И твой бард влюблен в тебя.

      В феврале этого года, уже почти четыре месяца назад, Геральт случайно наткнулся на гадалку. Причем наткнулся буквально — проходя сквозь еще один город, в котором его не любили, в толпе он споткнулся об очень, очень низенькую старушку. Или это была девочка? Может она и низкой не была…       Как бы то ни было, женщина предложила ему погадать — Геральт уже не помнит на чем, — и, несмотря на то, что ведьмак отказался, она схватила его за руку и с какой-то несвойственной ей силой утащила в какой-то закоулок с главной улицы. Мужчина, конечно, насторожился, чуть не выхватил меч, но старушка (или девушка) вдруг заговорила что-то неразборчивое, успокаивающее, и хотя это не казалось гипнозом (ведьмаки ведь не поддаются гипнозу, так?), Геральт решил выслушать ее.       Большая часть «предсказания» была не предсказанием вовсе. Женщина просто говорила то, что очевидно всем, кроме самого Геральта, то, что скрывалось от него. В отличие от обычных гаданий, фразы старушки были прямыми, она даже называла имена. Она сказала что-то про Йеннифер, Трисс, что-то, что Геральт не запомнил, про предназначение, и наконец отпустила его со словами: — Бард, что всюду отважно следует за тобой, Юлиан, на самом деле влюблен в тебя.       Эта фраза единственная осталась непонятной. Сейчас, лежа на лежанке посреди леса, глядя на звездное небо, Геральт снова думал об этой фразе. Так странно. Он никогда не понимал толком любовь, но вот то, как может любить его Лютик, он вообще не понимал. Если человек влюблен, он должен ведь как-то особенно себя вести? Так вот Лютик вел себя как обычно. Постоянно флиртовал с женщинами. Спал с женщинами. Пел везде, где дают деньги. Болтал без умолку, пока они шли куда-то, каким-то образом не уставая. Геральт уже привык к его обществу и не замечал ничего необычного, выходящего за рамки нормы. Хотя, конечно, до этого у ведьмака не было попутчиков или спутников и сравнивать ему было не с кем.       Сейчас Лютик спал, посапывая, лежа рядом. Он был той еще обузой, его постоянно надо было защищать, но без него уже становилось скучно.       Бард вдруг задрожал. Ведьмак шевельнулся — на улице было тепло, даже для обычного человека. Что случилось-то опять?       Геральт повернулся, разглядывая в темноте силуэт юноши. Тот действительно мелко дрожал, сжимаясь в комочек. Зараза, не хватало ему больного Лютика. До ближайшей деревни было дня два пути.       Приподнявшись, ведьмак прислушался, повел носом. Ничего необычного, только привычный запах Лютика и какой-то еще, более терпкий и соленый. Гадость. Аккуратно подобравшись, Геральт положил холодную руку на лоб барда, пытаясь проверить температуру. Лютик проснулся. — Г-геральт? — испуганным шепотом спросил он, резко дергаясь и подгиная ноги. — Я, я, — строго ответил мужчина, убирая руку. — Ты как себя чувствуешь?       Лютик смотрел широко распахнутыми голубыми глазами, блистающими в темноте. Он был напуган и смущен. — В-все нормально, — быстро прошептал он. — Я просто немного замерз.       В доказательство он подтянул одеяло повыше и попытался было поблагодарить и отправить Геральта обратно спать. — Ты уверен, что не заболеваешь? — спросил тот, беря в руки сумку со всяческими элексирами. — Лучше сразу принять лекарства. — Уверен! — поспешил заверить бард. — Ну смотри, если ты заболеешь… — Клянусь, не заболею!       Геральт осмотрел Лютика с головы до пят, не нашел ничего подозрительного, кроме слишком уж быстрого и громкого биения его сердца и ушел дальше пытаться заснуть. Хм. Ну, эта реакция была необычна. Наверное. Возможно, Лютик просто испугался слишком сильно.       Лютик любит его. Как-то все еще не верится. Надо бы проверить.       И этой бессонной ночью под медленно успокаивающееся дыхание Юлиана Геральт решил, что пора что-то делать. Если он не хочет действовать и предпочитает замалчивать свои чувства, то остается только… Его провоцировать. Хм. Это может быть интересно. Если, конечно, чертова гадалка говорила правду.       Утром Лютика не обнаружилось. Резко поднявшись, Геральт осмотрел их стоянку и близлежащий лес. Никого. Принюхавшись и заодно высмотрев на мягкой земле следы барда, он неспешно, но настороженно пошел в лес. — Лютик? — позвал он.       Лес был светлый и, судя по слухам, довольно безопасный, но уходить далеко одному, особенно Лютику, не стоило. Послышался треск веток, и вскоре юноша выглянул из-за дерева недалеко от ведьмака. — Что? — недовольно спросил он. Геральт закатил глаза. — В следующий раз предупреждай, как уходишь, — ответил он, зачем-то подходя ближе. — Я ненадолго отошёл, не думал, что ты проснешься, — раздраженно сказал бард. Вау. Такого тона в свою сторону Геральт еще не слышал. — Я говорил, что лес безопасен, но я ведь не проверял, — преувеличенно спокойно ответил мужчина, оглядывая юношу. Красное лицо, тяжелое дыхание и не завязанная наспех шнуровка штанов вместе с подозрительным отведением взгляда выдавали, что вовсе не в туалет сходить спрятался Лютик. Ну, конечно, парень неловко прикрывал стояк. Резко вздохнув и нахмурившись, бард глянул на Геральта, типа «ну и что ты смотришь?!», и мужчина, усмехнувшись, ушел, бросив напоследок «не буду мешать». Что-то внутри сжалось, и ведьмак подумал, что давненько у него не было женщины.       Вернулся Лютик не сразу, когда Геральт уже поставил жариться выловленную рыбу. Она была всего одна, но он не собирался останавливаться. — Ты не ел никаких ягод? — на всякий случай спросил Геральт, бросая взгляд на него. Лютик помотал головой. Он понемногу приходил в себя. — Я, конечно, вроде учился разбирать ягоды, но так рисковать я не буду, — в своей привычной манере сказал он. Будто ничего не было.       Как проверить, влюблен ли в тебя человек? Обычно все видно по глазам. Вот только Лютик, судя по всему, шикарный актер, а Геральт слеп к чужим эмоциям. Не специально. Он подолгу заглядывает в глаза барда, пока тот не спросит, чего от него хотят, а ведьмак не признается, что пытается научиться читать человеческие эмоции. Лютик смеется.       Он смеется почти всегда. Геральт пытается его спровоцировать на смущение — и он смеется.       На следующий день они отправились дальше, и ведьмак предложил сесть им вместе на Плотву. Лютик радостно закивал, что-то лепеча (Геральт не слушал) и сел сзади, крепко обнимая, держась за мужчину. Около часа прошло в непривычном молчании. Наконец Геральт это заметил. — Ты что, боишься на лошади ехать? — Что? С чего ты взял? — своим звонким голосом спросил Лютик. — Ты молчишь всю дорогу.       Бард помолчал, видимо, думая, что ответить. — Наслаждаюсь моментом? — предположил он, пожимая плечами. Геральт хмыкнул.       Лютик когда-то пел романтические баллады. Может, если бы Геральт слушал их, он знал бы, что делать. Что-то про спасение принцессы от ужасного дракона? Нет, ну навряд ли такое пел Лютик — да и ведьмак и так его кучу раз спасал.       Когда они попали в деревню, им тут же сказали, что лес, в котором они ночевали, безопасный почти всегда. Кроме полнолуния. В русалочью неделю к русалкам, к которым тут уже привыкли, присоединялись кровожадные и озлобленные мавки. Не так давно по всей деревне прошлась болезнь, из-за которой несколько матерей и новорожденных некрещеных детей погибло, и последние, несмотря на попытки местных успокоить их души, стали мавками. Задача была несложная — не поддавшись специфическому воздействию духов, крестить их, — но непосильная обычному человеку. Ведьмак за работу взялся.       Несмотря на опасность, за ним увязался и Лютик, даже вызвавшись помогать. Ночью они вышли в лес, и бард, видимо, от страха, решил не затыкаться. — Как думаешь, а мавки существовали до обряда крещения? Это ведь так странно, с чего бы им вдруг успокаиваться после крещения. — Еще скажи, что в бога не веришь, — вставил Геральт. Лютик заткнулся. — А какое у них воздействие? — вдруг продолжил он. — Они плотоядны? — Они уводят с тропы и съедают. Доволен? Если увидишь маленькую девочку или девушку — не иди за ней.       Ведьмак остановился и обернулся на юношу. — Не иди за ними, слышишь? Что бы они не сказали.       Лютик испуганно замер, но как только Геральт продолжил движение, ответил: — Я конечно любитель женщин, но за чудовищами не увязываюсь. — Они не чудовища, а неупокоенные души. И кстати, возможно, что будут и мальчики, хотя о таком я никогда не слышал.       Лютик что-то пробормотал и начал оглядываться. — Не пропадай из моего поля зрения, — предупредил ведьмак. — И не подходи к воде ни в коем случае.       Лютик кивнул.       После получаса ходьбы лес стал настолько густым, что лунный свет перестал проступать. — Геральт, я ничего не вижу!       Ведьмак лишь достал какой-то элексир и залпом выпил его. Послышался шорох. Через какое-то время впереди, на тропе, стал различим силуэт девочки. — Геральт? — шепотом отозвался Лютик откуда-то сзади, достаточно близко. — Ты тоже это чувствуешь? — Нет, — отрезал ведьмак. — Я вижу.       Лютика вдруг зашатало, и он схватился за одежду на руке Геральта. — М-мне ее не слушать, да?       Геральт ничего не слышал — либо мавка выбрала жертвой Лютика, либо не могла воздействовать на ведьмака. — И что она говорит? — Т-ты что, ее не слышишь?! — совсем отчаянно и испуганно спросил Лютик. — Она говорит, что убьет тебя! — Пусть попробует, — грозно заявил Геральт, кладя руку на рукоять кинжала. — Ты вообще можешь их ранить?!       Мавка, дух с длинными зелеными волосами и позвоночником наружу на спине, без глаз и с изуродованным лицом с нечеловеческой скоростью приблизилась к ведьмаку и барду, сбивая их в разные стороны от тропы. Лютик вскрикнул. — Держись рядом! — успел только крикнуть Геральт, как из-за кустов на него выпрыгнули сразу три мавки.       Все произошло так быстро, что за ведьмака действовали его инстинкты. Кинжал не вонзался в твердое тело, однако духи громко визжали, когда их прозрачного тела касалось серебро. Наконец они отступили. — Лютик! — Я здесь! — тут же отозвался он.       Геральт поспешил на голос. Оказалось, что на парня напала одна только мавка, видимо, сочтя его менее опасным, но Лютик сообразил и сумел, вернувшись на тропу, крестить духа. Со страшным воплем призрачное тело мавки будто разлагалось, и вскоре что-то светлое, что считают душой, стремительно улетело ввысь. Лютик подбежал к ведьмаку и опять схватился за его одежду. — Ты молодец, — кивнул Геральт. Лютик, кажется, плакал. — Осталось трое.       Две мавки, поверженные серебром, лежали на земле, свернувшись в комочек. — Блять, — плача, выругался бард срывающимся голосом. — Они зовут маму.       Геральт нахмурился, осмотрелся в поисках третьей мавки и поручил Лютику крестить находящихся здесь. От их вопля задрожали деревья, а Юлиан, упав на колени, зажал уши.       Среди шума и воплей Геральт не заметил, как сзади на него напрыгнула та самая третья мавка. Схватившись за его плечи, дух с тупыми зубами, но невероятно мощными челюстями, способными ломать кости, прокусил его шею. Крича, Геральт попытался смахнуть ее с себя, но та держалась крепко, норовя оторвать кусок мяса с шеи, а ее призрачное тело все еще было недокосаемо. Серебрянный кинжал сделал свое дело — мавка, визжа, повисла на нем, не умея выпутаться, не зная за что хвататься. Геральт выставил духа перед собой, и позвал Лютика.       Тут все будто замерло, и время потекло медленнее. Лютик уже стоял на ногах, и ведьмак ярко увидел блиставшие слезы. Он что-то кричал, потом быстро помотал головой и брызнул святую воду. Крики мавки оглушили. Геральт почувствовал, как начинает кружиться голова и мутнеть в глазах, опустил кинжал, достал его из тела духа слабеющей рукой. Он увидел, как к нему бежит Лютик, и почувствовал, что падает. … . — Это, блять, внутреннее кровотечение, не понимаете?! . … . — Геральт, очнись! … — Я дал тебе твое целебное зелье, но оно может не помочь. Нужно в город, к врачу или ведьме… . — Уйдите! Решите лучше, как помочь мне доставить его в город!       Геральт приоткрыл глаза. Его тело ничего не чувствовало, но лучше было не шевелиться, это он точно понял. Лютик стоял в дверях какого-то деревянного домика, в углу которого лежал сам ведьмак, и спорил с кем-то. Бард выглядел очень усталым. Прикрыв глаза, Геральт прислушался. Удаляющийся шум шагов — и Лютик, вздохнув, подходит к его кровати. — Мне… — начал ведьмак хриплым голосом. Юноша вздрогнул и вскочил. Видимо, успел сесть возле постели. — Геральт! — Мне кажется, что ты зря паникуешь, — усмехнулся тот, приоткрывая глаза и глядя на Лютика.       Он был бледен, в покрасневших глазах вновь стояли слезы. Он так волнуется за его здоровье, что думает, что волнуется за жизнь. — Зубы у нее тупые, впилась она весьма неудачно, так что повредила максимум мышцу плеча. А если и был какой яд, целебный эликсир все вылечил. — Т-ты слышал, что я тебе говорил? — задыхаясь в рыданиях, спросил Лютик. Геральту стало его жаль. — Нет, — улыбнувшись, стараясь поддержать, ответил он. — Что ты говорил?       Лютик молча отвернул голову, стирая слезы. — Я столько раз был ранен, — продолжил Геральт. — Почему сейчас-то ты так переживаешь?       Бард помотал головой, неспособный говорить от слёз. Шмыгнув носом, он выдавил: — Они все говорили, что ты умрешь. Мавки. Я так испугался. — Ну я не умер, и умирать не собираюсь.       Лютик кивнул. Геральт мягко улыбнулся. … — Ты мой лучший друг. Я не могу тебя потерять. … .       Геральт прописал сам себе покой, несмотря на беспокойство Лютика. Ему даже нравилось быть раненым — он, не шевелясь, лежал около двух недель, пока Лютик ухаживал за ним, чуть ли не засыпал у кровати (засыпал, если Геральт не прогонял), даже ездил в город за доктором. Вскоре после этого ведьмак совсем восстановился.       За это время он многое успел передумать. Конечно, Лютик говорит, что заботится, потому что дорожит им, как другом. О дружбе Геральт знал не больше, чем о любви, но что-то ему подсказывало, что не похоже это на простую дружескую заботу. По крайней мере одна девушка, заскочившая помочь в отсутствие Лютика, проболталась будто случайно. — Мне так бард понравился, — тараторила она, — что я с ним пыталась поболтать.       Девушка была подстать Лютику — они, наверное, могли заговорить друг друга досмерти. — Но он был так встревожен! — продолжила она, — он только о тебе и говорил, ведьмак.       Геральт молчал. Не получив реакции, она продолжила: — Он даже ни разу не спел! Однако сочиняет что-то новое, такое грустное.       Девушка вздохнула и поднялась. Вдруг, просияв, она хитро улыбнулась, видимо, надеясь хоть как-то добиться реакции мужчины. — Знаете, он мне проболтался! — она снова села рядом и начала шептать, будто это великая тайна. — Он, придумывая балладу, бормотал, что мавки нашептывали ему.       Она выдержала драматическую паузу. — «Твоя любовь сегодня умрет!»       Ведьмак открыл глаза и удивленно нахмурился. Девушка обрадовалась. — Да-да, именно так! А потом он начал бормотать так, будто вот-вот расплачется. Что-то типа «боже, ну за что я его так…»       Геральт зыркнул так, что девушка примолкла.       Ему нужно было это переварить.       «Твоя любовь сегодня умрет» — «Она говорит, что убьет тебя!»       Когда Лютик вернулся и когда доктор ушел, Геральт спросил: — Ты закончил новую балладу?       Лютик странно вздрогнул и испуганно посмотрел на него. — С чего ты взял… — Та девушка рассказала, — сказал Геральт и вдруг осторожно, но самостоятельно сел. Лютик чуть было не дернулся помочь, но удержался. — Ты потрясающий актер, Лютик. Но зачем?       Юлиан выглядел настолько напуганным и прибитым, что ведьмаку снова стало его жалко. — О чем ты говоришь? — нахмурившись, твердо сказал он. Геральт даже вдруг подумал, что всё-таки ошибся, или что девушка что-то соврала. Стоп. Каким это образом Лютику удалось… Его напугать?       Какое-то время Лютик с ним не разговаривал. Геральт действительно успел так испугаться. Как давно он этого не испытывал.       Наконец, когда они ехали в город, причем на разных лошадях — деревенские подарили барду хорошую кобылу, пусть и не привыкшую к долгим путешествиям, но выносливую, — Геральт решился извиниться. — Слушай, Лютик, — тот даже вздрогнул и испуганно посмотрел на ведьмака. — Прости, если я что-то не то сказал.       Он не смотрел на юношу, поэтому не увидел реакцию, и только через пару минут Лютик ответил: — В этом нет твоей вины. Никакой, поверь.       Его голос звучал как-то слишком грустно.       Они остановились у какого-то озера. Оставив Лютика с лошадьми, Геральт пошел на разведку, обошел все озеро и немного леса, вернулся и застал его играющим на лютне. Он молча наигрывал какую-то печальную мелодию. Геральт вздохнул. — Хватит депрессовать, Лютик, — сказал он, подойдя ближе. Парень, улыбнувшись, посмотрел на него. — Либо сыграй что-нибудь веселое, либо ничего. Лютик просиял. — Ты просишь меня сыграть?!       Геральт закатил глаза. — Да. Только то, что я не слышал.       Бард кивнул и полез в свою сумку за какими-то бумагами, видимо, ища свои записи. Ведьмак незаметно улыбнулся.       После получаса пения Геральт поднялся, подошел к своей сумке. Через пару минут Лютик замолк. — Это такие старые баллады!       Геральт коротко поджал губы. Он не знал, что он чувствовал по этому поводу. Песни Юлиана были наполнены искренней, пусть и слишком нахальной, любовью к женщинам. Это больше всего и удивляло Геральта — как же возможно то, что Лютик любит его, если он так любит женщин? Геральт же, очевидно… Мужчина. Он, конечно, знает, что любовь между мужчинами, как и между женщинами, бывает и встречается…       Да к черту, на самом-то деле. Если Лютик не хочет признаваться и обижается на прямые вопросы, можно действовать иначе. Будет гораздо интереснее. А вот и то, что ему нужно. — Что ты ищешь? — поинтересовался Лютик, заглядывая из-за плеча в сумку. Он заметно повеселел. Геральт внутренне усмехнулся. — Бинты и травы. Мне все ещё нужно перевязывать плечо.       Лютик ахнул и полез к своей сумке — прятать все свои вещи и отложить любимую лютню. — Я тебе помогу, да? — Конечно. Без тебя не справлюсь.       Геральт сказал это так же мрачно и тихо, как говорил всё. Его рука осторожно сжимала горстку розовых ягод. — Нашел их в лесу, — сказал ведьмак, протягивая ягоды под нос любопытному барду. Он потянул руку, но перед тем, как взять, глянул на Геральта. — Они очень вкусные, но нельзя их есть много.       Лютик аккуратно взял одну ягодку и закинул ее в рот. Геральт, усмехаясь, ждал реакции от впечатлительного юноши, и она последовала: его глаза расширились в удивлении и засияли восторгом, восхищённый взгляд застыл. — Офигеть, — прошептал Лютик. Геральт кивнул. — Можно еще?       Геральт оглядел барда с головы до ног и, слегка нахмурившись, отвел взгляд и ответил: — Не больше трёх.       Горстка была из семи-восьми ягод. Лютик, не задаваясь вопросами, двумя руками взяв две ягодки, медленно, стараясь растянуть удовольствие, съел обе ягоды. Геральт хитро щурился, но юноша этого не видел. Как повезло: то, что нужно, подвернулось под руку, оказалось в лесу совсем рядом. Будет весело.       Ведьмак снял, слегка шипя от неприятных ощущений, всю верхнюю одежду и повернулся к Лютику. Тот резко дернулся и подполз ближе с аккуратным медицинским ножичком для бинтов.       Его аккуратные, длинные пальцы, действительно предопределенные для музыки, осторожно дотронулись до края бинта, приподняли и поднесли ближе ножик. Геральт резко почувствовал горячее дыхание барда на своей коже. Он, конечно, и раньше помогал ему сменять этот бинт, но сейчас все было как-то иначе, совсем интимно. Молча распутывая белую ленту, обернутую вокруг тела ведьмака, Лютик старался касаться его как можно меньше.       Геральт внимательно вглядывался в его лицо, не отводя взгляда. Юлиан сразу заметил его, покраснел, прикусывал губы, заметно нервничая, его дыхание постоянно сбивалось, а пальцы дрожали. Наконец он ругнулся и отодвинулся. — Чего ты на меня смотришь? — недовольно, надувая губы, спросил он, отбирая нужные травы. — Ты становишься действительно полезным спутником, — перевел тему Геральт. И улыбнулся.       Лютик усмехнулся, довольный собой, поблагодарил, лишь взглянув на мужчину. Не совсем та реакция, на которую расчитывал Геральт, ну и ладно. Все равно, романтика — это слишком сложно для него. Желания более приземленные, грешные ему были куда понятнее, и спровоцировать на них влюбленного человека гораздо проще. — Я не хрустальный, — заметил Геральт, когда Лютик слишком уж бережно начал накладывать бинт поверх трав. — Знаю, — серьезно кивнул он.       Помолчали.       Геральт с невозмутимым лицом осторожно коснулся чужой руки, и на вопросительный взгляд ответил, что любит контролировать процесс. Лютик молча отвел взгляд. Ему удалось сохранить невозмутимое лицо, несмотря на участившееся дыхание, когда Геральт, как будто от неприятных ощущений, сжал сильнее его руку, а после погладил, успокаивая себя. Чудно. Реакция и правда есть. Ему даже нравилось дразнить Лютика. Кажется, афродизиак в ягоде наконец начинал действовать. Теперь самое интересное.       Руки Лютика дрожали все больше, его дыхание стало шумным и тяжелым, и, наконец, он поерзал, сидя на коленях, хмурясь и прикрывая глаза. Прокашлявшись, охрипшим голосом он спросил: — Эм… У этих ягод какой-то эффект? — он дернулся и уставился смущенно в голый живот Геральта. — П-почему нельзя их много есть? — Что такое? — спросил, наклонившись, пытаясь заглянуть в глаза ведьмак. — Это «райские ягоды». Если много съесть, они стирают какие-то воспоминания.       Лютик охнул и кивнул. Геральт сдерживал себя, чтобы никак не выдать, что он лжет. Но юноша даже не поднимал голову, поправляя рубашку так, чтобы не было видно очевидного. Поздно. Чувствуя слабое возбуждение от одного только такого вида Лютика, Геральт поднял глаза в небо и мысленно попрощался со своей гетеросексуальностью.       Бард уже заканчивал перевязку и явно начинал торопиться. Геральт по себе знал, насколько сильный эффект у этих ягод, хоть они и действуют слабее на ведьмаков. Желание охватывает такое, что не соображаешь вообще в конце концов. Ему говорили, что мужчинам, обычным людям, приходится кончать столько же раз, сколько ягод они съели. Интересно, поймет ли Лютик это сразу же? Геральт опустил взгляд на юношу. Он уже видимо сходил с ума, но держался, глядя сквозь челку замутненным взглядом на концы бинта.       Тут Геральт, опять будто от боли, томно выдохнул. Руки Лютика замерли. Сорвется ли? — Н-неужели больно? — опуская голову, чтобы не было видно его лица, дрожащим шепотом спросил Лютик. Кажется, он даже не осознавал, в каком состоянии находится. — Скорее неприятно, — с хрипотцой в голосе ответил Геральт. Лютик вдохнул сквозь зубы, быстро завязал узелок концами бинтов, резко встал и убежал.       «Поразительная выдержка, » — пожимая плечами, подумал ведьмак. Собственное возбуждение, сладко тянущее внизу, привлекало внимание. Однако ведьмак знал, что одной рукой он закончить не сможет — тут его выдержка играла против него, — поэтому оставалось только терпеть и пытаться отвлечься. Но мысли раз за разом возвращались к представлению стонущего, выгибающегося Лютика, сведенного с ума возбуждением. Зараза.       Прошло двадцать, тридцать минут. Возбуждение никуда не уходило, Лютик не возвращался и желание все же прикоснуться к себе все нарастало. Иррациональное желание встать и пойти в сторону, куда ушел юноша и жадно придавить его к дереву или сразу к земле, зудело в голове. Геральт помотал головой и попытался сосредоточиться на собранных неподалеку травах. Не получалось.       Бросив взгляд очередной раз в сторону леса, он положил руку на крепко стоящий (и это только от представлений! Твою ж мать) член и провел рукой по нему через плотную, тесную ткань штанов. Удовольствие ударило в голову и Геральт втянул воздух сквозь зубы. Нет, нельзя. В этом нет смысла. Он либо набросится на Лютика, либо останется ужасно неудовлетворенным.       Но тело уже не слушалось. Рука ритмично двигалась, трением принося не так уж много, но все же наслаждения, штаны до боли сжимали, и это немного отрезвляло. Стискивая зубы, Геральт жмурился, вспоминая смущенное лицо Лютика тем утром, и как тогда он прятал свое возбуждение, глядя в землю. Становилось жарко, несмотря на то, что ведьмак был все ещё без верха.       Резко дергаясь и оставляя себя же без невозможно желанных прикосновений, Геральт встает на немного дрожащих ногах, оглядывает стоянку и оборачивается на Плотву и лошадь Лютика. «Вы ничего не видели. » — мысленно говорит он им, прищуриваясь. Глубоко вдохнув, он сделал пару шагов влево и вправо, и наконец решился.       Если он сделает все незаметно, он не только удостоверится в том, что говорила гадалка, но и получит незабываемые воспоминания. Ну, а если гадалка не была права, он… Не окажется замеченным… Черт, а это уже как-то слишком неприятно. Хм.       С не самыми лучшими мыслями Геральт зашел в лес, ступая очень осторожно и применяя все свои способности, чтобы остаться незамеченным. Наконец его чуткий слух улавливает тяжелое дыхание. Стискивая зубы и руку на ветке какого-то дерева, чтобы немного прийти в себя, ведьмак незаметно и издалека обходит дерево, у которого сидел Лютик. Он смог отойти совсем недалеко. Невероятно сводит с ума.       Лютик жмурил глаза и кусал край своей одежды. Его лицо раскраснелось, на глазах даже немного выступили слезы. Совершенно не контролируя себя, он быстро дрочил обоими руками, подмахивая бедрами и несдержанно скуля от возбуждения. Геральта накрыло так, что он не удержался и снова докоснулся до себя. Теперь он точно не сможет удержаться, черт возьми. Лютик точно не мог его заметить, даже если бы искал, но шуметь нельзя было ни в коем случае. Ноги свело, и Геральт медленно осел на колени, суматошно расстегивая пояс и опуская штаны с нижним бельем.       Лютик стонал и, выгибаясь, ударялся головой о дерево за его спиной. Его движения были видимо неконтролируемы.       Прикосновения к чувствительному члену были настолько желанны, что Геральт испытал невыносимое наслаждение только от того, что позволил себе касания. Даже дрочку. Бляяять…       Геральт поднял мутный взгляд. Высмотрел белые пятна на траве и немного на одежде, что означало, что один раз Лютик точно уже кончил. Кх.       Юношу метало в разные стороны, он изгибался, желая как можно быстрее довести себя, хватал ртом воздух, стонал так, что с каждой секундой даже ведьмак становился ближе и ближе к разрядке. Ему тут же стало понятно, что он, скорее всего, все же кончит, если и как только Лютик произнесет его имя.       Лютик упорно молчал, не сдерживая лишь стоны. Геральт вдыхал воздух сквозь стиснутые зубы и еле сдерживал себя, чтобы не оказаться раскрытым. — Твою мааать… — громко протянул Лютик, приподнимаясь и переворачиваясь. Геральт видел его слегка сбоку, и пока его мозг неспеша соображал, что происходит, Лютик уперся лбом в свою руку и поднял кверху задницу. Аккурат в сторону Геральта. Ведьмак замер. Резко стало невероятно стыдно — Геральт почему-то никогда даже не задумывался о сексе между мужчинами, а тут Лютик практически демонстрировал, хоть и не специально… Бляздец.       Воображение, хоть и слабо, но подсказывало, что так хотелось бы сделать. Геральт, закрывая глаза и резко вздыхая, откинул голову назад, сел на землю и непроизвольно ускорился, еле сдерживая слишком шумное дыхание. Из-за позы стоны Лютика было слышно не так сильно, а поднять на него взгляд было как-то боязно, но в конце концов из-за невозможного возбуждения Геральт не мог уже сдержаться и глянул на Лютика аккурат в тот момент, как он, совсем по-блядски выгибаясь, кончил с громким стоном.       С огромным трудом Геральт, не сумев довести себя, остановился, чтобы затихнуть. Лютик не шевелился. Дыхание медленно восстанавливалось у обоих.       Однако желание Геральта было опять выше него самого. Стараясь не шуметь, он докоснулся до себя, кусая губы.       Лютик поднялся на ноги, отряхнулся и уперся лбом в стоящее рядом дерево. — Что я, блять, творю… — пробормотал Лютик, ковыряя ногтем кору и слабо стукаясь лбом. «Тот же вопрос, » — подумал Геральт, сжимая член у себя в руке.       Лютик жалобно заскулил, и ведьмак чуть не сошел с ума. С ритма он уверенно сбился, ускорившись. О боже. Неужели Лютик ещё не… всё?       Оглянувшись на юношу, Геральт увидел, как он, стоя лицом к дереву, через одежду поглаживал себя, толкаясь бедрами и поскуливая. Пиздец. — Твою мать! — резко очень грубо выдал Лютик, Геральт даже вздрогнул. — Чертов ведьмак, если это он…       У Геральта в глазах помутнело и зашумело в ушах. Удовольствие выбило воздух из легких. Еле удержавшись от стона или рыка, он кончил, стискивая зубы. Лютик где-то рядом пробормотал ещё что-то, что Геральт не смог разобрать, и направился обратно. Но ведь… Получается, что он не кончил третий раз?       Поднявшись на ноги и отряхнувшись, Геральт задумался. Лютик все еще возбужден. Но, видимо, думает, что сможет преодолеть это. Но не сможет.       Он сейчас идет к нему, к Геральту, разгоряченный и слабый. Сейчас. Должно быть. Интересно.       Ведьмак быстро, куда быстрее Лютика, направился к месту стоянки, чтобы ждать барда там, будто никуда он и не уходил.       Опустив руки в прохладную воду, ведьмак внимательно осмотрел поверхность воды, чтобы убедиться еще раз, что она безопасна. Вечерело, но одеваться Геральт все равно не хотел, и остался с голым торсом.       Лютик пришел почти сразу, и его раздражение чувствовалось даже без взгляда на него. — Ты уверен в эффекте ягод? — скрещивая руки на груди, спросил он. Геральт, даже не обернувшись, пожал плечами. — Что ты так к ним привязался? Если бы были какие-то значительные побочки, я бы запомнил.       Он встал и обернулся к барду. Тот резко дернулся и слегка смутился. — Так что не так?       Лютик замялся — причем буквально. Видно было, что его ноги опять дрожали от возбуждения, но он упорно пытался это скрыть. Неужели он не понимает, что ведьмак гораздо наблюдательнее? Лютик отвел взгляд, думая, что ответить. — И почему ты так надолго пропадал? — спросил Геральт, совсем уж давя на него. Наверное, это было лишним. Юноша раскраснелся.       Геральт заинтересованно, наклонив голову, пристально смотрел на Лютика. Совсем уж смущать его не хотелось, а то еще обидится. Сейчас нужно было хорошо сыграть удивление. Если Лютик все же скажет. — Так что? — опять спросил Геральт, спокойно отвернувшись и переместившись к своей сумке, чтобы достать еще «райских» ягод. — Мне стоит беспокоиться?       Геральт перевел взгляд прямо в глаза юноши. Тот замер, и вдруг слишком видимо задрожал. — Так, ты выглядишь не очень, — нахмурившись, ведьмак собрался было подняться, чтобы подойти ближе, но Лютик выставил вперед руки: — Н-нет! Не волнуйся, н-ничего опасного. — Так что же? — будто раздраженно спросил Геральт, уже даже с беспокойством. Лютик переступил с ноги на ноги и помял край одежды руками. Какие же у него красивые руки. — Возбуждение, — выдохнул Лютик, как ни в чем ни бывало, и снова отвел взгляд. Геральт удивленно расширил глаза, но на большее его не хватило. Он спокойно сел на свою лежанку и снова принялся рыться в сумке — типа в поисках противоядия. — Нет, — безэмоционально и мрачно сказал он. Лютик резко вдохнул. — Не помню ничего такого.       Лютик с грохотом сел на свое место, прижимая колени к груди. — Не знаю, что может помочь, — отложив сумку, сказал Геральт. — Кончи пару раз, — пожал плечами он.       Лютик почти всхлипнул. Геральт перевел сожалеющий взгляд на него. Но бард уже спрятал лицо в коленях и не было необходимости играть что-то, и Геральт принялся просто пожирать глазами дрожащее тело. — Я-я… Я уже… — прошептал Лютик, совсем сгорая от стыда и желания. Ведьмак, не удержавшись, прочистил горло. — Давай я оставлю тебя здесь, — предложил он, поднимаясь. — Если…       «Если что, зови, ага, как же, » — даже как-то злясь на самого себя, смущенно подумал Геральт. Лютик резко поднял на него взгляд, но тут же опустил, и наткнулся им на оставшиеся ягоды. Его глаза разгорелись и он, выпрямившись и сев на колени, потянул к ним руки. — Черт, Ге… Геральт, — Лютик резко поднял пугающе умоляющие глаза на ведьмака. — Забери лучше эти ягоды, они…       Геральт опустился и поднял ягоды. Под пристальным, томным взглядом барда, он резко съел их все. — Геральт! — воскликнул Лютик, немного приподнимаясь с колен. — Там их пять штук было! — Я ведьмак, — напомнил мужчина, глядя сверху вниз. Очередной пиздец. Лютик, сидя на коленях чуть ли не тянет к нему руки. Да почему они просто не могут потрахаться сейчас же блять!       Геральт резко отвернулся, взял лежащую рядом одежду и ушел в сторону лошадей, действительно оставляя Лютика одного и не встречая никакого сопротивления.       Звезды ярко горели в черной вышине неба, изредка заслоняемые серыми кучевыми облачками. Геральт не спал, наверное, уже второй час, глядя на звезды и прислушиваясь к дыханию Лютика рядом. Он наконец успокоился, видимо, заснул, но до этого, кажется, плакал. Ведьмак вздохнул.       Как сложно оказалось просто принять свои же чувства. Желание, возникшее просто моментально, перебило все мысли в белой голове, но когда оно сошло на нет, на сердце стало невыносимо тяжело. Мысли медленно плыли в такт биения сердца.       Любит? Не любит? Любит? Не любит?       Кто?       Миллионы вопросов сталкивались друг с другом, мораль и совесть давили на виски, странное теплое, но при этом больное чувство сдавливало живот. Ох, это был страх.       А если, а если, а если. Лютик на самом деле не любит, Лютик боится, Лютик покинет его. Что будет утром?       Страшно. Почему? И Геральту остается только признать, что он не по собственной воле влюблен.       Вдали грохочет гром.       Утром Геральт просыпается не отдохнувшим совсем, Лютик сидит рядом со своей лежанкой, собирая вещи и тихо напевая. Все-таки все хорошо. Бард замечает взгляд на себе, поворачивается на Геральта, мягко и смущенно улыбается ему. Как солнечно. — Как ты? — приподнимаясь, спрашивает ведьмак, убирает волосы с лица. — Хорошо, — врет Лютик, улыбаясь. Врет не сильно, но все же… — Давай заплету?       Шум ветра, тихий плеск воды, щебет птиц вокруг. Неподалеку звуки от лошадей, голоса и пение нимф из леса. Геральт, прикрывая глаза, наслаждается осторожными прикосновениями к своим волосам. Ему хочется съязвить, сделать комплимент, ухмыльнуться одновременно, но молчать ему почему-то хочется больше, и Лютик тоже молчит. Солнечно. Уютно.       Когда бард отпускает его волосы, заплетя обыкновенную для Геральта косичку, ведьмак оборачивается и, глядя на немного испуганное лицо Лютика, медленно сменяющееся на смущенное, хочет поцеловать его.       И не решается.       Люди кричат, постоянно ругаются. Смесь пропитых, визгливых голосов, алчных взглядов, грубых слов так режет слух. Геральт вдруг понял, как сильно любит тишину и природу. И как прекрасен голос Лютика.       Бард кашляет от пыли, поднятой каретой. Геральт хочет закрыть его собой. Высоко над головами кричат ястребы.       В таверне, куда они наконец пробрались чуть ли не через весь город, держа лошадей под уздцы, пропахло пьянством и разгулом. Лютик загорелся своим характерным озорством после двух кружек эля, схватил лютню и пошел петь что-то про свои невероятные приключения с ведьмаком.       Их поселили в сырой комнате, где было так же шумно, как в зале, мëрзло и мерзко. Упав на кровать, глухо отозвавшуюся треском под ним, Лютик выдохнул: — Нет, на природе было лучше.       Ведьмак молча согласился, стал раздеваться. — Насколько мы тут задержимся? — спросил бард, и его язык слегка заплетался от усталости и хмеля. — Мои ближайшие планы в трех месяцах от сегодняшнего дня, — сказал он. — Находим заказ, уходим убивать, едем дальше. — А нельзя найти какой-нибудь менее отвратительный городишко? — по-детски хныча, спрашивает Лютик, поднимая руки. И вдруг приподнимается, резко становясь более серьезным: — И Геральт, ты все еще ранен.       Ведьмак молчит. Лютик, привыкший к его игнорированию, ложится обратно и взволнованно вздыхает. Геральт ложится на свою кровать. — В таких мерзких местах всегда больше заказов. И денег у людей больше, чем тебе кажется. Как заработаем — окажемся в комнате получше. — Я заработаю, — недовольно бурчит Лютик, снова по-детски. — Эти условия невыносимы. Мне нужна хорошая ванна, мягкая кровать и милые девушки.       Геральт хмурится.       Еда оказывается лучше комнат, за лошадьми ухаживают нормально, и Геральт решает остаться на пару дней в этой таверне. Но город действительно скверный — то ли из-за характера большинства ядовитых, рассерженных торговцев, то ли из-за серости и антисанитарии.       Заказ действительно находится быстро, и уже следующей ночью, не предупреждая Лютика, Геральт уходит на охоту.       Когда он возвращается, уже ранним утром, он обнаруживает Лютика на своей кровати. Сняв верхнюю одежду и неслышно подойдя к нему, ведьмак осторожно проводит рукой по мягким волосам беспокойно спящего барда. — Ты в порядке? — негромко спрашивает он.       Наверное, из всех вопросов этот — один из самых неожиданных от него в данный момент. Лютик просыпается, испуганно смотрит долю секунды, вскакивает и хмурится, готовый начать ругаться, но слишком сонный для этого. Геральт улыбается.       А днем что-то идет не так. И ведьмак долго не может понять что.       Лютик ведет себя как обычно, улыбается, поет, пьет, спокойно и даже заботливо общается с Геральтом, но что-то не так. Наверное, не в нем, а в самом ведьмаке.       Странное неприятное чувство беспокойства, нарастающее с каждым часом, шум в ушах от постоянных криков и голосов, помутнение в голове из-за резких для волчьего нюха запахов. Геральт использует зелья, но не обнаруживает никакой угрозы.       Кроме него самого.       В какой-то момент все концентрируется на Лютике. Геральт не видит ничего, кроме него, не слышит ничего, кроме его пения, и если это — странное чувство влюбленности…       Разбивается кружка. Кто-то незнакомый берет его за руку и уводит на верхний этаж таверны. В голове шумит.       Его отравили — грохочет в голове осознание. Но отравили не каким-то ядом. Его тело с этим справится. Незачем беспокоиться. Зачем он идет за этим мужчиной. — Посмотри на меня, — почти нежно говорит ему кто-то, как только они заходят в комнату и за ними закрывается дверь. Геральта берут за подброродок, заставляя поднять взгляд, и он видит перед собой молодого, подтянутого мужчину, совсем не похожего на тех, что находятся всегда в тавернах, нет…       Суккуб, резко осознает Геральт. Ну конечно. — Что тебе нужно, отродье? — грубо спрашивает ведьмак, ощущая, как с осознанием всего возвращается ясность ума. — Ох, ну если ты знаешь, кто я, ведьмак, то должен и знать, чего я хочу. Чем я питаюсь.       У суккуба мягкие волосы, томный взгляд, уже нескрываемое желание. Внизу поет Лютик.       Геральт молчит. — Сними с меня чары. Я не уйду. И дам тебе того, что ты хочешь, — тихо, безэмоционально говорит он. — И ты будешь молчать об этом.       Суккуб судорожно сглатывает, довольно улыбаясь, переминаясь с ноги на ногу. У него уже стоит, — кажется, у этих всегда стоит. У Геральта не было возможности проверить — он никогда не натыкался на суккуба-мужчину, но, что ж, вот какой… Подарок судьбы. Он не был уверен, хотел ли он его.       Геральт отталкивает суккуба к большой кровати, нависает над ним, уже пышущим желанием и наслаждением. Наверное, для него риск, связанный с сексом с ведьмаком, способным убить его в любой момент, был невероятно возбуждающим. Не торопясь, Геральт расстегивает чужую рубашку, прислушиваясь к себе же, к своим эмоциям, чувствам.       Пьяный смех внизу заглушал пение Лютика, но Геральт прислушивался к нему, не вникая в слова, только голос, голос, заполняющий его всего. В голове мутно.       Он соврал бы, если сказал, что его не возбуждает тонкое дрожащее тело под ним, со светлыми кудряшками на плоской груди, тонкими руками, выступающими косточками. Такое изящество, такая чистота и почти невинность бледного тела контрастировала с необыкновенно похотливым лицом суккуба.       Лютик не такой бледный. Немного крупнее. Такой же худой.       Геральт вспоминает лицо Лютика тогда и бессильно закрывает глаза. — Ведьмак, — негромко, пьянящим голосом говорит суккуб. Какое удивительное у них воздействие. — Позволь мне обслужить тебя.       Тепло от чужого тела, мутность в голове и сладость на языке из-за воздействия чар суккуба, голос Лютика внизу, мысли только, только о нем. Горячие прикосновения, ласка — все было каким-то образом настолько искренним, что Геральт хотел было посмотреть на суккуба, но не успел приподняться, как его губы накрыли чужие. Острый, влажный язык нежно, но ужасно возбуждающе толкался в его рот, влажные руки гладили его голое тело, и ведьмак чувствовал себя по-странному беспомощно под тощим, очевидно слабым телом молодого парня.       По-странному беспомощно. Перед своими чувствами.       Суккуб вел, доминировал, что так редко случается с Геральтом. Он почувствовал легкий укус на шее, мнущие грудь пальцы, задевающие соски, легкую тяжесть от сидящего на нем мужчины. Суккуб судорожно, нетерпеливо дернулся, притираясь пахом о крепко стоящий член Геральта. Наслаждение, безумно сильное, пробило через позвоночник, и ведьмак выгнул шею назад, подаваясь бедрами вперед. Суккуб прикусил его подергивающийся кадык. — Ох-х, боже мой, — судорожно, запинаясь, выдохнул он, приподнимаясь и окидывая взглядом всего мужчину под собой. Его голос звучал с таким отчаянием. — Я не знаю что выбрать первым.       Он приподнялся, быстро скинул с себя штаны, оставшись в одной большой рубашке. Геральт опустил взгляд — крупный, аккуратный член мужчины стоял, почти прижимаясь к его животу и истекал смазкой. Ведьмак нахмурился на всякий случай, поднимая взгляд на развратное, уже расплывшееся в слишком сильном желании, лицо.       Приподнявшись, он под пристальным взглядом суккуба развязал шнуровку штанов и приспустил их. Оттолкнув от себя совсем одурманенное счастьем создание, он сел на край кровати. Не спрашивая разрешения, суккуб склонился и тут же взял в рот.       Ох он бы не позволил Лютику себе отсосать, ни за что. Хоть и хотелось бы безмерно увидеть, как затыкается вечно болтливый рот, как растягиваются пухлые губы… Ведьмак слишком любил голос Лютика, что бы он не говорил; и знал, что не сдержится (как сейчас, резко и без предупреждения давя на затылок суккуба и заставляя задыхаться, принимая глубоко), и повредит безупречные голосовые связки барда. Это неприемлемо.       Суккуб одновременно и будто был профессионалом в этом, и будто делал минет в первый раз. Он не задевал зубами, держал хороший ритм и невыносимо приятно поддевал языком нежную кожу, доводя Геральта слишком близко. Но при этом задыхался, принимая глубже, и слезы брызгали из его глаз.       Хватая тварь за мягкие короткие волосы, Геральт вбивается внутрь в последний раз и с низким рычанием кончает, слыша удовлетворенное мурчание.       Суккуб сглотнул и облизнулся. Его руки, зацепившиеся за штаны ведьмака, крупно дрожали, он весь мелко трясся от неудовлетворенности на грани с оргазмом. Геральт пристально посмотрел на него, не зная, что делать.       Тварь резко подняла голову и впилась взглядом в глаза ведьмака. Он не успел среагировать, отвести взгляд, и оказался под воздействием сильного гипноза, который он смог бы побить, но… не хотел. Он по-странному устал. Устал думать, устал быть сильнее и доминировать, устал быть собой. Возможно, наедине с настоящим суккубом, пусть и мужчиной, он сможет действительно правильно расслабиться, впервые не думать о последствиях…       Или так он думал до того момента, как суккуб с невероятной силой для такого хрупкого тельца поднял его выше на кровати и положил под себя.       Безумная улыбка расползлась по лицу суккуба. Он стянул с Геральта, неспособного сопротивляться, штаны, устроился между его ног, пристально глядя на него… Ведьмак замер. — Ты что собрался делать? — сурово спросил он, не чувствуя ни капли угрозы в собственном голосе. — Ох, я сделаю тебе только хорошо, — прощебетал суккуб, вдруг раздвигая его ноги.       Страх и отвращение нависли тяжелым комом над тонкой оболочкой навязанного возбуждения.       К собственному ужасу он почувствовал, как у него снова встает от умелых прикосновений к его члену, как он не может сопротивляться зачарованному возбуждению. Сильный, дурманящий запах желания суккуба спутывал мысли. Как мерзко.       Шум ветра, тихий плеск воды, щебет птиц вокруг. Неподалеку звуки от лошадей, голоса и пение нимф из леса.       Геральт расслабляется, смирившись со своей участью, решив, что после сразу же уедет с Лютиком из этого города.       Люди кричат, постоянно ругаются. Смесь пропитых, визглявых голосов, алчных взглядов, грубых слов так режет слух.       Внутрь проскальзывает тонкий палец суккуба и Геральт закрывает глаза, не в силах принять реальность. Почему он только согласился.       То, как резко прошибает его тело удовольствие, заставляет его выгибаться. Суккуб удовлетворенно стонет, потираясь о грубую простыню. Ведьмаку это не нравится. Геральт же в восторге.       Совершенно новое, необычное ощущение заставило все навязанное возбуждение перерасти в самое настоящее, и Геральт распахнул глаза, когда скользкие пальцы с силой надавили на что-то невероятно чувствительное.       Не дав Геральту возможность восстановить дыхание, суккуб быстро приставляет свой член к растянутому входу и, громко выстанывая, медленно вставляет.       Это ощущается так неправильно, так грешно, и… Что? Когда ведьмака волновала мораль? Он монстр, смесь человека с чем-то необъяснимым, для него похоть и гомосексуальность не страшнее, уж точно не страшнее убийств. А убивает он чаще чем ему хотелось бы.       Он закусывает кожу на руке, чтобы вдруг не застонать совершенно унизительно, пока суккуб, отчаянно цепляясь за него и царапая кожу, толкается в него с силой, но так недостаточно, лишь проскальзывая мимо простаты. Геральт готов взвыть.       Вдруг прямо за дверью слышатся громкие, неосторожные шаги. Геральт пугается, сжимается, что заставляет суккуба резко заскулить и задергаться более мелко внутри него. — Геральт?! — кричит из-за двери пьяный голос Лютика. — Ты тут?       Сердце ведьмака разгоняется, и он чувствует, что сейчас не сдержит голос. Лютик. Сейчас за дверью. За незапертой дверью. Ох что он подумает, если откроет ее и увидит Геральта так — под хрупким, тощим мужчиной, с членом, черт возьми, в заднице, дико возбужденным-       Как он мечтал иметь возможность зачаровать дверь, чтобы она точно не открылась. — Да, — резко выдыхает он, прочистив горло. Суккуб толкается снова, скуля от нестерпимого желания. Геральт тоже был на грани. — Я не один. — О! — Лютик ударяется, кажется, головой, о дверь. — Мож-жно присоединиться?       Он пьяно икает и хихикает. — Ты пьян, Лю-       Суккуб, не выдерживая отсутствия движения, сдерживаемый крепкими руками, опускается к Геральту и кусает за плечо тонкими и острыми зубами. Тот чуть не стонет вслух. — Да, да, ты прав~ — тянет Лютик, и Геральт вдруг чувствует, как сильно хочет прикоснуться к себе и представить… Лютика… Внутри него. — Да и знаешь, мне хватило эффекта тех чертовых ягод! — воскликнул Лютик, стуча рукой по двери. — Я кончил четыре, черт возьми, раза подряд!       Геральт закрывает глаза, и воспоминаний о том вечере настолько много, что ему приходится пережимать член у основания, чтобы внезапно не кончить с громким стоном.       Лютик чихает и, напевая что-то шальное, разворачивается и уходит.       Суккуб с силой толкается внутрь со стоном облегчения и удовлетворения. Он снова поднимается, осматривает мутным, но уже не таким безумным, взглядом Геральта и достает подушку. Он тут же кладет ее под поясницу ведьмака и со следующим резким толчком Геральт понимает зачем.       Внутри так хорошо и жарко, и твердый член так потрясающе бьет прямо по простате, что у Геральта не получается сдерживать вскрики, и он задыхается от слишком быстрого темпа, пока всего не становится настолько много…       Все его тело выкручивает, ноги беспорядочно сжимаются вокруг талии суккуба, и Геральт кончает, пытаясь заглушить стоны руками. Суккуб в любом случае стонет громче, совершенно не сдерживаясь, и со следующем движением Геральт чувствует, как внутри него разливается горячее и мерзкое.       Он долго лежит неподвижно, пока суккуб молча выходит, склоняется над ним и слизывает его сперму с живота, довольно мурча. Геральт безразлично смотрит на это, и пытается приподняться, но безрезультатно. Суккуб улыбается как-то слишком по-доброму для твари. — Я позабочусь о тебе, ведьмак.       Геральт следит взглядом за тем, как суккуб одевается, встает, чтобы подойти к тазу с водой. — Я все равно убью тебя, как только приду в себя. — замечает он. Суккуб вздрагивает, и оборачивается с болезненным улыбкой на губах и страшным одиночеством в глазах. — Убивай. Мне нечего терять.       Геральт смотрит на него еще пару мгновений и отворачивается.       Он остался в комнате, арендованной суккубом. Проснулся от тепла чужого тела рядом и тяжести. Мужчина лежал на его груди, посапывая, так беззаботно, и с мягкой улыбкой. Геральту стало его очень, до скребущего чувства в горле, жаль. Ничего, кроме слишком сладкого запаха, не выдавало, что перед ним не обычный парень, поглощенный душащим одиночеством, а суккуб, гей-суккуб, который вынужден был скитаться по всему миру в поисках людей, готовых предоставить ему еду и необходимое ему удовольствие, гонимый и ненавидимый всеми. Геральт вздохнул.       Осторожно отодвинув от себя мужчину, он поднялся и сел на край кровати. Он не чувствовал никакого дискомфорта или боли, и это его радовало. Он встал и оделся. Суккуб молча, со влажными глазами наблюдал за ним. — И когда теперь? — сиплым голосом спросил он, когда Геральт уже отошел к двери. Ведьмак помолчал. — Я отведу тебя кое к кому. — сказал он наконец, кивая. — Не уходи пока.