Only to him

Чонгук клюёт носом прямо в свой ноутбук. На столе разбросаны папки с документами, медицинские карты и прочий хлам в виде клея-карандаша, скрепок и ручек. Он готов уснуть прямо на этой клавиатуре. Ночная смена она такая. Адская, тяжёлая и мучительная, но отчёт за сегодня нужно обязательно дописать. Чонгук зевает уже, наверное, в сотый раз, если не в сто первый, и раздражённо мычит, откидывая голову на спинку не очень-то удобного стула. Он накрывает лицо ладонями, впоследствии массируя сначала тяжёлые веки, а затем переносицу. Голова болит так, что выть хочется. Чонгук выпил уже три таблетки за последние двенадцать часов, ну, потому что невыносимо. Синяки под его глазами красиво расцветали фиалками, что даже никакой консилер не справится. Три операции подряд днём, приём и консультация сразу после них, затем внезапное поступление молодого мужчины с тяжёлой черепно-мозговой травмой в неотложку и опять-таки срочная операция. А впереди ночная смена, дежурство и раскопки медицинских карт. И это если описывать лишь последние двенадцать часов его жизни. На самом же деле, в больнице Чонгук находится больше суток. Ему пришлось работать чуть дольше положенного. Но «чуть» мягко сказано. Он бегает целый день туда-сюда и уйти домой никак не может. У Чонгука, кажется, выработался рефлекс вздрагивать каждый раз, когда дверь его кабинета начинает скрипеть. После этого противного скрипа всегда заходила либо обеспокоенная медсестра с новостями, либо кто-нибудь ещё из персонала. Потому что, повторюсь, последние двенадцать часов для Чонгука выглядели примерно так: «Господин Чон, вас вызывает главврач» «Уже иду» Женщина. Тридцать один год. Опухоль оболочки спинного мозга. Понадобилось хирургическое вмешательство. «Чонгук, подмени меня в детском отделении, очень надо!» «Это надолго?» «Я уеду буквально на полтора часа, с Намджуном уже договорился» Подменил друга. Весь халат разрисован цветами и бабочками. «Господин Чон, у вас запланирован приём, не забудьте» «Скажи им, что я подойду через минуту» Мужчина. Двадцать восемь лет. Синдром запястного канала. Ну сколько можно? «Чонгук, хирургов не хватает, нам нужна помощь» «Как не хватает? А где носит Намджуна, Хосока и Чимина? Где остальные?» «Все заняты. Намджун дежурил во взрослом отделении всю прошлую ночь и ушёл недавно, Хосок прямо сейчас в операционной, а Чимин в срочном порядке поехал на вызов» «Боже, хорошо. Приготовь всё необходимое» Очередная операция. На этот раз ещё одна мозговая травма. Сколько раз людям надо говорить, что гнать на автомобиле не самое безопасное занятие? «Чонгук, быстрее. Вас ожидают люди» В перерыве между приёмами он успел выкурить одну сигарету на балконе. «Доктор Чон, можете проверить пациента из палаты сто сорок седьмой? Он пришёл в себя после наркоза» Диагностика после операций. Нет, Чонгук свою работу любит и старается не жаловаться, ведь пойти на нейрохирурга он решился сам, отодвинув в сторону все риски и сложности. В каждой профессии есть свои нюансы. Чонгуку нравится посвящать жизнь не себе, а своей профессии. Просто сегодня всё раздражает и бесит больше, чем обычно, а всё из-за Намджуна! Потому что Чонгук обещал отпроситься с ночной смены, чтобы отпраздновать Новый год с дорогим ему человеком. Чтобы наконец-то в принципе отпраздновать Новый год не в больнице. Отпроситься не получилось, а вот получить дополнительную работу ещё как. «В смысле уйти пораньше? Заполнишь эти медицинские карты по отчёту и пойдёшь праздновать, ладно? И так врачей не хватает» «Но это не срочно, и карты можно заполнить завтра» «А зачем откладывать на завтра, если можно сделать сегодня?» Действительно. Да, Чонгуку нравится посвящать свою жизнь хирургии, но на своего парня Ким Тэхёна ему не плевать. Если надо, Чонгук в нужный момент и поесть приготовит, и укроет одеялом, и даже в щёчку поцелует, чтобы лучше спалось. Это в последнее время у него нагрузка такая. Под конец года всегда так. И уже второй год подряд Тэхён празднует один. Потому что вечно не везёт Чонгуку с распределением ночных дежурств. Чёртов Ким Намджун! Тэхён наверняка уже ждёт Чонгука: приготавливает всякие салатики и закуски, разливает алкоголь по бокалам и с утомлённым видом смотрит на часы, потому что Чонгук чётко и ясно прошептал в динамик телефона: — Угадай, кто весь год усердно работал и теперь сможет отпроситься с ночной смены, чтобы провести эту новогоднюю ночь с тобой? Визга было много. Но нет, Чон Чонгук всё ещё пишет, мать его, грёбаный отчёт и сверяет данные с медицинскими картами. Мозг готов просто в открытую послать своего хозяина и плюнуть на всю эту муть с документами больных, а заодно и в лицо самому Чонгуку. Сегодня в больнице довольно тихо. Пока никаких срочных поступлений, да и пациенты чувствуют себя хорошо. Обычно, ночью всегда стоит какой-нибудь гул. Врачи, работающие (выжившие) в столь поздний час, ходят, хлопают дверьми, постоянно о чём-то переговариваются и путаются под ногами. Многие из них хорошо поспали утром и бодрые пришли вершить добрые дела. Но только не Чонгук. Он, кажется, уже забыл, что такое здоровый крепкий сон под одеялом в обнимку с плюшевым медведем. Чону, кстати, всё же посчастливилось поспать целый час на общедоступном диване во взрослом отделении. Что весьма воодушевляет! О еде даже говорить не стоит. Вот Намджуна-то отпустили пораньше, он точно успеет до Нового года! Хотя на то он и главный в больнице, собственно, чтобы самого себя отпускать. А вот Чон Чонгук должен сделать больше, чем нужно, чтобы уйти к любимому и банально отметить Новый год! Серьёзно? Ну кто будет сейчас эти бумаги проверять? В канун Нового года кто-то серьёзно сядет за стол и будет сверять, совпадает ли в отчёте и медицинской карте графа «пол»? Чонгук очень сомневается в этом. Половина персонала сейчас сто пудов собирается где-нибудь в ординаторской, пока главврача нет, и отмечает. Чонгук раздражённо стонет и кладёт голову на холодную поверхность письменного стола. Надоело. Сегодня он выполнит своё обещание во что бы то ни стало. За окном во всю валит пушистый снег, прямо как в сказках, окутывает всё своим белым покрывалом и создаёт причудливые узоры на стёклах, настолько они невероятные, что скриншот окна хочется сделать. Жаль невозможно. Снежинки похожи на хлопья. Они большие, на вид такие бархатные и мягкие, что ими можно было бы набить подушку. Погода в этом году радует, детишки счастливы, да и Чонгук с Тэхёном тоже. Но снег всегда несёт за собой жгучие морозы, которые кусают за щёки, нос и руки. Иногда всё доходит до того, что приходится даже перчатки надевать. Чонгук сохраняет уже введённые данные, захлопывает крышку ноутбука и бегло складывает оставшиеся документы в небольшую стопку. Он придёт и напишет всё завтра, а Намджуну подарит дорогое виски, что стояло у Чона дома и ждало своего звёздного часа. Дело замято. Он встаёт со стула, оглядывая помещение. Честно, даже стоять совсем нет сил, но это не помеха. Чон цепляется взглядом за подарочный пакет красного цвета в углу кабинета, из которого торчало горлышко тёмной винной бутылки (любимое вино Тэхёна). Но это далеко не весь подарок. Тэхён, будучи парнем, любит ухаживать за собой, и в ванной у него все полки заставлены всякими баночками, гелями, шампунями и скрабами. Чонгук, естественно, знает много брендов уходовой косметики и чем-то даже пользуется сам, после долгих рекомендаций своего парня. А ещё Тэхён мягкие игрушки любит и свитера. Чонгук без подарка идти к Тэхёну не собирался, а то, что он его выбирал и даже купил, всё ещё подтверждает твёрдые намерения Чонгука отметить Новый год не в больнице. Телефон Чонгук достаёт из своего кармана впервые за прошедшие сутки, чтобы посмотреть время. И, видя на экране блокировки без двадцати двенадцать, он начинает конкретно так паниковать. А всё из-за грёбаных отчётов! Они во всём виноваты. Сон как рукой снимает, руки хватают подарочный пакет и рюкзак, а ноги несутся на первый этаж в ординаторскую за курткой. Кабинет в спешке он не закрыл, но, спускаясь по лестнице, Чонгук очень надеется на то, что медсестра любезно сделает это за него. А в ординаторской, как и ожидалось, собрались врачи, шатающиеся без дела, чтобы хоть как-то отметить уходящий год. Среди них из более-менее знакомых Чонгук узнаёт своего коллегу Хосока и новенького медбрата Сокджина. Тот, кажется, впервые празднует Новый год не дома и даже смеётся, наверное, думает, что это круто. Разочаровывать парня Чон не стал, да и времени нет. Он сюда не отмечать пришёл, ведь его ждёт дома бутылка шампанского, вкусная еда и любимый Ким Тэхён. Поэтому Чон, ничего никому не объясняя, быстренько вешает белый халат на крючок и надевает свою зимнюю куртку. Если он очень сильно поторопится, то сможет прийти к Тэхёну без десяти двенадцать, что радовало. Это было бы наилучшим вариантом. Присутствующие не особо пытались его остановить, лишь странно глядели и жали плечами, потому что они, на самом деле, тоже выглядят не самыми бодрыми, и разбираться, куда и зачем уходит один из хирургов, им не хотелось. Всё же ночная смена выдалась адской. Но как только Чонгук собрался уходить из ординаторской, на его плечо всё же плавно опустилась чья-то тяжёлая рука. Чонгук как-то нервно оборачивается, узнавая своего коллегу. — К нему? — коротко интересуется Хосок, убирая руку с чужого плеча. Его пальцы теперь критично перебирали спутанные каштановые волосы Чонгука, укладывая их более-менее нормально. — К нему, — кивает. В глазах появляется страх того, что Хосок будет против и заставит остаться в больнице, а это станет проблемой сейчас. Всё же покидать пост дежурного было опасно. Но Хосок осведомлён о том, что у Чонгука имеется парень, он даже знаком с Тэхёном лично и мог бы пойти навстречу. — Ты же… Пожалуйста… — молит Чонгук отчаянно. Он готов прямо сейчас упасть на колени. — Иди уже, малой, — широко улыбается Хосок, щипая младшего за катастрофически бледную щёку, на что Чонгук слабенько ойкает. — Я прикрою перед начальством. С наступающим! — Спасибо, — с облегчением выдыхает Чонгук, слабо улыбаясь. — И тебя. Настроение резко улучшилось. Чонгук стартует в ту же секунду к выходу, а Хосок улыбается ему вслед. Проблема состояла в другом. У Чонгука нет денег на такси. Да и ходят ли такси в канун Нового года? Не то чтобы до дома было сильно далеко. Вовсе нет. Можно было спокойно дойти пешком за довольно короткий срок. Всё зависит от обстоятельств и размера шагов. Тэхён часто провожал Чонгука на утренние смены, они успевали даже немного прогуляться по соседним паркам, потому что Тэхён транспорт не любил, ведь он экологию портит. А Тэхён был защитником этой самой экологии. Да и пешком намного полезнее. Поэтому Чонгук практически не пользуется транспортными услугами, если только метро, и то редко. Всё на радость Тэхёну. Чонгук готов своему парню весь мир подарить. Вот и сейчас Чонгук бежит по этим самым паркам и аллеям, неосознанно разблокировав множество счастливых воспоминаний, связанных с этими местами. Щёки и нос краснеют от колючего ветра и снежных кристалликов, которые бьют прямо по лицу. Он почти падает на одном из крутых поворотов, потому что снег приносит морозы, а морозы — лёд, но какая-то милая девица успела его подхватить и даже поинтересовалась, не холодно ли ему. Чонгук спешно замотал головой, поблагодарив её и поздравив с наступающим. Ему сломанные руки и ноги не нужны. Повсюду горят разные огоньки, оповещая о том, что вот-вот придёт самый волшебный праздник. Центр города и правда украшен на славу, не поспоришь. Всё сверкает и блестит. Машин на улице мало, как и людей, что ожидаемо. Все сейчас сидят в ожидании окончания последних минут этого года. А Чонгук всё ещё бежит, в одной руке у него болтался красный пакет, а с плеча почти спал небольшой рюкзак. Куртка наполовину расстёгнута, потому что нужно торопиться, а шарф с шапкой Чонгук и вовсе оставил в больнице. Лёгкие теряют кислород с бешеной скоростью, а пополнять их необходимой дозой Чонгук не успевает. В ноги отдаёт тупая боль, ступни в классических ботинках горят огнём, там точно есть мозоли, а бок уже не просто покалывает, а жжёт, будто его прокололи толстым гвоздём. Главное успеть. Ещё немного. Ещё совсем чуть-чуть. Телефон показывает без пяти двенадцать, а подъезд в паре метрах от Чонгука. В лифт он буквально валится, прижимаясь к холодной стене. Чонгук из последних сил нажимает нужный этаж и кашляет несколько раз подряд, потому что окончательно растерял по дороге весь кислород. Чон опирается руками в колени и вдыхает побольше воздуха, пока лифт медленно поднимается на седьмой этаж. Родная лампочка слабо горит жёлтыми искорками, давая необходимое количество света. На двери красуются заветные металлические цифры «127». Чонгук устало дёргает ручку, открывая дверь без особых усилий. Не заперто. Ноги не выдерживают, и он окончательно падает на колени уже в коридоре тёплого помещения. На проходе, как и положено, лежит коврик для ног, на котором изображена самая известная картина Ван Гога с надписью «Welcome home!». Да, Тэхён интересуется искусством. Даже в квартире у него висит несколько репродукций картин Винсента, что нравилось и Чонгуку. В этой квартире всегда светло и пахнет уютом. Но понятие уюта у каждого своё. Например, для Чона уют — это любимый человек. А если действительно говорить про запахи, то пахнет мандаринами и хвоей. Вроде как классика жанра, но даже это Чонгуку немного в новинку, ведь Новый год обычно он встречал в запахе медикаментов. Из ближайшей комнатки выбегает перепуганный Тэхён, похожий на ангелочка. Он стоит в дверном проёме и в удивлении открывает рот. Такой светлый и невинный. Чонгуку нравится в Тэхёне всё. Эти невероятно красивые светлые волосы, покрашенные в холодный блонд, серые и блестящие, как серебро, глаза, а ещё эти руки, которые дарят самые нежные ласки и прикосновения. Чонгук мысленно улыбается, потому что сил на то, чтобы поднять уголки губ, у него нет. Он вот-вот завалится на бок. — Чонгук! — блондин в панике подбегает к нему и тоже падает на колени, обхватывая ладонями бледное замёрзшее личико. Он изучает каждый сантиметр и утыкается лбом в лоб. — Что-то случилось? — его голос вызывает табуны мурашек. — Замёрз? Почему без шапки? — обеспокоенный и дрожащий голос с бархатным тембром так вообще пробирает до костей похуже всяких морозов. — Ты можешь заболеть, Чонгук. — Я обещал… — начинает мямлить тот сквозь пелену усталости. Он утыкается Тэхёну в шею и вдыхает сладковатые духи. — Встретить… с тобой, — шепчет он уже куда-то в ворот белого свитера. Тэхён пахнет вкусно. Запах похож на клубничные леденцы. Блондин молча прижимает обессиленное тело к себе, перебирая слегка влажные от уже растаявшего снега волосы, путая в них свои длинные пальцы. Вторая рука ложится на чонгукову спину и поглаживает. Успокаивает. Тэхён мягко вздыхает, начиная шептать Чонгуку на ухо: — Всё хорошо, милый, — трепетно и тепло. Горячее дыхание касается чонгуковой кожи, заставляя мелко дрожать. — Я рядом. С тобой. Они сидят так ещё какие-то секунды, пока часы в доме не пробивают полночь. Тэхён всё ещё крепко обнимает Чонгука, зарываясь носом в его мягкие, немного кудрявые волосы. А вот у Чона они пахнут невообразимо. Пряди впитали в себя запахи медикаментов, лимонного шампуня и капучино. Тэхёну это тоже нравится. Входная дверь всё ещё открыта, поэтому по полу гуляет небольшой сквозняк, но оба думают об этом в самую последнюю очередь. В соседней комнате перестаёт играть какая-то новогодняя песня, а настенные часы продолжают бить двенадцатый час. Воцаряется тишина, сопровождаемая лишь боем и тихим сопением Чонгука в шею Тэхёна. — Загадай желание, — просит Тэхён, слегка отстраняясь от холодного тела. Он берёт в свою большую ладонь такую родную, испачканную в синих чернилах руку и прикладывает к своей щеке, тепло улыбаясь. Его веки прикрыты, так же как у Чонгука. Они сидят так, пока бой часов не прекращается окончательно. По радио начинается очередная песня, а Тэхён мягко целует Чонгука в бледную щёку. — С Новым годом, Тэхён, — мямлит тот и роняет голову на крепкое плечо, вдыхая сладковатый аромат. Больше ему ничего не нужно. Лишь сидеть так и слушать чужое дыхание, чувствовать, как родная ладонь гладит тебя по спине и успокаивает. Все желания уже сбылись. — С Новым годом, Чонгук. Обоим больше ничего не нужно.