* * *
— У него вертикальные зрачки! Надо же, только теперь разглядел. — Разглядишь тут, когда он никогда не стоит на месте. На днях Лавгуд и Квиррелл получили первую партию фотопленок из Хогвартса и сейчас рассматривали сделанные снимки. Изображения на них не двигались: Ксенофилиус считал, что подвижные иллюстрации отвлекают читательское внимание. Но и застывшие фото авторства Пивза заставляли издательское сердце радостно биться в предчувствии нового взлета тиража. Да, пока еще они черно-белые, но каковы ракурс, композиция, пойманный момент! Вид на замок с верхушки шпиля Астрономической башни, куда не рисковали забираться даже волшебники; Тайная комната с оскаленным черепом василиска на переднем плане; интерьер корабля Дурмстранга — Каркаров и его подчиненные ревностно охраняли свои каюты, но где им уследить за спецкором «Придиры»! У главного хогвартского хулигана обнаружился несомненный талант к фотографии. Он даже автопортрет сделал так, что двое волшебников уже несколько минут стояли перед ним в изумлении. — Чем дольше смотрю, тем лучше понимаю, до какой степени он не человек, — признался Лавгуд. — Гоблины, кентавры, великаны, оборотни — у нас с ними все-таки есть что-то общее. А Пивз... это улыбка существа не из нашего мира. Хотя дурачится и безобразничает, словно какой-нибудь школьник. — Мне довелось видеть его серьезным. Тогда показалось, у него на плечах груз размером с Хогвартс... У него своя человечность, Ксенофилиус. — Но вот эти кадры, пожалуй, публиковать не стоит, — Лавгуд наконец оторвался от созерцания портрета Пивза и перебирал другие его работы. — Любопытно, неужели девушки ничего не заметили? Он ведь, судя по углу съемки, расположился прямо у них под ногами... А это еще кто? Или что? Похоже на парус с дырами. — По-моему, это ночная рубашка шармбатонской директрисы, — предположил Квиринус. — А дама где-то там, внутри. Косматого, бородатого, заросшего курчавым черным волосом от шеи до пяток сразу признали оба, — несмотря на то, что бугрящийся мышцами торс и мощные ноги обычно скрывались под огромной кротовой шубой и широченными штанами. — Хм, я был уверен, что Хагрид просто толстый. Лавгуд прикинул, что «Ведьмополитен» даст неплохие деньги за фото купающегося в озере полувеликана. В тот же журнал пойдут снимки пары призрачных всадников: Серой Дамы и этого новичка из Клуба Безголовых, как его там... — Бродяга Дик, — подсказал Квиррелл. — Да, красивая пара. Барона тоже предложишь? — Непременно. В «Ведьмополитене» помешаны на зловещих красавцах с темным прошлым. Правда, старина Хагрид с его звериной статью способен затмить прочих журнальных звезд. — Но не сочтут ли его слишком, кхм, обильным? Во всех смыслах? — Некоторые любят погорячее, — Лавгуд отложил фото Хагрида и привидений в отдельную стопку. — Слушай, отличная фраза для заголовка!* * *
Святочный бал шел к своему завершению и никак не мог до него добраться. Музыка не стихала, но все больше парочек перемещались из залитого огнями зала в полумрак розовых кустов и на уединенные скамейки в увитых зеленью гротах. Слизеринский декан сердито стряхнул с рукава приставший розовый лепесток и с упорством садовника, пропалывающего грядки, выдернул из кустов очередную милующуюся парочку. Парочка оказалась слизеринская, поэтому дело ограничилось приказом отправляться в зал и посулом отработки у Филча. Рассеянно проводив взглядом мелькнувшие среди веток черную и лиловую мантии, Снейп решил, что на сегодня с него хватит. Устал как никогда. Один Каркаров чего стоил! Полвечера ходил по пятам и зудел: «Тучи сгущаются, тучи сгущаются...» Мерлинова борода! Они сгущаются с самого лета, а эта овсянка в штанах никак не решит, что ему делать: бежать или нет. На что он рассчитывал? Что Северус по старой дружбе поделится надежным убежищем или верным способом укротить гнев Повелителя? Во сне Игорю старая дружба привиделась, не иначе. Каждый сам за себя, повторил декан слова, сказанные недавно Малфою. Каждый сам за себя, один Дамблдор за всех. — ...Мистер Филч, не надо! Пожалуйста! — И профессору МакГонагалл пожалуюсь! Будешь знать, как в классе грязь разводить! День и ночь убираешь за вами, бездельниками, света белого не видишь... — Это не грязь, это опыты! — Возьмешь тряпку и вымоешь весь класс! Без магии! Я т-тебе покажу «опыты»! По коридору навстречу декану шла парочка, отнюдь не влюбленная. Аргус Филч, ругаясь, вел, ухватив за ухо, Колина Криви. Школьник, увидев Снейпа, рванулся к нему, рискуя лишиться уха. — Профессор Снейп! У меня почти получилось! Только оно булькнуло... — Получилось, получилось, — сварливо передразнил Филч. — Загадить пол у тебя получилось! Вы бы видели, профессор, во что он превратил класс истории магии! — А что делать, если больше негде?! — из-за ущемленного уха Колин стоял, пригнувшись, но вид при том имел вовсе не покаянный. — Я попробовал в туалете Плаксы Миртл, так она болтает все время, жутко мешает! А ваш класс зельеварения заперт... — Наконец-то гриффиндорцев начали останавливать заклятия на чужих дверях, — Снейп насмешливо разглядывал неудачливого экспериментатора. — А где взяли ингредиенты? — Купил, — Криви прямо посмотрел в глаза суровому учителю зельеварения. — Честное слово. — Оставьте его, Филч, я разберусь, — Северус достал палочку. — Нет, ваше ухо меня не интересует, мистер Криви. Идемте в класс истории магии. Надеюсь, у вас хватит ума не пытаться удрать по дороге. Колин и не собирался удирать. Не дожидаясь вопросов преподавателя, он пустился в подробное изложение того, что с чем он смешал, чего и сколько добавил и как все произошло. Тощий, угловатый, всклокоченный, в испятнанной реактивами мантии, с горящими азартом глазами, распухшим ухом и свежими порезами на пальцах он кого-то напоминал декану. Кого-то очень знакомого. Увлеченный рассказом, мальчик взглянул на идущего рядом взрослого и от удивления едва не споткнулся: ему показалось, он увидел улыбку. Наверное, померещилось из-за тусклого света ламп... С чего бы злющему учителю улыбаться, да еще так грустно? — Вы пользуетесь тупым ножом, Криви? — А? Вроде бы нет, профессор... — У вас характерные порезы на пальцах левой руки. Так бывает, когда лезвие соскальзывает вбок вместо того, чтобы идти вниз. В аптеке Малпеппера продаются хорошие недорогие скальпели. В зельеварении никуда без острого ножа. — На уроках вы такого не говорите, сэр, — заметил Криви. — Можно подумать, вы внимательно слушаете. — Я всегда внимательно слушаю! — Если бы вы действительно слушали внимательно, то знали бы, что ингредиенты, которые сильно расширяются при нагревании, нельзя смешивать с веществами, ускоряющими процесс кипения! Я говорил об этом на первом занятии в начале года. Потому-то у вас зелье и выплеснулось. Красноречивым доказательством последнего тезиса явилась большая лужа грязно-желтой вязкой жидкости, растекшаяся на полу в классе истории магии. Учитель и ученик стояли на пороге, точно на берегу некоего озера, над которым витали запахи гнилых яблок, валериановой настойки и жженой кости. В центре «озера» утесом возвышалась парта с погасшей горелкой, грязными мензурками и лежащим на боку котлом. — И долго вы намерены любоваться этим безобразием? — раздался над головой Колина резкий голос. — Убирайте! — Надо за тряпкой сходить, — приуныл школьник. — И ведром... — Вот еще! Вы волшебник или кто? Уныние Криви как рукой сняло. — Значит, можно магией?! А как же отработка? — Лично я вас на отработку не посылал, Криви. Уберите здесь и попробуем заново, но уже по правилам. Надеюсь, вы не все ингредиенты успели испортить? — Не все, профессор! Я мигом, профессор! — После уборки берите все необходимое и спускайтесь ко мне в лабораторию. Здесь не место для опытов. Пожалуй, никогда еще «Экскуро» не выкрикивали так поспешно и с такой радостью.* * *
— Слышь, а чего это он голубой? О, синим стал... — Что?! Эх, опять передержка! Господин Пивз, ну пожалуйста, не отвлекайте меня! — Так я ж наоборот — привлекаю! Твое внимание, то есть. — Ага, но перед этим мне пришлось опять искать пинцет! Вот дождетесь, я пожалуюсь профессору! — Ябеда-корябеда, — полтергейст показал Криви язык и демонстративно отвернулся. — В чем дело? — Снейп вышел из-за дальнего стеллажа с толстым потрепанным блокнотом, в котором он обычно делал рабочие записи. — Пивз, я же просил не пить закрепитель. — Я?! — шумный дух даже подпрыгнул от возмущения. — Закрепитель?! Пфе-э! Он же горький... То, что полтергейст во время рождественских каникул нашел себе постоянное развлечение в лаборатории, Северуса нисколько не удивляло. Другое дело — Колин Криви. Отказался ехать домой, долго упрашивал декана позволить продолжать эксперименты с зельем, сохраняющим цвета на фотопленке. «Неужели это настолько вам интересно, Криви?» — «Еще бы, профессор! Фотография — мое самое любимое занятие. После школы хочу объехать весь мир с фотоаппаратом!» За неделю ухитрился ничего не разбить и не опрокинуть, не лез куда не надо, не болтал сверх меры. Несколько направляющих подсказок учителя, десяток книг из Запретной секции, опыты с утра до вечера — и к концу каникул зелье начало обретать более или менее устойчивую рецептуру. Это вам не драконов укрощать, торжествовал про себя Снейп, наблюдая буйство красок на фотографиях со Святочного бала. Правда, оставалось решить последнюю проблему — стойкость цветов. Чего-то не хватало в полученном зелье, и цветные фотографии сутки спустя начинали блекнуть и уходили в сепию. Требовались новые эксперименты... Но тут закончились каникулы. Первым в Хогвартс вернулся Грюм, покинувший школу сразу после Рождества. Дамблдор держался с ним по-прежнему дружелюбно, а привидения вновь подтвердили, что под его личиной скрывается кто-то другой. Снейп ослабил защиту на двери лаборатории, оставив чары, с которыми справится любой старшекурсник. Настоящего Грюма при попытке нового взлома обязательно насторожит эта легкость. А следующей ловушкой будет стоящая на виду банка со шкуркой бумсланга. Барон вызвался приглядывать за почти беззащитной лабораторией. Ну и за Пивзом заодно: полтергейст вознамерился сфотографировать лже-Грюма за кражей. Однако начал тот не с лаборатории.* * *
По доскам проскрежетал металл. Дверь деканского кабинета распахнулась и ударилась о стену. — В Аврорате двери тоже ногами открываете? — Снейп поднял голову от свитков на столе и встретил неприязненным взглядом неповоротливую фигуру визитера. — Поговори еще, недобиток, — процедил сквозь зубы Грюм, вваливаясь в кабинет. Не произнеся больше ни слова, он сунулся к шкафам, жадно всматриваясь в их содержимое сквозь стеклянные дверцы. — Ищете, что почитать на ночь? — вкрадчиво поинтересовались сзади. — Это обыск! — рявкнул Аластор. — По распоряжению Министра магии. — И что желаете найти? Грюм, тяжело дыша, торопливо ковылял по комнате, заглядывая на полки, в углы, за рамы портретов. — Нахал! — взвизгнула Моргана, когда грубая рука бесцеремонно схватилась за край золоченой рамы ее портрета. — Еще бы под юбку заглянул! — Потребуется — загляну, — Всевидящий Глаз уставился на Снейпа, который сидел, откинувшись на спинку кресла и сложив на груди руки. — Ты наверняка прячешь темные артефакты, Снейп. Рано или поздно я их отыщу, не сомневайся. — Вы под кровать забыли глянуть, господин ищейка. Грюм ничего не ответил и вышел, хлопнув дверью. — Неотесанный мужлан! — волшебница никак не могла успокоиться. — А вы тоже видите, что это не Грюм? — заинтересовался Снейп. — Не понимаю, — Моргана взмахнула длиннющими ресницами. — Я не знаю никакого Грюма, а тот, кто был тут только что — невежа и грубиян! — И удивительный скряга, — Северус вернулся к проверке ученических заданий, прерванной вторжением аврора. — Не назову себя богачом, но покупка в аптеке шкурки бумсланга мне по карману. А этому, выходит, нет? Предпочитает кражу...* * *
На сводчатом потолке удержаться трудно... конечно, если ты не солнечный луч и не насекомое. Или не хогвартский полтергейст, который выбрал именно это место для того, чтобы подстеречь вора. И вор, если верить словам Морганы, должен заявиться в самом скором времени. Раз уж он пошел на то, чтобы рыскать по кабинету в присутствии его хозяина. Непоседливая натура толкала Пивза на то, чтобы скрасить часы ожидания какой-нибудь проделкой вроде переклейки ярлыков на пузырьках, но Кровавый Барон был начеку. К счастью для лаборатории, вскоре в коридоре послышался характерный лязг и скрип. Привидение и шумный дух растворились в темноте. Запирающие чары с легким звоном опали. Разгорелся яркий «Люмос» — определенно, Грюм не боялся, что его обнаружат. Банка с тускло поблескивающей змеиной кожей стояла в центре пустого рабочего стола — будто нарочно приготовленная. Не медля ни секунды, взломщик двинулся к ней, но вдруг его Всевидящий Глаз провернулся в глазнице и уставился прямо на то место, где затаился Пивз. — Авада Кедавра! Зеленая вспышка столкнулась с белой, вспухла черным облаком, быстро принимавшим черты человеческой фигуры. Пивз съежился за Бароном, вовремя успевшим перехватить Непростительное. Грюм выругался и вновь поднял палочку. — Акцио! Шпионская фотокамера, пробив облако, упала в подставленную ладонь и тут же полетела на пол. Тонкий корпус жалобно хрустнул под тяжелым башмаком. — Довольно ты мне глаза мозолила, магловская дрянь. Часть осколков, повинуясь Манящим чарам, отделилась от остальных и скрылась в кармане волшебника. — Вот так, — издевательски улыбаясь, заключил Грюм. — Чтобы никаких «Репаро». А тебя, недомерок, я все равно прикончу, как бы ты ни прятался. — Не смей. Его. Трогать. Голос призрака рокотал дальним громом. Темную муть пойманной «Авады» вытеснило белое пламя, слепящим ледяным светом вспыхнули провалы глаз. — Не смей, — повторил Барон, медленно приближаясь к Грюму. Улыбка сбежала с лица аврора, но он остался стоять на месте. — Что я слышу? Мне угрожает призрак? Ты что же — зарубишь меня своим мечом? — Тебя ждет кое-что похуже. Мы, хранители Хогвартса, войдем в твои сны и превратим их в кошмары. Не пройдет и недели, как ты сам будешь молить о смерти. Полупрозрачная ладонь коснулась головы человека, и тот невольно вскрикнул. — Не боишься живых, Грюм, так бойся мертвых! Эхо его голоса еще не стихло, а из стен, пола и потолка, оставляя за собой полосы изморози, уже выплывали белые фигуры. В грозном безмолвии они окружили аврора. От мертвецов тек серебристый туман, инеем оседавший на волосах, бровях, одежде Аластора. — А-а, чтоб вас!.. — не выдержал он и бросился вон из лаборатории. Банка со шкуркой бумсланга чуть покачнулась, когда мимо стола пробухали тяжелые торопливые шаги.