отношение к Подполью, но никогда не были знакомы лично — до каторги, где однажды, одновременно протянув что-то вроде «да, жрачка тут так себе», переглянулись и рассмеялась. Где каждый день был испытанием и проверял их на прочность — что их самих, что их отношения. Гавкались время от времени — да, бесспорно, но миловались как никто искренне. А там уж и стало понятно, что спать на нарах теплее, прижавшись друг к другу, и что, какое бы жалкое и страшное существование они ни влачили, им повезло повстречать друг друга. Потом появился Мак… Как-то сам по себе полюбился, как сын, двоим издавна обездоленным мужчинам, у которых детей-то никогда не было — и даже Зеф, с его показной колючестью, чуть не плакал, когда храбрый мальчик их покидал на прирученном танке. Порою казалось, что жизнь их замучила, чтобы затем пригреть — и теперь они есть друг у друга, а Мак есть у них. И они есть у Мака. Негласные, но известные, в отличие от некоторых, отцы. — Ну, вроде, всё, — заявил Зеф, а там уже в дверь позвонили, и Вепрь попробовал себя перестроить на лад безмятежный, но даже о предстоящих пытках в своё время он волновался меньше, чем о судьбе близких — вполне вероятно, что он потому и был сперва неуязвим — потому что был одинок. Зеф, как бывший психиатр и человек внимательный, быстро заметил, как он теряется и беспокоится, когда у того вдруг какая напасть. Он временами посмеивался беззлобно: «Вепрь, значит? Кабанчик пятнистый ты. Маленький такой, знаешь», а Вепрь не обижался. Ему это было даже приятно. И вот на пороге возник их Мак, не один, а с красавцем-брюнетом. Обнялся с отцами поочерёдно и с каждым отдельно, а затем доложил, сияя улыбкой: — Зеф, Вепрь, знакомьтесь — это мой Гай. Вепрь пожал парню руку — рукопожатие у того оказалось крепкое, но учтивое, и улыбка располагающая — немного растерянная, но в то же время серьёзная, тёплая… Зеф хлопнул его по плечу, одобрительно эхнув, и вскоре пошли они дружно усаживаться за стол. — Вот и супчик подъехал, — потёр руки Зеф, а Вепрь недоумевающе огляделся по сторонам. — Так ведь я не принёс его… Ох, массаракш, я забыл… Зеф откинулся на спинку стула с довольной ухмылкой, всем своим видом сообщая, что то был, вообще-то, прозрачный намёк, как вдруг, не дав Вепрю шутливо возмутиться в ответ, из-за стола вскочил Гай. — Я принесу, — выпалил он, покрасневший, но решительный с этими его честными горящими глазами. Вепрю вдруг показалось, что он как-то неуловимо, но в то же время отъявленно напоминает маленького воронёнка со встрёпанными на голове перьями. Он улыбнулся этой внезапной мысли, а молодой человек встрепенулся ещё не раз, предлагая помощь — что-нибудь принести, унести, наложить, и всё с таким резвым сердечным стремлением… Даже Мак не сдержался в какой-то момент и его усадил, за ремень ухватив — ты, мол, гость, давай лучше я. И вообще оказался Гай славным малым, под стать любимому. * * * * — Он ничего такой, этот Гай, — сказал Зеф со знанием дела, когда они с Вепрем укладывались в постель. — Помощь по хозяйству — это уже неплохо… Вепрь тепло задумчиво хмыкнул — уж он-то слышал, как Зеф в коридоре говорил Маку, мол, хороший у тебя мальчик, ты береги его… — А в остальном? — осторожно уточнил Вепрь, натягивая до груди одеяло. — А в остальном дальше будет виднее. — Да… Нелегко тебе угодить, — посмеялся Вепрь, а Зеф вдруг взглянул серьёзно и, ближе придвинувшись, погладил его по щеке подушечкой большого пальца. — Да мне просто есть, с чем сравнивать. Есть у меня тут такой один… идеальный. — Вот оно, значит, как, — Вепрь вновь рассмеялся, на этот раз мягче и тише, и позволил себе опустить глаза, запуская пальцы в рыжие волны волос. — А ведь у меня тоже, Зеф… Повезло нам, что скажешь? Конечно, они оба знали ответ.