дурацкие конспекты и сообщения раз в час

Между пальцами заискрил ток. Парень быстро прикурил и все вокруг снова погрузилось в полумрак. Пожарный балкон общежития академии был отвернут от последних закатных лучей и отрезал от остального мира. На него крайне редко кто-то заходил кроме одного ученика. Здесь Каминари останавливался, его жизнь замирала. Широкая улыбка срывалась с лица, как и слезы с ресниц Он все время сдерживался, но уже давно не выдерживал. Дым заполнял легкие сливаясь с тянущим чувством в груди, дым растворялся в воздухе вместе с задушенным криком. Каминари сполз по кирпичной стене прямо на ледяной пол. Хотелось вырвать волосы, расчесать грудную клетку, вырвать сердце и трахею. Хотелось не чувствовать. Но он только обхватывал себя свободной рукой и беззвучно задыхался. День за днем, все снова и снова, Денки смотрит на себя и не находит повода гордиться. Его одноклассники растут и быстро учатся быть хорошими героями, обладают навыками и сражаются в самых настоящих боях. А потом он смотрит на себя, и видит просто неплохое приложение к команде, не более. Без него запарнее, но в целом тоже нормально, без него не так шумно, без него и Минета пошло пошутит, без него ничего не меняется. Но он без команды не видит своей геройской ценности. Хотя как он смеет так думать. Многие мечтают оказаться на его месте, в академии, с такой причудой, одноклассником уже нашумевших будущих героев. От этого еще более тошно. Каминари чувствует себя ничтожным и затягивается слишком сильно. Голова начинает слегка кружиться. Эмоции снова накатывают, и он бьется головой о кирпичи. Неприятный звон оглушает сознание на короткое время. Сигарета уже истлела, а он и не заметил. Денки просто вцепляется в себя холодными руками, впивается ногтями и зажмуривается, пытаясь схватить хоть глоток воздуха. Он ненавидит ощущать себя таким громоздким в чужих жизнях, ненавидит себя за то какой неидеальный, неподходящий, ненужный. Действительно, в мире так много людей, что заслуживают быть на его месте, а оказался он. Оказался Денки, у которого все валится из рук, который тупеет в самый важный момент и не может справиться с простой контрольной по химии. Он не выдерживает всего напряжения, по пальцам бегают молнии. Он жалко скулит на этом грязном, забытом богом балконе и заходится дрожью. Он должен улыбаться, должен смеяться, должен быть правильным героем, так почему же он такой сломанный? Почему ему так больно и словно что-то черное и склизкое заполняет всю грудную клетку? Его снова сводит судорогой, когда на плечи опускается мягкая ткань. Денки не особо понимает, что происходит, только видит перед собой человека. Он забивается в самый угол и хочет протянуть руку плевать уже кому лишь бы это закончилось. Но ему сейчас так больно, он настолько открыт и не в состоянии выдержать даже разговор что вжимает голову в плечи в страхе. Резко становится смешно от того насколько он сейчас жалкий, резко становится плевать что дальше будет. Даже если это какой-нибудь Бакуго, который снова крикнет «сдохни», в целом Каминари и не против: вот он, вот край балкона. А Мидория только закутывает друга в плед и пытается не выглядеть таким взволнованным. Мидория говорит что-то о том, что Денки сильный и что ему не нужно притворяться тем, кем он не является. Мидория говорит, а Каминари решает довериться. Он позволяет обнять себя, он слушает, но не слышит и заставляет себя не думать о том, что вновь стал проблемой. В этот день Денки засыпает эмоционально истощенный, но с надеждой. С тех пор они довольно часто говорили на откровенные темы, обсуждали разные страхи и трудности. Первое время было безумно странно слышать, что кто-то действительно понимает твои чувства, еще более странно было рассказывать. Не то чтобы все мгновенно решилось, стоило Изуку сказать ему два слова, просто теперь одиночество не так сильно расщепляло Каминари. Теперь Мидория стоял рядом, когда Денки курил и говорил с ним. Так прошел уже почти месяц, почему-то ощущение, что он стал проблемой Мидории только крепло. Изуку продолжал приходить, продолжал понимающе кивать и продолжал в ответ рассказывать, как он чувствовал себя без причуды или под насмешками Каччана. Каминари стал чаще прикусывать язык, чтобы не нагружать друга, и стал чувствовать себя все более неуместным при монологах Мидории. Больше маленький балкон не защищал от мира. Теперь там был Мидория и его проблемы с причудой, с Бакуго, с успеваемостью, с… А Денки чувствовал себя все более неуместным и громоздким. Он почти перестал говорить о своих проблемах, а если говорил, то ловил в ответ как у Изуку все хуже. Каминари устал от всего. Денки не мог как обычно беззаботно улыбаться, а потом давать выход своим переживаниям. Он стал более тусклым и это замечали окружающие. Джиро помогала ему с предметами, иногда приносила чай и просто чаще писала. Это льстило, но становилось тошно, он не должен доставлять неудобств, но вот снова. День за днем Каминари просто выдыхался, ему больше не хватало сил грызть себя за такое общение с Изуку. Взамен он просто злился, на то, что Мидория жалуется, а ему нельзя, хотя Денки сам так придумал, на то, что у Деку всегда все плохо, на любое слово, есть три почему его должны пожалеть и это уже выводило. Но сил не осталось и на злость. Серое небо, серый потолок, серые стены, все стало серым, он снова проснулся. Снова на самом рассвете из-за бессонницы. Было 05:12, было все равно. Только представив, что через три часа начнется учебный день, Каминари затошнило. Он закончился, как маркер, просто исписался. Что-то щелкнуло в голове, он принял одно, совершенно простое решение. Денки встал, прибрался в комнате, переоделся, взял телефон и наскоро зашнуровав кеды вышел в коридор. Крыша ученического общежития была закрыта, в отличии от учительского. Каминари тихо дошел до перехода между общежитиями на уровне пятого этажа, и также тихо добрался до лестницы вверх. Было стремно идти мимо квартир про-героев, он боялся спалиться. Дверь на крышу спокойно открылась, кажется, отсюда часто наблюдали за территорией. Вид с 10 этажа позволял без проблем осмотреть всю площадь академии, да и сам выход не был заброшенным. Каминари вдохнул полной грудью. Было только шесть утра, и постепенно начинало светлеть. Среди всей серости Денки подумал, что это красиво. Среди всей усталости он наконец улыбнулся. Он подошел к самому краю и осмотрел землю рядом с зданием. Чуть пройдя вдоль, парень наконец выбрал место без деревьев и с асфальтом. — Значит вот и все — он мягко усмехнулся. Каминари оттолкнулся от бортика навстречу утреннему ветру. Воздух выбило из легких, а весь корпус перетянуло болью. Денки со всего размаху пары этажей повис на чем-то металлическом. Когда шок немного отступил, он опознал оружие захвата. Каминари до этого не думал, что может захотеть умереть еще сильнее. С тихими матами его кое-как подняли обратно, но вместо темных разочарованных глаз своего классного руководителя мелькнула фиолетовая макушка. Это было так… так… Каминари не мог связать слов и не понимал, почему даже убить себя нормально не может. Он начал неестественно смеяться от чего заболели ребра, на которые пришелся основной удар. Денки снова стало невыносимо паршиво, зрение застилали слезы, но он все равно полз обратно к краю крыши. Встать нормально уже не получалось, из-за истерики все конечности сводило и передергивало, но несмотря на все он продолжал пытаться. Кажется, он просил, чтобы это закончилось, молил кого-то о помощи, совершенно не следил за языком и хотел лишь одного. Но Денки прижали к себе со спины, перехватывая корпус поперек и не позволяя сделать и шагу. — Держись — Шинсо знал, что скорее всего его совершенно не слышат, но его собственная левая рука горела каждым шрамом, когда он смотрел на этого парня. — Держаться? — Голос Каминари сломался, как и сам парень. Сознание буквально кровоточило. Он плакал, смеялся и хотел ударить очередного человека, что возомнил себя героем в этой гребаной геройской академии. Денки просто не вынесет еще одного гения, который будет постоянно говорить, как понимает, а потом вываливать все свое дерьмо на Каминари. Он не особо даже спрашивал себя про личность того, кто его так великодушно спас, но уже злился на него. — Да что ты понимаешь?! — Он еще раз дернулся к краю, но руки слишком надежно его удерживали. А злость закончилась, словно ее не было. Слова посыпались как крупа из драного мешка. Денки глотал слезы, пока рассказывал почему и насколько он ничтожество, как все должны перестать с ним общаться и как больно. Действительно больно, до сбитого дыхания, до потемнения в глазах. Шинсо слушал, иногда поглаживая по рукам или стирая слезы. Он отцеплял руки Каминари, когда те пытались выдернуть клок собственных волос или разодрать горло. Хитоши действительно слушал Денки, он старательно игнорировал собственное хаотичное сердцебиение и как каждой клеточкой чувствует слова. Шинсо помнит время, когда в каждом предмете видел способ закончить свое существование. Это и сейчас изредка напоминает о себе. Уже как минимум поэтому он не собирался бросать парня. Через какое-то время Шинсо вытаскивает одну руку, и быстро печатает сообщение Айзаве о том, что его не будет сегодня на тренировке, из-за которой он, кстати, и увидел Каминари. Денки только в этот момент заметил, что они уже довольно долго сидят у будки входа на крышу. Что примечательно, Шинсо даже оттащив от края и усадив парня, продолжал держать его именно со спины, будто знал. Он просто держал Каминари и только иногда говорил какие-то фразы, он делал все так словно знал, в чем нуждается человек в этом состоянии. Денки ело ощущение проёба, вся эта ситуация начиная с Мидории, и заканчивая этим парнем сильно на него давила. Но прямо сейчас он чувствовал себя в безопасности, чувствовал другого человека рядом и не хотел убежать, забиться под кровать. Денки в кои-то веки было спокойно. Весь день они провели вместе. Хитоши отвел его в свою комнату, вручил чашку успокаивающего чая, и они говорили практически не прекращая. Сначала Шинсо действительно спрашивал только про его состояние, но спустя время уже обсуждали буквально все. Каминари думал, что Хитоши закрытый и неразговорчивый, но болтать с ним было так легко, и Денки готов поставить деньги на то, что Шинсо сам удивлен этому. Может из-за усталости, может из-за этого странного ощущения спокойствия, но Денки засыпал буквально на ходу, хотя еще и полночи не было. В последнее время такое было непривычно, но Хитоши разрешил остаться, поэтому Каминари с чистой душой провалился в долгий сон без кошмаров. А проснулся он уже когда Шинсо вернулся с утренней тренировки с Айзавой. Денки был очень удивлен, когда очнулся от шума, а не потому, что неприлично долго пытается уснуть обратно. Каминари подскочил, вспомнив про уроки, и торопливо выговаривал все благодарности Хитоши, который приютил его на этот тяжелый день. Шинсо спокойно разделил свою еду на две части и указал на одну взглядом. Во время завтрака они успели обменяться аккаунтами и добавить друг друга в друзья. И только перед выходом, Шинсо серьезно посмотрел на Каминари. — Не пойми неправильно, но тебе нужна профессиональная помощь. — Хитоши проследил за тем, как напрягся парень. — В этом нет ничего такого... И тем более твоей вины. — Денки продолжал смотреть крайне настороженно. — Просто подумай над этим, хорошо? Каминари неуверенно кивнул, а после уверения в том, что он все равно может обратиться к Шинсо, уже выдохнул. Он побежал к себе за полчаса до урока, в надежде успеть переодеться в форму и собрать тетради. По дороге Денки собрал озадаченные взгляды и пару вопросов о том, где он пропадал весь день. Но ему пришлось проигнорировать всех, чтобы не опоздать на уроки. Уже по пути в класс, он увидел кучу сообщений от Джиро за прошлый день, а после и ее саму, облегченно оглядывающую парня в дверях. Удивительно, но Айзава сенсей ничего не сказал на небольшое опоздание и не интересовался прогулом. Позже Каминари видел, как Шинсо общается с учителем и словил их короткий взгляд на себе. Денки был готов похоронить свое место в геройском классе, вместе с репутацией хорошего парня, но, оказалось, ничего, кроме периодических оценивающих взглядов и советов по использованию причуды в бою один на один от сенсея. Каминари часто пересекался с Шинсо, и просто проводил с ним время, иногда делясь переживаниями. Он все реже приходил на балкон, и все реже разговаривал с Изуку. И все чаще замечал, как Хитоши наблюдает за ним в академии. Денки становилось спокойнее в его присутствии. А потом в его комнату постучалась Джиро. Девушка взволнованно смотрела на Денки, и только спустя пару минут обняла парня. Кьека думала о том, что скажет, но тут же забыла. Она приглушенно извинялась, говорила, как видела, что с другом что-то не так, но ничего не сделала, как на самом деле ценит Денки и многое другое. Каминари удивился, но обнял в ответ и на каждое ее «извини» находилось «спасибо». Оказывается, все время что она старалась писать минимум раз в час, находиться рядом, приносила чай и дурацкие конспекты, все это время она знала. Она не понимала, как может помочь, поэтому делала все это, но ничего прямолинейного. И только после того, как сегодня столкнулась с Шинсо у входа в общежитие, и спустя недолгое бодание тем насколько они оба не хотят, чтобы Денки кто-то навредил, он рассказал о случившемся. Только потому, что «остальные совсем придурки», ну, может еще, потому что Хитоши видел, как она заботится о Каминари все последние пару месяцев что они общаются. Возможно, ей он может доверить что-то, что касается Каминари. А Денки был просто рад. Он все-таки обратился к психологу, и со временем забыл дорогу до ларька, где продают сигареты без паспорта. Вскоре Шинсо перевели в их класс, и Каминари неподдельно светился от радости за друга, прямо как настоящая лампочка. Теперь они с Джиро постоянно зависали вместе, и никто не чувствовал себя одиноко. Айзава-сенсей даже похвалил Денки за работу над причудой, которая перестала бить по всему без разбора и теперь слушала работающего над порядком в своей голове Каминари. Теперь комната Денки наполнялась искренним смехом троих подростков, и хоть трудностей на пути становления про-героем с каждым днем будет становиться все больше, теперь он верит в себя и людей что и в огонь, и в лед с ним. И только взгляд Хитоши на Мидорию продолжал быть даже более холодным, чем во время фестиваля.