Оттепель

      Зима укрыла Лондон пушистым снегом и всё никак не хотела уходить. Несмотря на уютную атмосферу она выдалась холодной — резкие порывы то и дело налетавшего ледяного ветра гнали по узким улицам неприкаянные снежинки. В Блэк-холле намечался очередной приём. Правильнее было бы сказать — праздник лицемерия. Нарцисса тоскливо отложила зеркальце. Её вид был безупречен, в корсете она едва могла дышать. Белоснежный жаккард прекрасно сочетался с тяжёлым шлейфом и фамильной бледностью. Открытые плечи зябли в прохладном полумраке, девушка то и дело тоскливо оглядывалась на болеро. Но наряд выбирала не она, и оставалось лишь терпеть. Тем более сегодня придут Малфои. Нарцисса поморщилась — их наследник, по совместительству её будущий муж, в прошлый раз побил все рекорды отвратительности. Нет, манеры были безупречны, но то и дело проскакивавшее брезгливое и надменное выражение лица показывало его настоящее отношение ко всему. И непомерное чувство собственного превосходства. Будто это не он пропустил первые смотрины из-за загула. Вот и теперь папочка Абраксас наверняка тащил его за ухо из очередного борделя, на ходу обрабатывая Отрезвляющими чарами. Слухи о самых что ни на есть противоестественных предпочтениях Люциуса ходили уже давно. Девушка рассеянно поправила подол. Зато её репутация должна быть безупречной до самой свадьбы — принципиальное условие старшего Малфоя. Но этим вечером тошнотворное мероприятие определённо обещало быть лучше. Сердце забилось быстрее, когда в списке приглашённых мелькнула совсем не местная фамилия. Тётушка Вальбурга его на дух не выносила, но он каждый раз скрашивал тоскливые светские рауты Пожирателей. Своим непревзойдённым чувством юмора ли, или просто природным обаянием — но появление Долохова сулило хорошо проведённое время. Возможно, даже пару глотков водки из неизменной фляжки, переданной украдкой. И самый лучший танец, пусть с отдавленными ногами. И кое-что ещё. Она не рисковала настаивать на приглашении для него последние недели, чтобы не навести подозрений — предсказуемо, их приятельское общение не одобряли. Но полностью запретить пока что не могли. Кажется, только вчера они впервые сбежали с такого же тоскливого приёма. Это было в чьём-то мэноре, когда Вальбурга осчастливила её известием о помолвке с проклятым извращенцем. Нарцисса разозлилась так сильно, что чуть не прибила того на месте — повезло, что Долохов оказался рядом. И доблестно принял удар на себя, как настоящий тогда ещё друг. Он ничему в мире так не радовался, как её искренним эмоциям — и постоянно их дарил. — Никогда так и не узнать прикосновений любви. Это ужасно, — сказал он ей тогда. С тех пор это стало чем-то вроде негласного соревнования. Гардеробные, кладовые, чуланы, прочие бесполезные и пустые комнаты… Один раз даже театральная ложа. Он шутил про юношеский бунт и пытался выговорить слово «адюльтер», она отвечала цитатами Бронте. Он вообще был со всех сторон исключительным. Возглавлял почти каждую вторую операцию — лучший из воинов Лорда. При этом курил насквозь маггловские сигареты и пел ей под гитару такой же маггловкий колхозный панк, здорово расширяя тем словарный запас. И не было ничего, что умиляло его сильнее, чем её произношение буквы «ы». Сама мысль о том, насколько скандально то, что происходило между ними, как-то очень быстро превратилась из смертного страха потери репутации и счастливого брака в дополнительный стимул куролесить ещё больше. Наверное, Долохова в детстве грохнули в котёл с Феликс Фелицис — иначе она не могла объяснить, каким чудом их похождения по-прежнему оставались в тайне. — Сейчас? Прямо на дне рождения твоего будущего муженька? Какое жестокое коварство, Нарси! — восхищённо шептал он и возвращался к своей извечной войне с нижними юбками. Они были счастливы, так счастливы, пытаясь урвать всё возможное из обречённого романа. Но лето сменилось зимой, и её свадьба неумолимо приближалась. Нарцисса поднялась и направилась на первый этаж. Собственное бледное отражение в старинных зеркалах напоминало ей растерянного призрака. Нужно было хотя бы попытаться улыбнуться, её вид был совсем болезненным. До конца вечера нужно было просто дожить. В убранной столовой уже вовсю толпился народ. Розье, Роули, Лестрейнджи — кого сегодня только не было. Но мысли всё возвращались к одному-единственному человеку. Он не был похож на прилизанных красавчиков с нарисованными улыбками, из которых старшие Блэки так внимательно и заботливо выбрали ей жениха. Но определённо был привлекателен — тяжёлые широкие плечи и руки с огромными разбитыми костяшками ненавязчиво говорили о том, что любимым видом спорта их обладателя были отнюдь не шахматы, и даже не фехтование на шпагах. Его легко можно было представить в роли рабочего мануфактуры или свободолюбивого наёмника, на фоне всех этих лощёных идиотов он был как гром среди ясного неба. Уместен, как смешок на похоронах. Неудивительно, что тётушка уже презрительно поджала губы, стоило знакомому басу пророкотать в прихожей. Новый смокинг был ему неожиданно к лицу, хоть вызывающе пижонский белый пиджак и был маловат в плечах. Он без труда нашёл её в толпе. — Леди Блэк, моё почтение, — Долохов безупречно корректно поцеловал ей руку. Разве что позволил себе подержать прохладные тонкие пальцы чуть дольше необходимого. Но по-прежнему в рамках этикета. Ни одна живая душа не смогла бы догадаться о том, кем они были друг для друга на самом деле. Его ладони всегда были грубыми, суховатыми и очень тёплыми. Будто он только что вышел из разогретого цеха. Насыщенно-карие глаза лукаво сверкнули, явно был рад наконец её увидеть. — Добрый вечер, — Нарцисса не сдержала осторожной улыбки. Они понимали друг друга настолько хорошо, что не всегда нуждались в словах. Больше всего на свете хотелось провалиться в крепкие объятия. Но пока внимание к ним было слишком пристальным, девушка практически чувствовала, как за их дружеской беседой наблюдают. — Давай поговорим, когда пойдём танцевать, — она прошептала это совсем коротко. Он незаметно покосился в сторону — Вальбурга, несмотря на увлекательный разговор с четой Розье, уже неодобрительно поглядывала на них. Нарцисса поджала губы — общаться с женихом совсем не хотелось, в этом она не могла ничего с собой поделать. Антонин подмигнул ей и растворился в толпе. Долохов взлетел очень высоко — и исключительно благодаря своим талантам. В армии Пожирателей не было бойца, способного с ним сравниться ни по силе, ни по умениям. Как бы эти родовитые чистоплюи не кривили носы от его скромного происхождения, он был достойным сыном рабочего класса. Стало легче, заледеневшее сердце вспомнило, что вообще-то должно биться. Оставалось совсем немного потерпеть, и начнутся танцы. Девушка огляделась — широкий белоснежный пиджак окончательно исчез, стало грустно. Можно было бы пообщаться с Мальсиберами, как раз подоспевшими, но в прихожей были не только они. Проклятие, Малфои. Blyat! Люциус презрительно оглядел обстановку, за что получил тычок тяжёлой отцовской тростью — и немедленно нацепил маску дружелюбия. Ещё более отвратительную. В его взгляде, невзначай коснувшемся старомодной китайской вазы, было что-то настолько явно нездоровое, что Нарциссу передёрнуло. Она резко развернулась и ушла вглубь комнаты. От раздражения на глаза наворачивались слёзы, стук каблуков казался громким и обличающим. Пара резких вдохов не помогли ей успокоиться, воздуха в новом чудовищном корсете совершенно не хватало. Нарцисса снова попыталась стать незаметной, тактично схоронившись в углу у камина. По мере приближения рокового дня придерживаться приличий становилось всё сложнее. Изображать то, чего нет, и скрывать то, что есть. Пусть даже и под километрами обжигающе ледяного снега, запрятанное ото всех. Неприемлемое. Когда-то она уже пыталась начать очень серьезный разговор о том, что им делать в будущем, что так или иначе придётся попрощаться и всё прочее. Пыталась ругаться, отдалиться, прогнать его холодностью — но в итоге лишь снова плакала. А он просто пришёл со своей гитарой посреди ночи. Было холодно, крупные хлопья мокрого снега летели ему в лицо. — Эротичный лунный све-ет запретит сказать тебе «не-ет», — Мерлин, как же хорошо, что никто кроме неё не понимал по-русски, — и опустится плавно на пол всё твоё бельё-ё-ё! Даже вспышка семейного проклятья из форточки старших Блэков ему была нипочём. В ухаживаниях он был так же решителен, как в бою. Сильный голос перебивал вой ледяного ветра. Нарцисса сидела у открытого окна и смотрела в крохотный пустой двор, где был он. Огромный, надёжный и уже похожий на сугроб. И понимала, что расстаться с ним невозможно. Из гостиной, ворохом чар преображённой в танцевальный зал, донеслись первые аккорды. Гости начали собираться наверх. Нарцисса была счастлива затеряться среди остальных — уже скоро тётушка присядет разговаривать о чрезвычайно важных вещах с кем-то из приглашённых сегодня, и она сможет с чистой совестью сбежать с ним. По залу разнеслась неторопливая мягкая мелодия. Певучая и лёгкая, она будто парила в воздухе, едва касаясь золотого блеска интерьера невесомыми меланхоличными нотами. Нарцисса остановилась неподалёку от дверей, по-прежнему наивно надеясь, что сможет продолжить прятаться от мерзкого женишка. Вынырнувший буквально из ниоткуда и очень кстати Долохов остановился рядом с ней и прислушался, подпевая мотиву. — Ах, «Русский вальс», кто бы мог подумать, — он обезоруживающе улыбнулся, — надеюсь, вы мне не откажете? Нарцисса с готовностью приняла широкую ладонь. Он уверенно вёл, она едва успевала за его размашистыми шагами. — Итак, когда мы можем оставить формальности, — басовитый шёпот почти над самым ухом отдавал ехидством, — что решила старуха Блэк? — Всё то же, — вздохнула она, — за Малфоя на прежних условиях и никак иначе. Антонин помрачнел. Он не терял веры в то, что новые выходки Люциуса убедят Вальбургу подумать ещё раз. Или хотя бы повременить. — А чего хочешь ты? — он практически подхватил её на руки на резком повороте. — Я не знаю, — это было сказано зря. Брошено устало, неискренне. — А честно? — он не любил нерешительность и всегда начинал выводить её к правде ворохом вопросов, один другого риторичнее. — Только не за него. Но я должна всё-таки смириться, — Нарцисса покачала головой, — тётушка считает, так будет лучше нам всем. — Думаю, твоя матушка была бы другого мнения. Глаза девушки беспокойно расширились. Та бы никогда не допустила для своей дочери такой судьбы — даже за всё золото Гринготтса. — Меда уже сбежала, — храбрости сестры ей всегда недоставало. Причитания о репутации семьи уже почти не задевали, став лишь незаметной въевшейся привычкой. Она думала лишь о том, как ей там — в чужом мире, совершенно одной. И свободной. Корсет давил на рёбра, девушка резко выдохнула. Она бы пошатнулась, если бы не крепкие ладони. — Правильно сделала. Под кого её Вальбурга собиралась подложить? Гойл-старший? — Он самый, — девушка поморщилась, вспомнив неприятного толстяка. — Лучше уж за грязнокрового, чем за такого выродка. Всё равно магия слабая, так хоть по любви, — Антонин искренне не хотел на неё давить. На их брак разрешения всё равно не дадут. А такое кардинальное решение, как пойти против семьи, ей стоит принимать самой. Он был ровно в два раза старше и в десять раз беднее. В голове конечно стучала совершенно справедливая мысль о том, что выберет она не деньги — но сделать это надо было по-честному и без его поучений. Умерить праведный гнев было сложно. — Уж прости мне отсутствие воспитания, — он бережно закрутил её и вновь приобнял за талию, — но я вижу в придирках Абраксаса гарантию того, что у жениха с этим всё очень плохо. — Да уж, — Нарцисса обречённо вздохнула, — один лишь слух про вазу чего стоит. — Вот именно, — тёмные глаза погрустнели так явно и заметно, что ей захотелось обнять его. Обнять и заплакать. Девушка лишь покрепче схватилась за широкое плечо, немного сократив дистанцию между ними. Всё ещё в рамках приличий. — Я нерешительная, знаю, — тихо прошептала Нарцисса. По крайней мере она знала свой главный порок. — И знаешь, что так нельзя, — он почти касался её, от тёплого дыхания по коже бежали мурашки, — не решишь сама, решат за тебя. Роковой день приближался. Предстояло сделать выбор, но она по-прежнему пыталась отложить это, отвлечься, позволить жизни самой расставить всё по своим местам. Только вот её место ей совсем не нравилось. Решение всех проблем было ясным и однозначным — девушка проклинала свой склад характера, не позволявший просто взять и сделать необходимое. Но по крайней мере она не была одна в этом. И он всегда спасал её от лишних самотерзаний. Следующий танец был гораздо более быстрым. Глаза Долохова полыхнули озорным огнём. — Леди, пощадите! Не могу не пригласить вас ещё раз на такое дело, — он трепетно держал её за руки, отказать было невозможно. — Она прицепится, что я танцую только с тобой, — Нарцисса кивнула в сторону, печально улыбнувшись. Тень тётушки по-прежнему висела над ней дамокловым мечом. — Пусть сначала догонит! Такой темп подходил ему гораздо лучше. Огромные шаги несли их вперёд, она просто порхала в его сильных руках. Кажется, он даже умудрился совершенно случайно отвесить Малфою оплеуху на развороте. Сбив этим, правда, Рабастана с Алекто, но зато какой искренний был восторг! Нарцисса беззаботно улыбалась, позволив унести себя на новый танец. Долохов явно подготовился на этот раз — до сих пор ни разу не наступил ей на ногу. Люциус мрачно стоял у фуршета с бокалом шампанского, раздражение сквозило в каждом пузырьке. Бегающий льдистый взгляд неотрывно следил за белым платьем, которое так некстати полностью загородил не менее белоснежный пиджак. — Он начал злиться, — девушка беспокойно смахнула прядь волос с разгорячённого лба и закусила губу, — мне придётся потанцевать с ним. — Нарси, он припизднутый! — Антонин вспылил, но тут же взял себя в руки, — прости меня, но то, что он делал с вазой… Ты серьезно поставишь себя наравне с предметом мебели? Он любил её слишком сильно, чтобы просто позволить ей зарыть свою жизнь. Он любил и хотел защитить — если бы только она приняла это. — Давай переедем ко мне. Не хоромы, но дом достойный, пусть и в деревне. Что она сделает? Небольшое добротное поместье среди полей неподалёку от Тетфорда, по весне утопавшее в цветущих вишнях. Получил он его как настоящий рыцарь — за верную службу. Она убегала к нему, и не раз, пока Вальбурга опять не взъелась, едва не угостив её Круциатусом. Конфликт с трудом удалось остановить, Нарцисса прорыдала весь вечер, заперевшись в комнате наверху. Та грозилась запретить им видеться вообще. — Тони, я не могу, просто не могу, — Нарцисса потупила взгляд. Она искренне хотела сбежать с ним, но вместо признания вновь завела привычную тягомотную шарманку. — Почему? — вкрадчивый низкий шёпот разил в самое сердце, — с каждым днём ты всё больше становишься похожа на ледяную статую, Нарси. Скрыться за тяжёлыми стенами подальше от деспотичной тётушки хотелось больше всего на свете. Скрыться за его спиной от всего мира. И наконец согреться. — Давай уйдём от них? — собственный негромкий голос показался до ужаса уверенным. — Как захочешь, — он мягко улыбнулся, — пошли к нашим. — Сегодня будет сбор? — голубые глаза зажглись огнём. — Уже идёт вовсю, — Долохов галантно подал ей руку, и они направились в сторону кухни.       В тёмном полуподвальном помещении мероприятие приняло совершенно другой характер. Никто не мог запретить Пожирателям кутить, уж тем более после тяжёлых рейдов. Любители рассуждать о величии чистой крови не спешили марать руки, пока солдаты и офицеры их армии подставлялись под Авады — и спор о приличиях на приёмах Лорд решил просто, быстро и окончательно. Кого не устраивает продолжение вечера, тот в нём не участвует. Неудивительно, что с Долоховым они так хорошо ладили. Непонятно было только, что среди отдыхающего воинства сегодня забыл внезапно нарисовавшийся Люциус. Но оно и к лучшему — кто посмеет упрекнуть её в том, что она решила побыть с женихом? Лишь бы только этот щенок не попытался прицепиться к Тони. На небольшом столе, заваленном закусками, стояла батарея разноцветных бутылок. Кухня была не такой большой, как столовая, и уже казалась полностью запруженной людьми. Где-то в глубине плыли мелодичные ноты гитары. — Тони, как давно я тебя не видел! — Родольфус помахал им перевязанной рукой. — С выздоровлением, — Долохов дружелюбно улыбнулся, они обнялись. Война была в разгаре, общие сборы в спокойной обстановке стали куда более редкими. Гомон голосов успокаивал, обстановка здесь была откровенно свойской и почти сердечной. Как-никак эти люди прошли вместе не одну битву, пока Вальбурга и компания дискутировали об этикете, приличиях и правильности сервировки стола для обеда с Лордом и аналогичного без Лорда. Нарцисса охотно позволила увлечь себя в живой разговор. — Опа, это что такое? — Антонин повертел в руках бутылку с мутновато-белой жидкостью. — Нагнал по твоему рецепту, — Лестрейндж приманил себе кусок сыра, — вещь адовая, но это я пролетел с пропорциями немного. — Уверен, ему это не повредило, — домашний напиток побежал по стаканам. — Как дела у Розье? Я слышала, они выбирали крёстных для маленького, — Беллатриса была добра и мила, самогон удался на славу. — Да, и конечно же хотели заполучить себе древнейший и благороднейший. Так что я теперь цель номер один, потому что тебя уже заняли, — Нарцисса улыбнулась и отсалютовала ей стаканом. — Быть в родстве с Малфоем — великая честь, — блондину хватило ещё шампанского наверху, но он упрямо и неуместно влез в разговор, — Цисса, привыкай уже сейчас вести себя соответствующе. Девушка поджала губы. Её леденящее душу раздражение заметили все, кроме него. В душноватой комнате будто стало на пару градусов холоднее. — Мы с тобой тоже чуть не породнились духовно, — Долохов презрительно прищурился, — я был одним из кандидатов в крёстные отцы. — Неудивительно, что они передумали, — Малфой с трудом сфокусировался на его откровенно агрессивном лице, — ты рядом с Циссой смотришься отвратительно. — Он хотя бы трезв рядом со мной, — бескомпромиссно припечатала девушка. Жгучий мороз, она была прекрасна даже когда злилась. Антонин язвительно ухмыльнулся, почувствовав прохладную ладонь на своём плече. Предельно личный жест был открытым и решительным. И, кажется, до сих пор приемлемым. Он-то знал, как легко оттаивает этот айсберг — было бы желание и умение. — Мужики, остыньте! — Бартемиус отложил гитару и поспешил разрядить обстановку, — что за разлад в наших рядах? Долохов миролюбиво усмехнулся. Неловкость была сглажена, но тёмный взгляд оставался внимательным и сосредоточенным. Кажется, до мальчишки начало доходить, что тот ему не соперник. — Сыграешь? — Нарцисса устроилась рядом и кивнула на покинутый инструмент. Репертуар у него был своеобразный и на все случаи жизни. Его нельзя было даже обвинить в пошлости или недостатке вкуса — издержки новокрестьянской поэзии (кажется, это называлось как-то так) с лихвой компенсировались неподражаемой искренностью и юмором. Долохов взял пару аккордов, вспоминая бодрый лёгенький мотив. — У меня кума, что сойти с ума, мы с ней каждый день квасим в умате-е-ень! — его низкий голос загремел на всю комнату, — у неё бухла дома пол-угла, когда скучно мне, я иду к ку-уме! Нарцисса не без ехидства отвела взгляд — скромных знаний русского было достаточно, чтобы перевести похабнейший припев, с совершенно серьёзным лицом брошенный в лицо белобрысому глисту. Тони не был бы собой, если бы упустил даже малейшую возможность поиздеваться над её будущим рогоносцем. На душе стало тепло, так не согрел бы ни один алкоголь. Возвращаться обратно к ледяным истуканам на верхних этажах она абсолютно точно не хотела. Как и к той жизни. Нарцисса решительно допила самогон и чуть не пошатнулась. Воздуха в и без того душной комнате совершенно не хватало, перед глазами замелькали назойливые чёрные точки. Она из последних сил схватила Долохова за воротник и осела на бесконечно далёкий пол. Пришла в себя она уже у него на руках. Нахмурившийся Пожиратель обмахивал её сложенным вчетверо розыскным плакатом, остальные оглядывались на их угол с беспокойством. Не сказать, что такие обмороки были редким явлением, но всё равно неприятно. — Из чего косточки? — он провел пальцами по её талии. Конструкция под изящными швами на ощупь была слишком холодной для китового уса. — Сталь, — едва слышно выдохнула Нарцисса. — Снимай эту дрянь немедленно, — мужчина покачал головой и бескомпромиссно принялся за шнуровку. Ни разу не этично, но безупречно действенно. Куда лучше медицинских чар, от которых лишь начинало мутить с новой силой. Нарцисса не могла надышаться, стоило хватке безразличного жаккарда наконец ослабнуть. — Вот видишь! — он оглядел её, когда пыточный аксессуар упал на пол, — и без этого очень красивое платье. Зачем такой ужас носить, никогда не пойму. Она тихо рассмеялась. Если бы только можно было остаться в этом вечере навсегда — остаться с ним. Или закрыться ото всех в доме среди вишен. Никаких лживых нравоучений, никаких занудных приёмов, никаких ненавистных женихов. И больше никаких корсетов. Слезать с его колен совсем не хотелось. Они так уютно расположились на непонятно откуда притащенном диване, не мешало даже соседство тяжёлой плиты и шкафа. Веселье вернулось на прежний круг, до них никому не было дела. Из-под неприметной двери чёрного хода тянул сквозняк, на улице уже была глубокая ночь. — Ты ведь понимаешь, что завтра точно будет скандал? — Нарцисса беззаботно пропустила сквозь пальцы его непослушные каштановые волосы. — Да, Малфой видел достаточно. А ещё я его нахуй послал, когда он бросился помогать тебе, — Антонин усмехнулся и невесомо поцеловал её, — что будем делать? — Разве у нас есть выбор? Можно было по-новой начать канитель про то, что они не могут быть вместе — но в ответ на тёплый и преданный взгляд это было решительно невозможно, немыслимо, невыносимо. В качестве остальных «но» были разве что повторы прежней чуши. Или можно было наконец довести дело до конца, поборовшись за своё счастье. Хорошо, что он понимал её и без слов. И привык решать проблемы на корню. — Знаешь, лет двадцать назад меня можно было бы пронять такой драмой, — Антонин бескомпромиссно поднял её в воздух и одним махом закинул к себе на плечо, — но не теперь. Ты сама выбрала побег налегке! Нет, она конечно посопротивлялась похищению, но звонкий девичий смех, наверное впервые в жизни так свободно прозвучавший в этом доме, говорил совсем о другом. Долохов решительным пинком открыл заднюю дверь, оставив позади ненавистный особняк. Нарцисса подняла взгляд — стук капель, падавших с крыши, был настолько заметным, что его можно было принять за мелкий дождь. Начиналась оттепель.