Об экспериментах и их последствиях

Этот день надолго сохранился в памяти, особенно у Вэй Усяня, который вначале вынужден был разбираться с последствиями своего небольшого эксперимента, а потом и удирать от разгневанной Вэнь Цин, которой с этими последствиями пришлось столкнуться. Маленькая шалость Старейшины Илина удалась как нельзя хорошо, вот только Вэнь Цин конечно же не понравилась. Она долго ещё злилась и не внимала никаким уговорам, но позже всё же простила. А дело обстояло так… Пока утром все ожидали прибытия Цзинь Цзысюаня и Цзян Яньли, Вэй Усянь засиживался в своей пещере и возился с чем-то. Явно спешил успеть проверить, должно быть, чтобы удивить свою шицзе новым открытием. Вэнь Цин несколько раз звала его к завтраку, но он лишь отмахивался, продолжая заниматься своим делом и игнорируя её ворчанье. В последний раз она заглянула, чтобы сообщить ему о прибытии гостей, но появилась не вовремя. Как раз тогда, когда Вэй Усянь немного отвлёкся и лишь на мгновение потерял контроль над своим изобретением. — Вэй Усянь, какого чёрта… — успела начать она, когда подозрительный густой дым рванулся к ней, охватывая с головой и сжимая в тесное кольцо. Исправить это не получалось, и Старейшину Илина охватывала понятная паника. Всё же ему не хотелось, чтобы… Вэнь Цин превратилась во что-то невообразимое. Во что — и сам не догадывался. Этот его эксперимент начался совсем недавно, когда он заметил, что при определённом воздействии на тёмную ци этого места она способна изменять облик объектов в непредсказуемом направлении. Как это исправить, Вэй Усянь, правда, пока не знал. Не успел испытать. На самом деле, он испробовал уже множество вариантов, но ни один из них не сработал. Потому экспериментировать над живыми (и мёртвыми тоже) существами не спешил во избежание неприятностей. Очень хотел похвастаться перед Цзян Яньли, на её глазах превратив кучу сухих веток в букет прекрасных цветов. Но теперь… всё точно пошло не по плану. Оттуда, где совсем недавно стояла Вэнь Цин, на него обиженно глядела большими зелёными глазами девочка лет пяти. Черты целительницы едва-едва угадывались — по злому-злому упрямому взгляду, которым она щедро его одаривала. Не выдержав этого зрелища, Вэй Усянь засмеялся. — Вэй Усянь! Где ты пропадаешь? — позвали его откуда-то извне. Он в панике понял, что уже не успеет это исправить, и нервно посмотрел на Вэнь Цин, которую случайно превратил в ребёнка. Как ему теперь глядеть в глаза шицзе?! Цзинь Цзысюань вошёл в пещеру первым, привычно скептично оглядывая её убранство и полнейший беспорядок в ней, а после пропустил Цзян Яньли. Та, увидев, что стало с Вэнь Цин и поняв по виноватому виду Вэй Усяня, кто к этому причастен, расстроенно бросилась к ней, опускаясь на колени рядом и обнимая. — Вэй Усянь, что здесь происходит? — Цзинь Цзысюань тоже явно был не в восторге. Старейшина Илина свою вину признавал, но то, как вызывающе обращался к нему Цзинь Цзысюань ему было не по душе. Не по душе, что это было похоже на то, что было между ними раньше. Не по душе, что он расстроил шицзе. Не по душе, что он не знал, как помочь Вэнь Цин. Цзян Яньли, тем не менее, и не думала винить его. За Вэнь Цин она, конечно, переживала, но надежда на то, что её можно вернуть к настоящему облику, не угасала. Подняв её на руки, она подошла к Вэй Усяню и успокаивающе коснулась плеча. И улыбнулась ему той самой улыбкой, которой согревала весь мир вокруг себя, и всех, кого любила. Видя упрямо насупившуюся Вэнь Цин, она легко ущипнула её за щёчку, отчего та стала ещё мрачнее, а после гордо заявила Вэй Усяню, показывая на него пальцем: — Ты, я тебя не прощу! И отвернулась. Все находящиеся здесь прыснули со смеху. Не в меньшей растерянности был и Вэнь Нин, когда узнал, что случилось. Спрашивать не стал, понимая, что если бы Вэй Усянь знал, как, — он бы исправил то, что случилось. Сидящий у него на шее Цзинь Лин вовсе не понимал, что происходит и почему вдруг его «тётя Цин», всегда пугавшая его иглами и горькими отварами, теперь едва ли старше его. Одной рукой он держался за Вэнь Нина, в чём в общем-то не было необходимости, ведь тот ни за что не уронил бы его, а другой обнимал маленького щенка. Вэй Усянь как раз вышел к ним. И, увидев это зрелище, вначале улыбнулся и помахал рукой Цзинь Лину, но после, увидев его маленького компаньона… — Собака! — и бросился к Цзинь Цзысюаню, которого его внезапный резкий возглас немало напугал, и мигом оказался у него на руках, обхватывая за шею. — Там собака, Цзысюань, убери собаку… Цзян Яньли посмеялась, глядя на них, а Вэнь Цин упрямо скрестила руки и сказала: — Вот ведь трус! — А ты злюка, — Цзян Яньли поправила ей растрепавшиеся волосы и поцеловала в лоб. Та лишь чуть немного успокоилась, мирно прижавшись к ней. За обедом почти все молчали. Даже Вэй Усянь, который всегда трещал без умолку, молчал, чувствуя себя неуютно рядом с родными Вэнь Цин и с ней самой, убийственным взглядом глядящей на него. А ещё зная, что где-то поблизости бродит собака. Цзян Яньли тщетно пыталась их примирить, убедить Вэнь Цин, что он сделал это не нарочно и что он обязательно всё исправит, но та отказывалась её слушать. После все разбрелись кто куда. Цзян Яньли осталась с Вэнь Цин наедине, по-прежнему держа её на руках. Она очень скучала, и новой встрече была несомненно рада. Даже то, что сейчас та, которой она отдала своё сердце, была ребёнком, не слишком огорчало её. Главное, что она могла снова чувствовать её тепло и снова выслушивала её ворчанье. Несмотря на то, что Вэнь Цин по воле случая обернулась пятилетней собой, она оставалась той Вэнь Цин, которую знали её близкие: с жертвенной заботой о других и упрямством, с готовностью помогать всем вокруг и готовностью защищать то, что дорого. Она была на самом деле очень сложным человеком. Может быть, Вэнь Цин была такой с рождения, а может — это следствие воспитания в постоянном страхе за брата. Она всегда была противоположностью мягкой и нежной Цзян Яньли. Тем не менее, объединяло их то, что они готовы были на всё ради тех, кого любили. И отношения их складывались не так, как можно было бы себе вообразить. Они обе молчали о своих чувствах достаточно долго. Вэнь Цин была слишком гордой, чтобы признаться первой, а Цзян Яньли видела в том что-то совершенно невозможное и неправильное: в то время она уже была женой Цзинь Цзысюаня. Впрочем, всё изменилось тогда, когда тот, нерешительно не поднимая на неё глаз и боясь её осуждения, её ненависти, направленной на него, её презрения, сказал, что любит Вэй Усяня. Цзян Яньли приняла его решение и поняла, что и ей стоило бы набраться решимости сказать столь важные слова той, чей образ не покидал её мыслей. И… призналась. И Вэнь Цин не оттолкнула её, как она того ожидала. Напротив — она приняла её со всей искренностью и открытостью, на какие была способна. Да, она обладала весьма неоднозначным характером, и порой подступиться к ней было достаточно трудно или даже невозможно, однако Цзян Яньли любила её вне того, какой вспыльчивой и упрямой она была. Они прибыли на несколько дней, чтобы провести время в компании тех, кто был им дорог. Конечно, гора Луаньцзан была не лучшим местом для этого, однако другой возможности пока не представлялось. Цзинь Цзысюань пообещал и своей жене, и Вэй Усяню, что непременно всё ещё наладится и они все смогут покинуть это место навсегда, а он позаботится о том, чтобы их жизнь вне Луаньцзан была безопасной и счастливой. Цзян Яньли ему верила, и надеялась на то, что когда-нибудь действительно сможет просыпаться без беспокойства за своих близких. Вечером, приведя в порядок то, что Вэй Усянь называл постелью, Цзян Яньли укладывала детей спать. Вэнь Юань послушно устроился первым, Цзинь Лин наотрез отказался ложиться без своего щенка, а Вэнь Цин просто не захотела. Ей хотелось растянуть подольше этот приятный уютный вечер, и подольше побыть с Цзян Яньли. Но, вопреки своим желаниям, совсем скоро она уснула у неё на руках. Вэй Усянь всю ночь потратил на то, чтобы найти способ вернуть её обратно. Испробовал десятки вариантов на различных предметах, пока наконец не получилось. Счастливый, он ввалился к своей шицзе, чтобы похвастать результатом и скорее вернуть Вэнь Цин к истинному облику. Однако застал их спящими в крепких объятиях друг друга. Цзинь Цзысюань, неизменно сопровождавший его, стукнул его и заставил обернуться к нему. Была уже глубокая ночь, тот показывал ему на звёздное небо. Потерев ушибленное место, Вэй Усянь осторожно укрыл их старым одеялом потеплее и тихо вышел. Беспокоить не стоило. Пока Вэнь Цин ещё спала, Цзян Яньли утром спросила: — Способ её вернуть правда существует или?.. — о том, каким может быть это «или», говорить не хотелось. Но Вэй Усянь её успокоил, радостно заявив: — Конечно, существует! Вначале не получалось. Экспериментировать над живым существом было труднее, и Вэй Усянь пообещал себе, что в последний раз делает это. Цзян Яньли держала Вэнь Цин за руку, пытаясь успокоить, хотя сама беспокоилась даже больше её, пока Старейшина Илина настраивался на нужный лад. Видя, как она напряжена, Вэнь Цин шёпотом позвала её, привлекая её внимание. Та наклонилась к ней, и Вэнь Цин, сверкая озорным зелёным взглядом, вдруг поцеловала её в щеку и засмеялась. Цзян Яньли спрятала неловкую улыбку за рукавом. Вначале ничего не произошло. Во второй раз она превратилась в лягушку, а в третий — в ежа. И только потом получилось. Всё это время Цзян Яньли держала её на руках, а потому, когда к облегчению Вэй Усяня ему удалось её вернуть, Вэнь Цин внезапно оказалась сидящей у неё на коленях. А опомнившись и поспешно поднявшись, разразилась бранью на того, кто был виновником этого приключения. Угрожающая тень нависала над Вэй Усянем. Когда что-то сверкнуло холодным блеском в свете солнечных лучей, он понял — пора бежать. — Ай! Не надо!.. Помогите! Цзян Яньли и Цзинь Цзысюань переглянулись. А потом оба засмеялись. Видеть разгневанную Вэнь Цин приходилось достаточно часто, особенно часто её гнев был направлен на Вэй Усяня, который непременно что-нибудь делал не так, а ещё просто очень любил дурачиться. На самом деле, Цзян Яньли и сама боялась её, когда она была такая злая. Немного позже они с ней наконец поговорили. Вэнь Цин была явно зла на Вэй Усяня. Цзян Яньли убеждала её не держать обид. А после добавила: — А мне ты нравишься маленькой врединой! Вэнь Цин одарила её холодным взглядом и неожиданно засмеялась. — Больше никаких экспериментов. Даже ради тебя. Быть лягушкой мне не понравилось. Цзян Яньли крепко прижала её к себе, со всей силой, какой обладала. — Я скучала по тебе.