Закон Выживания

— Ещё один день. Когда мы уже начнём что-то делать со всем этим? — И что ты предлагаешь? Идти вдвоём против системы всего мира? Проще сразу пустить себе пулю в лоб. Меньше горя и разочарования. — Ты знаешь, я так не сделаю. И ты тоже. — Ха, по-прежнему понимаешь меня как саму себя. Фигура на подоконнике шевельнулась, беззвучно соскальзывая на пол. — Подкури, братец. Оттолкнувшись локтем от стены парень потянулся вперёд, к поставленной сигарете, поджёг. Вторая фигура кивнула в знак благодарности и снова отдалилась к окну. Они оба выбрали безлимит. Не для того, чтоб убивать, а чтобы защищать друг друга. Когда к одному из близнецов, парню шестнадцати лет, пришли, чтобы задать Вопрос, Смотрителям не понравился тон, с которым его сестра обратилась к ним. Они хотели проучить её. И тогда парень выбрал безлимит, выбрал и убил Смотрителей. Стоя среди луж крови, поклялся защищать свою сестру во что бы то ни стало. Он был готов убить каждого, кто попытается навредить ей. Они старались не убивать. Решали все конфликты с другими людьми максимально мирно. Но не боялись испачкать руки кровью ради друг друга. В этом случае и брат, и сестра становились беспощадными монстрами. Психика и совесть уже убрались в дальние углы подсознаний, потому что и без них тошно. А с кошмарами они уже стали вечными соседями. — Почему мама так любила Французский? — Ты это к чему? — Не знаю, — девушка сделала затяжку, свесила ноги с окна. — Просто вспомнила, что ей нравилось все, что было связано с Францией. Интересно, почему? — У тебя что, сезон ностальгии? Да и какая разница? Сейчас все равно уже нет той Франции. Никакой нет. Мы живём в мире, подчинённом Системе, прежних делений на страны больше нет. Я и сам не могу точно сказать, в какой стране мы родились и выросли. — Да знаю я, — хмурясь, — бесит. Затушив сигарету о подоконник, девушка встала и ушла из комнаты. Она часто так бесилась. Это один из её способов душевной самозащиты. Она прячет свою слабость за яростью или показной силой. А иногда её просто злит собственное бессилие. — Эй! Снова сбегаешь? — У нас еда кончились, — донеслось из комнаты, что когда-то была кухней. До зачистки бедных кварталов. Верхние этажи их многоэтажки цепануло какой-то бомбой, поэтому кое-где в окнах не было стёкол, и в пололке встречались торчащие куски арматуры. — Не перестану сравнивать это все с судной ночью. Только наша длится круглый год. — тихо, но парень знает, что его услышат. Потому что тут тоже мертвецки тихо. — И не говори. Кому вообще все это на руку? Зачем это все придумано? — А я знаю? — по дороге на кухню, закрыл на щеколду дверь. — Конечно нет. — Будешь? Девушка повернулась на встречу предложенной сигареты, сделала затяжку, не забирая из рук брата. Это так глупо, тушить голод и боль сигаретами, но им просто плевать. Плевать на все, потому что и миру плевать на них. В этом мире у них не было целей, кроме как выжить, не было мечт, кроме мыслей о прекращении всего этого. А делать затяжки из рук друг друга стало традицией. Никто из них уже не помнил, с чего это вообще началось. — Мы дверь не заперли. — Знаю. Слышала, как ты закрывал, — в ответ на вопрощающий взгляд, сестра пожала плечами, отстраняясь. — Пепел падает. — Мы тоже. Неопределённо хмыкнув, девушка подошла к столу, взяла пистолет. Сказала: «Пошли за едой». Вышла. Парень тоже подошёл к столу. Проверил заряд своего пистолета. Покрутил его в руке, нахмурился и направился за сестрой.

***

— Эй, ребятки! Кто-то пытался обратить на себя внимание близнецов. Но они лишь шли мимо. Как ни странно, они не грабили магазины, как многие, а покупали еду по тем ценам, что были указаны. Хотя, деньги были лишь воспоминанием о прошлом, они мало кому были нужны сейчас. Просто очередная попытка сделать вид, что все нормально. И будто им мало было полной неадекватности мира, так ещё и на голову свалились нежданные приключения. — Ребятки, игнорировать меня — плохая идея! — Мужик, отвянь, — бросил через плече парень, крепче сжимая ладонь сестры. — Ай, какой грубиян! — наигранно усмехнулся мужчина, — Может ты станешь помягче, узнав, что я выбрал безлимит? — Боже, ещё один, — закатив глаза, в пол голоса пробормотал парень, оборачиваясь. Да, все как он и думал. Те самые безумные глаза, что были когда-то у его родителей, убивающих всех подряд ради кайфа. И чувства собственного превосходства. А потом они убили друг друга, но это другая история, а парень не горел желанием сейчас копаться в воспоминаниях. — Да какая разница, что ты выбрал? — голос сквозит яростью, а тело девушки чуть дрожит. Не от страха. От все той же ярости. — Какое ты имеешь право обрывать жизни людей ради удовольствия? — Имеет, раз к нему уже приходили с Вопросом. — парень только сильнее хмуриться. А потом его глаза расширяются, и он со всей силы толкает сестру в плече, чтобы убрать с траектории полёта пули. Одна невинная фраза, а тот мужик уже зол. Ну ладно, может не совсем невинная, но правдивая уж точно. — Сука, — выругалась девушка, приземляясь на одно колено и выхватывая пистолет. — Один на двоих, да ещё и не с чего, ты совсем рехнулся? — Он не один, — шипит парень, всматриваясь за спину мужчине, и тоже доставая оружие. — Минимум пять. — Вижу. Без крови не обойдётся? Отвечать нет смысла, и так понятно, что либо они, либо их. Снова эти глупые перестрелки и драки за выживание, но тут только так, тут такой закон. А хочется быстро и по простому, и лучше без жертв, поэтому близнецы открывают огонь первыми. Они конечно самоучки, но жить захочешь — и не такому научишься, поэтому первым же выстрелом девченка снимает одного из мужчин. Сразу меняет дислокацию, потому что остановиться все равно что себе в лоб стрелять. Перекатилась и вскочила, забрав с собой немалое количество пыли, но сейчас не до неё. Выстрел, шаг в сторону, ещё выстрел. Движения предсказуемы, поэтому приходится резко отскакивать от ещё одной пули, пролетевшей опасно близко. Со второго раза попала одному в плече, видимо нервы и голова, забита чепухой, сказываются. Резко побеждать вперёд кажется плохой идеей, но думать нет времени. Не получается стрелять — придётся идти в рукопашную. Дать бы им по лицу чем-нибудь тяжёлым, да подруку ничего не попадается. Поэтому бьёт коленом в пах, а когда мужчина сгибается, стреляет в затылок. Есть секунда перевести дух, и девушка окидывает поле боя быстрым взглядом. Момент, и гад, что подкрадывался к её брату со спины, падает замертво. Ещё момент, и девушка с разворота бьёт назад ногой наобум, потому что драться тоже никто не учил, и конечно промахивается, противник успел отскочить. Падает вниз, чтоб не подстрелил, и жмёт курок. Дальше все как в тумане. Звук осечки заставляет вздрогнуть. Но сердце сжимается и начинает грохотать от другого. От до боли знакомого голоса, что сейчас слышится криком где-то в голове. Криком, который так страшно услышать. Зрачки сужаюстя так, что кажется, дальше некуда, и пока пустой магазин падает из пистолета на землю, кулаки несчадно ломают чужие кости. Чьё-то чужое оружие идеально ложиться в руке, затуманенный разум не успевает считать выстрелы, а уже мёртвые тела ясно дают понять: за брата любого порвёт. — Нарт! — девушка побежала к брату. — Нарт, ты как? — Дорогая, ты великолепна, — усмехнулся парень, зажимая рану на плече. — Как тебя угораздило? — уже спокойнее. Девушка выдохнула, едва заметно усмехаясь и пряча беспокойство. — Задумался. — Нарт закатил глаза, заметив недоверие на лице сестры. — И почему ты так хорошо меня знаешь? Могла бы и поверить. — Сложно верить в чушь. — Хана, — выдохнул парень. — Ладно, — протянула девушка, поднимаясь и хватая пакеты с едой. — Не отставай, раненый! — Ты не выносима. — Великолепна. — Хмпф. Поднимаясь следом, Нарт обернулся на их поле боя. Мимо трупов шли люди, даже не обращая на них внимания. Все здесь заботятся лишь о своём выживании. Затем парень перевёл взгляд на мёртвых. Ради кайфа они были готовы убивать. Этот мир настолько сошёл с ума? — Здесь такой закон выживания. — тихо, но он услышал. Развернулся, вгляделся в родные глаза, кивнул. — Пойдём. Глупая и бессмысленная отговорка. Выживать можно по-другому, без ненужных жерв, без кровопролитий. Но они продолжают повторять её. Пока нет других вариантов. Пока. Этот мир и правда сошёл с ума. — О чем на этот раз задумался? — Хана грустно усмехнулась, подкуривая сигарету брата. — Ты знаешь. — Знаю. Девушка убрала продукты и стряхнула с одежды пыль. Опустилась на стул, который чудом ещё может стоять. — Долго? — Мы будем тут торчать? — затяжка, — Без понятия. Но я тоже не хочу тут оставаться. Слишком много мыслей. Что-то промычав в ответ, Хана потянулась к столу, взяла пустую гильзу. — Ты спасал меня? Не отвечай. Давай я лучше обработаю рану. — Как скажешь. — парень достал аптечку, положил на стол, сел рядом. Терпеливо ждёт, смотрит, находя в окровавленных бинтах что-то по-своему эстетичное. Психика наверное уже собирает чемоданы и собирается съезжать. Вместо неё полюбому поселятся глюки и шиза. Но их будут прогонять, также терпеливо, взгляды Ханы, которая смотрит с сожалением и раздражением, туго затягивая узел на бинте. Собирает аптечку, аккуратно, потому что медикаменты так легко не достать. Убирает на место, выдыхает. Сейчас постоит немного, потом подожмет губы и скажет, что идёт спать. Но, кошмары, куда без них, тоже пойдут вместе с ней. Поэтому в три ночи, как обычно, будет сидеть на подоконнике и смотреть на серое небо, поджигая новую сигарету. Мягкие объятия настолько редки, что вот так, крепко держа то самое дорогое, что у тебя осталось, хочется стоять хоть всю оставшуюся жизнь. Хана тоже не торопится отпускать, только крепче сжимает зубы, снова мысленно обещая защитить. Они уже много раз так самим себе обещали. И держат слово, ведь оба живы. Нарт отпускает первым. Глаза тёмные, почти мёртвые, но все ещё блестит вера, блестит непонятное сожаление. На кухне темно, электричества нет с той самой зачистки. Две фигуры в темноте стоят и смотрят в серое небо. Будут стоять до утра, долго, внимательно вглядываться, и тушить одну сигарету за другой. Думать о тех, кто мертв, и о тех, кто жив. Думать, и понимать друг друга без слов. А потом обязательно кто-нибудь простынет. Но уже так все равно.