Gentle

— Ауч! — Терпи. — Я треплю, просто -тц! — Терпи. Немного осталось Взволнованные пернатые крохи тучкой вились возле кроличьих ушей. Раздражали. На белоснежных бинтах пятнами выступила яркая алая кровь. Банни тяжело вздохнул. С тех пор, как Туф и Николас начали тренироваться с мечами, ему приходилось видеть такую картину довольно часто. Чаще, чем хотелось бы. Два слоя ткани на предплечье пропитались, и Кролик обернул в третий, неловко деврнув лапой. -Ай! Крохи ахнули. — Прости, прости. Я случайно. Он мог часами корпеть над пасхальными яйцами, выводить самые искусные узоры самыми тонкими кистями, а потом выйти и проскакать ещё пару километров на ночь глядя, но совершенно ничего не мог поделать с дрожью в лапах, когда на его глазах на третьем слое проступило новое пятнышко. Локти ходили ходуном, к кистям словно привязали по кирпичу, пальцы окоченели, и все движения выходили неловкими, неповоротливыми, грузными. Кролик сделал ещё оборот. Дёрнул ухом. — Вы бы…по аккуратнее что ли. — Как ты себе это представляешь? Кролик неопределенно пожал плечами. — Ну, не знаю, не в полную силу, например? — Тогда в чем смысл? Кролик не знал. Пятен больше не было, но он обернул бинт ещё раз. На всякий случай. Отмахнулся от пищащих комочков. Достал из поясной сумки небольшие ножнички, отрезал ткань, закрепил, убрал обратно. Коготком невесом провел по перьям рядом с раной, критично осмотрел свои труды. Теперь, кроме бумеранга, при нем всегда была маленькая переносная аптечка. — Я просто, ну, знаешь, не понимаю, зачем делать это сейчас. Я имею ввиду, мы только победили Кромешника, и вряд ли он… — Банни. Кролик оторвался от разглядывания бинта. — Да? Вокруг Феи вился маленький цветной гудящих ураган. У Кролика зарябило в глазах. — Когда он вернется, а мы оба знаем, что это произойдет рано или поздно, в любом случае, мы будем готовы. Я буду готова. И никто больше не пострадает. Теплая ладонь легла на щеку, нежно погладила мех. В том же месте на щеке Феи красовался темный шрам. Кролик выучил их все: один на щеке, два на правой лодыжке, один на бедре, один длинный на левой руке и, вот, получается, два на левом предплечье. Большинство скрывало оперение, но он то знал. Банни аккуратно убрал ее руку. Обе ее ладони легко помещались в одной его. Такие тонкие и хрупкие… Так уверено и крепко держащие меч. — Я просто не понимаю… Почему так? Почему именно сабли? — А почему бумеранг? Что ж. Справедливо. — Я будто родилась с ними, понимаешь, Банни? Как будто часть себя нашла. Это… я не знаю, как это описать, это как вздохнуть полной грудью, как глотнуть свежего воздуха, как… Кролик мог вечно смотерть на три вещи: как появляются пасхальные яйца, как смеются дети и как Туф увлеченно о чем-то рассказывает. Ее и без того яркие, космические, глаза загораются с новой силой, стрекозьи крылья трепещут в нетерпении и каждое пёрышко дрожит, и кажется, сейчас она сорвётся с места и полетит быстрее, быстрее, всем расскзать здесь, там, скорее, скорее. В этом они с Фростом похожи. И эта ее двойственность, когда она может так бережно, любовно перебирать детские зубки, рассказывая о каждом ребенке одинаково тепло, трогательно поджимая ножки, а позже, сделав сальто, с абсолютно бесстрастными, холодным лицом одним плавным движением снести голову тренеровочному манекену. Бесподобно. — Но ты не… — Банни. У Кролика шерсть на загривке встала дыбом. Такой тон… поистине королевский. Такому хотелось внимать. — Никто больше не посмеет навредить детям или кому-то из вас. Что она собираласьсделать с тем, кто посмеет, он не уточнял — Туф всегда была достаточно решительной. Чего только стоит зуб Кромешника, который она положила в специально отведённую для него коробочку и поставила, как насмешку, на самое видное место, в центр хранилища. Среди детских воспоминаний, радости и счастья, зуб поверженного врага. Невероятная. Кролик смотрит на нее неотрывно и ловит себя на том что не дышит. Отводит взгляд, дёргает нервно ушами. Помощницы беспокойно кружат вокруг хозяйки, трогают бинт, о чем-то спорят. Фея, кажется, этого не замечает. Она смотрит на Кролика. — Мы на днях говорили с Николасом… — Да? Насчёт? — Насчет ваших терновок. И, ну… Кролик обводит взглядом высокие потолки, стены, деревянные балки, йети, огромный глобус, непоседливых крох и, наконец, переводит взгляд на хмурую Фею. — Банни… — Я подумал… Я подумал, что, раз уж вы с этим всем серьезно, то делайте все как надо. Феи хмурится, но уже от непонимания. Крохи за ее плечом заинтересованно переглядываются. — Мы обговорили это, он набросал схему новый защиты для тебя. Знаешь, налокотники, там, наколенники, все дела. Я в этом не разбираюсь, ты же знаешь, для бумеранга такого не нужно, ну, в этом и плюс бумеранга. В общем, на самом деле, это должен был быть сюрприз, но я так прикинул, ты только ему не рассказывай… Крепкие объятия не дали договорить. Цветастые перья лезли в глаза, Кролик поправил их лапой, устроился мордой поудобнее. Обнял в ответ. Крохи замолкли, осели где-то на полу, и только тихое «спасибо» куда-то в плечо прозвучало в тишине. — Per favore, Amore mio*. Если так надо, пускай. Он выучит все, что нужно, будет носить с собой целый мед.блок, если понадобится, научится обращаться с этими ужасными длинными ножами. Черт с ним. Но. Он будет рядом.