Я прочту твои мысли по ритму дыхания.

      Порой Шерлок бывает невыносим. Порой ты удивлялась тому, как только Джон его терпит, как его вообще кто-либо терпит, однако каждый раз приходила к одному и тому же ответу. Никто его не терпит. Один лишь Джон смирился с холмсовской сущностью и смог жить с этим. Смог жить в одном мире с Шерлоком и его братом Майкрофтом, так любящими выпендриваться своим умственным превосходством перед всеми остальными низшими формами жизни.       Шерлок выставлял напоказ своё безразличие к человеческим чувствам, к эмоциям, и весь вид его кричал: «Я Шерлок, мать его, Холмс, и я считаю чувства рудиментом, мешающим рациональному сознанию существовать и нормально функционировать без всей этой ванильной, приторной дряни!» Иногда ты верила в это, ибо слишком умелым он был манипулятором и актёром. Как-никак, два года мёртвым притворялся… Но всегда этот паршивец доказывал обратное. Грубо говоря, по своей сути Шерлок был гипер умным и капризным ребёнком, и если вы этого не знаете, то вы не знаете этого высокоактивного социопата настолько, чтобы звать его своим другом. Или парнем.       Сегодня был один из тех дней, когда ты вновь засомневалась в чувствах своего избранника. Странным был сам факт того, что вы встречались, ведь Шерлок — это… Шерлок. Редкостный паршивец, для которого приличие и стыд практически ничего не значат, ровно как и привычные для всех остальных людей явления. К примеру, ревность. Он был слишком самоуверен, чтобы хоть на мгновение допустить мысль о том, что тебя может украсть кто-то другой. Казалось бы, очевидная истина, так и зачем на это обижаться?       Но ты обиделась. Мужчина и раньше пренебрегал твоим вниманием, занимаясь всякой чепухой, казавшейся важной лишь ему, вроде наблюдения за ростом плесени на сыре, побывавшем в желудке мёртвеца, но в этот раз ты правда почувствовала себя уставшей от этого дерьма. Когда он отмахнулся от твоего предложения сходить на свидание, прокомментировав это как-то вроде: «Бессмысленная трата времени. Мы и так проводим время вместе», терпение лопнуло, чаша переполнилась, натянутая верёвка треснула — называйте, как хотите.       Просто уйти домой и сесть перед сериалом с пинтой мороженого оказалось недостаточно, и словно по волшебству пришло сообщение от бывшего: «Привет. Может встретимся? Давно не виделись.» Короткое, без намёка на продолжение встречи сообщение, и ты бы проигнорировала его в любой другой день, но не сегодня.       Любой крупный преступник жаждет дожить до того дня, когда его раскроют, лишь с одной целью: получить признание и известие, чтобы люди оценили по достоинству его злой гений. Это в порядке вещей. И ты тоже втайне надеялась на то, что у Шерлока найдётся минутка, чтобы узнать о том, с кем и где ты проводишь время этим вечером. Хотелось показать ему, чем чревато такое пренебрежение близкими людьми.       Встреча проходила спокойно в том плане, что никто так и не подошел к столику, не врезал твоему собеседнику, а тебя под локоть не уволок, как ревнивцы в фильмах и романах для домохозяек. Не очень то и хотелось! Но и отвлечься насовсем от мыслей о Шерлоке тебе не удалось, даже если беседа была полна шуток и интересных историй. По окончанию вечера ты напрочь отказалась куда-либо ехать, так как знала, что пришла сюда не ради того, чтобы отвлечься от обиды, а ради того, чтобы кое-кто другой отвлекся от работы.       Не позволив себя даже проводить, ты двинулась вдоль улицы по направлению к своему дому. Вечер был прохладный, и даже теплое пальто не помогало на все сто процентов, потому шла ты быстро. Шла и корила себя за глупость и заносчивость, за безнадежность этой дурацкой идеи! Как же ты была глупа, Боже. Он бы никогда не опустился до разоблачения «измены», которой даже и в помине не было. Он слишком умен, он догадался бы о несерьезности твоей затеи, он знает, что ты его слишком любишь и просто хочешь взбесить. Как же ты…       Телефонный звонок прервал мысль. Достав смартфон, ты смотришь на экран и глазам не веришь. Однако воодушевление тут же пропадает, стоит тебе вспомнить, что Шерлок может звонить просто по делу.       — Да?       — Где ты сейчас? — задал Холмс вопрос, толком не поздоровавшись и даже для приличия не спросив, как у тебя дела. Ну да, ты вообще должна быть благодарна, что он позвонил, так как обычно этот сухарь слал смс-ки не самого разнообразного содержания, вроде: «Срочно жду в этом месте…» или просто указывал адрес, ничего не удосужившись написать из дополнительной информации.       — На улице, — отвечаешь, замедляя шаг. Отвлекшись на разговор, ты совсем не слышишь топота по брусчатке сзади.       — Где именно? — терпеливо уточняет детектив. Именно, что терпеливо, значит дело, заставившее его позвонить, не особо срочное.       — Сейчас я прохожу мимо пожарного гидранта, телефонной будки, цветочного магазина, — со злорадной ухмылкой начинаешь ты перечисление, но замолкаешь, когда некто сзади касается твоего плеча. Касается слишком мягко, чтобы оказаться недоброжелателем.       — Ты забыла, — поясняет твой бывший (мы даже не удосужились дать ему имя), вручая легкий шарф. Стоит перестать вешать его на спинки стульев во всяких забегаловках.       — Ох, спасибо, — отвечаешь ему тихо, отведя руку со смартфоном подальше, чтобы Шерлок ничего не слышал, и быстро накидываешь шарф обратно на шею. Секунды три проходит прежде, чем ты вновь слышишь его голос по ту сторону линии.       — Почему ты отодвинула телефон от лица? — следует закономерный вопрос.       — Что? С чего ты взял? — спрашиваешь в ответ, старательно изображая недоумение и прижимая трубку потеснее к щеке, ибо так он точно не услышит громкого: «Ну, пока!», сказанного твои недавним собеседником.       — Поняв свою ошибку, ты вновь прижала его к уху. Я слышу твое нервное, сбивчивое дыхание… — слышится с той стороны мобилы, и ты едва сдерживаешь желание сглотнуть накопившуюся во рту слюну: сделай ты это, он бы сильнее прикопался. — Если бы ты бежала до того, как взять трубку, оно было бы шумным и тяжёлым, но ты не бежала: дышишь тихо, но взволнованно. После быстрого бега неспортивный человек не может контролировать дыхание. К тому же, при беге был бы слышен ветер…       Чёрт. Он либо знает, либо пытается узнать. Первый вариант, пожалуй, более вероятен.       — Допустим. И что?       — Так что такого стряслось, что ты не хочешь об этом рассказать?       — С чего ты взял, что не хочу? Ты сразу начал говорить о дыхании и даже слова не дал вставить…       — Ну хорошо, рассказывай.       И снова чёрт.       — Ты ж детектив, — хмыкаешь ты, поджимая губы. — Вот и догадывайся сам. Или же ты можешь спросить, чем я занималась, у кого-нибудь из своих уличных шпионов. Даже на них ты находишь время, раз эти ребята в принципе тебе помогают. Или спроси у Майкрофта, у него же под контролем дохренище камер в городе. Или попроси Джона поговорить со мной, чтобы он в свою очередь попросил смилостивиться над тобой, Шерлоком Холмсом, таким далеким от человеческого! Ведь его слова о том, как я тебе дорога, мне слушать приятнее, чем твои! — последние слова, очевидно, были сарказмом.       Лучшая защита — это нападение. Правда, твой мужчина редко говорил о своих чувствах к тебе. Настолько редко, что это заставляло сомневаться в их наличии.       На той стороне недолго продолжается молчание. Видимо, Шерлок не ожидал такой бурной реакции. Он всегда теряется, когда близкие люди устраивают истерики.       — Ну вообще-то в обвинительном тоне должен говорить я, — наконец, произносит Холмс. Произносит сдержанным, театрально холодным тоном.       Ты успеваешь догадаться о последующем содержании его слов, а потому облизываешь губы, не веря тому, что надежда быть раскрытой оправдалась столь скоро. Ты молчишь, зная, что любые слова тебя выдадут еще более явно.       — Где ты сейчас? — вновь спрашивает мужчина с из ниоткуда появившимся энтузиазмом, что могло бы тебя насторожить.       — Иду домой, — отвечаешь, поглядывая по сторонам. Ожидаешь увидеть хоть кого-то, кто поглядывает в твою сторону и отписывает смс твоему ненаглядному, но не находишь никого подозрительного поблизости.       — Отлично, я как раз жду тебя дома, — деланно обрадованно произносит Шерлок. Вот теперь ты настораживаешься.       — По какому поводу? — осторожно интересуешься, еще немного замедляясь.       — А как ты думаешь? — Голос становится чуть тише, и ты догадываешься, что это не от манипуляций с гаджетом. Шерлок почти шепчет. — Как ты думаешь, какое событие заставило меня всё бросить и примчаться в твою квартиру до твоего возвращения?       Ты всё же сглатываешь, осознавая, что он знает. Почему не начал разговор с этого? Да просто хочет помучить тебя.       — Отвечу я, — продолжает Холмс громче. — Ты снова отчаянно жаждешь моего внимания. На какой глупый шаг ты осмелилась пойти. Ты надеялась, что я подойду прямо к столику, дам ему в морду, а тебя уволоку домой, как в самых типичных мелодрамах для не видящих свет домохозяек?! — восклицает мужчина довольно громко и раздражённо, и ты закатываешь глаза, понимая, насколько предсказуема.       — Нет. Я надеялась хотя бы на телефонный звонок, — отвечаешь слегка нервно.       Кажется, что он сам реагирует слишком ярко на твою небольшую шалость. Разыгрывает спектакль? Или правда ревнует? Пожалуй, второе, так как Шерлок, даже по словам Миссис Хадсон, это сплошные эмоции.       — Что ж, ты его получила, — выдыхает Холмс глубоко, а затем понижает тон голоса. — А теперь слушай.       Ты чуть сильнее сжимаешь пальцами телефон и смотришь исключительно под ноги, боясь прослушать что-то из того, что детектив собирался тебе сказать.       — Ты должна добраться до дома ровно за двенадцать минут и пятьдесят секунд, поэтому замедлись немного. Всё это время я буду говорить с тобой по телефону о том, почему твоя провокация сработала. Ты ведь не думаешь, что я повёлся просто так?       — Эм, я…       — Тихо, — перебивает тебя Шерлок мягко. Его голос снова становится приятно бархатным, приглушенным. — Отойди от дороги, шум машин меня нервирует.       Ты вбираешь в легкие побольше воздуха, чтобы ответить что-нибудь гневное наглецу, однако послушно отходишь к краю тротуара и выдыхаешь. Шерлок прекрасно знал, что его голос — это одна из твоих слабостей, коей он беспринципно пользовался. Как и твоей слабостью к его длинным, изящным пальцам, его проникновенным глазам, его кучерявым волосам и его уму, который в красках любил описывать Джон, и так далее.       — Слушай внимательно, — произносит Холмс, и ты улавливаешь нечто вроде серьезного настроя в его голосе. — Как только ты придешь домой, я продемонстрирую тебе на деле, почему свидания с типами, подобными ему, бессмысленны и не имеют право на существование. Ты ведь думала обо мне, когда мило общалась с ним? Думала о том, как я буду злиться, узнав о твоей шалости?       Ты молчишь, и твое молчание законно можно было трактовать как согласие.       — Думала о том, что я более интересный собеседник? Как крепко обнимаю тебя, когда ты делаешь вид, что не слушаешь меня? — Кажется, ты начинаешь догадываться, к чему он клонит. Ещё и эти его манипуляции с голосом. — Тебе нравится чувствовать мои руки на себе?       Ты готова поклясться, что этот паршивец ухмыляется и уже празднует победу над своей наивной и предсказуемой девушкой. Ещё бы, ведь он прав.       — Если ты пытаешься меня смутить, забудь. Я иду по чертовой улице, а ты, Шерлок Холмс, слишком часто выкидываешь что-то… такое. Я слышала и видела слишком многое, чтобы ты мог меня пристыдить, — фыркаешь негромко, но уверенно.       По ту сторону слышится короткий смешок. Шерлок смеётся искренне, и отчего-то ты не можешь усомниться в этом факте. И это пугает.       — Я знаю, что нравится. А ещё тебе нравится быть прижатой ко мне спиной. Особенно в те моменты, когда ты обижаешься, собираешься уйти, а я не отпускаю. — Голос нежнеет, становится более томным. Тебе кажется, что ноги сами решили понести тебя чуть быстрее в сторону дома. — Тебе нравится, когда я веду себя сумасбродно, ведь так?       Ты закусываешь нижнюю губу, когда память подсовывает тебе описываемые Шерлоком сцены, так еще и приправляя их с помощью воображения.       — Ты тащишься по моим рукам, — подливает мужчина масла в огонь. — Тащишься и никогда не сдерживаешься, потому что я тебе не позволяю. Ты любишь мое пренебрежение стыдом, верно? Ты знала, как я люблю твои бедра? Люблю их кусать? Знала, как я обожаю твою талию, твои изгибы, твою грудь, шею? Знаешь, как я хочу порой сжать тебя в своих руках до хруста костей? Ты знала, что я, чёрт возьми, собственник? — его слова переходят в глухое рычание, которое издают разочарованные в побеге добычи хищники.       Мгновение короткое, но тебе хватило и его, чтобы едва не запутаться в собственных ногах: вспомнилось, какой приятной, жаркой вибрацией отдаётся его мурлычущий шепот в шее.       — Я вот не знал, — выдыхает Шерлок шумно, словно и для него этот разговор был пыткой. — Недочёт исправлен. Та жалкая пародия на человеческое существо (так он обозвал твоего безымянного бывшего) действительно меня озадачила. Он тебе совершенно не интересен, я прав?       Пауза. Наверняка он прислушивается к твоему дыханию, ставшему громче и тяжелее. Ты не пользуешься своей догадкой и не лишаешь детектива удовольствия слышать результат своих слов, наоборот — прижимаешь трубку теснее к уху, боясь, что случайные прохожие могут услышать.       — Конечно не интересен, — усмехается Шерлок. — Он не знает, как вывести тебя из равновесия одними лишь словами. Он не знает, какая ты в постели. Какая открытая, какая громкая порой… Помнишь, какая температура преобладает между нашими телами, когда мы сцепляемся во время прелюдий? Когда целуемся? Когда я хватаю тебя за бедра, вжимаю в постель…?       — Ч-чего ты добиваешься? — спрашиваешь тихим, дрожащим голосом.       — Немного больше тридцати семи градусов, милая, — мурчит Холмс, а именно ассоциация с котом преобладала в твоем сознании. — Во время секса частота сердечных сокращений увеличивается до ста двадцати ударов в минуту, практически в два раза увеличивается частота вдохов: до тридцати вдохов-выдохов в минуту. А во время оргазма частота сердечных сокращений составляет около ста восьмидесяти ударов в минуту, а количество вдохов и выдохов увеличивается до сорока. Ты наверняка не считаешь, сколько ударов совершает твоё сердце, когда я отлизываю тебе, верно? А когда кусаю, скажем, за ухо? А за губы? М-м, а как ты стонешь…       — Боже, Шерлок, — произносишь умоляюще, с придыханием, сжимая смартфон в дрожащих явно не от холода пальцах.       — Тебе нравится, когда я груб с тобой? — интересуется мужчина. — Нравится, когда я крепко держу твои руки, втрахиваю в кровать? Ох, а помнишь наш эксперимент? Тот самый, когда я связал твои запястья вместе, перевернул на живот, подложил под него подушку, надавил на поясницу…       — За что ты так со мной? — спрашиваешь едва не скуля, чувствуя, как дрожат ноги. На улице уже совершенно не холодно.       — Ещё я просто обожаю дразнить тебя. Всё ещё помнишь мои руки? Держи их образ у себя в голове, ведь я собираюсь напомнить, как они врезаются в твое нижнее белье и оказывают нестерпимо приятное давление на твою промежность, м? Ты часто кончаешь благодаря моим пальцам, помнишь?       — П-помню… Господи, Шерлок, давай поговорим дома!       — Не бросай трубку, — тон резко сменяется с мягкого и обвораживающего сознание на повелительный и резкий. Ты не можешь осмелиться отключиться. К тому же, он всё ещё у тебя дома. — У тебя осталось около четырех минут пути. Так вот, слушай, что я сделаю с тобой, как только ты придешь.       Ты беспомощно скулишь, поджимая губы, и понимаешь, что до дома дойдешь уже не в состоянии здраво мыслить. Да и мыслить вообще.       — Ты отопрешь дверь ключом, войдешь внутрь и запрёшь её снова. Снимешь пальто, пройдешь в прихожую… Может, у тебя есть предположения, как я собираюсь действовать дальше?       Молчишь, взволнованно кусая губы.       — Может быть, я даже не стану ждать, пока ты разденешься. Ты когда-нибудь фантазировала о сексе в одежде? Как думаешь, будет достаточно небольшого рваного отверстия в твоих колготках? Я даже не стану доводить тебя до дивана или кровати, обойдемся полом в коридоре. Хочешь, чтобы я отодрал тебя на полу в коленно-локтевой? Хочешь почувствовать мои длинные пальцы в своих волосах, в меру сильно сжимающие их?       — Шерлок…       — Хочешь почувствовать мой стояк своими бедрами? — Он совсем тебя не щадил, это точно. — Чтобы я, скажем, прошелся членом между твоих чудных бедер, размазывая смазку, вжимая твоё лицо в ковер, подаренный твоими родителями? Хочешь, чтобы я отодрал тебя, как заслуживающую наказания, дрянную девчонку?       — Хочу, — шепчешь почти беззвучно, уже приближаясь к дому.       — А как я хочу почувствовать тебя рядом, — выдыхает словно с облегчением детектив. — Хочу убедиться, что ты находишься в моих руках. Убедиться в том, что той безмозглой обезьяне (да-да, все еще твой бывший) никогда не светит услышать биения твоего сердца, твоих томных вздохов, твоих стонов, твою мольбу. А как ты умоляешь, милая!       — Шерлок, чёрт тебя подери, — раздраженно фыркаешь, ища в сумочке ключи и зажимая телефон между щекой и плечом. — Если я сейчас зайду домой, а тебя там не будет, клянусь, я тебя…       Ты роняешь ключи, и те летят вниз столь стремительно, что ты и осознать ничего не успеваешь. Одновременно с тем распахивается дверь, за которой стоит никто иной, как Шерлок Холмс. Быстро подобрав ключи, ты шагаешь внутрь квартиры, буквально впечатываясь в грудь не удосужившегося отойти назад мужчины. Дверь закрывается.       Крепкие объятия выдавливают из тебя весь воздух, и ты тяжело вздыхаешь, закинув руки на плечи Шерлока. Обвиваешь его шею, жмешься ближе к источающему жар телу и зарываешься пальцами в кудряшки, дабы притянуть его ближе к себе для поцелуя. Безумно хотелось вжаться в его губы своими так же сильно, как в уличных фантазиях.       Уже упомянутые ранее длинные, изящные пальцы сжимаются на твоей талии, надежно фиксируя. Желанные именно сейчас губы ускользают от поцелуя, и ты разочарованно закатываешь глаза.       — Шерлок, мать твою, Холмс, прекрати выпендриваться и поцелуй уже меня.       Требовательный шепот на сей раз исходит от тебя.       В лопатках отдается глуховатой болью удар о запертую недавно дверь, но ты не обращаешь на это внимание, получив то, что хотела. Чувствуешь мягкие, настойчивые губы, которые прямо сейчас сминали твои собственные в страстном, несдержанном поцелуе, танце страсти, что исполняли и ваши тела тоже.       Крепкая мужская рука сжимает твое бедро, скользит вниз и рывком закидывает на таз хозяина. Ты охаешь в горячий рот, стоило Шерлоку прижаться теснее к твоему свежему, пахнущему улицей телу, и несильно зажать зубами нижнюю губу. Отчаянно хватаешься за его плечи, закидываешь вторую ногу — и вот, теперь его ладони надежно держат тебя за пятую точку, и тебе не грозит падение.       — Я зол, — произносит Шерлок над твоим ухом, прикусывает ушную раковину, обдает горячим дыханием кожу. — Ужасно зол, кошмарно… — Он опускается ниже, влажно целует под самой челюстью, движется ниже и посылает приятные вибрации по шее собственным голосом. — И я собираюсь озлобленно взять тебя на этом полу.       — Меньше слов, больше дела, — выстанываешь тихо, сжимая между пальцев темные волосы детектива. — Ожидаю от тебя всё, чем ты мне угрожал. И только попробуй что-либо упустить.