* * *
По мановению палочки Флитвика у глухой стены зала, где висели знамена, выросла сцена, с потолка опустился синий бархатный занавес, а ряды кресел приподнялись амфитеатром. Магические свечи засияли в подсвечниках огромной хрустальной люстры. Для привидений устроили ложи вдоль стен. Серый камень скрылся под белой и позолоченной лепниной, на пол легли ковровые дорожки. — Ну просто королевский театр Ковент-Гарден! — вслух восхитился Дамблдор. Зрители расселись, директора заняли отдельную ложу, украшенную цветами всех трех школ, и свечи в люстре начали потихоньку меркнуть. Занавес с тихим шелестом разъехался в стороны. По краю сцены вспыхнули огни, освещая стоящую в центре маленькую темную фигуру ведущего. Он заговорил тем же спокойным и мягким голосом, каким объяснял предмет на уроке: — Эту Игру мы с загадки начнем, Самой простой, потом будет сложнее: Что на земле красивее всего? Что всего легче? А что тяжелее? Воду нести как в решете? Где же та мера, что все измеряет? А? Что — труден ответ? Наши участники его знают! Даже декану — то есть мне — невдомек Кто победит в «Беседе Ровены», Финал испытанья еще очень далек... Прошу игроков подняться на сцену![1] За спиной Флитвика выросли пять кафедр с гербами команд-участниц. Мальсибер и Блишвик предусмотрительно сели ближе к проходу, Северус тоже на всякий случай решил не забираться в глубину слизеринского сектора. — Главное, рассуждайте вдвоем, — торопливо напутствовал он их. — И не бойтесь неожиданных ответов: Флитвик любит парадоксы. Слизеринцы вместе с другими студентами заняли свои места за кафедрами. Декан Рэйвенкло обернулся к игрокам: — Продолжу, но уже прозою. Ровена Мудрая любила игру ума и знала толк в искусстве лицедейства и преображения — как магического, так и творческого. Соответственно, наше испытание будет состоять из двух отделений: в первом вы блеснете скоростью мысли, во втором — выразительностью жеста. Сейчас я начну задавать вопросы. Если ответ готов — поднимаете руку. Верный ответ принесет вам один балл, неверный — отнимет. Предупреждаю зал: за попытку подсказки команда потеряет сразу десять баллов. Время на размышление над каждым вопросом — одна минута. Всем все понятно? Очень хорошо. Итак, вопрос первый. Как и обещал, довольно легкий. Как унести воду в решете? В наступившей тишине раздалось отчетливое тиканье невидимых часов. — Ответ готов! — взметнулась рука одного из гриффиндорцев. — Воду надо заморозить! Тотчас же над их кафедрой вспыхнула цифра «1». Болельщики восторженно зааплодировали. — Следующий вопрос, — Флитвик сделал успокаивающий жест. — В каком году люди едят больше, чем обычно? Снейп не сводил напряженного взгляда со своей пары. Он нашел ответ примерно на тридцатой секунде, но что ж они-то медлят?! Ну вот, пожалуйста, Хаффлпафф правильно отвечает — в високосном... — Чем больше оттуда берут, тем больше оно становится. Что это? Наконец-то! Этти, покажи, на что ты способна... — Это яма, профессор Флитвик! — уверенно ответила Мальсибер. Есть «единичка»! Участники вошли в азарт, декан не успевал задавать вопросы. — Сколько месяцев в году имеют 28 дней? — Все двенадцать! — У квадратного стола отпилили один угол. Сколько теперь углов у него стало? — Пять! — Кто, попав под дождь, никогда не намочит волосы? — Лысый! Вопросы сыпались один за другим, школьники отвечали быстро и никак нельзя было определить лидера: цифры правильных ответов так и мелькали. — Что ж, поглядим, как вы справитесь с задачами посложнее, — объявил Флитвик. — Вот первая. Шли по дороге два отца и два сына. Нашли три галлеона. Быстро разделили их между собой, и каждому досталось по монете. Как такое может быть? Одна секунда тишины, две, три... Резкий сигнал возвестил о том, что минута кончилась. Представительница школы Третьего Храма подняла руку: — По дороге шли дед, его сын и внук. Дед — отец, и его сын тоже отец, получается два отца. И с сыновьями так же. — Браво! Слушаем вторую задачу... Посматривая время от времени на ряды младших слизеринцев впереди себя, Северус вдруг заметил что-то подозрительное в череде русых, рыжеватых, каштановых, черных затылков. Вот вихрастый долговязый Бэрк, рядом почти неразличимые круглоголовые крепыши Паркинсон и Булстроуд... дальше начались косы и банты девочек. Чувство тревоги усилилось. Он еще раз пробежался взглядом по рядам. Точно: одного не хватает. Роули. Мелькнула дикая мысль, что мелкий фанатик сейчас прячется где-нибудь поблизости от директорской ложи, шпионя по собственному почину за Дамблдором. Декан привстал, лихорадочно шаря глазами по драпировкам и полутемным углам... Кажется, там его нет. На завтраке паршивец точно был, потом вместе со всеми получал письма, затем Снейп вышел из зала, чтобы поговорить со Спраут... а когда вернулся, то отвлекся каким-то другими делами и потерял мальчишку из виду. «Спросите у Бэрка, где Роули», — пустил он вперед тихое приказание. Шепот прошел по ряду, Бэрк удивленно пошушукался с соседями и от него в том же порядке к Северусу вернулся недоумевающий ответ: «Он получил письмо, а потом мы его не видели». Придется идти искать прямо сейчас: от этого меткорисователя всего можно ожидать. — Треверс, следуйте за мной. Надо найти Торфинна Роули. Пригнувшись, они выскользнули из зала и поспешили в подземелья. Джералд вполголоса костерил младшекурсника, по вине которого старосту факультета лишили интересного зрелища. В гостиной было пусто. Пока Снейп обыскивал туалет и укромные закоулки, которых в слизеринских покоях имелось предостаточно, Треверс проверил спальни. — Чемодан его здесь, но, кажется, нет верхней одежды. Преподаватель и студент растерянно переглянулись. — Он мог пойти в лабиринт? — Нет, сэр, Долохов еще с вечера закрыл там все. — Мальчишки не было около часа... Надо искать вне школы. По пути к выходу Снейп послал к Кровавому Барону Патронуса с просьбой обыскать замок. Директору решили пока ничего не сообщать. — Посмотрите у озера, а я пойду к лесу, — распорядился декан. — Если там его не окажется, идите вдоль опушки к выходу из лабиринта. У него встретимся. Треверс свернул на тропинку, ведущую к катку, а Снейп вдоль школьной ограды поспешил к темному массиву деревьев. В такой солнечный, с легким морозцем, день хотелось бы думать о чем-нибудь веселом. Или хотя бы оптимистичном. Допустим, мальчишка просто захотел погулять и сейчас беспечно лепит снеговика. Стоит завернуть за угол — и вот он, шельмец... Но за углом оказался лишь хмурый Треверс. — У озера его нет. Затоптано все капитально, но следов, ведущих вглубь леса, я не нашел. Цепочка одиноких следов обнаружилась недалеко от выхода из лабиринта. Очевидно, Роули зачем-то попробовал проникнуть туда, ткнулся в запертую дверь и побрел прочь. На счастье беглеца, зимой самые опасные обитатели Запретного леса спят в своих норах. Мальчишка забрался в чащу и теперь нахохлившимся воробьем сидел на поваленном бревне. Услышав шум за спиной, обернулся, но не вскочил, а лишь глубже втянул голову в воротник пальто. — Роули, паршивец... — только и смог выдохнуть Снейп, спеша к нему и увязая в глубоком снегу. — До конца учебы — к Филчу на отработки! И родителям напишу! — Некому писать, сэр, — глухо проговорил Торфинн. — Отец в Азкабане, а мама... ей тоже не до меня. — Пойдемте в тепло, — уже мягче сказал декан. — Там разберемся.* * *
Закутавшись в одеяло, Торфинн с ногами забрался на диван в деканском кабинете, тянул Бодроперцовое, вцепившись двумя руками в кружку, и молчал. — Джералд, спасибо вам за помощь, возвращайтесь в зал, пожалуйста. Проследите, чтобы больше никто никуда не бегал. Я подойду, как только смогу. — Северус, я тоже удалюсь, если не возражаешь, — заметил призрак. — И так пропустил самые интересные вопросы. Отпустив помощников, учитель молча сел на диван рядом с учеником. — Вот, — Роули протянул ему помятый листок бумаги. — От сестры. — Вы уверены, что мне необходимо его читать? Угрюмый кивок. Круглый аккуратный почерк. В глаза бросилось: «Не осуждай ее. Ты же знаешь, что папино прошение отклонено. Мама говорит, что ты, если захочешь, сможешь жить со мной, раз я уже совершеннолетняя. Папе еще ничего не сказали». — Профессор, несовершеннолетних в Азкабан сажают? — не поднимая головы, спросил Роули. — Насколько мне известно, нет. — Значит, я убью его, — зло блеснул глазами Торфинн. — У меня уже получаются непростительные! В этот момент больше всего хотелось послать подальше деканство и учительство, оказаться в лаборатории и забыть свихнувшегося мальчишку, как страшный сон. Он не был готов к такому, он не знал, как и о чем говорить с такими вот... — Торфинн, расскажите мне про него. Планы мести иногда бывает неплохо обсудить с кем-нибудь. Роули начал рассказ. Поначалу неохотно, потом разговорился, стал припоминать детали. За его словами вставала не такая уж редкая послевоенная история: отец — верный последователь Волдеморта, суд, тюрьма пожизненно. Мать не столько осуждала, сколько боялась за семью, повезло с адвокатом, спас главу от Поцелуя, а имущество — от конфискации. Кстати, оказался неженат и настойчив. Мать уступила. Кто знает почему. — И какое из трех непростительных вы планируете применить? — Круцио! — ощерился Роули. Он уже не кутался в одеяло и отставил в сторону пустую кружку. — У вас отберут палочку и исключат из школы, — Снейп, сложив руки на груди, откинулся на спинку дивана и спокойно посмотрел на изумленного ученика. — А по достижении совершеннолетия упекут в Азкабан лет на десять. Устраивает такая перспектива? Торфинн растерянно заморгал. — Что же мне делать? — Прежде всего успокоиться. Одной ненависти мало. Точнее, она здесь далеко не главная. Темный Лорд в совершенстве владел непростительными, оставаясь бесстрастным в такие моменты. Роули слушал его, жадно ловя каждое слово. — Есть заклинания, за которые не сажают в Азкабан. А между тем они хорошо подходят для мести. — Профессор, вы научите меня?! — Со временем научу. Но обещайте мне, что больше не станете никуда убегать. И никаких планов мести без моего ведома. Эх, хорошо быть одиннадцатилетним... Письмо отправилось в карман штанов, а их владелец, вдохновленный обещанием учителя, вприпрыжку побежал наверх — досматривать представление. Учитель поглядел ему вслед почти с завистью. Надо бы возвращаться в зал... но в кабинете такая тишина! Пристроить гудящую голову на подголовник, прикрыть глаза, еще раз мысленно повторить только что состоявшуюся беседу. Начиная разговор, он чувствовал себя человеком, входящим в темную комнату. Ни свечи, ни «Люмоса», двигаешься медленно и на ощупь, не имея представления, на что наткнешься в следующий миг. И таких комнат у него — семьдесят четыре. И никто не знает, что таится в темноте.* * *
Проходя по коридору, ведущему к Главному залу, Северус обнаружил, что уже в состоянии выделять в общем гвалте голоса некоторых слизеринцев, даже не видя самих студентов. Шум в вестибюле означал, что «Беседа Ровены» окончилась. А веселые возгласы — что факультет не в проигрыше. — Профессор, у нас первое место! — сияющая Бернадетт тащила за собой довольного Блишвика. — Вот он, наш герой! — Давайте-ка сначала и подробнее, — попросил Снейп, невольно пятясь от девушки, которая, казалось, была близка к тому, чтобы кинуться ему на шею. Во втором отделении участники должны были показывать «живые картины»-ребусы. Жюри предстояло разгадать зашифрованное слово и оценить мастерство и остроумие воплощения. — И что же вы показали? — Овсянку, сэр, — радостно доложил Эбнер. — Жаль, что вы не видели... Честное слово, зал просто лег! — Странный выбор слова для ребуса. — Мы подумали, что другие команды станут показывать какие-то возвышенные понятия, или что-то магическое, — пустился в объяснения Блишвик. — Мы решили сыграть на контрасте. И получилось! Снейп добросовестно попробовал представить, как его студенты изображают это блюдо[2], убедился, что его фантазия безнадежно скудна, и потому просто похвалил победителей. — Профессор, так вы пойдете с нами после обеда в Хогсмид? — очевидно, Бернадетт полагала, что хорошие новости настроят декана на согласие. — Вы проводите нас? Услышав заветное «Хогсмид», к ним стали подтягиваться и другие студентки. Северус сделал еще шаг назад и почувствовал спиной стену. Между тем барышни напирали. — Леди, вас будет сопровождать мисс Урхарт. Мое присутствие в магазине дамских мантий совершенно не обязательно. — Но, сэр... — Никаких возражений, мисс Мальсибер. У вас есть время до ужина. Опоздаете — лишитесь права походов в Хогсмид до конца учебного года.* * *
Сегодня на традиционный ночной обход факультета он отправился позже обычного: задержался, изучая технологию производства айсвайна. Несколько листов пергамента, где было все расписано подробнейшим образом, днем доставил от Квиррелла домовик. К теории прилагалась практика в виде двух мягко булькающих бутылок темного стекла. Северус едва успел войти в гостиную, пустую по случаю позднего времени, как в своей раме показалась встревоженная фея Моргана. — Эделия Розье до сих пор не в спальне! Ее нет и в ванной комнате. — Что-то многовато беглецов для одного дня, — проворчал Снейп, уже по привычке прикидывая план поисков. Впрочем, он тут же остановился: когда речь идет о взрослых девицах, искать следует отнюдь не в Запретном лесу. Декан решительным шагом пересек гостиную, направляясь к самому дальнему и темному углу. Там, полускрытая портьерой, располагалась глубокая ниша, в которой, очевидно, когда-то стояла статуя. Теперь от статуи остался лишь шершавый квадрат на плитах пола, а получившееся свободное пространство многие поколения студентов использовали для свиданий наедине. Если не шуметь, ускользнуть из спален незамеченными и как следует расправить тяжелую парчовую штору, то в этом укромном местечке можно было дать волю любым своим желаниям. Портьера беззвучно отошла в сторону, «Люмос» вспыхнул, отразившись испугом в двух парах глаз, и дрогнул, скатившись узкой тенью между двумя матово-белыми полушариями, почти уже высвобожденными из ученической блузки. Гордон Макнейр судорожно сглотнул и отпрянул от девушки. А Делла с застывшей улыбкой на припухших губах не спеша застегивала пуговки, и в ее взгляде испуг быстро сменялся досадой. И откровенное торжество уверенной безнаказанности было в ее голосе, когда она наотмашь ударила стоящего перед ней двумя короткими фразами: — Завидуешь? Тебе ведь наверняка только за деньги дают. Он с шипением втянул в себя воздух. Тварь била вслепую, но не промахнулась. Отчаянным усилием воли погасив желание впечатать кулак в персиковую тонкую скулу, бросил сухо и холодно: — Расходитесь по спальням. О наказании узнаете завтра. Эделия презрительно дернула плечиком и удалилась, сопровождаемая осуждающим взглядом Морганы. Макнейр задержался у входа в спальню мальчиков, оглянулся. Потом Северус не мог с полной уверенностью сказать, что издевательская ухмылка ему не почудилась. Но пружина ярости уже швырнула его к Гордону, пальцы вцепились в студенческую мантию, и Снейп словно со стороны услышал свой хриплый свистящий шепот: — Весело тебе?! Давай пошире улыбку нарисую?! Макнейр лишь беззвучно разевал рот, глядя в перекошенное серое лицо.* * *
«За оскорбление декана и неподобающее поведение...» Нет, не так. «За грубое нарушение школьных правил и оскорбление декана...» Снова не то. Он раздраженно смял исчерканный лист и бросил на пол. Ну, мразь, пнула в самое больное, самое тайное, которое никогда и никому, хоть Веритасерум подливай... Он ругнулся и потянулся к перу. «За недопустимое поведение и тяжкое оскорбление...» Поверх строчек легла полупрозрачная ладонь. — Не торопись, — посоветовали из-за спины. И добавили: — Займись этим утром, с холодной и ясной головой. Кровавый Барон втек в свое любимое кресло и убрал руку. — Она оскорбила меня. — Уточни, оскорбила Северуса или оскорбила декана? — Вы что — слышали ее слова? — ужаснулся он. — Успокойся, не слышал. Но у женщины есть не так уж много способов сильно задеть мужчину. Так что долго гадать не потребуется. — Она оскорбила меня, — тихо повторил Северус. И еще тише добавил: — Не декана. — Вот с учетом этого ты завтра и начнешь писать свое распоряжение, — заключил призрак.