так близко (к совершенству)

1. Теоретически Киришима знал, что Бакуго популярен.  В конце концов, его персону постоянно освещали в СМИ, чем заработали ему немало фанатов — притом что их класс ещё даже не выпустился. Хотя, с другой стороны, в последние дни они столько времени проводят на заданиях в городе, вместо того чтобы сидеть за партой, что их практически можно считать выпускниками. За всю неделю Киришиме удалось поболтать с друзьями максимум десять минут — он чаще видит их в новостях, чем вживую. И это чертовски круто. Вот только он по ним скучает. Именно поэтому одним солнечным субботним утром Киришима отправляется на поиски Бакуго — и обнаруживает его на крыльце школьной общаги в компании девушки, которая произносит: — Ты мне нравишься, пожалуйста, давай встречаться! Первая мысль Киришимы: «О боже, я просто обязан сфотать его лицо», — потому что набыченная рожа Бакуго непередаваемо смешная. Вторая мысль Киришимы: «Почему до меня раньше не допёрло, что кто-то может им заинтересоваться?» Он не имеет в виду ничего обидного. Разумеется, люди способны найти Бакуго привлекательным. Объективно говоря, он и есть привлекательный: первым впечатлением Киришимы о нём было «о, он вроде как красив, в каком-то грозно-устрашающем смысле».  Но после трёх лет дружбы, в течение которой Киришима не единожды наблюдал, как после проигрыша в «Марио Карт» Бакуго в бешенстве отшвыривает джойстик, видеть, как кто-то признаётся ему в симпатии в самой клишированной манере — это словно смотреть, как шимпанзе танцует Электрик Слайд. Или что-то вроде. Теоретически ты понимал, что такое возможно, однако подобное зрелище сбивает с толку. В смысле, это же Бакуго. Чего ожидала эта девушка? — Нет, — бурчит Бакуго в ответ. Ну ещё бы. Девушка заметно расстраивается. Киришима топчется на месте, сконфуженно отвернувшись. Он подумывает спрятаться в кустах, но если сдвинется, они его заметят. Хотя они наверняка уже его заметили: у него ярко-красные волосы и на нём фиолетовая футболка с розовыми молниями. Может, он просто повернётся спиной и подождёт, пока они закончат… Нет, дикость какая-то. Он что, глючный непись в багованной игре?  — Пожалуйста, — девушка делает шаг вперёд, протягивая к Бакуго руку, — всего одно свидание. Нам будет весело, уверяю! Я сделаю всё, чтобы ты изменил своё мнение.  Бакуго отдёргивает свою руку, не позволяя взять себя за ладонь.  — Сказал же нет. Скройся нахрен с глаз моих и не беси меня. Но девушка не понимает намёк. Она вновь пытается схватить Бакуго за руку, словно ей отчаянно необходим тактильный контакт, и у Киришимы начинают закрадываться подозрения. На ум приходят все инциденты с основанными на прикосновениях Дарами, которые ему довелось повидать на практике, и Киришима торопливо сбегает по ступенькам крыльца, врезается в Бакуго и закидывает руку ему на плечи. Пальцы девушки безуспешно задевают его рубашку.  — Детка! — восклицает Киришима с ослепительно-беззаботной улыбкой. — Вот ты где! Ты чего меня не разбудил. Уже сходил на пробежку? Я же говорил, что хочу присоединиться. Бакуго медленно поворачивает голову и вперяет в него пустой взгляд. Киришима улыбается ещё шире прежнего, дурашливо наваливаясь на своего лучшего друга. «Пожалуйста, подыграй мне», — мысленно умоляет он, хотя часть него в этот момент размышляет: «Существует пятидесятипроцентный шанс, что Бакуго просто прибьёт нас обоих на месте». — …Эйджиро, — произносит Бакуго. «Так, — пищит рассудок Киришимы. — Ладно! Это происходит!» — Ты устал прошлым вечером. Я не хотел тебя будить, — продолжает Бакуго странно спокойным голосом, разительно контрастирующим с его рычанием десять секунд назад. От Бакуго подобный тон звучит ощутимо мягко.  Щёки Киришимы розовеют сами собой. — Кто ты такой и куда дел моего парня? — дразнит он, а сердце при этом едва из груди не выскакивает. Какого чёрта? — Обычно ты не настолько милый. Бакуго цокает языком, отталкивая его лицо ладонью. — Ну и ладно. Завтрака ты от меня больше не дождёшься. — О-о, ну не надо так! Я же шучу. Что ты приготовил сегодня? Оно в холодильнике? Уже можно кушать? — Господи Иисусе, ты меня с ума сводишь, — ворчит Бакуго. — Всего лишь рыбу с рисом, да, она в холодильнике, и нет, тебе её нельзя, потому что ты неблагодарный и я тебя ненавижу. Киришима кладёт подбородок Бакуго на плечо и надувает губы. — Хм, а прошлой ночью ты пел иначе. Бакуго давится воздухом. Киришима лыбится во все тридцать два. Блин, его так забавно дразнить.  Девушка — о которой Киришима почти забыл, упс, — прочищает горло. — У тебя… есть парень. Мне никто не говорил, что ты не свободен, — с сомнением произносит она. Бакуго просто смотрит на неё. — Ты ещё тут? Вся сила воли Киришимы уходит на то, чтобы не среагировать на эту колкость. Чёрт, Бакуго прямо-таки уморительно груб. Бедная девушка. Киришима посочувствовал бы ей, умей она принимать отказ.  — Привет, да, он несвободен, — отвечает он, вклиниваясь в разговор. — Я Киришима, приятно познакомиться. Надеюсь, я вам не помешал, — девушка скисает, — но у меня в планах учебное свидание с этим парнем, ха-ха, так что прошу нас извинить! Не давая девушке шанс вмешаться, он обнимает Бакуго за пояс и ведёт обратно в общагу, громко разглагольствуя о всякой ерунде, чтобы сделать вид, будто они не слышат её возражений.  Как только дверь за ними закрывается, Киришима приваливается к ней, выдыхая. Он отпускает Бакуго, рассеянно подмечая жар его кожи. Какая у него, однако, узкая талия. Клёво.  — Почему ты это сделал? — спрашивает тот. Киришима поднимает раскрытые ладони. — Слушай, я знаю, что ты мог разобраться со всем сам, но мне было прям больно на это смотреть, чувак. Бакуго стукает его в плечо. — Да нет, идиот. Я про то, что ты… представился моим парнем. Серьёзно? Щёки Киришимы вновь заливает краска. Он фыркает. — Я только проснулся, ясно? Мозг ещё не начал функционировать. Несколько долгих секунд Бакуго изучает его со странным выражением лица. Когда Киришима уже начинает потеть, думая, что тот разозлился сильнее, чем казалось, Бакуго произносит: — И твоим первым побуждением было назвать меня «деткой»? Киришима сдавленно взвизгивает и, повинуясь инстинкту, захлопывает рот Бакуго обеими ладонями. — Не произноси это слово! — Мфф… — Схватив его за запястья, Бакуго отводит его руки. — С хрена ли?! — Из твоих уст… оно звучит странно! Глаза Бакуго сужаются, губы изгибаются. — О? Смутился, что ли? Я тебя смущаю, детка? Лицо Киришимы полыхает. Какого чёрта, почему Бакуго звучит так… гха! Почему Киришима так сконфужен, в конце-то концов? Он пытается стряхнуть руки Бакуго — бесполезно, тот не отпускает. — Чувак, прекращай дурачиться, — нервно смеётся Киришима. — Ладно тебе, я голоден, дай мне позавтракать до спарринга.  — Спарринг, значит? Бакуго наклоняется ближе, скалясь словно почуявшая кровь акула. Киришима инстинктивно затвердевает тело, отстраняясь как можно дальше, насколько ему позволяет железная хватка Бакуго на запястьях. Мурашки бегут по коже в тех местах, где чувствуется горячее дыхание. Он ощущает себя жертвой, от чьей шеи вот-вот оттяпают кусок. Но Бакуго всего лишь замирает на месте в дюйме от его носа и смотрит. Киришима скашивает глаза, встречаясь с ним взглядом. Сердце бьёт набатом. Он облизывает губы, сам не зная зачем.  Бакуго отпускает его руки и отступает, снова с тем странным выражением лица. Киришима не знает, что и думать. — Завтрак, — говорит Бакуго, — а потом учебное свидание, как ты и сказал. Сегодня занимаемся химией.  С этими словами он разворачивается и направляется на кухню, оставив Киришиму распластанным по двери и недоумевающим о том, что произошло.   Учебное свидание. Он краснеет. Да уж, он сам виноват. 2. Пару дней спустя Бакуго поворачивается к нему за обедом, говорит: «Открой рот», — а затем скармливает ему часть своего домашнего бэнто. Киришима озадаченно жуёт. — Спасибо? Вкусно. Бакуго хмуро мычит, поднося тамагояки ко рту Киришимы. — На три часа*.  Мозг Киришимы мгновенно переходит в боевой режим. Взгляд его направляется вправо, разум сосредоточен, тело расслаблено, но гудит в предвкушении схватки, врага. Однако там, где он ожидает увидеть злодеев, всего лишь студенты. Едят, разговаривают, смеются, пялятся прямо на них с Бакуго… о. Это та самая девушка. __________ *терминология для определения расположения цели, используемая, главным образом, в боевых операциях Киришима понимающе мычит, пережёвывая ложку маринованных овощей. Бакуго отстраняется, зачерпывает ещё еды и съедает сам с той же самой ложки. Киришима подумает над этим позже. — Она по-прежнему тебе надоедает? — тихо спрашивает он, придвигаясь ближе и предлагая Бакуго свой пакетик сока. Пожав плечами, Бакуго наклоняется к трубочке и пьёт прямо из рук Киришимы. — Таращится на меня, как видишь. Ты собираешься это исправить, бойфренд? Из его уст это слово звучит ещё более дико, чем «детка». Киришима решает в свободное время составить чёрный список слов, которые запрещено произносить Бакуго. И неважно, что тот его за это побьёт. — Разумеется! Своему бро я готов помочь чем угодно. Бакуго хмыкает. — Ну приступай. Киришиме отчасти любопытно, почему Бакуго всё ещё не против продолжать их наспех состряпанный обман. У него наверняка уже созрели минимум три идеи получше, как отговорить эту девушку, верно? Но куда большая часть Киришимы, отринув логику, занята тем, чтобы подцепить пальцами подбородок Бакуго, наклонить к себе его лицо и чмокнуть в щеку.  — Спасибо за еду, — говорит он, задевая губами мягкую кожу. Бакуго с ворчанием подаётся к нему, ссутулившись настолько, что его голова оказывается у Киришимы на плече. Киришима приподнимает руку, и Бакуго тут же льнёт к нему под бок, обнимая себя рукой Киришимы. Блин, до чего же Бакуго хороший актёр — его притворство выглядит так естественно!   Их поза не самая удобная, но Киришима понимает, что не против так сидеть. Чудно́.  Бакуго подвигает к нему своё бэнто. — Ешь, — велит он, утаскивая палочками кусок рыбы с тарелки Киришимы. — О-о, спасибо. Твоя еда и правда очень вкусная, ты в курсе? — Разумеется, в курсе. Это же я готовил. — Йоу, Каччан, — подаёт голос Денки, поигрывая бровями. — Можно мне тоже попробовать этой с любовью приготовленной домашней еды? Бакуго демонстрирует ему средний палец. — Катись колбаской. — Ой, ну ладно тебе, снова выделяешь любимчиков! — Может, я бы угостил тебя, умей ты нормально есть. — Нормально есть… в смысле? Жевать тщательнее, что ли? Я и так хорошо жую! — Нет, он о том, что ты неряшлив, — поясняет Серо. Бакуго согласно мычит. — У тебя рис по всей рубашке, мужик. Каминари опускает взгляд. Подбирает с одежды рисовое зёрнышко и кладёт в рот. — Киришима тоже ест неаккуратно! — протестует он, продолжая подъедать рис со своей рубашки. — Не тогда, когда его кормит Бакуго, — возражает Мина. — Денки, прекрати, на тебя смотреть стрёмно. — Так не смотри! — Ты похож на обезьяну, которая выковыривает со своей шкуры вшей и суёт их в рот. — Да как ты смеешь… Отсюда всё катится по наклонной. В какой-то момент Каминари пытается обмакнуть свою рубашку в соевый соус, и Бакуго швыряет в него ложку. С его стороны это относительно спокойная реакция, но он мало что может сделать, не отстраняясь от Киришимы. К концу обеденного перерыва Киришима вспоминает, для кого они устроили этот спектакль, и оборачивается. Девушки нет на прежнем месте. Он сводит брови. Как давно она ушла? Посмотрев вниз, Киришима встречает взгляд полуприкрытых глаз Бакуго. Его сердце делает неожиданный кульбит. Бакуго выпрямляется, и бок Киришима тут же остывает. Он поплотнее натягивает пиджак, но тепло уже испарилось. Наверное, Бакуго просто сам по себе горячий. — Сомневаюсь, что она продолжит мне надоедать, — бормочет Бакуго, пакуя своё бэнто. — А-а… Только Киришима чувствует, что в воздухе витает что-то странное? Будто всё слишком резко оборвалось, словно… словно он должен был доиграть свою роль до конца. Вернуться в класс рука об руку с Бакуго, проводить его до парты и попрощаться… поцелуем, что ли? Но это глупо, ведь они не встречаются. Киришима мотает головой. «Возьми себя в руки, Эйджиро, кем ты себя возомнил, восходящей кинозвездой?» Он просто помог другу. И теперь, когда дело сделано, он может забыть обо всей этой неразберихе. * * * (Уже гораздо позже Киришиме в голову приходит мысль: почему никто из друзей не удивился их поцелую в щеку и разделённой на двоих еде?) 3. Бакуго врывается в его комнату. — Киришима, ты сегодня ничем не занят. Бакуго имеет привычку никогда не задавать вопросы, как нормальный человек. Вместо этого он говорит утвердительно, словно заранее знает ответ, а если оказывается неправ и его поправляют, он просто цокает языком. В какой-то мере, это до смешного очаровательно. Но не в девять утра в выходной. — Ага, — вяло отвечает Киришима, заспанно протирая глаза. — А что? Что-то случилось? Кто-то умирает? — Ах если бы, — мрачно откликается Бакуго. — Семейный обед. Ты идёшь со мной. — Вот как? — Да. Ты бесплатно наешься вдоволь, а я использую тебя как прикрытие от назойливых родственничков. И кажется, один из моих дядей притащил щенков, так что тебе будет с кем поиграть. — Я тебе что, собака на детском утреннике? — зевает Киришима, потягиваясь с такой силой, что в спине что-то хрустит. — Но так уж и быть, я согласен. Матрас прогибается. Приоткрыв один глаз, Киришима видит, что Бакуго сел рядом с его бёдрами. Солнечный лучик, просочившийся сквозь занавески, окрашивает его сусальным золотом. Его белёсые ресницы буквально светятся. — Но тебе придётся снова притворяться моим парнем, — предупреждает он. — Что? Почему? — щурится Киришима. — Хочу проучить своего тупого кузена. Он поспорил, что у меня никого нет, потому что я, видите ли, «скверный человек и потный вонючка». — Ты и правда потный, — признаёт Киришима. — Но вонючкой я бы тебя не назвал. И ты действительно вёл себя скверно, но не всегда — я бы сравнил тебя с чихуахуа. Бакуго встаёт. — Я передумал, беру своё приглашение обратно. Можешь оставаться здесь и гнить от скуки, я сам съем всю халявную еду. Подскочив на кровати, Киришима хватает его за запястье и тянет с такой силой, что Бакуго заваливается ему на грудь.  — Нет, моя еда! В смысле… Прости, чувак, возьми меня с собой. Для тебя я притворюсь самым лучшим бойфрендом! Твой кузен обязательно проиграет, бро. — Не знаю, не знаю. Ты вряд ли окажешься мне полезен, пока будешь набивать рот вкусностями. Киришима хнычет, откидываясь на постель и утягивая Бакуго за собой. Тот отворачивает голову, делая вид, что не замечает его.  — Бакуго, пожа-а-алуйста, обещаю! Я буду держать тебя за руку, целовать и всё такое! — Хм. — Бакуго бросает на него взгляд, и Киришима включает щенячьи глазки на полную мощность. — Ладно. Сделай так, чтобы все поверили. Не подведи меня. — Ни за что! — улыбается Киришима. — Так когда ваш семейный сбор? — Через час. Киришима давится слюной. — Чувак, какого… И когда ты собирался мне сказать?! — Сейчас, как видишь. — Как насчёт предупреждать заранее, Бакуго! Вставай, вставай, двинься, мне нужно собираться. Что мы подарим твоим родителям, чувак? Я не могу заявиться с пустыми руками. — Дыню и букет цветов. Ты меня за идиота держишь? У меня уже всё подготовлено. — Бакуго отгоняет его от шкафа. — Иди чисть зубы, сегодня твой наряд выбираю я. Мы выходим через пятнадцать минут. — Так точно! * * * К счастью, они не опаздывают. Но прежде чем войти, Бакуго выжидательно протягивает руку. — Ты сказал, что не против, — бурчит он. Ах да. Точно. Киришима и правда на это согласился. Но теперь, когда настал черёд сдержать обещание, его сердце почему-то колотится как бешеное.  Сглотнув, Киришима переплетает пальцы с Бакуго. — Ага! Всё чудесно… в смысле, я не возражаю. Это приятно… нормально! Я хотел сказать «нормально». Бакуго вскидывает бровь. — Рад слышать. Ещё крепче сжав ладонь Киришимы (отчего его сердечно-сосудистая система окончательно даёт сбой), Бакуго отпирает дверь. Киришима мысленно фейспалмит. Боже, в предвкушении знакомства с дальними родственниками Бакуго его нервы совсем уже ни к чёрту. Нужно собраться с мыслями! Это ведь всего лишь рука. «Это рука Бакуго», — напоминает рассудок. Всё из-за того, что он толком не выспался, приходит к выводу Киришима. — Кацуки! — восклицает Мицуки, когда ребята переступают порог. — Всё-таки явился, паршивец. — Я же обещал, — ворчит Бакуго, пока мать притягивает его в сокрушительные объятия. — Господи, ты с каждым днём становишься всё чудовищнее, ведьма. Ты мне все рёбра переломаешь. — А ты всё так же невыносим, — парирует она, щипая его за щёки. Её взгляд падает на Киришиму и опускается на их сомкнутые руки. — Вижу, ты привёл Эйджиро. — Очевидно, бля. Киришима улыбается, преподнося букет и локтем подначивая Бакуго подарить дыню.  — Рад новой встрече, Бакуго-сан! Мы тут принесли кой-чего. Надеюсь, вам понравится. — О-о, ещё как, — воркует она. — Чудесный букет, поставь, пожалуйста, вон туда. Чувствуй себя как дома. Я уже давно не видела своего любимого сына, и мы все знаем, что я говорю не о Кацуки. Киришима сдавленно пищит. Она… о нём? Он её любимчик?! — Чёртова карга, — шипит Бакуго. — Я предупреждал тебя не… боже, ты невозможна! О, так Бакуго рассказал родителям об их обмане с «отношениями»? Киришима выдыхает. Это всё объясняет. Мицуки просто играет свою роль. Господи, его ведь чуть удар не хватил. Мицуки закатывает глаза. — Ладно, ладно, виновата. Иди поздоровайся с отцом. Я пока украду у тебя Эйджиро. Ступай, кыш! Бакуго награждает её суровым взглядом напоследок. — Не вздумай его спугнуть. — Как будто он меня первый раз видит! Он меня знает, сопляк, так что ступай. — Взяв Киришиму под локоть, Мицуки уводит его в гостиную. — Я не про тебя, а про всех этих статистов, которым ты собираешься его представить! — орёт Бакуго им в спины. — Не называй своих родственников статистами, идиотский сын! — вопит Мицуки через плечо. Киришима закусывает улыбку. В доме Бакуго всегда оживлённо, если так можно выразиться. Он уже предвкушает знакомство с остальной семьёй. — Надеюсь, вы не против того, что Кацуки привёл меня, — говорит он. Мицуки награждает его изумлённым взглядом. — Шутишь, что ли? Если б не привёл, я бы сама тебя притащила. Тебе здесь рады в любое время. А остальное семейство прямо жаждало познакомиться с парнем, о котором Кацуки буквально не затыкается.  Киришима моргает. Чёрт побери, Бакуго заранее к этому готовился? Очередное доказательство, что он всегда на шаг впереди всех. Когда они заходят в гостиную, там полно народу. И куда ни глянь — всюду светловолосые головы. Значит, это родственники со стороны Мицуки. Что ж… будем надеяться, что Киришима выйдет отсюда живым. — О боже, — восхищённо произносит одна женщина. — Красные волосы… Это тот самый Киришима? В один миг к нему поворачивается дюжина голов. Это слегка нервирует. Так много Бакуго, всех форм и размеров. Вау. Киришима кланяется, широко улыбаясь. — Здравствуйте! Приятно со всеми вами познакомиться! Спасибо, что пригласили! Гробовое молчание. А потом парень, сидящий по-турецки перед телевизором, вздыхает. — Чёрт, теперь я должен этому засранцу денег. Мицуки со смехом втягивает Киришиму в комнату и усаживает его рядом с накачанным короткостриженым мужчиной — вероятно, один из дядюшек.  — Я предупреждала тебя не биться об заклад с моим сыном, Рёта! — Я не верил, что Киришима существует, тётя, — стонет Рёта. — Кацуки описывал его прямо-таки идеальным, я решил, что он его выдумал! Киришима краснеет, поглубже вжимаясь в диванные подушки. Так ему теперь нужно соответствовать какой-то надуманной репутации? «Чёрт, Бакуго, что ты им наплёл?» Дядя рядом с ним открывает банку пива и протягивает ему. — Тебе это понадобится. Киришима таращится на банку, как на неразорвавшуюся гранату. Стоит ли это пить? Он несовершеннолетний, но вежливо ли будет отказаться? Что если дядя Бакуго пропишет ему люлей за отказ? А может, это тест? Может, они оценивают, годится ли он в партнёры Бакуго, в зависимости от того, примет он пиво или нет? Ещё одна кузина подсаживается к Киришиме с другой стороны. — Кацуки нам столько о тебе рассказал, — восхищённо заявляет она. — Он редко пишет в общий чат, но когда Рёта к нему прикопался, Кацуки словно прорвало. Он прямо-таки не мог перестать тобой хвастаться. Правда, что ты однажды голыми руками вырвал с корнем дерево? — Эм-м, да, — заикается Киришима. — Но это вышло случайно… я не хотел! — Ой, божечки, какой он милый, — произносит пожилая дама. — Именно таким его описывал Кацуки. — Она замолкает. Ухмыляется. (Господи, у неё ухмылка Бакуго!) — Это будет весело. Киришима сглатывает. Во что он вляпался? * * * — Кацуки, — задыхается Киришима, вваливаясь на кухню, — спасай. Бакуго оглядывается и торопливо откладывает нож на разделочную доску, когда скулящий Киришима наваливается ему на спину. — Что с тобой случилось? — изумлённо спрашивает он. — Перекрёстный допрос, — бубнит Киришима ему в плечо. Руки его находят опору на бёдрах Бакуго. Жизненно необходимую сейчас опору: у него в прямом смысле голова идёт кругом.  Киришима хнычет, когда спина Бакуго начинает трястись от сдавленного смеха. — Не-ет, чувак, не шевелись… — Ты всего десять минут с ними провёл, — ржёт в кулак Бакуго. — Уже сдался, Несокрушимый? — Угх, детка, не смешно, меня словно пятнадцатью Гаубицами разом пришибло. — Киришима поднимает голову. — А что вы тут готовите? — Пару лишних закусок к столу, — отзывается молчавший до сей поры Масару. Он улыбается, глядя на ребят, и его глаза поблёскивают за стёклами очков. — Хочешь помочь? — Если мне можно остаться здесь, то да, — мгновенно отзывается Киришима, сжав Бакуго напоследок, прежде чем отпустить. — Что нужно делать? Масару показывает ему парочку простых заданий, главным образом освобождая Бакуго от нарезки продуктов, чтобы тот мог встать к плите. Для Киришимы это долгожданный перерыв и приятная смена обстановки по сравнению с атмосферой в гостиной. Не настолько напряжённая, но такая же знакомая. Тёплая.  Мне весело, понимает вдруг Киришима. Ему было весело даже под нескончаемым градом вопросов. В конце концов, это ведь Бакуго. А Киришиме нравится всё, что с ним связано. — Чего это ты лыбишься? — Бакуго проводит костяшкой пальца по уголку его рта, подозрительно щурясь. — Успел слопать карри, пока я не смотрел, да? — Я бы в жизни не посмел! — ахает Киришима. — Да оно у тебя по подбородку размазано. — Что? Где? — Киришима вытирает лицо ладонью и проверяет руки на предмет улик. Он ведь всего ложечку! Распробовать! — Стёр? У Бакуго дёргаются губы. — Я пошутил. Ох. Киришима краснеет.  — Проклятье, сколько я могу попадаться на эту удочку. — От вашей приторности зубы сводит, — заявляет Мицуки, входя на кухню с чьим-то младенцем на руках. Она шлёпает своего мужа по заду и ехидно ухмыляется, когда тот давится воздухом.  — Ага, — отвечает Бакуго. — Чья бы корова мычала. Киришима отворачивается, прикрывая смех. Бакуго ворчливо пихает его локтем, бурча о беспардонных родителях, невыносимых родственниках и о том, чтобы Киришима не вздумал шантажировать его всем, о чём сегодня узнал в семейном кругу. Киришима молча притягивает его к себе и целует в висок. Бакуго замолкает.  — У тебя чудесная семья, Кацуки, — улыбается Киришима ему в волосы. — Спасибо, что взял меня с собой. Бакуго молчит, вяло сжимая в пальцах половник. Присмотревшись, Киришима обнаруживает, что у него порозовели уши. И вдруг Киришима осознаёт, что сделал — и почему он это сделал: просто так. Не на публику, он просто… его тело действовало само по себе, переполненное какой-то непонятной эмоцией, и он… он… — Очаровашки, — вздыхает Мицуки. Масару кивает, посылая Киришиме понимающую улыбку. Откашлявшись, тот отходит от Бакуго и вновь берётся за нож. Сердце скачет галопом. Он не смотрит на Бакуго.  — Т-так чей это ребёнок, Бакуго-сан? К счастью для его нервов, остаток обеда проходит спокойно и Киришима больше не плошает. Но всё же с этого момента он чётко подмечает каждое движение. Каждый миг, когда Бакуго задевает его голой кожей, каждое их соприкосновение под предлогом «отношений».  Это… это немного сбивает с толку. Это вызывает в нём… какие-то чувства, которые Киришима не может определить. Время от времени он бросает на Бакуго взгляды украдкой, но тот выглядит совершенно обычно, и оттого Киришима чувствует ещё большую растерянность.  Он даже рад, когда семейная встреча подходит к концу. Хоть и понимает, что, на удивление, уже скучает по ощущению ладони Бакуго в своей.  Похоже, эти фиктивные отношения начинают морочить ему голову. 4. Они бродят по торговому району, когда Киришима это видит. «Акция в честь открытия кафе: бесплатное парфе для парочек! Подробности спрашивайте у сотрудников». Киришима резко тормозит, схватив Бакуго за мотню на штанах. — Какого хрена! — Чувак, мы обязаны туда зайти, — предельно серьёзно заявляет Киришима. — Мне жизненно необходимо это парфе. — И поэтому ты схватил меня за задницу? — шипит Бакуго. — Ты даже не любишь парфе! — Оно бесплатное! И вообще-то я схватил тебя за штаны, остальная твоя одежда слишком узкая, чтобы за неё можно было хвататься. А штаны тебе давно следует подтянуть, не понимаю, как ты их носишь. Что если однажды они за что-нибудь зацепятся, и ты останешься без штанов? — Ты, — угрожающе произносит Бакуго, — последний человек на земле, кто имеет право поучать меня чувству стиля. — Ладно, но, может, зайдём? — Киришима молитвенно складывает ладони и умоляюще заглядывает ему в глаза. — Пожалуйста, Бакуго, пожалуйста? Тот морщится, отталкивая его лицо. — Да ёб твою… погоди. Прищурившись, он читает рекламный штендер и придирчиво изучает витрину. Решив наконец, что кафе соответствует его стандартам, Бакуго кивает и протягивает Киришиме руку. — Почему бы и нет. Мы в этой хрени уже профессионалы. Киришима вскидывает в воздух кулак. — Ура! Он морально готовится отвечать на каверзные вопросы об отношениях, которые подтвердили бы их статус персоналу кафе; ожидает, что их начнут допрашивать прямо на входе, как только они заикнутся об акции. Киришима уверен, что пройдёт опрос с лёгкостью: он знает о Бакуго всё, а чего не знает — додумает на основе их дружбы! Вот только девушка за кассой улыбается им и говорит: — Я видела вас из окна. Давно уже вместе, да? Я из тех, кто «парочку женатиков» за версту узнает. — Вот как? — хмыкает Бакуго. — Тогда должен сообщить, что я намерен развестись с ним за то, что затащил меня сюда. Так что интуиция тебя подвела. — Кацуки! Девушка со смехом провожает их к столику у окна и протягивает два меню. Что ж, это было легко. Пожалуй, они действительно профессионалы. В фиктивных отношениях. Даже не стараясь. Хм-м. Бакуго кривится. — Фу, у них в меню есть майонезное парфе. Что это ещё за хрень, майонезное парфе? — Парфе из майонеза, очевидно. Бакуго пинает его под столом. Киришима зажимает его ступню своими и затвердевает голени, когда Бакуго пытается вырваться. Ругнувшись, тот вскоре сдаётся, бормоча себе под нос, что оно того не стоит. Киришима замечает, что девушка за стойкой прикрывает ладонью улыбку. Они заказывают одно на двоих парфе с лесными ягодами, согласившись, что не стоит объедаться сладким перед обедом. Оно очень вкусное. Не слишком сладкое, и слои фруктов между сливками освежающе прохладные. В какой-то момент Бакуго вытаскивает телефон и начинает читать электронную книгу, которую им задали по английскому. Киришима шутливо подносит к его рту ложку парфе. К его изумлению, Бакуго открывает рот и позволяет Киришиме себя кормить. Это настолько шокирует, что Киришима даже не дразнит его, как планировал. Бакуго переводит на него взгляд, приподняв уголки рта. — Что? — Я, э-э… ничего. Киришима смотрит на ложку. Ту самую ложку, которая только что побывала меж губ Бакуго — которую он собственноручно к ним поднёс! Ложку, с которой они оба ели всё это время — почему он только сейчас это заметил? — Эм-м, думаю, с парфе мы закончили. Ты больше ничего не хотел заказать? — Я нет. — Бакуго стирает пальцем сливки с нижней губы и облизывает палец. — А ты?  — Э-э? — Киришима тупо моргает. Его мозг закоротило. — А, да, в смысле… я готов идти. Ага. Ему хочется провалиться сквозь надраенный пастельно-голубой пол. Да что с ним не так? Это же просто Бакуго — хмурый, потный Бакуго. Это просто они вдвоём, проводят время вместе. Просто двое парней, разделившие парфе и ведущие себя абсолютно нормально, за исключением парочки лишних прикосновений. Всего лишь Киришима и Бакуго, которым не требуется прилагать никаких усилий, чтобы убедить людей в том, что они встречаются. И это совершенно нормально. Смущаться и волноваться ни к чему.  И всё же Киришима понимает, что покраснел, когда Бакуго подвигает его в сторону и оставляет официантке чаевые из своего кармана.  Они выходят из кафе с набитыми животами. Отчего-то Киришиме кажется, будто он получил гораздо больше, чем просил. 5. — Бунтарь! Отлично поработал сегодня! У тебя есть время ответить на парочку вопросов перед уходом? Киришима разворачивается с усталой улыбкой. Замечает направленную на него камеру и восторженного репортёра и собирает энергию в кулак. Может, его смена и закончилась час назад, но у героя работа никогда не кончается, на самом-то деле! — Конечно. — Он стряхивает с рук бетонную пыль и штукатурку и жестом показывает Пожирателю Солнца, что подойдёт через пять минут. — Что у тебя там? Молоденький репортёр прочищает горло, покачиваясь на пятках. Он, должно быть, новичок; его энтузиазм умилителен. — Что ты можешь рассказать нам о злодее, которого только что победил? — Боюсь, не больше, чем вы видели своими глазами. — Киришима потягивается и складывает руки на груди. — Злодей мог манипулировать медью, и это стоило бы государству огромных сумм за реконструкцию, не сумей мы остановить его до того, как он пустился во все тяжкие. А так он успел только повредить вон те два магазина.  — А-а, — протягивает репортёр. Лицо у него порозовевшее. Наверное, из-за холода, ведь зима уже близко. — Да, я видел, как ты завалил его в одиночку. Можешь описать нам мыслительный процесс, которым ты руководствовался? — Да, разумеется! Киришима в двух словах описывает свою стратегию: ничего сногсшибательного, однако парень выглядит очарованным. Это немного смущает — по мнению Киришимы, сегодняшняя схватка заслуживает разве что краткого упоминания в новостях, не более. Остальные вопросы у репортёра аналогичные. Стандартные, но не смертельно скучные. Киришима с долей юмора размышляет, что, будь на его месте Бакуго, тот бы уже развернулся и потопал прочь. — Что ж, спасибо за уделённое время, Красный Бунтарь. — Репортёр делает паузу. — И — просто для любопытных зрителей, которые без конца интересуются — каков сейчас твой статус? Киришима склоняет голову к плечу. Статус? В смысле, геройский статус? Разве не очевидно, что действующий? Или он про рейтинг в топе? — Извини, не понял вопроса. Репортёр ловит его взгляд и смущённо улыбается. — Я о том, если бы кто-то дал тебе свой номер телефона, ты бы взял? О. О боже, он спрашивает, свободен ли Киришима. И судя по его взгляду, он подразумевает свой номер телефона. — Эм! В смысле, это… — Киришима неловко чешет в затылке. Глаза его бегают по сторонам, отчаянно ища выход из ситуации. Как ответить, не опозорив парня? Чёрт, Фэтгам не готовил его к таким вопросам на интервью. Разве их обычно не задают привлекательным героям? При чём тут Киришима? Он всего лишь подручный! — Вот ты где, чёрт возьми, — раздаётся знакомый голос, при звуке которого плечи Киришимы инстинктивно расслабляются ещё до того, как он его узнаёт. Бакуго. Повернувшись, Киришима обнаруживает, что Бакуго уже подошёл вплотную и с привычным угрюмым видом закидывает руку ему на плечи.  — Что за хренью ты тут занимаешься? — рычит он. — Мы же договорились пообедать вместе после смены. Я тебе уже десять раз звонил, Киришима, какого хера.  Киришима бледнеет, потому что, во-первых, Бакуго снова ругается в прямом эфире, а во-вторых, он совершенно забыл предупредить Бакуго, что опоздает! — Меня задержали, мужик, прости, пожалуйста! Мне следовало тебе написать. — Вот уж точно, заставил меня ждать хрен знает сколько, — бурчит Бакуго, откровенно надувшись. — Ты тут закончил или как? Он что, еще не понял? Сдерживая смех, Киришима указывает рукой на камеру. — Прости, позволь мне завершить интервью? Бакуго моргает, словно только что заметил. — Хах. Это прямой эфир? — Д-да, именно так, Динамит, — отвечает репортёр с круглыми, как блюдца, глазами. — Хочешь передать что-нибудь зрителям? — шутит Киришима. Бакуго пихает его локтем под рёбра и награждает камеру тяжёлым взглядом. — Заканчивай уже. Сегодня ты платишь. Считай, что так загладишь свою вину. — Без проблем!  Однако репортёр уже пятится, взмахивая руками.  — О, нет-нет, всё нормально! Мы уже услышали всё, что хотели. Вы двое, наверное, проголодались, не будем вас больше задерживать. Спасибо за вашу работу и извини, что отняли твоё время, Бунтарь!  — О, ну ладно! — жизнерадостно говорит Киришима. В душе он вздыхает с облегчением. Он и правда голоден, и хорошо, что не пришлось отвечать на тот неловкий вопрос. — Счастливого пути! Не успевает он договорить, как Бакуго уже волочет его прочь, обняв за талию. Ткань его костюма согревает голую кожу Киришимы. Видимо, Бакуго тоже голоден как волк. — Необязательно было меня ждать, ты же знаешь. — Киришима меняет позу на более удобную, раз уж Бакуго намерен нестись вперёд на всех парах. Закинув руку ему на плечи, Киришима вытаскивает из его волос застрявший листик. — Разумеется, знаю, блин. Киришима ждёт, но Бакуго не продолжает. — …Ладно? Так когда ты успел здесь появиться? Я даже не слышал твоего приближения. — Ну ещё бы. Я подошёл как раз в тот момент, когда ты напрягал извилины, подыскивая ответ на тот тупой вопрос, — фыркает Бакуго. — Решил протянуть тебе руку помощи и дать предлог уйти. Киришима поворачивается к нему с благоговением. — Так вот что ты делал? Я и понятия не имел. Думал, ты снова капризничаешь.  Он получает подзатыльник за свои слова. — Иди ты нахер, я не капризничаю! — возмущается Бакуго, гневно раздувая щёки. — Что важнее, Красный, тебе следовало просто послать их с такими вопросами. В следующий раз не ссы. Сунув руку в поникшие шипы Киришимы, Бакуго ерошит ему волосы и чешет скальп, вынуждая засмеяться. — Не могу я посылать людей! Быть грубой палкой динамита — это твой стиль, а не мой! Кстати говоря, ты ведь понимаешь, что после сегодняшнего прерывания интервью из тебя сделают очередной мем? «Это прямой эфир?» — камера была прямо у тебя под носом, Бакуго, ха-ха-ха! — Я пытался тебе помочь, светофор ты недоделанный… — Ай! Чувак, стой, мои волосы зацепились за твой костюм!  — И чья это вина, по-твоему?! — Твоя?! Стоит ли говорить, что на обед у них уходит вдвое больше запланированного времени. Аизава отчитывает их за позднее возвращение, и Киришима притворяется, что они опоздали из-за интервью, а не потому что Бакуго навязывался на драку, кидаясь рисом через стол.  * * * (Через день Каминари сообщает Киришиме, что тот висел в трендах несколько часов, и дразнит его запощенными кем-то фотками с ним и Бакуго. Очевидно, прежние слухи о них двоих снова вспыхнули. Киришима отмахивается от слухов: публика по непонятным причинам пристально следит за ними с первого курса, — однако уделяет время этим повседневным фотографиям.  Рассматривает руку Бакуго, крепко обвивающую его за пояс; их склонённые друг к другу головы. Лёгкий изгиб Бакуговых губ и ответную широкую улыбку Киришимы. Пальцы Бакуго, скользящие по его боку, по голой коже. Фото, где они смеются: белоснежный оскал Бакуго и его неприкрытая грубая нежность. Фото Киришимы, выглядящего так расслабленно под его прикосновениями, будто на своём месте. Он никогда не осознавал, что именно так они смотрятся со стороны. Близко. Доверчиво. Интимно. Киришима размышляет). 6. Бакуго пинком открывает дверь Киришимы и входит, громко топая. — Сходи со мной на сраное свидание, — требует он, сбрасывая грязную одежду и влажное полотенце в Киришимову корзину для белья, после чего откидывает одеяло и забирается к нему в постель. — Твоему кузену нужны очередные доказательства? — Киришима поднимает руку, позволяя Бакуго положить голову ему на плечо, и наклоняет игровую приставку, чтобы тот видел экран. — Я думал, фотографии тебя в моём свитере, которую я ему послал, было достаточно. — Да нет, идиот, — бормочет Бакуго и делает глубокий вдох. — Я имел в виду… только для нас двоих. По-настоящему. Я хочу поцеловать тебя в губы и всё прилагающееся. — О, круто, — рассеянно мычит Киришима, пытаясь забраться своим персонажем на скалу. Там должны стоять сундуки с сокровищами, а ему чертовски нужны деньги на апгрейд доспехов и… погодите-ка. Хочу поцеловать тебя. Его мозг резко бьёт по тормозам.  — Постой. Ты только что… я тебе нравлюсь? Бакуго поднимает голову и смотрит на него без всякого выражения. — …Ты, блядь, серьёзно? — Да? — Киришима оторопело открывает и закрывает рот. — Когда это произошло? — Давно, пожалуй, но до недавних пор я этого не замечал, — небрежно отвечает Бакуго. — Надеялся, что до тебя дойдёт без подсказок, но надежды не оправдались, поэтому я решил просто признаться, как полный лузер. Что. Что. Что?! Киришима пялится на него, застыв истуканом. Его рассудок воспроизводит стоп-кадры, звуковые дорожки, целый Ютуб-Ревайнд, демонстрируя ему все моменты последних двух месяцев, где Бакуго был с ним ласковее обычного. Главным образом, когда они по различным причинам притворялись парой. Потом Киришима вспоминает, что инициатором практически всегда выступал Бакуго, а после выглядел донельзя довольным. Это он… так намекал? Потому что это самый невразумительный из известных Киришиме способов показать свои чувства. — Так что? — спрашивает Бакуго. — Я тоже тебе нравлюсь, или как? Нравится? Нравится ли ему Бакуго? Что это… что это вообще значит — когда тебе кто-то нравится?  В смысле, нравится ли ему Бакуго в том плане, когда хочется, чтобы тот звал его «Эйджиро» вместо «Киришима», несмотря на собственное смущение? Или в том плане, когда хочется держаться с ним за руки? Когда сердце пускается вскачь, а к лицу приливает краска? И становится тоскливо, если Бакуго отпускает твою руку, пусть и совсем ненадолго — чтобы открыть дверь или расплатиться за обед? Нравится ли ему Бакуго настолько, чтобы выбираться с ним в город, когда выдастся свободная минутка в их загруженном расписании? Когда не терпится провести время вместе? Играть на игровых автоматах и выигрывать друг для друга призы, или кататься на роликах, стараясь столкнуть друг друга? Хочется ли Киришиме делиться едой в ресторане или помогать Бакуго готовить на общей кухне, а после — мыть посуду бок о бок, задевая друг друга руками? Нравится ли ему Бакуго в том смысле, чтобы вечером затаскивать его в свою комнату, после того как они оба помылись и умылись — их вещи сложены в одну корзину, поскольку они давно уже делятся одеждой и стирают её вперемешку, — и уговаривать его переночевать, только сегодня — а в итоге делить с ним постель каждую ночь? Хочет ли он Бакуго вот так? Заполучить его себе в том плане, в каком ещё никому не удавалось? Так это оно и есть, когда тебе кто-то нравится? Потому что, если так, если об этом спрашивает Бакуго, то… тогда… — Знаешь, что, — задумчиво говорит Киришима. — Я думаю, ты тоже нравился мне всё это время. И думаю, мы… вроде как уже встречаемся. Бакуго кладёт руки на грудь Киришимы и опускает на них подбородок. Взгляд красных глаз тёплый под вечно сведёнными бровями.  — Вот как? Киришима вздыхает. — Ты знал, да? — О том, что мы встречаемся — разумеется. Мы не были «просто бро», — сухо отвечает Бакуго. — Но вся эта треклятая ерунда с чувствами… В смысле, я надеялся, что это взаимно, но тебя трудно понять, ты со всеми одинаково дружелюбен.  — И ты решил прощупать почву, встречаясь со мной тайком, — приходит к выводу Киришима. Бакуго краснеет. — Иди нахер, мне, по крайней мере, не требовалось чужое признание, чтобы осознать свои чувства! — Да, с твоей стороны это был на удивление эмоционально зрелый поступок… ай, не дерись! — Да тебе даже не больно, великовозрастное ты дитя! Киришима сжимает в ладонях пухлые щёки Бакуго и фыркает от смеха, когда тот с рычанием кусает его за пальцы. — Так куда ты хочешь пойти на наше первое настоящее свидание? — В горы, — мгновенно отвечает Бакуго. — На рождественских каникулах. Разобьём лагерь на ночь. Захватим телескоп, чтобы смотреть на звёзды. — Это чертовски романтично, чувак. Бакуго жуёт его затвердевшие пальцы. — Ф этом фесь фмыфл, пфидуфок. — Навевает воспоминания о первом курсе… — Киришима прикрывает глаза. — О боже, мы встречались уже тогда. Бакуго замирает. — Хах. Полагаю, да. Так вот почему никто и глазом не моргнул на их недавние фиктивные отношения? Это всё объясняет, с горечью думает Киришима. Почему им самим потребовалось три года, чтобы это осознать? Как такое вообще возможно? Их друзья будут ржать до усрачки, когда узнают, Киришима уже мысленно это представляет. Что ж, по крайней мере, они пришли к этому в итоге. Лучше поздно, чем никогда. — Эй, пусть ты и считаешь себя лузером, но спасибо за то, что признался, — говорит Киришима. — Иначе мне бы, наверное, потребовался ещё год, чтобы осознать. Что самое печальное — он ведь даже не шутит. Ну что это за романтическая история такая? Родители ему житья не дадут, когда услышат, всю жизнь будут припоминать… с другой стороны, может, лучше никому и не рассказывать, как всё вышло на самом деле. — Всё потому, что ты слишком милый и даже не задумываешься о том, сколько всего мне позволяешь, — ворчит Бакуго, смахивая чёлку с его лица. — Ты чересчур дружелюбен. Киришима думает, что на самом-то деле всё наоборот. Это Бакуго позволил ему столько, сколько не позволял ещё никому. Обняв его за талию, Киришима мычит: — Не-е, всё потому, что я привык к тебе вот такому, близкому и открытому. Ты сделал меня жадным, Кацуки.  Бакуго удивлённо замирает. А затем его губы расплываются в усмешке — хитрой и невероятно довольной. — О-о, — низким тоном произносит он. — Хорошо. Я не против. В таком случае бери всё, что хочешь, Эйджиро. И Киришима подчиняется, притягивая его в поцелуй.