Нормальным быть неинтересно

Прихожую заполняют разнообразные звуки — стук каблуков, скрежет выдвигаемых ящиков, шуршание плаща-дождевика, звон мелочи и ключей в карманах. Мэри всегда собирается шумно и хаотично, перескакивая с одного на другое, и нередко возвращается назад, вспоминая, что забыла закрыть дверь или оставила кошелек на тумбочке. — Джон, я в магазин! Громко щелкает дверной замок. Ватсон бурчит что-то утвердительное и продолжает замешивать тесто на оладьи — к ужину ожидаются коллеги из клиники, в которой они с Мэри работают. Джона полностью устраивает его теперешняя жизнь — с Мэри легко, она никогда не докучает пустопорожними разговорами, не скандалит и даже вполне сносно готовит. Впрочем, домашние обязанности они поделили поровну, и сегодня, пока Мэри бегает то в один, то в другой магазин, на кухне дежурит Джон. Замешивание теста не утруждает — напротив, занятый делом, Джон раскладывает мысли по полочкам, думает о работе, вспоминает, положил ли соль в рагу с индейкой, которое готовил пару часов назад, и в такие моменты кажется, что все идет как нужно: правильно, своим чередом. Иногда, впрочем, Джону по-прежнему не хватает некоей остроты ощущений — как раньше, на Бейкер-стрит, когда Шерлок мог разбудить его среди ночи и втравить в очередную опасную авантюру; не хватает головоломок, которые немедленно нужно решить, крупных ограблений, изощренных убийств, рвущегося наружу крика отвращения при виде человеческих пальцев в холодильнике. Но в их с Мэри кухне — идеальный порядок, салфетки сложены аккуратными треугольниками, а морозильная камера ломится от полуфабрикатов. Джон вытирает крошки со стола мокрой тряпкой и отвлеченно думает, что в целом это не так уж плохо, когда никто в тебя не стреляет и не пытается разнести на тысячу мелких Ватсонов. Когда в прихожей щелкает замок, Джон не удивляется — ох уж эта Мэри с ее извечной забывчивостью… Джон берет круглую широкую чашку с тестом и несет ее к плите. — Хорошо, а теперь поставь это и отвлекись на минуту. Низкий, глубокий голос принадлежит вовсе не Мэри Морстен. Джон вздрагивает всем телом. Чашка с жидким тестом мгновенно взмывает ввысь, переворачивается в воздухе и приземляется точно на голову незваному гостю. Вязкая, кремового цвета субстанция обтекает его угольно-черные кудри, ползет по плащу, впитывается в шарф, и несколько капель падают на идеально отполированный кафель. — Вот это да. Как-то неловко вышло, — гость берет первое попавшееся полотенце и протирает сильно заляпанное лицо. Ватсон не шевелится, продолжая недоверчиво разглядывать появившегося мужчину. Этого просто не может быть. Невозможно. — Ты уставился на меня так, будто привидение увидел, — Шерлок Холмс тихо хмыкает и закатывает глаза, обрамленные ореолами из липкого теста. — А, ну конечно… В общем, как ты, должно быть, уже заметил, я жив. И я вернулся. Только давай попробуем обойтись без соплей и прочей сентиментальной чепухи. — Чепухи? — севшим голосом переспрашивает Джон. Дар речи наконец возвращается, а вместе с ним приходит и злость. — Три года! Три чертовых года, Шерлок! Где тебя носило?! — Я странствовал по миру, — Холмс невозмутимо продолжает вытирать лицо полотенцем. — Зачем?! Джон понимает, что вопрос дебильней некуда, но ничего другого попросту не приходит в голову. — Выслеживал Себастьяна Морана. Теперь необходимость в этом отпала, и я решил вернуться домой. — Почему? — Джон продолжает задавать односложные вопросы и чувствует себя полным идиотом. Шерлок аккуратно кладет полотенце в раковину, забирается на мойку и начинает меланхолично болтать ногами, как Джон любил это делать в детстве. — Ты спрашиваешь, почему необходимость в выслеживании Морана отпала? — Холмс внимательно изучает пожелтевший от копчения потолок. — Мне казалось, это элементарно. Моран мертв, как и остальные сообщники Мориарти. На прошлой неделе мы с Майкрофтом устранили последнего из их банды. — С Майкрофтом?! — не может удержаться от восклицания Джон. — Так он знал, что ты жив? — Разумеется, — удивленно отзывается Холмс. — Без него я бы с Мораном не справился. — А кто еще знал? — Почти никто. Так, несколько бездомных… Пара человек из ближайшего окружения Майкрофта… Молли Хупер… — Молли?! — А кто, по-твоему, подсунул фальшивый труп? — Так. Отлично, — Джон нервно расхаживает по кухне, врезается в мебель и бросает на Шерлока взгляды, полные едкой досады, будто в его стычках со стульями виноват именно Холмс. — Просто прекрасно. Очень рад, что тебе удалось расправиться с этой шайкой, только меня смущает одна маленькая деталь, — Джон приближается к Шерлоку вплотную и резко хватает за отвороты заляпанного плаща. — За эти три года тебе не приходило в голову позвонить или, не знаю, скинуть сообщение, что ты жив, здоров и вообще… Шерлок, черт тебя подери! Джон встряхивает. Холмс колеблется взад-вперед, как тряпичная кукла, не делая попыток освободиться. Когда Ватсон наконец разжимает пальцы, Шерлок едва сдерживает смех. — О, тебе еще и смешно, чертов ублюдок?! По-твоему, это смешно?! Холмс с глухим стуком приваливается к стене, отделанной голубым кафелем, и устало улыбается. — Мне жаль, Джон. Ты не должен был знать, что я жив — ради собственной безопасности. — Шерлок! — Ватсон едва сдерживает дикое, прямо-таки необузданное желание пнуть его под коленку. — Мы с первого дня знакомства подвергались всевозможному риску! Ты подсыпал мне наркоту в Баскервиле! Меня пытался взорвать Мориарти! И в конце-то концов — я прошел мясорубку Афганистана! — Я знаю, Джон, — отвечает Шерлок очень спокойно. — Но в этот раз я не мог допустить осечку, они бы тебя убили. Ватсон бессильно опускает руки. — И снова-здорово. Зачем ты вообще пришел? Знаешь, я неплохо устроился. Вкусная еда, спокойная и стабильная жизнь… Вчера вот новые салфетки для кухни купили. У меня все более чем отлично. Шерлок смотрит на него с нескрываемой иронией. — С каких это пор кружевные салфетки мисс Морстен представляют для тебя столь высокую ценность? — Ты знаешь, — Джон произносит это с угрозой. Он ждет от Шерлока очередного насмешливо-отстраненного ответа, но Холмс не говорит ничего. Острые колени, в которые Джон упирается корпусом, неожиданно разъезжаются в стороны, и Ватсон проваливается между ног Шерлока, неловко тычется лбом в его плащ, свалявшийся от многочисленных стирок и испачканный засохшим тестом, пытается отстраниться, но рука Холмса уверенно ложится на спину чуть пониже лопаток. Вторая — накрывает выбритый затылок. Джон несколько раз моргает, удивленно отмечая, что прежде они ни разу не обнимались. Шерлок теплый, даже горячий, от него пахнет потом, ядреными сигаретами и не очень чистой одеждой, но на это Джону плевать, ему даже нравится запах немытого тела Холмса — терпкий, насыщенный, непривычный. Когда рука Шерлока соскальзывает на поясницу и ниже, Джон поднимает голову, бросает на него растерянный взгляд и отодвигается к холодильнику, неосторожно сбивая с него несколько магнитиков в виде различных фруктов. На пол сыплются яблоки, бананы, мандаринные дольки, но Джон не обращает на это внимания. Шерлок смотрит на него очень пристально, дергает уголком бескровных губ в подобии слабой улыбки. — Я бы сказал, что скучал по тебе, но это будет не к месту пошло и слишком сентиментально. — Вообще-то, именно так и говорят нормальные люди, — замечает все еще слегка ошарашенный Джон. — Нормальным быть не интересно, — заявляет Шерлок и наконец спрыгивает с мойки. — Ладно, раз уж мы все более-менее выяснили, как насчет кофе? Джон оглядывается в поисках кофеварки и с досадой понимает, что она осталась в гостиной. — Момент. Сейчас приду. Кофеварка отыскивается не сразу. Зажав ее подмышкой, Джон поспешно возвращается назад, но Шерлока в кухне уже не обнаруживает. Вместо Холмса он замечает Мэри — она взирает на погром с таким изумлением, словно впервые в жизни видит нечто подобное. — Джон?.. — она устремляет округлившиеся глаза в его сторону. — Здесь что, ураган прошел? Что случилось? Ватсон почти не лжет, когда отвечает: — Я споткнулся, упал и выронил тесто. — Это я вижу, — Мэри со вздохом начинает собирать рассыпанные магнитики. — Но обо что здесь можно споткнуться? — О собственную ногу, — Джон с деланым равнодушием пожимает плечами. — Слушай, Мэри, а где?.. — Что? — она смотрит на него выжидающе, потому что Джон никак не может сформулировать свой вопрос. — Ты имеешь в виду тряпку? Она под раковиной. Помогая Мэри с уборкой, Джон почти не слушает, что она говорит; отвечает невпопад и чувствует себя так, будто по голове его хорошенько шарахнули пыльным мешком. Он даже начинает думать, что потихоньку сходит с ума, что Шерлок ему вообще померещился. Как иначе объяснить столь внезапное исчезновение Холмса? Когда Ватсон в последний раз отжимает тряпку, в кармане коротко пищит телефон. СМС с незнакомого номера. «Через пять минут на углу дома. Не говори Мэри. Ш». — Кто там? — подруга с любопытством заглядывает через плечо. — С работы, — Джон поспешно сует мобильник в карман. — Что-то срочное. Быстро клюет ее в щеку, надевает куртку с ботинками и выходит. На углу дома стоит человек с широкой газетой в руках. Высунувшийся из-за газеты палец ненавязчиво манит Ватсона за собой. Они проходят две улицы быстрым шагом, после чего Шерлок резко сворачивает и затаскивает Джона в неприметное маленькое помещение. — Какой столик желаете занять? — им очень мило улыбается привлекательный официант в белом фартучке. — Самый дальний. Спасибо, — добавляет Шерлок, торопливо выхватывая меню из рук зазевавшегося молодого человека. — Да, принесите нам два эспрессо и салат «Цезарь» — тоже две порции. И с очередным «спасибо» сует меню обратно в руки официанту. Даже не открыв его. За столиком Джон, предварительно оглядевшись, наконец дает волю своему возмущению: — Шерлок, это, во-первых, гей-бар, во-вторых, в «Цезаре» помидоры, на которые у меня аллергия, и в третьих, к чему вся эта конспирация? — Сколько уже ты живешь с мисс Морстен? — интересуется он неожиданно. — Два года… А что? Причем тут она? — Мэри Моран, — бубнит Шерлок себе в рукав. — Я не был полностью уверен, пока не вернулся в Англию, но теперь окончательно убедился. — Что?! — Джону кажется, будто он ослышался. — Ее настоящее имя — Мэри Моран, — нетерпеливо растолковывает Холмс, между делом выковыривая из шарфа засохшее тесто. — Чья она сестра, ты, думаю, сам догадаешься. Джон давится горячим эспрессо. — Этого просто не может быть. — Не может? — моментально переспрашивает Шерлок. — А как вы с ней познакомились? — Это было примерно два с половиной года назад, когда Мэри устроилась работать к нам в клинику… Ну и что? Она обычная медсестра, я не замечал за ней никаких странностей. — Правда? — Шерлок бросает на него острый взгляд. — Не замечал или не хотел замечать? Джон устало качает головой, с силой трет пальцами веки и смотрит на Холмса со смесью растерянности и надежды на то, что все это — просто дурацкий розыгрыш. Слишком много безумных, невозможных вещей за какие-то пару часов. Даже для их случая это уже перебор. — Я не знаю, что думать. Звучит все это как полный бред, но… — Ватсон подавляет тяжелый вздох. — Я почему-то верю тебе. Ты бы не стал выдумывать гадости о моей девушке. Ведь не стал бы, правда? — Нет, — медленно качает головой Шерлок. — Мне незачем это делать. — И, стало быть, Мэри, — Джон с трудом заставляет себя озвучить эту невероятную мысль, — приставили ко мне, чтобы она… что? Шпионила? И в случае чего… перешла бы к активным действиям? — Надо полагать, да, — уверенно соглашается Холмс. — Так или иначе, тебе придется нас познакомить, причем в самое ближайшее время. — М-да уж… Похоже, беседа выйдет не очень приятной. — Боюсь, что так. Спасибо, — бросает он, когда официант приносит им «Цезарь». Шерлок рассеянно принимается есть салат, даже не замечая, что помещает в рот. Джон не притрагивается к своей порции. — Значит, Мэри… она тоже из бывших сторонников Мориарти? — Да, хотя она и в резерве, — Шерлок медленно отхлебывает свой кофе. — Моран приставил ее к тебе — на всякий случай. Думаю, он с самого начала подозревал, что я жив. — Была бы у меня тогда его уверенность!.. — Не заводись. — Легко сказать, — Джон яростно давит вилкой маленькую помидорку на своей тарелке. — И что ты намерен делать? — С твоей драгоценной Мэри? — подняв брови, уточняет Шерлок. — Да вообще со всем этим. — Я надеялся, ты мне поможешь принять решение. — Я — тебе? — Джон с отвращением проглатывает лист китайской капусты. Из груди вырывается короткий смешок. Ситуация кажется донельзя абсурдной — словно мир перевернулся с ног на голову. А Шерлок — невозмутим. Притворяется, будто вовсе и не он главный нарушитель спокойствия. — Еще кофе, пожалуйста, — Холмс скашивает глаза в сторону протирающего столики официанта. И, вновь повернувшись к Ватсону, неожиданно подается вперед и делает то, чего не делал никогда прежде — крепко сжимает его руки своими. — Мне жаль, Джон. Мне действительно очень жаль, что пришлось держать тебя в неведении все это время, но по-другому было нельзя. Когда я стоял на той крыше… — Шерлок на мгновение замолкает, взгляд становится отстраненным. — Больше всего на свете я хотел тебе все рассказать, но это значило бы подписать тебе смертный приговор, причем в ту же минуту. В тебя, Грега и миссис Хадсон уже целились снайперы, и я не мог… я просто делал, что должен был. Пытался защитить тебя, всех вас, пусть и таким способом. Прости меня, если сможешь. У Джона обрывается сердце — так много боли, вины и раскаяния отражается в его взгляде. От мысли, сколько всего пришлось пережить Шерлоку за эти три года, проведенных в охоте на бывших сообщников Мориарти, Джону становится страшно. Пока он выпекал оладьи, раскладывал по кухне салфетки и спокойно ходил на работу, Шерлок подвергался опасности каждый день — и не мог заявить о себе, не мог вернуться без того, чтоб не стать причиной новых смертей… Джон ни разу не подумал о подобном раскладе — и теперь ему от этого стыдно. — Шерлок… — Ватсон сам инстинктивно хватается за его пальцы, сухие и теплые, и стискивает с такой силой, будто боится, что Холмс снова исчезнет, растворится подобно бесплотному привидению, словно и не существовал никогда, словно был всего лишь иллюзией. Голос подводит его, и Джон физически не может высказать все, что накопилось за эти годы, просто сидит и держится с Шерлоком за руки, благо здесь гей-бар и на них не станут косо посматривать. — Знаю, — Холмс кивает и коротко усмехается, не спеша отнимать ладоней. — Мои извинения прозвучали ужасно сентиментально. — Нет, — хрипло отзывается Джон. — Вовсе нет. И думает, что извинения, пожалуй, были самым красивым и искренним из всего, что Шерлок когда-либо говорил, вот только Джон не нуждался в них — даже не из-за безвыходной ситуации, в которой Шерлоку довелось оказаться. А просто потому, что Ватсон простил его еще в тот момент, когда Холмс внезапно появился на его кухне. Просто потому, что он жив, он рядом, сидит напротив и вот-вот втянет Джона в очередную опасную авантюру, которые были и будут частью их жизни, — а большего, на самом деле, никогда и не требовалось. И Джон понимает, что снова пойдет за ним куда угодно.