Будущее, которого не будет. Принц-Полукровка

В Хогвартс Гарри вернулся через пару дней ещё в том настроении. Ещё бы — далеко не каждый человек, даже не каждый волшебник и далеко не каждый день проходит через такие испытания и становится при этом непосредственным участником возникновения у себя нового родственника. Сам он даже не знал, как и определять этого мальчика — как брата, как это высвечено на гобелене и свитке или — как собственного сына, порождённого его испугом и некой энергией, чьи жалкие остатки базировались в его мозгу… Он старался не думать об этом, но это не очень-то получалось, приходилось всё время цепляться за якоря, которые не позволяли Гарри и в самом деле свихнуться, на радость Некой-личности-обожавшей-всё-розовое — Дафну Гринграсс, отношения с которой с каждым днём всё крепли (Джеймс даже показал своему первенцу письмо от лорда Гринграсса, в котором последний предлагал официальную помолвку подростков… Но те сами решили с этим погодить, пока полностью не разрешится ситуация с этими Книгами и оба не закончат учебу), и Гаруни. Феникс, хотя и считалась ещё птенцом (до своего первого самосожжения), выглядела потрясающе, некоторые даже находили её красивее дамблдоровского Фоукса (впрочем, последний давно уже считал себя полностью свободным от связи со старым интриганом), а когда она находилась рядом с Гарри, даже не ворковала, а сидела у него на плече или колене, он чувствовал себя… не в пример легче и лучше концентрировался. А концентрация ему была необходима, поскольку надвигались СОВы, плюс занятия у Снейпа, который не делал никаких поблажек, хотя больше столь открыто и не третировал юного гриффиндорца. — Успокойся, эти экзамены будут не столь… как прежде, — сказала однажды ему Гермиона. — В смысле? — В смысле! Школьное обучение решено продлить ещё на три года! Это уже решено… По словам Грейнджер, были обнаружены живые портреты Основателей, которые, будучи крайне недовольными состоянием образовательной системы в Хогвартсе, просто поедом ели всех, кто имел к этому отношение, требуя исправления ситуации. И даже была обнаружена статья в Уставе, которая предполагала такое увеличение продолжительности обучения в случае, если возникнет необходимость, а на необходимости данных перемен настаивали все четверо, угрожая в противном случае самыми свирепыми мерами, причём Слизерин оказался самым добросердечным в четвёрке. В связи с этим было решено, что для всех тех, кто уже был распределён на момент начала Суда, обучение в Хогвартсе займёт не семь лет, а десять, а со следующего года новопоступающие будут идти по программе, которая позволит им охватить всю программу — по версии Основателей — за изначальные семь. Гарри обратился с вопросом к Флитвику — тот подтвердил данную информацию. — Нам теперь приходится расширять штат чуть ли не втрое, — пожаловался новый директор. — Увы, большинство новых коллег приезжают… Со всего мира, из Франции, Германии, Африки, Америки, Австралии! Просто в Англии трудно найти специалистов, которые полностью соответствовали бы требованиям… и согласились бы работать. Гарри и сам видел немало новых личностей, причём внешний вид некоторых из них был несколько… экзотичен. Чего только стоил представитель новозеландского племени маори или житель неких островов, который, несмотря на местный климат, разгуливал по коридорам в юбочке из пальмовых листьев, с разноцветными узорами на коже и торчащими из причёски, из носа… украшениями из перьев и раковин! Некоторые появлялись лишь для того, чтобы через несколько часов исчезнуть, другие задерживались, пугая собой младшекурсников и вызывая перешёптывания и смешки старшекурсниц. — Ничего, в начале следующего года все эти смешки сойдут на нет, — пообещал Снейп, после того, как снял некоторое количество баллов с нескольких девиц, которые были застигнуты за сплетнями относительно значения некоторых амулетов, свисавших с шеи и пояса одного из африканских гостей. — Вот ведь… И он перестал выпускать своих учеников в Большой зал — «блюдя их девственность», так что питаться компании приходилось либо в помещениях Наставника, либо на кухне. Экзамены проходили в крайне напряжённой обстановке. Безусловно, не было ни нападений на Хагрида во время Астрономии, ни ментальной атаки на мозг Гарри на экзамене по Истории, хотя — судя по переглядываниям и шепоткам некоторых пятикурсников, они вспоминали соответствующие главы Книги… — Бедные вы, разнесчастные… — Рон был освобождён от этих экзаменов — его перевели в другую школу, для молодых волшебников, чей потенциал развивался недостаточно быстро, туда же направлялись Кребб и Гойл, что крайне не нравилось Уизли, но тут ничего нельзя было поделать. С другой стороны, ему пообещали, что в случае, если он возьмётся за ум и перестанет бить баклуши, очень быстро сравняется со сверстниками и, вполне возможно, последний год-два будет доучиваться в Хогвартсе с друзьями. А учитывая, как на него смотрели родители… Сомневаться в том, что рыжик номер шесть будет работать ещё как, не приходилось. — И всё же интересно, о чём будут оставшиеся две книги? — иногда шептались между собой слушатели. Магическая часть сумела даже найти упоминание о Дарах Смерти в сборнике детских сказок… Говорилось, что один из трёх братьев, о которых там шла речь, был далёким предком Поттеров… — Интересно, а где палочка и камень? — Что это за камень? — Кто такой Принц-Полукровка? — Принц-Полукровка, — Снейп стал свидетелем того, как его ученики обсуждают название следующей книги, — моё детское прозвище. Мой отец был маглом, а девичья фамилия матери — Принц. Судя по… Наши взаимоотношения с мастером Поттером должны были перейти на новый уровень, интересно, какой? Распущенным на каникулы студентам приходилось лишь гадать, когда восстановятся чтения… которых многие ждали. И они возобновились через неделю после возвращения ребят по домам. Ночью. Во сне. Причём в этом сне фигурировало даже несколько личностей, продолжавших сидеть в Азкабане и Тёмный Лорд — не его призрак, а он сам. И при этом было очевидно, что Сам-тот-кого-большинство-магов-просто-категорически-не-желало-называть-по-имени не способен ничего предпринять против остальных, впрочем, выглядел он не самым лучшим образом и некоторые старцы отметили (в разговорах между собой и своими знакомыми, чтобы не злить лишний раз Лорда), что магический уровень Величайшего Тёмного Мага Времени несколько понизился. — УВАЖАЕМЫЕ МАГИ! — раздался голос Магии. — СУД, КАК ТАКОВОЙ, ОСТАЛСЯ ПОЗАДИ, ПРИГОВОР ВЫНЕСЕН И НИКАКИХ НАКАЗАНИЙ ЗА ТЕ ПРОСТУПКИ, КОТОРЫЕ ОПИСАНЫ В СЛЕДУЮЩИХ КНИГАХ, НЕ ПОСЛЕДУЕТ, ХОТЯ БЫ В СИЛУ ТОГО, ЧТО ДАННЫЕ ПРОСТУПКИ СОВЕРШЕНЫ НЕ БЫЛИ. ТО, О ЧЁМ ВЫ ПРОЧТЁТЕ ДАЛЬШЕ, ДАСТ ВАМ ПОНЯТЬ ЛИШЬ ТО, ЧТО БЫ ПРОИЗОШЛО, НЕ СОСТОИСЬ СУД. — А… насколько всё это, — Флитвик покосился на два томика, — было… вероятно? — ЭТО ПРОИЗОШЛО БЫ. ПРЕДОТВРАТИТЬ ЭТО МОГЛО ЛИШЬ ОДНО — ТО, ЧТО ПРОИЗОШЛО. ВАМ ОСТАЁТСЯ БЛАГОДАРИТЬ КОРНЕЛИУСА ФАДЖА ЗА ТО, ЧТО ТОТ СВОИМИ СОВЕРШЕННО НЕПРЕДВИДЕННЫМИ ДЕЙСТВИЯМИ СПРОВОЦИРОВАЛ СЛУЧИВШЕЕСЯ. И ЭТО БЫЛО УЧТЕНО В ТОЙ ЧАСТИ ПРИГОВОРА, КОТОРАЯ КАСАЛАСЬ НЕПОСРЕДСТВЕННО ЕГО. — Спасибо большое, — экс-министр взял в руки книгу, откашлялся и приступил. Глава первая ДРУГОЙ МИНИСТР Приближалась полночь. Премьер-министр сидел у себя в кабинете в полном одиночестве и читал длинный меморандум. Строчки мелькали перед глазами, не задевая сознания. — А причём тут магловский Премьер? — спросил кто-то из младшекурсников. — Маглы же ничего не знают о нас! — Магловский Премьер знает, — пояснил Фадж. — Периодически возникают ситуации, которые могут задеть интересы магловской части населения, каким-то образом… привлечь их внимание. Чтобы это не привело к раскрытию нашего мира, приходится изредка предупреждать Премьера относительно некоторых наших действий, чтобы… Некоторые статьи — просто дань давней традиции, но, к примеру, когда из Азкабана сбежал человек, которого мы считали опасным преступником, — Корнелиус покосился на Сириуса, разместившегося рядом с Амелией Боунс, которая совершенно не возражала против внимания с его стороны, — мы опасались, что он может оказаться опасным и для маглов, поэтому пришлось предостеречь. А после…. — перепуганный взгляд в сторону Волдеморта, который никак на это не отреагировал, — должны были начаться события…. Затрагивающие магловский мир и нам пришлось бы хоть что-то да объяснить. Поэтому каждый раз, когда происходит смена Кабинета у маглов или появляется новый Министр Магии — последний обязан представиться Премьеру. …Интересно, каким это образом правительство могло помешать мосту обрушиться? Возмутительная нелепость — намекать, будто на строительство мостов тратится недостаточно средств. Мосту не было еще и десяти лет, лучшие эксперты теряются в догадках, отчего он вдруг разломился ровно посередине, отправив дюжину автомобилей на дно реки. И как только наглости хватило заявить, что причина двух зверских убийств, широко освещавшихся в средствах массовой информации, — нехватка полицейских? И что правительство обязано было каким-то образом предвидеть внезапный ураган, пронесшийся по нескольким графствам к юго-западу от Лондона, причинивший огромный ущерб и сопровождавшийся человеческими жертвами? И разве он, премьер-министр, виноват в том, что один из его заместителей, Герберт Чорли, именно на этой неделе начал вести себя так своеобразно, что ему теперь придется значительно больше времени проводить дома, с семьей? — И каким это образом? — спросил Захария Смит. — У людей часто наблюдается склонность обвинять во всём правительство, и не всегда собственное, — сказала Гермиона. — Также часто во всём оказываются виноватыми русские, немецкие или ещё какие-нибудь шпионы, инопланетяне или… Но лично у меня есть подозрения… Правда, не сказано, кто конкретно был убит, но… Ураган мог прикрывать что-то другое, появление дракона, к примеру… И в чём заключались странности мистера Чорли? …«Страну охватило уныние», — закончил свою речь представитель оппозиции, почти не скрывая широкой довольной улыбки. Увы, тут он сказал чистую правду. Премьер-министр и сам это почувствовал: люди выглядели непривычно подавленными. Даже погода стояла безрадостная. Промозглый туман в середине июля… Неправильно это. Ненормально — Уныние, подавленность и туман… — ахнул Кингсли. — Дементоры! Маглы не видят их, но ощущают их воздействие, а если дементоров много, то они могут вызвать плотный туман! И тут он услышал, как кто-то негромко кашлянул у него за спиной. Премьер-министр застыл, нос к носу со своим испуганным отражением в темном стекле. Звук был ему знаком. Он уже слышал раньше этот кашель. Очень медленно он повернулся лицом к пустой комнате. — В чем дело? — спросил он, стараясь говорить с твердостью, которой на самом деле не ощущал. На какое-то краткое мгновение премьер-министр позволил себе немыслимую надежду, что никто ему не ответит. Однако тут же послышался голос — бодрый, деловитый голос, который звучал так, словно зачитывал готовый текст по бумажке. Этот голос — как и ожидал премьер-министр с той минуты, когда раздался кашель, — принадлежал похожему на лягушку человечку в длинном серебристом парике, что был изображен на маленькой грязной картине маслом, висевшей в дальнем углу комнаты — Не думаю, что Агапиусу понравилось бы сравнение с лягушкой, — хмыкнула Амелия. — Равно как и то, в каком состоянии было его изображение. — А кто это был? — спросил Невилл. — Агапиус Соммерс, посредник между магловским и нашим правительствами. — Звонок можно перенести, — сразу же отозвался портрет. У премьер-министра упало сердце. Этого он и боялся. — Но я так рассчитывал на этот разговор… — Мы организуем, чтобы президент забыл позвонить. Он позвонит вам завтра вечером, — сказал человечек — Ничего себе взаимоотношения! — заметил Деннис Криви. — Это говорит об экстренности данного разговора, — заявил бывший министр (Фадж уже был официально в отставке, его обязанности временно выполнял глава Мракоборцев Руфус Скримджер, а выборы должны были состояться осенью). — Такие встречи происходят лишь в случаях, когда это и в самом деле необходимо, а то, что мы «переносили» данный звонок, указывает на то, что ситуация была… Но, полагаю, никто не будет сомневаться, что Кое-кто из присутствующих… спровоцировал бы её так или иначе, даже если те три случая были не по его вине. — Мост вполне могли взорвать мои люди, — усмехнулся «Кое-кто из присутствующих». — Не сомневаюсь в их причастности к урагану, убийство и странное поведение — в зависимости от обстоятельств, о которых здесь не говорилось. — А, премьер-министр, — сказал Корнелиус Фадж, подходя с протянутой рукой. — Рад снова видеть вас. Премьер-министр, по совести, не мог сказать о себе того же и потому промолчал. Он вовсе не был рад видеть Фаджа, чьи редкие посещения, и сами по себе жутковатые, как правило, означали, что ему предстоит выслушать чрезвычайно неприятные новости. К тому же на этот раз Фадж выглядел явно измотанным. Он осунулся, полысел и поседел, и лицо у него было какое-то помятое. Премьер-министру и раньше случалось видеть подобные перемены в облике иных политиков, и обычно это не предвещало ничего хорошего — Да уж… И, что там говорить, сам виноват, — Корнелиус покосился на съёжившегося в углу Дамблдора. Последний за пару месяцев ещё больше похудел, а жалкие остатки бороды и усов сбрил — они не росли и представляли из себя весьма жалкое зрелище. — С другой стороны… Если бы я повёл себя иначе… Мы ведь не знаем, чем это должно было обернуться, у меня существуют сомнения в том, что мастер Блэк должен был стать последней жертвой этой войны… — Чем могу помочь? — спросил он, коротко пожав руку Фаджа и жестом предлагая ему самый жесткий из стульев, стоявших возле письменного стола. — Даже не знаю, с чего начать, — пробормотал Фадж, пододвинул к себе стул и сел, положив зеленый котелок на колени. — Что за неделя, что за неделя… — Так у вас тоже была трудная неделя? — натянуто поинтересовался премьер-министр, надеясь этим дать понять, что у него и так хватает забот и нет совершенно никакой необходимости получать добавку от Фаджа. — Да, конечно. — Фадж устало протер глаза и мрачно посмотрел на собеседника. — У меня была точно такая же неделя, как и у вас, премьер-министр. Брокдейлский мост… Убийства Боунс и Вэнс… Не говоря уже о заварушке на юго-западе… — Боунс?! Тётя! — Сьюзан бросилась к своей родственнице, пряча лицо у неё на груди, та обняла племянницу и грустно улыбнулась. — Это не так… — Успокойся, мы живы, — успокаивала её женщина, невольно отыскивая взглядом носительницу второй фамилии, та тоже сидела бледная, но живая. Вот за такие штуки он и не любил посещения Фаджа. Все-таки он — премьер-министр; не очень-то приятно чувствовать себя двоечником, не выучившим урока — Это не нравится абсолютно никому, независимо от того, какой пост он занимает, — фыркнул Тиберий Огден, с ним все были согласны. Но так уж повелось у них с Фаджем с самой первой встречи, а состоялась она в первый его вечер в должности премьер-министра. Он помнил это, как будто все случилось вчера, и знал, что воспоминание будет преследовать его до смертного часа. Он стоял тогда один в том же самом кабинете и наслаждался триумфом, к которому шел столько лет, как вдруг за спиной раздалось тихое покашливание, точно так же, как сегодня. Он обернулся, и безобразный человечек на портрете заговорил с ним, объявив, что к нему сейчас явится для знакомства министр магии. Естественно, он решил, что сошел с ума, не выдержав долгой и напряженной предвыборной кампании. Говорящий портрет привел его в ужас, но это было ничто по сравнению с ощущениями, которые он испытал, когда из камина выскочил некто, назвавшийся волшебником, и пожал ему руку. Премьер-министр не вымолвил ни слова, пока Фадж любезно объяснял ему, что на свете до сих пор тайно живут волшебники и волшебницы, и заверял, что о них совершенно не нужно беспокоиться, поскольку Министерство магии полностью берет на себя ответственность за волшебное сообщество и строго следит, чтобы немагическое население ни в коем случае не прознало о его существовании. Фадж сказал, что это весьма трудная работа, охватывающая самые разнообразные вопросы от ограничений при полетах на метле до контроля численности популяции драконов (премьер-министр хорошо помнил, как при этих словах ухватился за край стола, чтобы не упасть). Затем Фадж отечески потрепал онемевшего премьер-министра по плечу. — Ни о чем не тревожьтесь, — сказал он. — Скорее всего, вы меня больше никогда не увидите. Я побеспокою вас только в том случае, если на нашей стороне произойдет нечто действительно серьезное, нечто такое, что может повлиять на жизнь маглов… я хочу сказать — немагического населения. В остальное же время наш принцип: живи и дай жить другим. Должен сказать, вы восприняли встречу со мной значительно лучше, чем ваш предшественник. Он пытался выбросить меня из окна, приняв за розыгрыш, подстроенный оппозицией Многие в зале при чтении данной сцены откровенно веселились, только некоторые маглорожденные вспоминали, как их родители реагировали на появление в их доме загадочных людей в странной одежде — кто-то был в мантии, а кто-то догадался одеться по-магловски, но так, что сразу становилось ясно — это не их мода и одеваться они не умеют. Некоторые папаши предпринимали попытки физически избавить свои дома от присутствия этих сумасшедших, другие звонили в полицию, кроме того, Вернон Дурсль был отнюдь не единственным, кто пытался спрятать свою семью… — И чем закончилась эта попытка? — спросил Колин. — Я наслал на него чары полу-дрёмы, — пояснил Фадж, — и снял только когда тот был способен на диалог без… таких эксцессов. Он долго не мог оправиться от потрясения. Поначалу пытался убедить себя, что Фадж на самом деле всего лишь галлюцинация, вызванная недосыпом, накопившимся за время трудной предвыборной кампании. В тщетной попытке избавиться от любых напоминаний об этой неприятной встрече он подарил тушканчика племяннице, которая пришла от зверюшки в полный восторг, а затем приказал своему личному секретарю убрать из помещения портрет безобразного человечка, возвестившего о прибытии Фаджа. — Не думаю, что это ему удалось. Но, к большому огорчению премьер-министра, удалить портрет оказалось невозможно. Его поочередно пытались снять со стены целый отряд плотников, несколько строительных рабочих, искусствовед и канцлер казначейства, но успеха не добились. В конце концов премьер-министр махнул рукой и просто стал надеяться, что в течение оставшегося срока его пребывания в должности мерзкая штуковина будет хранить молчание и неподвижность. Порой он готов был поклясться, что видел краешком глаза, как обитатель картины зевает или почесывает нос, а один или два раза тот просто уходил из рамы, оставляя грязновато-коричневый холст совершенно пустым. Но премьер-министр приноровился пореже смотреть на картину, а в случае чего, твердо говорил себе, что это просто обман зрения. — А не было… случаев, когда Премьер сходил с ума от такого соседства? — спросил Джастин. — Нет, нет, на портрет наложены особые чары, которые… То, что описываемый Премьер замечал картину, говорит о том, что он был даже не маглом, а сквибом в таком поколении, что о наличии в роду магов уже забыли… Но вот три года назад, в очень похожий вечер, когда премьер-министр сидел один у себя в кабинете, портрет вновь объявил о посещении Фаджа, который тут же и выпрыгнул из камина, промокший насквозь и в состоянии полнейшей паники. Не успел премьер-министр поинтересоваться, чего ради он поливает водой аксминстерский ковер, как Фадж понес дичайшую околесицу про тюрьму, о которой премьер-министр в жизни своей не слыхал, про человека по имени Серый Ус Блэк, про какой-то неведомый Хогвартс и про мальчика по имени Гарри Поттер. Все это ровно ничего не говорило премьер-министру — Как, как меня там обозвали? Серый Ус?! — расхохотался СИРИУС Блэк. — Надеюсь, Корнелиус, это было не ваше творчество? — Смею вас заверить, что у меня нет привычки переиначивать имена и у меня на оные хорошая память, — огрызнулся чтец. Ну ладно, ладно, садитесь, я уж вас проинформирую… Выпейте виски — Верх цинизма, — заметила Гермиона. — В смысле? — Разговор происходил не в вашем кабинете, а в Уайт-Холле, и вы вели себя так, словно были у себя дома, что-то предлагали ХОЗЯИНУ кабинета вместо того, чтобы вежливо спросить: можно ли присесть и ждать, не предложит ли ХОЗЯИН что-нибудь выпить. Премьер-министра слегка задело, что его в собственном кабинете приглашают присесть, да еще и угощают его же собственным виски, но тем не менее он сел — О чём я и говорила, это не слишком-то вежливо. — Так вы считаете, что… — Он прищурился, вглядываясь в запись на клочке пергамента, который держал в левой руке, — что лорд Вол… — Тот-Кого-Нельзя-Называть! — прорычал Фадж — Прошу прощения… Вы считаете, Тот-Кого-Нельзя-Называть все еще жив? — Как сказать… Дамблдор утверждает, что жив, — ответил Фадж, застегивая у горла свой полосатый плащ, — но мы его так и не нашли. Если вас интересует мое мнение, то, по-моему, он не опасен, пока у него нет сторонников, поэтому волноваться следует главным образом по поводу Блэка. Так вы опубликуете наше предупреждение? Отлично. Что ж, надеюсь, мы с вами больше не увидимся, премьер-министр. Спокойной ночи! — На тот момент, Фадж, я был не в том… состоянии, чтобы наносить официальные визиты, — холодно заявил Тот-в-чьём-пребывании-в-мире-живых-уже-ни-у-кого-не-возникало-никаких-сомнений. — Да и после… Я не собирался приступать к активным действиям в течение ближайшего времени, единственное — меня интересовал текст пророчества. Если бы его можно было бы достать без личного присутствия… Вы бы ещё долго ни о чём не знали, учитывая своё отношение к свидетелю моего возвращения… Лорд Поттер, на два слова… Волдеморту стало известно о появлении у Джеймса четвёртого сына — Теодора, прежде бывшего слепком магии самого Тёмного Лорда… и он возжелал самолично воспитать мальчика, но Джеймс ответил категорическим отказом. — К тому же, это было не моё решение, сама Магия назначила меня его родителем и воспитателем, так что сделать ничего не могу. И я буду категорически против вашего общения в любом виде! — Да, чуть не забыл, — прибавил Фадж под конец. — Мы собираемся ввезти из-за границы трех драконов и сфинкса для Турнира Трех Волшебников. Это вполне обычная практика, но Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними, ссылаясь на существующие правила, требует поставить вас в известность о ввозе в нашу страну существ повышенной опасности. — Я… Что? Драконы?! — завопил, брызгая слюной, премьер-министр. — Да, три штуки, — подтвердил Фадж. — И сфинкс. Ну, всего хорошего!. — Обязательно надо было так пугать… — Увы, да. Это же не простые ужики и котёнок… — Но вы ведь не собирались… — Изредка бывало так, что драконы при транспортировке… убегали, скажем так, и причиняли определённые проблемы для маглов. Что бы там ни говорили пресса и оппозиция, премьер-министр был вовсе не глуп. От него не ускользнуло, что, несмотря на все заверения Фаджа при той первой встрече, им приходится видеться довольно часто, причем Фадж с каждым разом появляется во все более растрепанных чувствах. Хотя премьер-министру отнюдь не доставляло удовольствия вспоминать о Фадже, он невольно опасался, что, когда министр магии (или, как он его про себя называл, Другой министр) появится снова, причина окажется еще более серьезной. А потому вид Фаджа, в очередной раз выходящего из камина, взлохмаченного, раздраженного и строго отчитывающего премьер-министра за то, что тот не может сам догадаться о цели его визита, стал достойным завершением исключительно тяжелой недели. — Откуда же мне знать, что там у вас происходит в этом вашем, как его… волшебном сообществе? — огрызнулся премьер-министр. — На мне, между прочим, руководство целой страной, и в настоящее время мне вполне хватает своих забот… — У нас с вами одни и те же заботы, — перебил его Фадж. — Брокдейлский мост обрушился не сам по себе. И ураган на самом деле — не ураган. И убийства совершены не маглами. И Герберта Чорли безопаснее будет изолировать от семьи. Сейчас мы готовимся перевезти его в клинику магических недугов и травм — больницу святого Мунго. Перевозить будем этой ночью. — О чем вы?.. Боюсь, я не совсем… Что?! — взвыл премьер-министр. Фадж сделал глубокий вдох: — Премьер-министр, я должен с огромным сожалением сообщить вам, что он вернулся. Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся. — Вернулся? Вы хотите сказать, он жив? То есть… Премьер-министр спешно искал в памяти подробности кошмарного разговора трехлетней давности, когда Фадж рассказывал ему про волшебника, которого боялись больше всех других волшебников, который совершил тысячу ужасных преступлений, после чего загадочно исчез пятнадцать лет назад. — Да-да, жив, — ответил Фадж. — Впрочем, не знаю… Можно ли назвать по-настоящему живым человека, которого нельзя убить? Я этого толком не понимаю, а Дамблдор не хочет ничего объяснять, но, во всяком случае, у него теперь есть тело, он ходит, говорит и убивает, так что, видимо, в рамках данного обсуждения можно считать: да, он жив — Если бы вы признали это изначально… — Неизвестно, как бы всё закончилось. Сейчас у нас есть хотя бы возможность предотвратить катастрофу… Две жизни, как минимум, спасены… Три жизни — мастер Блэк, мадам Боунс, мисс Вэнс… К собственному удивлению, премьер-министр ощутил мимолетную жалость к Фаджу. Но ее тут же вытеснило теплое чувство самодовольства: пусть сам он не умеет материализоваться в каминах, зато на территории вверенных ему государственных учреждений убийств не было… по крайней мере пока. Премьер-министр незаметно постучал по деревянной столешнице, а Фадж тем временем продолжал: — Сейчас Блэк — дело десятое. Главное, что мы находимся в состоянии войны и необходимо принимать соответствующие меры. — Война? — тревожно переспросил премьер-министр. — Не слишком ли сильно сказано? — Тот-Кого-Нельзя-Называть снова встретился со своими сторонниками, которые вырвались из Азкабана в январе. — Фадж говорил все быстрее и быстрее и так яростно крутил свой котелок, что тот казался размытым светло-зеленым пятном. — Они больше не скрываются и творят невесть что. Брокдейлский мост — это его рук дело, премьер-министр, он угрожал массовым убийством маглов, если я не отойду в сторону, открыв ему дорогу… — Боже ты мой, так это по вашей вине погибли люди, а мне приходится отвечать на вопросы о проржавевшей арматуре и коррозии опорных конструкций и не знаю уж о чем еще! — гневно воскликнул премьер-министр. — По моей вине?! — вспыхнул Фадж. — Хотите сказать, вы бы согласились уступить подобному шантажу? — Может быть, и нет, — ответил премьер-министр, вставая и принимаясь расхаживать по комнате. — Однако я бы приложил все усилия, чтобы поймать шантажиста, прежде чем он совершит такое злодеяние! — Вы думаете, я не прикладываю усилий? — с жаром воскликнул Фадж. — Все министерские мракоборцы до единого брошены на эту задачу, они до сих пор пытаются найти его и отловить его сообщников, но ведь речь идет об одном из самых могущественных чародеев всех времен, о чародее, которого почти три десятилетия никому не удавалось одолеть! — Хммм, вы бы не смогли меня поймать вовсе, если бы не это ваше Судилище. Моих людей — да, но не меня, — отозвался весьма польщённый данной характеристикой Тёмный Лорд. — Не стану скрывать, настроение в Министерстве подавленное, — сказал Фадж. — А тут еще ко всему прочему мы лишились Амелии Боунс. — Кого лишились? — Амелии Боунс. Она руководила Отделом обеспечения магического правопорядка. Мы полагаем, что Тот-Кого-Нельзя-Называть, возможно, лично убил ее, поскольку она была необыкновенно одаренной волшебницей и, судя по всему, отчаянно сражалась — Спасибо за такой комплимент, Корнелиус, вот уж чего не ожидала… — Ну-ну, Амелия, — вскинул руки Фадж. — Не стану спорить, хотя спорили мы с вами чуть только не при каждой встрече… Сколько раз мне приходилось восстанавливать обстановку своего кабинета — как в министерстве, так и домашнего — после ваших милых приветов… Хорошо ещё, что вы не являетесь сторонницей Громовещателей! — Но очень часто была готова сделать исключение персонально для вас! — Да, я до сих пор считаю, что в ряде случаев… Но, тем не менее, я всегда считал вас одной из самых одарённых из наших сотрудниц и я считаю вас… Вполне способной не просто принять настоящий бой с Тёмным Лордом, но, полагаю, если бы данный бой состоялся, он продолжался бы не одну минуту и одной только авадой здесь бы не обошлось, я бы не удивился, если бы Тёмный Лорд сам получил бы несколько ваших фамильных проклятий… Лорд никак не отреагировал на данный спич, но члены Ордена, посмотрев на него, поняли, что злодей вспоминает старшее поколение Боунсов, к убийству которых он имел самое непосредственное отношение, и что воспоминания… не самые радужные для убийцы. Фадж кашлянул и с явным усилием прекратил наконец вертеть свою шляпу. — Да ведь об этом убийстве писали в газетах, — сказал премьер-министр, ненадолго позабыв о своем гневе. — В наших газетах. Амелия Боунс… Там говорилось, что это была самая обыкновенная одинокая пожилая женщина. Если не ошибаюсь, убита с особой жестокостью. Эта история широко освещалась в средствах массовой информации. Расследование, знаете ли, зашло в тупик. Фадж вздохнул: — Еще бы оно не зашло в тупик! Убийство совершено в комнате, запертой изнутри, так? А вот мы совершенно точно знаем, кто его совершил, только это не помогает нам изловить виновного. И еще Эммелина Вэнс — возможно, вы о ней не слышали… — Как же, слышал! — сказал премьер-министр. — Между прочим, это случилось недалеко отсюда, буквально за углом. Газеты порезвились вовсю: «Нарушение закона и порядка практически на заднем дворе у премьер-министра»…. — Да уж, представляю, какой был шум… И ведь наверняка выбрали это место для того, чтобы создать неприятности для магловского правительства… — Послушайте, Фадж, нужно что-то делать! Это ведь ваша обязанность как министра магии! — Дорогой мой премьер-министр, неужели вы всерьез думаете, что после этих событий я все еще министр магии? Меня уже три дня как сняли с должности! В течение двух недель все волшебное сообщество с криками и воплями требовало моей отставки. За все время моей работы я ни разу не видел среди них такого единодушия! — сказал Фадж, отважно пытаясь улыбнуться — Этого можно было бы избежать… — Альбус, вы забываете, что этого не было из-за этого Суда! И мост цел, и ураган не был зафиксирован, и, вроде, все сотрудники магловского Кабинета здоровы, и Амелия с Эммелин пребывают в добром здравии, — напомнил Фадж. — И, учитывая, что у нас впереди ещё две книги, то, о чём я успел зачитать… Это ещё самое начало. И я далеко не уверен, что всего этого можно было бы избежать, а, возможно, если бы я вовремя отреагировал, то уже на этот момент у нас было бы куда больше жертв, чем было описано. Премьер-министр временно лишился дара речи. Хоть он и негодовал по поводу того, в какое положение его поставили, но все же невольно посочувствовал загнанному человеку, съежившемуся в кресле напротив. — Очень жаль, — сказал он наконец. — Могу ли я чем-нибудь помочь? — Вы очень добры, премьер-министр, но помочь ничем не можете. Сегодня меня прислали сюда, чтобы ознакомить вас с последними событиями и представить вам моего преемника. Я полагал, что он уже должен быть здесь, но он, конечно, очень занят, столько всего — Интересно, кто бы им стал? — запереглядывались взрослые и старшекурсники и, пользуясь паузой, специально сделанной чтецом, стали выдвигать предположения. Они были самые разные: кто-то выдвигал кандидатуру Амбридж, поскольку ничто не указывало на то, что она подала в отставку после своего выздоровления и отставки своего покровителя, но таких было очень мало — трое или четверо. Несколько больше было сторонников того, что министерское кресло мог занять Артур Уизли — хотя им напоминали, как последний цеплялся за свой отделишко, категорически отказываясь от повышений и поощрений любого рода. Некоторые считали наиболее достойным Главу Невыразимцев, но министерские, слыша такие предположения, сообщили, что, согласно давней традиции, невыразимцы не имели права на любую карьеру вне своего Отдела… Больше всего голосов было отдано за Скримджера и Шеклболта, те на это никак не реагировали, просто дожидаясь, пока Фадж не вернётся к чтению. Фадж оглянулся на портрет безобразного человечка в длинном завитом серебряном парике. Человечек ковырял в ухе гусиным пером. Заметив, что Фадж на него смотрит, портрет проговорил: — Он будет здесь с минуты на минуту. Заканчивает письмо Дамблдору. — Желаю ему удачи, — сказал Фадж, в голосе которого впервые послышалась горечь. — Последние две недели я посылал письма Дамблдору по два раза в день, но он не пожелал и пальцем пошевелить. Если бы только он согласился повлиять на мальчишку, я, быть может, все еще был бы… Ну что ж, возможно, Скримджеру повезет больше Многие зааплодировали — в основном те, кто ставил на рыжеволосого мракоборца. — Я ещё не был избран и не уверен, что в принципе буду выдвигать свою кандидатуру, — холодно отозвался последний. Фадж поднялся на ноги, премьер-министр после минутной заминки сделал то же самое, наблюдая, как вновь прибывший выпрямляется, отряхивает длинную черную мантию и осматривается по сторонам. В первый момент премьер-министру пришла в голову дурацкая мысль, что Руфус Скримджер очень похож на старого льва. В густой гриве рыжевато-каштановых волос и в кустистых бровях виднелись седые пряди, из-за очков в проволочной оправе смотрели пронзительные желтые глаза, а в движениях, хоть он и прихрамывал, сквозила своеобразная гибкая, размашистая грация. В этом человеке сразу чувствовались острый ум и твердый характер. «Можно понять, — подумал премьер-министр, — почему волшебное сообщество предпочло в эти опасные времена видеть своим предводителем Скримджера, а не Фаджа».. Все дружно посмотрели на Скримджера, некоторые переводили взгляды с него на эмблему Гриффиндора и обнаружили немало сходных черт. Мракоборец хмыкнул и вдруг… — МАМА! Руфус Скримджер оказался не просто очень похожим на пожилого льва — он и был львом: такова была его анимагическая форма. Пройдясь по залу в образе царя зверей и по ходу так рявкнув на Тёмного Лорда, что тот на мгновение утратил свою невозмутимость, мракоборец вернулся на исходную. — Здравствуйте, как поживаете? — вежливо поздоровался премьер-министр, протягивая руку. Скримджер коротко пожал ему руку, не переставая оглядывать комнату, затем извлек из-за пазухи волшебную палочку. — Фадж все вам рассказал? — спросил он, подошел к двери и коснулся замочной скважины волшебной палочкой. Премьер-министр услышал, как щелкнул замок. — Э-э… да, — сказал премьер-министр. — И если вы не возражаете, я предпочел бы, чтобы дверь была открыта. — А я предпочел бы, чтобы нам никто не мешал, — отрывисто ответил Скримджер. — И не подглядывал, — прибавил он, взмахом волшебной палочки задергивая занавеси на окнах. — Вот так. Ну что же, я занятой человек, так что перейдем сразу к делу. Прежде всего необходимо обсудить вопрос вашей безопасности. Премьер-министр выпрямился во весь рост: — Благодарю вас, я вполне доволен своей охраной… — А мы — нет, — перебил его Скримджер. — Будет весьма неудачно для маглов, если их премьер-министр окажется под действием заклятия Империус. Новый секретарь у вас в приемной… — Я не уволю Кингсли Бруствера, если вы к этому клоните! — с жаром воскликнул премьер-министр. — Он прекрасный работник, успевает сделать вдвое больше остальных… — Это потому, что он волшебник, — сказал Скримджер без тени улыбки. — Мракоборец высочайшей квалификации, приставлен к вам для охраны. — Стоп, стоп, погодите-ка минуточку! — воскликнул премьер-министр. — Вы не можете ни с того ни с сего взять и внедрить своего человека в мое ведомство. Я сам решаю, кого брать на работу… — Мне казалось, вы были довольны Бруствером? — холодно заметил Скримджер. — Я-то доволен… То есть я был доволен. — Значит, все в порядке? — сказал Скримджер. — Я… Что ж, если он и дальше будет так же работать… э-э… тогда все хорошо, — неуклюже закончил премьер-министр, но Скримджер его уже не слушал — Вы в самом деле?.. — Пока нет, — Скримджер закусил губу. — И это большой промах. Безусловно, независимо от… необходимо позаботиться о безопасности магловского Кабинета. Но по понятным причинам лучше не обсуждать это в данном составе. — Теперь касательно вашего заместителя, Герберта Чорли, — продолжал он. — Того, который развлекал общественность, изображая утку. — А что такое? — спросил премьер-министр. — Очевидно, его поведение является следствием скверно выполненного заклятия Империус, — ответил Скримджер. — Он повредился в уме, но все же может быть опасен. — Интересно, в чьём исполнении… — Не забывайте — мы говорим о том, чего не было и не будет, — заметил Люциус. — К сожалению, среди… даже тогда, во время Первой Войны было немало умников, которые стремились покрасоваться, похвастаться умением накладывать чары повышенной сложности, хотя в действительности едва о них слышали. Последствия могут быть самыми непредсказуемыми, поэтому из троих таких умников двое карались непосредственно Лордом. — Они только компрометировали нашу организацию, — холодно ответил последний. — Я… что ж… Надеюсь, он поправится? — с тревогой спросил премьер-министр. Скримджер только пожал плечами — он уже направился к камину. — Увы, в большинстве случаев жертвы таких экспериментов… даже если и выживали, то до конца своих дней оставались под воздействием остаточных чар и были вынуждены периодически пить зелья, — последовало уточнение от лорда Малфоя. — Правда, это что касается магов, относительно маглов ничего не могу сказать. — Вот, пожалуй, и все, что я хотел сказать. Буду держать вас в курсе событий, премьер-министр, вернее, сам я, вероятно, буду слишком занят, чтобы посещать вас лично, в случае чего пришлю Фаджа. Он согласился остаться при мне в качестве консультанта. — Много пользы от такого консультанта, — заперешёптывались некоторые из слушателей, причём не все из них сочли необходимым понизить голос, но «консультант» никак не реагировал. Фадж попытался изобразить улыбку, но это у него не получилось — было похоже, как будто у бывшего министра магии вдруг заболели зубы. Скримджер уже рылся в карманах в поисках таинственного порошка, от которого огонь в камине становился зеленым. Премьер-министр беспомощно смотрел на них, и тут у него наконец вырвались те слова, что он с таким трудом сдерживал весь этот вечер. — Ради всего святого, вы же волшебники! Вы умеете колдовать! Вы же, наверное, можете справиться с чем угодно! Скримджер медленно обернулся и взглянул на Фаджа с таким выражением, словно не верил своим ушам. Фадж на сей раз в самом деле выдавил улыбку и снисходительно пояснил: — Видите ли, премьер-министр, все дело в том, что и наши противники тоже умеют колдовать. После чего оба волшебника один за другим исчезли в изумрудно-зеленом пламени.