опаленные ресницы

держа зажигалку в руках, я восхвалял бога, того самого, что пару дней назад мне опалил ресницы. держа зажигалку в руках, я склонился будто бы у меня была сигарета, чтобы зажечь. держа зажигалку в руках, я щелкнул вновь и затем я был так близок, почти поцеловал огонь. выпуская зажигалку из рук, я клялся в том, что это было лишь случайно. выпуская зажигалку из рук, я желал того, чтобы мой ценник с кучей скидок обуглился. выпуская зажигалку из рук, я знал что вскоре дюймы рассекут мой с огнем поцелуй. не зная будто, что уже поздно, я позволил огню стать частью меня я дал ему свободу, я сдал крепость. я дал ему душу. шелковой нитью обвился́ вокруг пальцев, обжёг, но я стерпел, другого тепла у меня не было. мне было горячо и жалко глядеть на руки, которые не нуждались в зажигалке. я боялся, что мои пальцы обуглятся, но это не случилось. если бы кто-то увидел, как черны мои пальцы, мне кто-то мог бы помочь. забрать огонь? пока я думал о его душе, он взялся за мою. желтый ценник, акции и скидки. ему не понравилось. шелковая нить затянулась на моих запястьях, на моей шее, и я кивал, разводя руками. затем шелковая нить оказалась на моих губах, и я улыбался, даже если не хотел. шелковая нить дала мне в руки спицы и запретила играть с ними но я не понимал, зачем они мне тогда. шелковая нить показала, как вязать, и я неумело, как мог, обжигаясь связал из неё себя. другого тепла у меня не было. и я почуял гарь. я задыхался, ища спасения, и мне опалило ресницы. когда, в конце концов я упал, это был конец. он опалил мне ресницы. и исчез, когда холодное утро утянуло его в окно. я снова взял в руки зажигалку. я выставил новый ценник. я забыл тепло.