Ловец

— Если ты будешь всю дорогу так дуться, я высажу тебя на трассе и будешь топать сам. Я продолжил смотреть сквозь стекло на крупные хлопья снега, кружившие за окном. — Ага. Одного в тонкой толстовке. Хрупкого мальчика. В середине непонятной дороги у чёрта на куличках. Удачи. К тому же я знаю твои имя-фамилию и адрес, так что ты опоздала. Меня просто привезут домой. Да и лечить меня от ангины придётся тебе, женщина. Мама усмехнулась. Мы оба знали, что она только шутит. Нет, она могла так сделать, но не сейчас. Её волнение и некую внутреннюю борьбу выдавали подрагивающие руки и железная хватка, которой она вцепилась в руль. Сколько бы она не говорила «вали из этого дома», сколько бы не кричала, сколько бы не шутила, что без меня её жизнь изменится в лучшую сторону, сейчас, сидя в машине, она колебалась. Даже забавно. — Послушай, милый, ты не передумал? О, это беспокойство в чуть подрагивающем голосе. — Ты спрашивала минут пятнадцать назад. И нет, мой ответ не изменился. Нет. Да и ты сама говорила, что без меня вы с папой сможете спокойно переехать. Не хочется вам мешать. После моих слов она задумалась и больше не произнесла ни слова. «Кажется, она обиделась…ну и ладно» Через ещё час скучной дороги мы въехали во двор. — Как мило, — ехидно сказал я, глядя на постройку. М-да, не фонтан. Жёлтая краска начала трескаться и местами выцветать. Не то, что бы я представлял себе огромный особняк с просторным садом и павлинами, сидящими в золотых коронах на ветвях виноградника, но трёхэтажное здание выглядело каким-то странновато жалким и полупустым. Не подумайте, я не из тех, кто судит книгу по обложке, я лишь уделяю внимание внешнему виду. Мама заглушает мотор и поворачивается ко мне. — Гош, ты точно не… Но я перебиваю. — Послушай, если ты так не хочешь меня отпускать, то почему привезла сюда? Нет уж. Ты взрослая, так держи своё слово. Она вздрагивает и хмурится грустно. В такие моменты на её лице чётче вырисовываются морщины, напоминая, что она уже далеко не молода. Седые волоски в чёрном водопаде до плеч сильнее бросаются в глаза. На меня накатывает чувство вины, но я глотаю горький ком и отстёгиваю ремень. В том, что она в порыве гнева закричала, что сегодня же отвезёт меня в интернат, виноват, по сути, я. Я не специально, честное слово. Но оправдываться или извиняться я не собирался, поэтому открыл дверь и решительно вышел из машины. Снег под подошвой кед захрустел, а сам я поёжился. В толстовке и правда было довольно холодно, но двор был не настолько большим, чтобы доставать куртку. Открыв багажник и вытащив рюкзак с сумкой, я накинул их на плечо. Послышался звон и шорох внутри. Кажется, ларчик таки открылся и выплюнул всё содержимое в недра сумки. Превосходно просто. Стучу пару раз по крыше машины, как бы прощаясь. Да, пожалуй, я буду скучать по этой чуть поцарапанной серебристой малышке с изредка заедающими стёклами и запахом старой кожи в салоне. Шагаю к массивной двери здания и останавливаюсь на ступеньках. Мама догоняет и придерживает меня за плечо. — Последний шанс передумать. Молча смотрю в её темно-зеленые, когда-то болотные, глаза и вместо ответа киваю на дверь. — Нас ждут. Невежливо опаздывать. С усилием отрываю дверь и захожу внутрь. Коридор, как и всё здание в прочем, пах странно. Сырость и запах краски мешались с чем-то совершенно иным, знакомым, но пока что я не мог разобрать, чем именно. Мама стащила с моего плеча сумку, пользуясь моим временным оцепенением и со словами «нечего тебе тяжести носить» бодро зашагала вглубь. Я лишь фыркнул. Нога хоть и болела, но это не делало меня калекой или беспомощным. Уж собственные вещи я мог донести наверное! Мимо нас по лестнице изредка шныряли фигуры. Я заметил несколько с разноцветными волосами и в ярких рубашках, одного парня с ирокезом и мальчика с костылями. Судя по всему, понятия «строгая форма» здесь не существовало. Это меня невероятно радовало. В прошлом интернате нас заставляли носить строгие костюмы круглый год: белая рубашка, серый пиджак и штаны, лаковые туфли и чёрные галстуки. Не люблю я строгую одинаковую одежду. Идиотизм какой-то, все одинаковые, как клоны. Собственно, поэтому я и «изобрёл» новую форму. Стащил несколько ярких тряпок из класса шитья и, отпоров подкладку, пришил их. Мою идею поддержали соседи по комнате. И мы, надев пиджаки изнанкой наружу, пошли так на линейку. А в тот день как раз был день рождения директора. Столько криков я ещё не слышал. Но это стоило красной физиономии этого старика. Технически, правила мы не нарушали — пиджаки же те же были — но, когда нас начали называть безмозглыми отбросами, я не выдержал. Ну, а вечером меня выставили за дверь. Жаль ли мне? Ни капли. — Вроде бы тут, — сверяясь с листочком, произнесла мама. Мы стояли перед дверью, ведущей, суди по надписи, к директору. Тут мама повернулась ко мне, — Милый, будь добр, веди себя прилично. А не как в тот раз… — Да-да, помню. Не бросать в начальство ручками, когда они путают «одел» и «надел». Знаю-знаю. Не умничать и не отбрасывать тень. Не напоминай. Мама вздохнула и потрепала мои и без того взъерошенные чёрные волосы, толкнула дверь, и мы оба зашли в кабинет. Честно сказать, мне сразу захотелось свалить отсюда. Нет, я не трус, просто вид человека, сидевшего за длинным столом человека…как бы это помягче сказать, не внушал ни доверия, ни желания с ним говорить или, уж тем более, оставаться один на один. Пугала, хотя скорее настораживала, даже сама пластиковая улыбка. Мы опустились в два кресла слева от входа, и мама начала разговор. Нить его я потерял слишком быстро, поэтому стал осматривать кабинет. Для такого человека, как я, он выглядел вполне стандартным кабинетом директора интерната, но кое-что всё-таки бросалось в глаза. Огнетушитель. Я не знаток в сфере пожарной безопасности, но, насколько мне известно, эти красные баллоны не вешают над головой. — У вас есть ко мне вопросы, молодой человек? — обратил внимание на мой задумчивый взгляд мужчина. Я вздрогнул от неожиданности и сначала хотел покачать головой, но потом передумал. Мама тут же напряглась, зная, что, кажется, сейчас будет катастрофа. — Да. Один. Этот огнетушитель — я указал пальцем на объект — Он никогда на вас не падал? Через секунду натянутая улыбка сменилась смешенным выражением лица. Настолько забавным, что я еле подавил приступ истерического смеха. — Он шутит. Не обращайте внимания! — тут же сориентировалась мама, но по ней было видно, что она с трудом гасит смешок, — Вот папка с его документами и аттестатами за прошлые годы. Директор тут же опомнился, вновь натягивая улыбку, и стал говорить только с родительницей, комментируя каждый документ из злосчастной папки. Ну и пожалуйста! Через добрые пол часа мы таки вышли из кабинета, и мне тут же прилетел подзатыльник. Я воззрился на маму. — Совсем дурак? Это седьмой за шесть лет. Попробуй хотя бы тут больше года прожить. Не маленький уже! — Да понял я, понял! — огрызнулся я. Начиная с четвёртого класса меня последовательно выгоняли из интернатов каждый год. Забавно. Вскоре мама вновь вернулась в кабинет, а я остался стоять в коридоре. Через пару минут я заметил длинную фигуру, наблюдающую за мной из конца коридора. Я привык, что на новеньких в подобных местах странно смотрят, я бы даже сказал, косятся, но тот взгляд был скорее сочувственный и какой-то предупреждающий. Я помахал рукой тонкой фигуре, отчего браслеты под рукавом зазвякали, а, когда отвёл взгляд на секунду, она исчезла. По спине прокатились мурашки. Жуткая вещь, если честно. — Милый, — я резко обернулся на мамин голос. Она вышла из кабинета с бумагами в руках, — Я обо всё договорилась. Даже попросила тебя заселить в хорошую комнату. Так чтобы и не скучно было, но и соседи не буйные. Не как в том, где тебе ночью волосы к кровати привязали. К слову, тот интернат мне нравился больше всех. Меня научили курить и готовить бражку. А ещё делать мышеловки из спичек, спиц и матрасной пружины. Но там случился пожар — совершенно без моего участия естественно. После этого мне объяснили, как дойти до моего нового пристанища, и мама меня обняла. Начинается. — Мам, ты меня сейчас придушишь — протянул я, прижатый к груди цепкими руками. — Если будут обижать, сразу звони через дирекцию, ты меня понял? — Да. — Не ходи по коридорам босиком. — Хорошо. — И без куртки на улицу не суйся. — Понял. — И следи за ногой. Если вдруг заболит, сразу в медпункт. — Окей. — Ты точно взял таблетки от аллергии? — Да точно-точно. Сама говорила, не маленький уже. Будто первый раз. Она наконец отпустила меня, и я смог вздохнуть полной грудью. — Я тебя люблю, милый. Молчу. Ненавижу я эти моменты. На дух не переношу.  — Я буду скучать. — Раз так, постараюсь убежать этой же ночью, соорудив канат из простыней и вывесив его в окно. Всё будет окей, как и всегда. Пока, мам. Улыбаюсь и, взяв сумки, иду по сказанному маршруту. Спускаюсь на второй этаж. Мимо меня тут же проносятся люди в кожаных куртках и с воем исчезают за поворотом, чудом не задев меня. «Эээ, ладно, окей» — говорю себе и иду дальше. Немного поплутав, нахожу какую-то комнату. Оттуда пахнет сырой землёй. Интересно. Заглядываю внутрь. В глазах тут же всё зеленеет. Кажется, что я попал не в комнату интерната, а в какой-то сад. Причём размеры этого сада весьма массивны. Тут я замечаю, что у подоконника, где стройными рядами расположились горшки с кактусами и другими причудливыми растениями, стоит стремянка. Самая настоящая и вполне обычная стремянка. А на ней восседает человек. Худой юноша с длинными светлыми волосами напоминал больше птицу на жёрдочке, чем человека. Стучу костяшкой о дверной косяк, и птицеподобный поднимает на меня глаза. Чёрт, даже они похожи на птичьи! — Извините, я тут слегка… — я замялся под внимательным взглядом. Юноша наклонил голову вбок и чуть сощурил глаза, вставая со стремянки и подходя ближе. Он показался мне несколько жутким, но наверное дело было в острых чертах лица и чёрной почти траурной одежде. — Новенький? — спросил он, медленно моргая. Я кивнул, глядя в пол перед собой. — Что тебе сказали у Акулы? Каким-то образом — до сих пор не понимаю, каким — я догадался, что он имел в виду директора. Прозвище ему правда подходило. Я отчего-то стал пересказывать весь сегодняшний день, вплоть до момента, как заблудил и пришёл к этому «саду». Юноша слушал, не перебивая, и в конце кивнул, задумываясь, но вскоре вновь посмотрел на меня. — Нет. Не птица ты. Но помочь я тебе смогу. Тебе же в Четвёртую, наверное. Я снова кивнул. Юноша вздохнул и махнул в сторону коридора, объясняя, как дойти, видимо, до Четвёртой. Я искренне пытался его слушать, но моё внимание привлекли ключи. Огромная связка. Никогда столько не видел. Но вскоре я понял, что их хозяин замолк, видимо, закончив с объяснением. — Хорошо, спасибо за помощь, — неловко выдавил я. — Обращайся, птенец. Надеюсь, увидимся. Я кивнул в третий раз и зашагал вдоль пятнистых стен. С горем пополам я таки дошёл до ещё одной комнаты. По дороге я читал надписи, жившие на каждом сантиметре стен. Чего там только не было: и сообщения, и рисунки, и непонятные фразы, и имена, и вроде даже несколько угроз. Так или иначе, я прибыл в положенное мне место. Если верить словам моего «проводника», это место носило имя Четвёртая. Многообещающе. Подойдя к дверному проходу и собираясь уже войти, я услышал радостный крик, топот и шагнул в сторону. Очень вовремя, кстати, потому что из комнаты через секунду вылетела коляска с восседающим в ней. Она с визгом продрифтила по полу и врезалась бы в стену, если бы я не успел поймать её за подлокотник. Нечто в коляске, видимо, являющееся её хозяином и рулевым, воззрилось на меня огромными карими глазами. — Собственно, привет, — озадаченно выдал я, наконец, отпуская подлокотник. — О, новенький, — из недр прохода выкатился парень. Хотя, говоря начистоту, я вначале увидел торчащую во все сторону копну тёмных волос с кое-где торчащими из неё перьями, потом чумазое почти детское лицо с широкой улыбкой, а только потом увидел коляску, — Заходи, чего встал-то. Не стесняйся, тут это тебе не поможет. Не оставляя мне выбора, незнакомец потащил мою сумку внутрь, а следом пошёл и я сам. В комнате оказалось довольно многолюдно, но мне в глаза бросился некто, сидящий на подоконнике и смотрящий через стекло на улицу. Серый свитер был явно велик его носителю, но того, судя по всему, это никак не смущало. Чумазолицый проворно подъехал к огромной кровати и пересел на неё. — Добро пожаловать в Четвёртую, дорогуша. Есть несколько правил: не разбрасывать ничего на полу, иначе будешь ловить Слепого, если будешь рисовать на стенах, не трогай чужие рисунки, и когда тело находится в комнате, ты должен присутствовать здесь же и что-то делать. Ты любишь кофе? А губную гармошку? А песни до утра? Меня, кстати, Табаки зовут. А это — он указал на фигуру у подоконника — Слепой. Тот повернул голову и оглядел меня. Судя по мутным глазам, кличка ему подходила от и до. — Вон там наверху — Лэри — продолжил Табаки, указывая на одну из кроватей. Но названный не решил показаться, — А тот из коридора — Курильщик. — Странные имена у вас — вставил я, присаживаясь рядом с Табаки. — Клички. Тебе, кстати, тоже придумать надо. Тут он замолчал, пожалуй, впервые, за наше знакомство. Хотя меня не покидало ощущение, что Табаки даже думает шумно. Хотя этот шум мне нравился намного больше, чем крики дома. Из неоткуда мне протянули кружку. Проскользнув взглядом по тонкой руке, я встретился с чайными глазами. Улыбнувшись, я взял кружку, а чайноглазый тут же куда-то испарился. Приняв эту странность, как должное, я отхлебнул из чашки. В ней оказался довольно вкусный кофе. — Ловец, — раздалось со стороны двери. Я повернулся. Там стояла та длинная загадочная фигура из коридора. — О, а это Сфинкс! — пропел Табаки. — Ловец? — переспросил я, глядя на лысого парня. — Да. Раз уж ты тогда поймал Курильщика. Я смутился, но тут голос подал Слепой. — Поддерживаю. Как вы уже поняли, с тех самых пор я стал Ловцом, а Сфинкс — моим крёстным. Несмотря на свой довольно пугающий вид, мы быстро нашли общий язык. Табаки почти сразу породнился со мной — не малую роль в этом родстве сыграло моё умение варить всякую бурду, а потом пить её на пару с Шакалом. Да и вообще мы были довольно похоже: оба любим разные безделушки, баночки, бусы, подвески, оба знаем кучу историй, которые нам совершенно не лень рассказывать хоть до рассвета. Я был, пожалуй, единственный из стаи, спасённый от горы вопросов Курильщика, хотя понять принципы жизни в Доме мне удалось довольно быстро. Слепой, хоть и казался мне жутковатым, но всё же вскоре я привык к нему — если учесть, что пару раз мне-таки приходилось ловить его. Стервятник, с которым я вновь встретился в коридоре, тоже не воспринимал меня в штыки. А через пару недель мы с Табаки прикатили к нему за травами для очередной настойки. Жизнь в Доме оказалась совершенно не медленной и уж тем более не скучной. Дом принял меня и пустил в свой мир, полный Драконов, Русалок, Сфинксов и даже Крыс. И мне это нравилось...