сказочное бали

      — Чего ты тут засел, Юр? Пошли, там скоро всякая морская гадость готова будет.       — Да вот, билеты в Питер пытаюсь найти. Есть я не хочу, — Хованский даже не поднял глаза на Олега. Он отхлебнул пива, глухо опустил бутылку о деревянный пол и продолжил листать какой-то сайт, грустно опустив голову и плечи.       Они торчат на Бали уже второй месяц. Из-за пандемии, внезапно начавшейся в России, границы резко закрыли и их условленные три недели превратились в пять. Юра тысячу раз пожалел, что согласился на уговоры Друже и, собрав вещи в чемодан, сел с ним и его командой в самолёт. Олег уламывал его поехать долгих три года, и сейчас, будучи в отвратительном настроении, Хованский думал о том, что своими принципами больше не поступится никогда. Ни горячий мужчина, ни перспектива вдоволь напиться вкусного зарубежного алкоголя за небольшие бабки, ни желание погреть косточки под руками массажисток, ни-че-го. И никогда.       — Гугли сразу персональный джет, — Олег всё ещё стоял рядом с мужчиной, — мы в ближайшее время явно не улетим.       — Друже, прошу тебя, сходи нахуй. И без тебя тошно. Ещё и пиво тёплое, — Юра покрутил в руке бутылку и отставил её в сторону. Даже пить не хотелось.       Хованский поднял глаза на море. Их вилла выходила прямо к берегу, буквально два шага с веранды — и всё, ты можешь плыть отсюда на все четыре стороны. Как минимум — до чьей-то границы. Ну, ещё утопиться можно, в конце концов. Конечно же, билетов не было. Ни пароходов, ни паромов, ни даже лодочки ссаненькой — ничего не могло доставить его до заветного Питерского серого неба. Друже присел рядом с Хованским. Мужчина чувствовал себя… Виноватым. Сильно виноватым перед любовником. Он же прекрасно знал, что тот не любит заграницу и знал, что ему может быстро надоесть. Перед командой он чувствовал себя виноватым тоже. Тяжело было вывозить съёмки видео. Когда мысли забиты только одним человеком и его не самым лучшим состоянием — сложно сосредоточиться на том, что говоришь и не залипать постоянно, своим кислым ебалом портя кадр за кадром. Нервничали абсолютно все, из-за чего блюда портились и сгорали, камеры тупили и разряжались, свет настраивали плохо и в целом происходил пиздец. А ведь именно от него зависело финансовое состояние всех находящихся в доме.       — А ты чего залип? — Юра отложил телефон и толкнул Олега в плечо, привлекая внимание.       — Да как-то не по себе из-за всей ситуации. Я… Извиниться хотел. За то, что произошло.       — Ты извиняешься уже который день подряд. Будь спокойнее. Ты же знаешь, что это мои… Принципы. Хотел сказать «загоны», но гордость не позволила, знаешь, — Хованский подвинулся ближе к мужчине и ткнулся лбом в его лоб, приласкался. За четыре года отношений он прознал на сто процентов, как подбодрить любовника и ни разу не ошибался в своих догадках. Серебряная медаль, как-никак. Друже взял его за руку и сплёл пальцы, провёл носом по щеке мужчины и закрыл глаза, выдыхая. Нервничал он не только из-за сложившейся ситуации, — Главное — добраться домой до Нового Года. Хочу ёлку и шампанское, а не пальмы эти ебаные. Ну чего ты опять завис?       — Да-да, до Нового Года, — Друже выпрямился и отпустил его руку, задумчиво глядя вдаль, — я тоже уже домой хочу. Устал. И соскучился.       — По отвратительной жратве из доставок и дождю?       — Есть такое, — Олег улыбнулся.       — Давай ночью съебёмся куда-нибудь в дальние дали. На пляж посреди джунглей, например. Хочу отдохнуть от жары и постоянно мельтешащих людей. Возьмём холодное пиво, шаву, гондоны…       — Я думал ты сломался и стал романтичным.       — Могу свечку взять ещё.       — И смазку с клубникой.       — Могу плюнуть, — Юра заржал и окончательно убрал телефон в шорты, откинув мысль о поиске билетов. Он поднялся на ноги и встал в полный рост, разминая затёкшие мышцы. Друже всё ещё сидел и залипал на морскую гладь, чем немного нервировал. Всё-таки хотелось, чтобы Олег вернулся из состояния амёбы. Хованский слегка толкнул его в бедро носком пляжного сланца, — алло, ебать, пошли собираться. Закат уже начинается.       — Подожди, — Олег поманил его к себе вниз. Мужчина присел на корточки и ожидающе уставился на любовника. Честно говоря, Обломов его пугал.       — Я долго думал о том, как лучше это сделать, хотел на Новый Год тебе предложить. Мы четыре года вместе, и я хочу, чтобы мы…       — Быстрее.       — Выходи за меня, — перед лицом Юры появилось кольцо, которое Олег достал из шорт за долю секунды, чуть не уронив его из дрожащих пальцев в песок. Золотое кольцо, довольно широкое, но без изысков. Без камней, гравировок и прочего — просто и лаконично. Как Юра и любил.       — Ты угараешь?       — Нет.       — То есть ни рестиков мне шикарных, ни оркестра, даже на колено не встал в шикарном костюме? На веранде съёмного дома на Бали, после диалога про смазку и шаверму, пока я сижу перед тобой на кортанах?       — Да.       — Я согласен.       — Чего? — Олег будто выпал из оцепенения и быстро заморгал, переваривая ответ. Хован притянул его лицо к своему, вовлекая в поцелуй. Кольцо всё ещё находилось в пальцах мужчины, поблёскивая в лучах заходящего солнца.       — Согласен я, говорю, — Юра отстранился от его лица, — может, ты хочешь надеть его на мой палец? Друже засуетился и аккуратно протянул украшение к нему. Хованский надел кольцо и поднял руку к лицу, разглядывая.       — Ну я жених теперь, получается, — Хован снова поднялся на ноги, — пошли уже, похвастаемся.       — Я ещё посижу. Мне нужно переварить то, что сейчас произошло. Хова этого уже не слышал. Ровно через пять секунду после закрытия двери громкий визг Серёжи и Маши разогнал в округе пару чаек. Вован заорал чуть позже, Костя лишь громко сказал «поздравляю». Кто-то захлопал, кто-то спросил «а где Олег?».       Друже всё ещё смотрел на морскую гладь и, кажется, познавал смысл жизни в бликах заката, играющих на воде. Съездили, блять, на Бали.