Невидимое стекло

      Ивайзуми сидел в кресле в гостиной, листая уже невесть какой по счёту журнал. Он даже не всматривался в то, что было напечатано, просто перелистывал одну страницу за другой, различая только разноцветные пятна. На фоне шелеста глянцевой бумаги слышалось тихое невнятное бурчание из другой комнаты. Терпение начинало покидать Ивайзуми. Рвано выдохнув, он грубо бросил журнал на стеклянный столик перед собой, и тот приземлился со звонким шлепком.       — Эй, Дуракава, сколько ты ещё будешь копошиться?! — прокричал Хаджиме, видимо, в пустоту.       Ответа не последовало, только бурчание прекратилось. Ивайзуми тряхнул рукой и согнул её перед собой. Отодвинув рукав олимпийки, взглянул на циферблат часов. Ойкава собирается уже больше часа.       — Сколько можно?.. — прошептал Хаджиме, устало откидываясь на спинку дивана.       — Прости-прости, Ива-чан, — Ивайзуми повернул голову вбок и столкнулся взглядом с зашедшим Ойкавой.       Тот улыбался во весь рот и, как хищник к добыче, подходил ближе к Хаджиме. Последний нахмурился — знает же, что не просто так, — и сложил руки на груди. Тоору держал что-то в руках за спиной. Ивайзуми пробежался глазами по рукам Ойкавы: не напряжены, значит что-то лёгкое. Попытался зацепиться взглядом за что-то выглядывающее из-за спины или между расставленных на ширине плеч ног, но ничего не было — и небольшое. Можно было сказать, что у него в руках и нет ничего, но это неправда. У него на лбу практически написано: «Смотрите, я держу что-то за спиной!».       — Ну? Показывай уже, хватит ходить вокруг да около. Что ты хочешь? — Ойкава как-то странно хихикнул и наконец положил на стол спрятанную вещь. Ивайзуми настолько сильно выгнул бровь, что она чуть ли не в потолок упёрлась. — Что это?       — Журнал, Ива-чан, — Хаджиме фыркнул, закатив глаза.       Поверх кучи уже по несколько раз просмотренных журналов Ойкава положил другой. Ивайзуми не видел его раньше в доме Тоору. Вроде бы самый обычный, с непримечательной обложкой и покрытием, каким пользуются все издательства.       – Я вижу, придурок. Зачем он мне?       Тоору сел в кресло напротив Ивайзуми, не переставая широко улыбаться и по-заговорщицки щуриться на него. Поставил локти на свои колени и упёрся подбородком на выставленные ладони.       – Открой двадцать пятую страницу.       Хаджиме ничего не оставалось, кроме как открыть эту чёртову страницу, узнать, что от него хочет этот Дуракава, как обычно отказать ему и наконец пойти на тренировку. Они и так слишком долго находились дома у Ойкавы. И из-за кого, спрашивается…       Он загнул нижний уголок журнала, пробежался по напечатанным цифрам. Шестнадцатая, восемнадцатая. Полностью открыл журнал, когда глаз зацепился за двадцать четвёртую страницу. Поднял полный непонимания взгляд на Тоору, который всё так же сидел и смотрел за движениями Ивайзуми. Ойкава кивнул на журнал, побуждая продолжить то, что сказал делать. На развороте половину листа заняла картинка непристойного содержания, а остальное место заняло какое-то интервью.       – Чт… – уже хотел снова спросить Ивайзуми, как Ойкава заговорил:       – Прочитай третий вопрос-ответ, – Хаджиме недовольно покосился на сидящего перед собой. – Ну, Ива-чан, что тебе стоит просто прочитать?       –Тц, ладно. Существует ли действенный способ раскрепоститься, сблизиться с партнёром и разнообразить половую жизнь? Да, конечно такой способ существует, и я буду рада поделиться им с вами. Способ называется «Невидимое стекло». Суть его заключается в том, чтобы на неделю воздержаться от половой жизни и мастурбации, а потом встретиться в каком-то светлом помещении, расположиться друг напротив друга и заняться мастурбацией на глазах у партнёра. Современная сексология… Стоп, что?! Тебя не устраивают наши отношения, или что?       – Нет же, Ива-чан, там ведь написано, зачем это нужно.       – Нет.       – Ну-у-у, Ива-чан, ты сказал… – Ивайзуми перебил его.       – Я сказал, что прочитаю, насчёт выполнения разговора не было. Ты собрался? Нам пора на тренировку. Ты же не хочешь, чтобы Мизогучи нам их утроил?       Не дождавшись ответа ни на один свой вопрос, Хаджиме резко поднялся с уже тёплого кресла, подхватил сумку с порога и куртку с крючка в коридоре и вышел на улицу. Ойкава грустно вздохнул, но тоже поднялся и поспешил догнать Ивайзуми.       По дороге в спортзал они оба молчали. Только Тоору примерно каждые две минуты чересчур горько и обиженно вздыхал, но говорить пока не собирался. С каждым наигранным – даже слишком наигранным – вздохом Ивайзуми закатывал глаза всё сильнее, будто это спасёт его от Ойкавы, который плёлся позади в паре шагов. Ойкава вздохнул по-другому – решился что-то сказать.       – Ива-чан…       – Даже не начинай. Заткнись и иди.       – Ты злой, Ива-чан.       – Ага, – Ивайзуми отмахнулся от Тоору и прибавил шагу. До тренировки не так уж и много времени осталось.       Стоило Ойкаве перешагнуть порог раздевалки, в которой собралась уже почти вся команда, как из его рта – который так и хочется заткнуть, думалось Ивайзуми, и не важно чем, да хоть поцелуем прямо на глазах остальных, лишь бы он замолчал – посыпались нечётко сформулированные вопросы о личной жизни других волейболистов и знании об уже успевшем надоесть Хаджиме «Невидимом стекле». Как и следовало ожидать, никто толком ничего не понял и, соответственно, не смог дать чёткий ответ. У Ивайзуми жутко чесались руки, чтобы ударить Ойкаву. И чего тот добивался, интересно.       К концу тренировки его мало кто слушал, команда только кидала сочувствующие взгляды Хаджиме, к которому Ойкава ластился больше обычного.       Ивайзуми заснул под непрерывное бряканье телефона, лежащего под самым ухом. Тоору не унимался.       Обычный Ойкава – уже проблема, а Ойкава, которому что-то нужно – вдвойне проблема. Большая такая проблема, которая всей своей семидесяти двух килограммовой тушкой прижималась, липла и чуть ли не запрыгивала на Ивайзуми. В обычное время он и так слышит это жалобное «Ива-чан» каждую минуту, нет, каждую секунду, а тогда Хаджиме уже начинал терять смысл своей коверканной фамилии. И ладно бы, если Ойкава вёл себя так только наедине, но нет, этому придурку же надо показать всем, поделиться... Хотя чем поделиться? И ладно, если только команда, но Карасуно?       Во время разминки перед дружеским матчем с Карасуно Ойкаве как обычно не сиделось на месте. С хитрым прищуром посмотрев на Ивайзуми, который отрабатывал подачи, а потом на Кагеяму, стоящего на стороне поля противников, он словил мяч, который отбивал в пол, и направился к той стороне поля. Ивайзуми первый обратил внимание на Тоору. Про себя выругавшись, он пошёл за ним. Ойкава уже почти впритык подошёл к сетке, у которой стоял Кагеяма. Тот тоже заприметил приближающегося капитана Аобаджосай и вопросительно на него посмотрел.       – То-обио-чан, как дела? У вас с креветкой всё хорошо? Кстати, где он? – Ойкава несильно облокотился о пустую корзину из-под мячей и поднял на него выжидающий взгляд.       – Нормально… – неуверенно ответил Кагеяма на какой-то из вопросов. – Не знаю, может, в туалет отошёл, зачем он тебе?       – О, незачем. Мне нужен ты. Мне тут стало интересно: вы с ним когда-нибудь использовали одну штуку? «Невидимое стекло» называется, – Кагеяма уже начал задумываться над вопросом, но его отвлёк смачный подзатыльник. Подошедший Ивайзуми хорошо прописал Ойкаве, который на мгновение потерял равновесие и чуть не свалился на пол вместе с корзиной. – Эй, Ива-чан, больно же!       – Ничего страшного, – Хаджиме схватил Тоору за шиворот и оттащил от соперника. – Извини за него, – сказал он уже Тобио.       – Ага… – Кагеяма пожал плечами и вернулся к разминке.       Ивайзуми отпустил Ойкаву только через несколько метров. Тот сразу пристроился у бока Хаджиме и принялся поглаживать кисть его руки. Ивайзуми хмуро посмотрел на Тоору, который чуть ли не мурчал у него над ухом.       – Что ты творишь? – раздался стальной голос Хаджиме.       – Ничего особенного, Ива-чан, я всего лишь хочу немного твоего тепла, нельзя? – Тоору поднял глаза на Ивайзуми, который одним тяжелым, как сталь, взглядом сказал, что вопрос был не об этом. Ойкава вздохнул. – Просто хотел поинтересоваться личной жизнью моего кохая, – Ойкава легко улыбнулся. Ивайзуми нервно выдохнул.       – Ты перестанешь строить из себя дурака, если я соглашусь? – глаза Ойкавы засияли, а губы искривились в победной ухмылке. Ивайзуми снова закатил глаза – с Ойкавой только это и делаешь. – Ну да, зачем я спрашиваю. И как я тебя терплю?..       – Я тоже люблю тебя, Ива-чан! – Тоору крикнул в спину уже удаляющемуся Ивайзуми.       Ивайзуми говорил, что сто раз пожалел о том, что согласился на эту авантюру? Тем же вечером после тренировочного матча с Карасуно Ойкава провёл полный инструктаж на ближайшую неделю. Он не только привёл справочный материал — журнал с тем проклятым интервью, — но и страниц десять с распечаткой подробного описания «действенного способа», а от звонка лучшему сексологу префектуры Мияги Хаджиме его всё-таки отговорил, хоть и почти не успел. Тоору до самого ухода Хаджиме домой улыбался так, словно он лично победил Ушиджиму. «И как у него только рот не порвался?» – думал Ивайзуми.       Вроде бы ничего сложного, и неделя должна была пролететь быстро и легко: всего лишь то нельзя заниматься сексом и поддаваться соблазну удовлетворить себя – обычные отношения не слишком испорченных людей, но Ойкаве было жизненно необходимо всё усложнить. Во время обычных поцелуев он с невинным видом – чистейший ангелочек – всем телом потирался об Ивайзуми, бёдрам уделялось особое внимание. Он истязал губами и языком особо чувствительные точки, такие как шея и уши. Сжимал его ягодицы и шептал на ухо всякие непристойности, которые вгоняли в краску даже Хаджиме, хоть румянец на смуглой коже не выделялся так ярко. После каждого пересечения Ивайзуми и Ойкавы первый уходил с розовыми щеками и тяжестью внизу живота, а последний — довольный и с видом полного победителя.       Наклоны Ойкавы к носкам во время растяжки стали пыткой — ткань шорт слишком сочно обтягивала его ягодицы. Игра мышц во время тренировки притягивала взгляд, и Ивайзуми не мог отвести его, он давился слюной каждый чёртовый раз. Пот, стекающий по лицу и шее Тоору, безумно возбуждал, когда раньше Хаджиме едва ли обращал на столь обычную вещь внимание. Солёные капли так и хотелось слизать языком. А стоящий в сантиметрах от Ивайзуми голый, раскрасневшийся и безумно привлекательный Ойкава в раздевалке после тренировки буквально сводил с ума. От Тоору негде было спрятаться. Даже дома, когда он просто позволял мысли о том, чтобы подрочить проскользнуть в голову, Ойкава тут же звонил или писал и спрашивал, как у него дела. Ивайзуми даже начал всерьёз задумывать о наличии скрытых камер и микрофонов в комнате.       Член Ивайзуми постоянно болезненно ныл и не просто просил – заклинал хотя бы притронуться к себе. Хаджиме не раз замечал стояк Ойкавы, но тот вёл себя так легко, будто он ни капли не возбуждён, и это настораживало. Будет не очень-то честно, если Ивайзуми промучается эту неделю только из-за того, что согласился на это, а Ойкава надрачивать вечерами, чтобы снять напряжение, которое так и хотел подарить Хаджиме.       – Ублюдок-Ойкава, – рвано выдыхал Ивайзуми, лёжа на своей кровати после очередного испытывающего прощания с Тоору. Места, куда приходились частые поцелуи Ойкавы, горели, а под кожу, казалось, вонзалась тысяча иголок. Тело Хаджиме было напряжено до звёздочек перед глазами.       Единственной отрезвляющей мыслью было лишь то, что его мучениям скоро придёт конец – до дня X осталось всего два часа. Собрав всю свою волю, которая у него только есть, в кулак, Ивайзуми сказал больше своему телу, чем себе, перетерпеть до вечера, когда наконец закончится эксперимент. А в выходные как раз Хаджиме за шкирку поймает Ойкаву и будет трахать до потери сознания, до той черты, после которой буквально не можешь ходить. Хотел разнообразия? Пусть получает.       Выходящий из своего дома Ойкава как обычно улыбался. Кажется, за эту неделю у него не было другого состояния, кроме весёлого. Ну конечно, наблюдать за мучениями Ивайзуми, которые сам и вызвал – то ещё зрелище. Чуть ли не вприпрыжку подойдя к Хаджиме, Тоору отшатнулся.       – Эй, Ива-чан, с тобой всё хорошо? Выглядишь, как сбежавший сумасшедший, – Ойкава осмотрел странно улыбающегося Ивайзуми со всех сторон и встал сбоку от него лицом к стороне, в которой находится школа.       – Со мной всё прекрасно, не беспокойся, – вышло как-то нервно.       Ивайзуми пошёл вперёд, оставив Тоору позади. Последний недоумённо чуть склонил голову, глядя вслед уходящему Хаджиме и тоже пошёл вперёд.       – Ивайзуми сегодня какой-то странный, – парень неловко посмеялся и почесал затылок.       – Ага. Не видел его таким… взбудораженным, что-ли? – оба парня в голос рассмеялись.       Ойкава убрал край полотенца с глаз и повернулся к разговаривающим, которые стояли в паре метров от него. Потянулся губами к бутылке с водой. Утолив жажду, он усмехнулся. «Взбудораженным, значит…» – Тоору блаженно прикрыл глаза и поплёлся в раздевалку.       Ивайзуми сидел в пустой раздевалке, откинув голову на шкафчик. Глаза его были закрыты, а руки сжимали полотенце. Тоору встал перед Хаджиме, заслонив от него свет ярких лампочек. Веки Ивайзуми дрогнули. Открыл глаза и посмотрел на возвышающегося над ним Ойкаву. Он медленно наклонился к лицу Ивайзуми, смотря ему в глаза; опустил взгляд сначала на щёки, нос, потом на губы. Хаджиме рефлекторно облизал их. Тоору усмехнулся и накрыл влажные от слюны губы Ивайзуми. Ему в рот пришёлся сдавленный стон, который заставил улыбнуться сквозь поцелуй. Белое полотенце нещадно полетело на пол, к ногам парней. Ойкава сильнее вжался в Хаджиме, прижимая к шкафчику, поверхность которого с неприятным громким звуком прогнулась. Для удержания равновесия Ойкава положил обе руки на бёдра Ивайзуми, переместив вес вперёд. Ивайзуми нахмурился и промычал что-то протестующее, но в его рот лишь глубже проникли, и положение никак не поменялось. Язык Тоору переплетался с языком Ивайзуми, скользил по нему, верхнему нёбу и ряду ровных зубов. Заставлял Ивайзуми тихонько постанывать и хвататься за его запястья, стискивая их в кольце пальцев. Ойкава больнее сжимал бёдра, до ощущения костей под пальцами. Ивайзуми целовал Тоору так же бешено, так же сладко и влажно, с лёгкой горечью металлического вкуса крови. Кажется, кто-то из них случайно укусил другого. Хаджиме скользил пальцами от изящных кистей Ойкавы до локтей, сжимал его талию, задирал свежую футболку и забирался под неё, встречаясь с горячей кожей Тоору.       Когда руки Ивайзуми добрались до выпирающих рёбер, Ойкава оторвался от раскрасневшихся губ и надавил на них указательным пальцем, когда они ещё не полностью закрылись. Они оба тяжело дышали. Хаджиме сквозь белую пелену посмотрел на приоткрытые губы Тоору, через которые туда-сюда проходил воздух. Тонкая ниточка слюны потекла по губе Ивайзуми, которую тут же нежно стёрли пальцем.       – Но-но-но, Ива-чан, так не пойдёт. Ты забыл, как мы договаривались? – Ивайзуми хмыкнул.       – Нет, – Хаджиме обхватил кисти Ойкавы и убрал со своих ног; поднялся, оказавшись нос к носу с ним и заглянул в глаза. – У меня дома никого. Родители только завтра вернутся.       Ивайзуми подхватил лежащую на скамейке сумку и пошёл на выход. Тоору, недолго задерживаясь на месте, тоже сдвинулся с места. За вторым хлопком двери за собой Хаджиме услышал девчачье хихиканье, которое стало громче через секунду – видимо, вышедший Ойкава им улыбнулся. Ивайзуми закатил глаза и выбросил руку назад, схватившись за шиворот Тоору. Притянул к себе и окинул раздражённым взглядом под тихий смех Ойкавы.       – Ива-чан ревнует?       – Нет, – фыркает Хаджиме и отпускает Тоору.       – Мне приятно, – Ойкава обвивает согнутую в локте руку Ивайзуми и трётся щекой об его плечо. Девушки за спиной обиженно вздохнули, а Ивайзуми невольно улыбнулся.       Парни зашли в пустой, поглощённый темнотой дом. Шлёпнув ладонью по выключателю, Ивайзуми находу разулся, скинул с себя куртку и прошёл вглубь дома, совсем не беспокоясь за своего гостя – Ойкава был в этом доме столько раз, что вполне мог сказать, что тоже живёт здесь. Хаджиме сразу плюхнулся в кресло в гостиной, не выпуская рук из карманов джинс. Сейчас предлагать чай совсем не хотелось. Тоору зашёл в комнату спустя минуту и тоже сел в кресло напротив.       – Начинай, раз это ты предложил. У тебя всё равно уже стоит. Когда успел? – Ойкава лишь усмехнулся, но потянулся к ширинке своих штанов. Его губы растягивались шире от того, как внимательно за его движениями наблюдал Ивайзуми.       Тоору нарочито медленно расстёгивал пуговицу, переходил к ширинке и тянул за бегунок. Ивайзуми громко сглотнул. Он так долго и мучительно ждал этого момента, и теперь Ойкава сидит прямо перед ним и вот-вот начнёт себе дрочить. Внизу живота опять болезненно заныло. Из рта Хаджиме вырвался нервный смешок. Он потянулся к своему паху, сжал член и закатил глаза; откинулся на спинку кресла. Тоору наблюдал за Ивайзуми, но действий не прекращал. Запустил руку под штаны и нижнее бельё.       – Смотри на меня, Ива-чан, – с улыбкой протянул Ойкава. Хаджиме повиновался – глаза в глаза.       Добившись наблюдения со стороны Ивайзуми, Тоору вытащил член наружу. Большим пальцем обвёл сочившуюся естественной смазкой головку и вздохнул. Кривая улыбка не сползала с его лица. Хаджиме поглаживал себя через одежду, смотря то на медленные и лёгкие движения руки Ойкавы, то на его блаженное выражение лица. Облизал пересохшие губы и тоже улыбнулся. Жёсткая ткань джинс под огрубевшей кожей подушечек пальцев удерживала сознание Хаджиме в комнате, а не где-то далеко, в мире, где вокруг только белизна и стук собственного сердца. Тоору то оттягивал кожу от блестящей головки, то наоборот. Второй рукой он вцепился в подлокотник, обтянутый приятной на ощупь тканью. «Медленно», – подумал Ивайзуми и тоже потянулся к ширинке. Во рту образовалось море слюны, которое он не мог вовремя проглотить. Руки немного тряслись, а ноги, кажется, немели. Когда со штанами было покончено, Хаджиме снова рассмеялся. Ойкава не смотрел на него, как на обезумевшего, он смотрел тепло, с хитрым прищуром. Кровь бурлила в ушах двоих возбуждённых до предела парней, заглушая всё вокруг: дыхание, цепляние ткани на кресле ногтями, шорох одежды. Рука Ивайзуми проскользнула под одежду, коснулась твёрдого члена. По телу пробежал мощный разряд, заставивший содрогнуться.       – Блядство… – Ивайзуми практически проскулил от желанного прикосновения, а потом захлебнулся своим стоном. На фоне вроде тяжело дышал Ойкава, Хаджиме не мог сказать точно – эйфория захлестнула его. Он поднял на Тоору затуманенный взгляд, почти такой же, какой был в раздевалке – сейчас удовольствие сильнее било по сознанию. – Я хочу задать вопрос, – проговорил в сторону силуэта Ойкавы. Тот выгнул бровь. – Ты же специально меня провоцировал эту неделю?       – Не понимаю о чём ты, – поверить было сложно – голос Тоору дрожал не только от удовольствия. Ивайзуми чувствовал, что он улыбается и не мог не улыбнуться тоже.       Хаджиме водил рукой по члену, размазывал влагу и не мог остановиться. Откидывал голову в экстазе, но не смел отвести от Ойкавы взгляд, хоть и не видел его толком. Перед размытым взглядом была видна только русая копна волос, бледная кожа лица и шеи, тёмная одежда и держащие напряжённый член руки. В воспоминаниях мелькнула рука Ойкавы, которая сжимала член Ивайзуми эту неделю каждый раз, когда они встречались. До тянущей боли. До боли, переставшей быть сладкой. Он буквально ощутил, как Тоору трогал его, представил его руку, лежащую поверх своей. Хаджиме рефлекторно сильнее сжал ладонь, ускорился. Изо рта вылетел более громкий хрип. Стоны разрезали глотку до отрезвляющей боли и переставали быть собой.       Ойкава перед ним ускорился. Ивайзуми зацепился глазами за дрожащую над глазами Тоору чёлку и улыбнулся шире. Брови обоих были сведены к переносице, глаза широко распахнуты, а тела била крупная дрожь, но они всё ещё смотрели друг на друга. Ойкава проскулил и состроил брови домиком. Хаджиме немо спросил: «Сейчас?», и в ответ ему беспорядочно закивали, что больше походило на тряску головой. Ивайзуми пытался подстроиться под Ойкаву, который был так близко к разрядке. Прокрутил в голове все обжигающие касания и влажные поцелуи, посмотрел в глаза Тоору – там полыхает пламя. Ойкава гортанно простонал и кончил. Ивайзуми тоже сделал ещё пару резких движений и вздрогнул.       – Да-а!.. – нити, болезненно сковавшие Хаджиме всю неделю и не дававшие наконец расслабиться, лопнули. По напряжённым пальцам потекла белая жидкость. Он растёкся лужицей по креслу и всё-таки опустил взгляд. Скользнул им по вздымающемуся животу до руки. Сделал очередное движение, по пальцам потекла ещё одна струйка спермы.       Хаджиме посмотрел на Ойкаву. Тот часто-часто дышал, откинувшись и телом, и головой на кресло; по его подбородку стекала слюна, которую он, видимо, не мог проглотить. Стёр её рукавом свободной руки и облизался. Кадык дёрнулся во время глотка. Складка на переносице Тоору смягчилась – во рту перестало быть так сухо.       – Боюсь, было бы не так интересно, если я тебя не провоцировал, Ива-чан, – прерываясь на частые вздохи, проговорил Ойкава. Опустил голову, чтобы посмотреть на Ивайзуми.       – Раздражаешь, – выдохнул Хаджиме. Оба улыбнулись.