Каждое сновидение имеет по меньшей степени одно место, в котором оно непонятно, так сказать, пуповину, которой оно связано с неизвестным. © Зигмунд Фрейд
В кабинете Иэйри Сёко была весьма напряженная атмосфера — молчание прерывалось только тихим тиканьем часов и тяжелым мужским дыханием. И если бы всё было так легко… По-детски наивно и просто, то Годжо не стоял бы у стены, скрестив руки и нахмурив брови, Фушигуро не ломал бы в пальцах уже вторую палочку, сидя рядом с другом на кушетке и придерживая его за плечо, а Нобара не сжимала бы кулаки и не кусала бы губы до крови от собственной беспомощности. Если бы всё оказалось так легко, то никто бы не волновался больше положенного. ноничегонебылотакимлёгким — Я не могу ничего сказать по этим результатам, — тяжело сказала женщина, скептически осматривая листы бумаги в руках, переворачивая страницы и всем видом показывая свой высокий уровень недовольства. В этой ситуации все её знания оказались бесполезны. — Они абсолютно чисты. Никаких отклонений замечено не было. Твой организм в полном порядке. И мы не знаем причины твоего феномена. Итадори сидел на кушетке, склонив голову, и расслабленно двигал ногами над полом. Иногда он пошатывался из стороны в сторону, но от падения его крепко удерживал Мегуми. На слова своего лечащего врача он только двинул плечами, даже не поднимая взгляда и ничем не показывая свои эмоции несвойственнатебетишина не молчи говори Его нынешнее состояние не предполагало бурной эмоциональной активности — расшатанную нервную систему можно было нормализовать только стандартной горкой таблеток. Пустая пачка которых как раз пару минут назад упала в мусорку. Уже неделю, как Итадори Юджи не мог уснуть. Периоды сна и бодрствования слились в один сплошной поток работы сознания без возможности передышки. Короткие минуты дремоты полностью прекратились вчера — сомкнуть глаза просто не получалось даже несмотря на титаническую усталость. Тело не выдерживало нагрузки, мысли всё чаще путались — перед глазами плыло. Но при всех этих симптомах обморочного состояния тоже не наблюдалось, словно что-то еще держит сознательность Юджи в этом мире иликтото — Возможно ли, что это связано с проклятием? — у Сатору не было настроение шутить — от уверенности и «взрослости» его тона и решений зависит жизнь его ученика — сейчас он был на редкость серьезен и спокоен. — Есть возможность того, что это эффект от силы поглощённого проклятия? — Такая возможность есть, — нехотя согласилась Иэйри, отбрасывая бумаги на стол. — Но в таком случае это не может быть подтверждено анализами и экспериментами. Итадори-кун носит в себе уже двенадцать пальцев Двуликого, но до этого момента никаких изменений не было. Итадори заметно вздрогнул при упоминании Сукуны, и совсем тихо прохрипел: — Пятнадцать… Резкая минутная тишина прервалась коротким: — Что? — от Годжо-сенсея. — Я съел уже пятнадцать пальцев Двуликого, — шумно выдыхая, пояснил Юджи, все же опираясь о подставленное плечо Фушигуры. Он тяжело вздохнул, попытался расслабиться, прикрывая красные глаза. — Я не хотел говорить — да и он предложил смолчать — потому что эти пальцы были запрятаны в тайниках каких-то важных политических шишек. А те уж точно не начнут разглагольствовать о маленькой краже. Да и мы не хотели проблем. — О чем ты вообще думал? — воскликнула Кугисаки, вскинув руки к потолку, — ты должен был рассказать об этом хотя бы нам! И мы бы помогли! Итадори прижался лбом к одежде друга, отворачиваясь, тем самым выражая свой немой ответ. — Ты поступил глупо, Юджи-кун, — с тяжелым выдохом начал Годжо, — ты не доверился нам, подверг себя опасности и в самоволку пошел на миссии, которые требуют командной работы. Ты пошел на риск, чтобы приблизить свою и так скорую смерть. И теперь ты должен ответить за последствия. Общее настроение в комнате ухудшилось еще сильнее. Юджи сжал кулаки, но больше никак не двинулся силнеосталось — А разве я недостаточно заплатил? Даже за всю свою жизнь.Я лишился семьи, оказался сосудом Двуликого, обреченным на уничтожение, в буквальном смысле однажды воскрес, а теперь пожинаю плоды той силы, которую никогда не смогу подчинить себе. Я хотел прожить свою жизнь на полную, а теперь вынужден волочь жалкое существование как игрушка шаманских стариков. И теперь сила проклятия медленно убивает меня. И никто не способен помочь мне. Прошептав последние слова, Итадори откинулся назад, падая на кушетку, и шумно выдохнул, накрывая лицо ладонями: — Я устал. Оставьте меня, пожалуйста. И все вышли из комнаты. ХХХ Сукуна хмуро смотрел изнутри на своего носителя, утробно рыча от недовольства. Клокочущая внутри злость требовала вырваться наружу стремительной всепоглощающей волной ярости. Смешанные чувства бурлили глубоко в душе проклятия — частичка человечности всё крепла в пучине темноты проклятия. Но он продолжал молча смотреть вперёд, потому что понимал, что пока Юджи не останется один, он никак не сможет проявить инициативу и хоть как-то удержать пацана от опасного решения. Тот и так на пороге срыва, а если и он вмешается в натянутые отношения в команде, то всё может стать только хуже. Сукуне не было жалко Итадори, никоим образом нет. Мальчик сам принял решение продолжить уплетать его части, в следствие этого обязан был расценивать вероятные отрицательные результаты собственного поступка — мощь Короля проклятий не имела возможность безмятежно уживаться с людской душой — сила медлительно съедала душу. Да и последние пальцы он отыскал практически самостоятельно, лишь только с наводки Рёмена. И кто же, собственно, знал, что ничтожные окаянные амулеты из слухов окажутся настолько важными? И при всём этом Итадори сам предложил никому не болтать и достать пальцы собственными силами — Сукуна элементарно не возжелал ему препятствовать выступить в качестве героя-спасителя правдаспасителякого? и только смотрел со стороны, направляя. Чем бы дитя не тешилось, да? Но Рё сам не ожидал, что с постепенным увеличением его силы та будет столь негативно влиять на это тело — подобное не могло быть предсказано. И теперь укол вины доставлял неудобства. Потому что не предугадал, не предостерёг, не помешал. А эгоистичная мысль «тебе же всё равно на душу мелкого — ты важнее» «силы почти восстановлены, совсем скоро мир упадёт во тьму» постепенно уходила на второй план, сдавая позиции несвойственному беспокойству за слабую душонку. Потому что сколько бы Сукуна не уподоблялся чудовищу, которым его считали, он сам уже и забыл, к чему первоначально стремился. У него была какая-то определённая цель или же он уже со скуки от вечной жизни решил начать очередной геноцид? Со временем воспоминания от истоков зарождения померкли, а жизнь бессмертного проклятия, рождённого от мыслей ничтожных людишек, потускнела в действительности и обыденности современности. Да и чего говорить — привязалось бездушное проклятие к теплу — слишком уж яркий этот Итадори Юджи, слишком притягательный. Таким солнцем хочется обладать и хвастаться — смотрите, он принадлежит мне! Завидуйте! — но в то же время его хочется спрятать в самый темный уголок, оберегать и сохранять только для себя. И с самого начала эти мысли пугали Сукуну. Это не его мысли. Это не он. Это не его чувства. Это не он, не он, не он, не он. Но со временем смирение позволяет расслабиться, свыкнуться с появившимися мыслями, а собственнические инстинкты всё реже застилают светлую радужку. Сейчас Сукуна как никогда ярче чувствует весь спектр эмоций Итадори — за последнюю неделю у них, что печально, так и не случилось нормального диалога: парень был слишком нервным из-за бессонницы, а Рё было открыто лень разбираться с этими проблемами. Их последняя ссора была четыре дня назад. — Так и до гроба недалеко, — хмуро сказал Сукуна в пустоту, выдыхая. — Ничего без меня не можешь, придурок. ХХХ Итадори не запомнил, как ушел с базы, никого не предупредив, как побрёл в неизвестном направлении и как оказался у берега речки. Он просто рухнул на траву и посмотрел в небо, прикрывая глаза ладонью. В голову тут же забрались неприятные мысли, но слишком большой объем информации тут же запрятал их куда-то далеко. Мозг просто не справлялся и потоком. спатьнехотелось — Зачем мы здесь? — спросил Юджи в надежде услышать ответ. — Здесь тихо, — ответил Сукуна откуда-то, открывая глаза, — ты скоро свихнешься от этих криков. Один только Фушигуро Мегуми чего стоит, как курица-наседка за тобой бегает. Но, признаюсь, его обеспокоенная рожа окупает все мои недовольства. — Он просто волнуется, не нужно в этом его упрекать. Тем более, что он мой лучший друг, ты не можешь так просто и мне в лицо над ним издеваться, — раздражение в голосе росло с каждым сказанным словом, а тело Юджи стало мелко подрагивать от резко нахлынувших эмоций. — В том, что Мегуми обо мне заботиться, нет ничего зазорного. — Он прекрасно понимает, что всё равно не сможет тебе помочь, так зачем так пыжится? Люди и так смертны, в чем причина таких беспокойств? Или таким образом он пытается потешить собственные мамкины инстинкты? Мне кажется, что это занятие под стать той девке. — Ты отвратителен. — Это очевидно. Какое-то время они молчали: Итадори смотрел в темнеющие безмятежные облака, а Сукуна театрально закатывал глаза, недовольно клацнув зубами. Мальчишка слишком нервный. — Тебе нужно поспать. Если так пойдет и дальше, то твоя тушка не выдержит, а я не буду воскрешать тебя еще раз. — Ты прекрасно знаешь, что это невозможно. — У меня есть вариант, но я не уверен, что всё получится как надо. — Я не понимаю. Сукуна не ответил, своим молчанием показывая завершение диалога. Итадори шумно выдохнул, прикрывая глаза, положил ладони на лицо и совсем тихо закричал: приглушенно, хрипло и очень отчаянно, словно в этот крик вложил все накопившиеся негативные эмоции. Не срывая голоса, не на показ. Этот крик, наполненный одиночеством, не смирением, тревогой и страхом, был чем-то интимным, доверительным между двумя существами. И Рё слушал, качая головой. Сейчас он ничем не мог помочь — только своим мнимым присутствием. Еще в самом начале, около полугода назад, когда всё это только началось, зародилось, Итадори заметил за собой странную особенность — он не мог на длительное время оставаться в тёмном замкнутом помещении. Это не был страх перед тьмой или страх замкнутого пространства, нет. Это был страх остаться в этом помещении навсегда — одиночество в темноте настигало быстрее — без возможности его покинуть, спастись. Поэтому время от времени Юджи приходил к Фушигуре, спешно отговаривался и ночевал на запасном футоне. Только бы вновь не погружаться в эти мысли тыодинок утебяникогонет тыникомуненужен слабакслабакслабакслабакслабакслабакслабак никчемныйчеловечишкатебеникогданепобедитьнестатьгероемтыникогонеможешьспасти только бы не отчаиваться.«Ты сильный. Защищай людей».
Мегуми ничего не говорил, не осуждал и чрезмерно не опекал, только смотрел с беспокойством и не знал, как правильно выразить поддержку. Поэтому молча оставался рядом. ХХХ Снова очутиться на территории Сукуны которогонет было непривычно — снова стоять в океане крови перед горой трупов и радоваться этому было непривычно. Осматриваясь в поисках своего отражения, Юджи оступился, запнувшись о чьи-то кости, и упал, с тихим вскриком погружаясь с головой под воду. — Сукуна? Ты здесь? — позвал шаман, сплёвывая залившую рот жидкость. Она пропитала одежду и теперь та неприятно липла к коже. А на зов никто не ответил. Через пару попыток дозваться до невесть куда пропавшего Двуликого Итадори понял, что это бесполезно — ему всё равно никто не ответит потомучтоегоздесьнет И громкий крик заставил кости трещать. ХХХ Юджи резко подскочил на постели, растерянно оглядываясь по сторонам. Он тяжело дышал, мелко подрагивал от скопившегося напряжения и совершенно ничего не понимал. Комната. Его спальня. Просторная — от скуки на второй день бессонницы он ее буквально вычистил до блеска, выкинув множество бесполезных вещей. Уютная — в воздухе витал какой-то цветочный мягкий запах, свежий и приятный. Светлая — окно было приоткрыто и солнечный свет зайчиками прыгал по стенам и полу. нокакяздесьочутился? — Заставил ты меня напрячься, придурок, — до мурашек знакомый голос раздался у самой двери. Медленно и прерывисто, словно кукла, механизм которой был недостаточно смазан, повернув голову, Итадори забавно вскрикнув, признав в ребёнке в проёме Двуликого — тот стоял, подпирая плечом косяк, в привычных одеждах и смотрел лукаво, ухмыляясь — такой привычный и незнакомый одновременно. Скрестив руки на груди, он осмотрел сонного шамана, кивнул каким-то своим мыслям и зашел в комнату, прикрывая дверь. — Как погляжу, ты хорошо выдрыхся, — Сукуна присел на самый край постели и сразу же упал спиной назад, забираясь с ногами, — больно резвый стал. И не скажешь же, что почти пять суток валялся. — Сколько? — хрипло переспросил Юджи, все еще не до конца осознавая происходящее. Ребёнок перед ним никак не сочетался с образом грозного и могущественного Короля проклятий, страшного и жестокого сильнейшего. Он забавно и беззлобно улыбался, растянувшись на постели в расслабленной позе. — Слух подводит? Врачиха говорила, что ничего не должно быть, — задумчиво произнес Рё, осматривая растерянного шамана. — Пять суток ты в обмороке пролежал, пока меня этот клоун по всем своим пыточным кабинетам таскал, доказывая, что я безобидное ангельское создание. И, что самое удивительное, доказал же! Утёр нос старикашкам вашим! Юджи непонимающе моргнул, переваривая информацию, и наклонился вперёд, дотягиваясь до проклятия. Аккуратно провёл пальцами по одежде, оголённой коже выше к лицу и зарылся ладонью в мягкие волосы. — И правда, не кажется, — себе под нос сказал и совсем тихо рассмеялся, расслабляясь. — Ты как это провернул, демон? — Сил оказалось достаточно только, чтобы создать подобное тело, — недовольно сказал Сукуна, отмахиваясь от чужих прикосновений. — Оно такое никчёмное; ублюдок чуть со смеху не сдох, когда я его задушить пытался. Столько сил угрохал на преобразование, что сейчас ни на что не способен оказался. Слабак. — Не драматизируй, — мягко улыбнулся Итадори, принимая сидячее положение и накидывая на плечи одеяло. — И что, теперь нас будет двое? — А что, уже скучаешь? Юджи смущенно отвел взгляд, заматываясь в одеяло сильнее. — Нет, но мне надо привыкнуть, что ты такой маленький. Сукуна вскочил на ноги и с силой вцепился в чужие волосы, злобно шипя: — Не зазнавайся, шаман. Я тебе шею сломаю даже в таком состоянии. Итадори на мгновения напрягся, разглядев в глазах напротив искреннее раздражение, но после только коротко кивнул, признавая поражение. Ссориться с проклятием ему сейчас очень не хотелось — словесная перепалка очень часто вела за собой его переломанные кости, превращаясь в открытое избиение до полусмерти. Пусть сейчас Сукуна и выглядит безобидным ребёнком, не стоит забывать о его настоящей сущности ончудовище онубьеттебя Юджи перехватил чужие руки в свои и отвел их в стороны, не прерывая зрительного контакта. Рёмен подавлял психологически, давил всей своей аурой, вынуждал отступить, поддаться, признать поражение. И порой не провоцировать его — лучшее решение. — Как мои друзья? — попытка перевести тему в более нейтральное русло оказалось успешной. — Если я столько проспал, что-то точно произошло. И почему я в комнате? Меня должны были оставить в палате. — Всё с твоими идиотами нормально, живут и дышат. Сатору Годжо мне очень плотно присел на уши, ничего сделать без его ведома видите ли нельзя. А твой ненаглядный Фушигуро вокруг тебя порхал как фея всё время — как только не спал под дверью псиной? — раздражал жутко. А в комнату тебя я перетащил, потому что запах той комнаты просто отвратительный, дышать нечем. — А ты как? С твоим телом всё нормально? — Если не заострять внимание на то, что это тело настолько маленькое, что мне самому стыдно за него, то всё просто прекрасно. Это тело достойно меня. Но я надеюсь, что когда я найду все пальцы, то эта проблема разрешится. Знаешь ли, неприятно когда на меня слабаки смотрят сверху вниз. Юджи тихо смеялся от фраз Двуликого, прекрасно понимаю наигранность недовольства. Слышать подобное было даже как-то лестно. Потому что его всё же не оставили на растерзание проклятия, не сбагрили ученым на опыты и не наплевали на него. А защитили его и беспокоились о нём. Парень был действительно счастлив, осознавая, насколько он дорог и любим. — Отведёшь меня к Годжо-сенсею? Сукуна закатил глаза, спрыгивая с постели. — Если грохнешься по дороге — помогать не стану. И его ноги действительно не выдержали напряжения — Юджи позорно упал на пол где-то на половине пути. ХХХ Атмосфера была относительно нейтральной, никто не стремился пестрить негативом, все скорее были в непонимании. Но кто-то должен был прервать тишину. Все собрались в столовой. Годжо прижимался спиной к стене, рассматривая очнувшегося ученика, а Фушигуро и Кугисаки растерянно наблюдали за тем, как Сукуна за обе щеки уплетал завтрак Юджи. Сам парень только спокойно держал ребёнка на своих коленях и расслабленно улыбался, словно эта ситуация была совершенно нормальной. — Как ты себя чувствуешь, Итадори? — первым спросил Сатору. — После всего пережитого удивительно, что ты проспал всего пять дней. Нужно будет наведаться к Иэйри, чтобы она тебя осмотрела, вдруг будут еще последствия. — Еще этой врачихи тут не хватало, — возмутился Сукуна, отодвигая пустые тарелки. — Всё с ним нормально, не разводи панику. Будет ему передышка еще пару дней и на тренировки можно. Вот тут уже развлекаться буду я. — Да ты с ума сошел, — воскликнул Фушигуро, ударяя ладонью по столу. Его вся эта ситуация нервировала — на протяжении всех этих дней он несколько раз планомерно пытался избавиться от назойливого Двуликого рядом с другом. — Тебе так нравится наблюдать за его страданиями? — Тебе слова не давали, Фушигуро Мегуми, — Сукуна метнул холодный взгляд в сторону шамана и удобней устроился в теплых руках молчаливого Юджи. Парень только растерянно улыбнулся подобному поведению проклятия, зарываясь носом в мягкие волосы. — Я лучше тебя знаю состояние Итадори, так что заткнись и не пестри фальшивым беспокойством. — Да ты- — Я сказал тебе заткнуться. Сукуна провел рукой по воздуху и с силой сжал кулак — Фушигуро придавило к полу невидимым сильным ударом. Шаман громко выругался и попытался подняться, приняв упор руками, но все оказалось бесполезно. Кугисаки отошла на пару шагов и встала в защитную стойку. Годжо отошел от стены, подошел к ученику и попытался помочь, не отводя глаз от разозлённого проклятия. — Успокойся, — попросил Юджи, опуская вытянутую вперед руку Двуликого. Присутствующие заметили несвойственное парню спокойствие и холодность по отношению к происходящему. И это испугало их больше ярости Рёмена. — Ты можешь убить его. — И сделаю это, если псина не поймёт, где ее место. — Не говори так, он мой друг. Сукуна закатил глаза, но силу развеял. — Я спать хочу. Пошли. — Понял. Итадори медленно поднялся со стула, придерживая ребёнка на руках, и посмотрел на друзей. Годжо смотрел выжидающе, загородив собой учеников, но попыток напасть не предпринимал. Фушигуро уже поднялся с пола и хотел подойти ближе, но только одного взгляда демона хватило, чтобы он замер и отошел за учителя. Сейчас он действительно ничего не может сделать для Итадори. — Простите, что так получилось, — парень вымученно улыбнулся, остановившись у самой двери. — Со мной всё хорошо, Годжо-сенсей, не беспокойтесь. Я нормально себя чувствую, но к Иэйри-сан всё же загляну через пару дней для осмотра. Мы пойдем в комнату. Хорошего всем дня. И ещё раз простите. Юджи помахал рукой на прощание и вышел в коридор.А закрывшаяся дверь символизировала разрыв
пропасть