Last tears

Она всегда казалась такой доброй, приветливой. Она успокаивала нас, пряча от солнца в знойные летние дни. Но она всегда оставалась стихией, даже для нас – для тех, кто любил ее больше всего на свете. Эй, вы слышите нас? Нас много здесь, внизу. Мы хотим выбраться отсюда, но не можем! Кто мы? Мы – те, кто не сумел преодолеть власть природных сил. Мы – дети воды. Она ласкает нас, заменяя нам мать. Она бежит по нашим венам вместо крови. Она смотрит на вас нашими глазами. Глазами, жаждущими жизни. Почему она предала нас? Мы всего лишь любили ее. Слишком сильно. И она приняла нас в свои объятия, но ценой этого стала сама смерть, в которую мы когда-то не верили. Вы смотрите на нас с таким испугом на ваших теплых лицах. Хотите убежать, вновь бросить нас одних. За что? Мы же всего лишь дети. Утонувшие дети. Мертвые дети с горящими глазами. За что вы так ненавидите нас? Только за то, что мы тянем и вас на дно? Что ж, это наша маленькая месть за вашу ненависть. — Какая вода тёплая! Кан-тян, скорее сюда! – воскликнула Йоко, плескаясь в реке. – Не правда ли, Розалия? Снисходительно посмотрев на оборотня, девочка едва заметно кивнула и слабо улыбнулась вынырнувшему из-под воды отцу. Мужчина ответил ей залпом водных брызг. — Хасуми, ты ведёшь себя, как ребёнок, — заявил Кантаро. – А ведь мы на работе. В любой момент могут напасть духи или демоны. Хасуми недовольно фыркнул, не пытаясь скрыть легкого раздражения. — Ты сам ребёнок, Ичиномия, если веришь в эту чушь! Харука и Кантаро переглянулись и тяжело вздохнули. — Может, я или Йоко покажем ему, наконец, истинные сущности? – предложил тэнгу. — Боюсь, этот болван и тогда не поймёт. Чёрт! – Ичиномия едва заметно побледнел, что не укрылось от взгляда демона. — Что случилось? – Харука взволнованно посмотрел на хозяина. Ичиномия продемонстрировал тэнгу руку с амулетом, на котором тревожно подрагивали колокольчики. Харука обеспокоено огляделся по сторонам в поисках зловещей силы, вызвавшей колебание амулета, но ничего необычного не обнаружил. Родственные узы. Мы не помним ничего о них. Мы можем лишь завидовать живым детям, способным плакать и смеяться, любить и быть любимыми. И потому все больше и больше наших маленьких врагов мы хотим обнять, прижимая к своему мертвому телу, целовать их нежные лица своими покрытыми тиной губами, опускаться к их ногам, выпивая их кровь из самой вкусной вены – той, что на внутреннем сгибе колена. Мы пачкаем в алом нектаре не себя, а ту, что заманила нас в этот безумный плен. Самую любимую… Длинные золотистые локоны. Большие изумрудные глаза. Они не выражают того восторга, что мы испытывали перед водой. Тогда как смеет она прикасаться к ее безупречному сверкающему на солнце телу? Мы презираем ее. Мы хотим ее. Хотим быть такими же, как она. Живыми. Любимыми. Мы летим к ней, как карающие ангелы. Но нас закрывает тень. Мы чувствуем соленый вкус крови, так напоминающий вкус моря. Это не наказание. Это просто ошибка. Но мы все равно должны съесть ее, иначе для чего мы вновь испачкали прелестное одеяние нашей любимой? Он уже вырос. Не такой сладкий, какими были мы, когда умирали. Но это месть. Месть за то, что он не был таким, как мы. — Кан-тян! – крикнула Йоко, подталкивая Розалию к берегу. – Хасуми-сан до сих пор не вынырнул! Я волнуюсь! — Наверняка этот придурок просто решил вас напугать, — отозвался Кантаро, но, взглянув на впервые по-настоящему взволнованную девочку, сам не на шутку обеспокоился. Тем более что он с каждой секундой всё сильнее чувствовал присутствие демона. Если исчезновение Хасуми связано с ним, то… нет, хоть бывший одноклассник Ичиномии и был самоуверенным помешанным на нигилизме болваном, но Кантаро боялся даже в мыслях допустить такой ужасный конец. — Аааааа! – пронзительно завизжала Йоко, выталкивая Розалию на берег и спеша за ней, и через миг у ног Ичиномии сидела насквозь промокшая и сильно напуганная лисица. Кантаро присел на корточки и осторожно погладил дрожащего ёкая. Йоко снова обернулась человеком – бледная и с трудом говорящая из-за дрожи во всем теле. — Кан-тян, там кровь! Кажется, Хасуми убили… — всхлипнула она и скосила взгляд на Розалию. Та, как обычно, отрешённо глядела вдаль – никто не знал, что крылось за этой безучастностью. Ичиномия посмотрел на спокойную поверхность воды и бросил вопросительный взгляд на Харуку. На траву упали два чёрных пера, и порыв ветра от огромных крыльев едва не сбил стоящего рядом Кантаро. Харука взлетел, держа наготове жезл поглощающего духов. Поднявшись над рекой, тэнгу сложил крылья и вниз головой бросился в водную гладь, не обращая внимания на сковывающий движения строгий костюм. Оставшиеся на берегу с нетерпением ждали, что произойдёт дальше. Мы больше не голодны. Мы больше не одиноки. У нас есть игрушка. Большая, взрослая игрушка, подарившая нам свою жизнь. Но ее хотят отнять у нас. Ангел с огромными черными крыльями. Он покарает нас за то, что мы сделали. Но мы не виноваты! Нам просто не хотелось умирать! Мы прижимаем к своей чешуйчатой коже человеческое тело. Мы не хотим отдавать его. Не хотим снова быть одни. Мы хотим бороться. Но нам страшно. Нам больно. Наши руки стали слишком скользкими, чтобы удержать игрушку. Мы чувствуем удары. Они проникают нам под кожу, под нашу прочную мертвую кожу, царапая сгнившие органы, достигая наполненного слизью неподвижного сердца. Мы хотим кричать, но мы немы. Ощущаем силу воды. Она пытается защитить нас. Спасает нас. Утешает нас. — А если Харука тоже…? – прижав к себе Розалию, предположила Йоко после того, как прошла ничего не принёсшая минута ожидания. — Не говори глупостей! – отмахнулся Кантаро, но как-то неуверенно. – Харука – поглощающий духов тэнгу. Ему не страшны какие-то подводные монстры. Вода вдруг поднялась столбом и закружилась ужасающих размеров смерчем, уходящим в небо. Брызги разлетались во все стороны и высыхали, не успев достичь двоих людей и одного ёкая. Йоко и Розалия одновременно вскрикнули. Ичиномия встал перед ними, сложив пальцы в оберегающей печати. Всех троих накрыло невидимым куполом, но столб снаружи от этого ничуть не изменился. — Кан-тян, что это? – крикнула лисица-оборотень сквозь шум воды. — Пока не знаю, — мрачно сказал Кантаро. – Кажется, демон. Уведи Розалию. Чуть помедлив, Йоко кивнула и, быстро собрав вещи с берега, схватила девочку за руку и потащила подальше от реки. Последним, что она заметила, было чёрное крыло, мелькнувшее в диком водовороте. Деревья вырастали перед глазами одно за другим, сливаясь в однотонную картинку. С каждым шагом дышать становилось всё труднее. Неожиданно что-то стремительно оторвалось от ветки и понеслось прямо на беглянок. Йоко собралась было завопить, но вовремя узнала в этом существе Муу-тяна, привязчивого, но, в общем-то, незлобного и крайне милого лесного духа. А если он здесь, то где-то поблизости должен быть и Сугино-сама, его супруг. Глядя на этого исходящего ревностью Отелло, сложно предположить, что он и есть известный белый тэнгу. Хотя в чём-то эта парочка иногда оказывалась полезной. — Мир тесен! – поражённо воскликнула Йоко, когда из-за кустов вылетел запыхавшийся и взъерошенный Сугино, мгновенно отобравший у ёкая Му-тяна и прижавший его к груди так, что бедный дух только что-то протестующе мыкнул и затих. Белый тэнгу непонимающе уставился на девушку. — Что вы тут делаете? – спросила Розалия, считавшая ненужными все эти взгляды и приветствия. — Я искал Му-тяна, — ревниво заявил Сугино, ещё сильнее сминая несчастное существо, которое снова замычало что-то невразумительное в своё оправдание. – А вы чего здесь забыли, да ещё в таком виде? Йоко опустила взгляд и со всем ужасом осознала, что так и бежала по лесу в купальнике. В отличие от Розалии, которая догадалась переодеться ещё тогда, под коконом Кан-тяна. Лицо оборотня мгновенно налилось краской, и девушка торопливо натянула кимоно и завязала бантом широкий пояс. — Собственно, сейчас некогда объяснять, — наконец, ответила она. – Пожалуйста, побудьте здесь и присмотрите за Розалией. Я скоро вернусь. И, не дожидаясь ответа, Йоко помчалась назад, к реке. То, что она увидела, оказалось даже хуже, чем она могла предположить. Ненавидим вас. Вы причинили нам боль. Обидели нас. Заставили нас плакать. Отдайте нашу игрушку! Она наша! Вы не имели права отбирать ее. Мы хотим получить ее обратно. И мы хотим ту девочку с зелеными глазами. Дайте нам нашу жизнь! Насквозь мокрый Харука со спины защищал Кантаро, склонившегося над телом Хасуми. Последний был мёртв – не требовалось даже подходить ближе, чтобы в этом убедиться. Кожа посинела, ссохлась, словно все кровеносные сосуды были опустошены. Вена под коленом была порвана. Края раны вздулись и побелели. Девушка невольно вскрикнула и отстранилась, инстинктивно зажмурив глаза. Когда она их открыла, перед ней предстало ещё более кошмарное зрелище. Из воды выползало неопределённого грязно-болотного цвета существо с облепленным тиной и илом черепашьим панцирем. Зеленоватые мёртвые пальцы до средней фаланги были стянуты перепонками. Сгнившая кожа бахромой висела на почерневших разбухших от влаги ногтях. К небольшому туловищу короткой шеей крепилась круглая голова. Широкий лягушачий рот раскрылся, и стали видны как минимум три ряда мелких треугольных зубов, в остроте которых не стоило сомневаться. Йоко даже показалось, что среди этих ужасных треугольничков она видит иссушенные кусочки плоти Хасуми. Но ещё страшнее, чем пасть, были ничего не отражающие глаза. Йоко присмотрелась к ним и обнаружила, что зрачки у чудовища отсутствовали. Просто вытянутые узкие щелки, из которых вырывался не очень яркий жёлтый свет. Этот ничего не выражающий взгляд был, по мнению Йоко, самой ужасной частью демона, о котором девушка прежде и понятия не имела, хотя сама являлась ёкаем. — Это кто? – спросила она ошеломлённого Кантаро. — Скорее всего, некий подвид вампира. Судя по способу питания, каппе, но я точно не уверен. — Но ведь каппе – утонувшие дети! – возразила лисица-оборотень. — Это и есть ребёнок, — подтвердил Харука, не оборачиваясь. – Просто слишком долго прожил под водой. Да, мы всего лишь дети. И мы расстроены вашей нелюбовью к нам. Вы ведь живые. Вы знаете, что такое друзья, что такое радость. И вы отнимаете это у нас. Только потому, что мы мертвы. Да. Мы уже не такие, как вы. Но мы есть! Мы существуем. И не хотим больше терять. Не хотим делиться с вами тем, чего лишились когда-то. Лучше мы заберем это у вас, чтобы вы смогли понять нас. Мы заманим вас к себе. Любимая поможет нам. Отражение лунного света в воде. Вам ведь нравится это, не так ли? Наши глаза впитали его, чтобы мы делились им с нашими игрушками. Наши ставшие гнилью среди ила глаза… Каппе тем временем принялся ловить взгляд Йоко. Девушка, наконец, посмотрела ему в глаза и тут же застыла, как вкопанная. Всё вокруг стало жёлтым и пустым. Застыв на полпути превращения в лисицу, она шагнула к реке, ведомая зовом подводного вампира. — Йоко! – закричал Кан-тян, бросаясь к ней. – Стой! Не надо идти к нему! Или ты хочешь закончить, как Хасуми? Лисица огляделась по сторонам потерявшими блеск глазами и сделала ещё один нерешительный шаг к чудовищу. — Это приказ! – дрожащим голосом закончил Ичиномия. И голос хозяина одолел зов каппе. Взгляд Йоко вновь стал осмысленным, и она отскочила от воды. Так нечестно! Она наша игрушка! Ты нашел ее первым, но она сама пошла к нам. Ей понравилась луна, плескающаяся в реке. Она уже стара для нас, но нас влечет ее вечная молодость. Она же дух, как и мы. Мы из одного мира. Зачем вы нарушаете это? Она наша! Мы негодуем. Мы свирепеем. Мы еще покажем вам, кто здесь главный. Взрослые, мы не любим вас! Вы не спасли нас тогда и не понимаете сейчас. Это вы виноваты, что мы ушли к любимой. Она лучше вас. Она не знает страха, не знает предательства. Она лишена чувств. Но она заботится о нас. — Утащи Хасуми подальше, — велел Кантаро. Йоко поморщилась и, взявшись за холодные безжизненные запястья, поволокла труп к лесу. Конечно, никто никогда не слышал о случаях, когда укушенный сам превращался в каппе. Но Хасуми всё же стоило держать подальше от воды. Ичиномия принялся выкрикивать слова связывающего заклятия, ежесекундно складывая пальцы в усиливающие печати. По зелёному телу каппе прокатились энергетические волны, сковывающие любое движение. Демон судорожно задёргался, не понимая, что с ним происходит. Белые нити, опутывающие вампира, начали темнеть, впитывая в себя его чёрную ауру. Йоко узнала обряд очищения. Если всё пройдёт успешно, то ёкай внешне не изменится, но образ жизни поменяет в корне. Нет! Любимая! Не покидай нас. Мы умоляем тебя. Нам больно. Наше уродливое тело жжет изнутри. Мы не чувствуем тебя. Мы не хотим слушать эти волшебные слова, которых не было тогда, когда нас еще можно было спасти. Обними нас снова своими волнами. Войди в нас шумным прибоем. Омой нас изнутри своей чистотой и прохладой. Сухо. Мы умираем. Нам так больно, что мы не хотим больше жить. Но мы верим в тебя. Любимая, дай нам силу. Напои нас. Застоявшийся колодец с мутной тиной для нас будет как оазис. Лужа грязи. Капля дождя. Мы хотим жить. Жить рядом с тобой, любимая. Да. Наши слезы. Если мы заплачем, мы спасемся. Ты всегда в наших глазах. Поэтому мы не можем бросить тебя, даже если так страдаем. Мы убьем людей! В самый последний момент, когда каппе почти уже начал принимать светлую энергию, он вдруг скрылся под водой, тем самым пустив все старания Ичиномии на ветер. Сразу после этого Харуку накрыло огромной волной, и Йоко потеряла демона из виду. Каппе бросился к Кантаро, неосторожно подошедшему опасно близко к воде. Девушка кинулась к хозяину, но поняла, что не успеет. Ни один человек не способен справиться с такой скоростью. Но зверь…. Не теряя ни секунды, Йоко обратилась в лису и в два прыжка оказалась рядом с Ичиномией. Последний уже рухнул на колени, схватившись ладонью за шрам на груди и зажмурившись от боли, что говорило о недюжинной силе демона, с которым они столкнулись. Но ведь это же не первый подобный случай! Мощь ёкая – ещё не повод проиграть ему без борьбы. Зубами Йоко вцепилась в скользкую руку каппе, мысленно передёрнувшись от отвращения. Ошеломлённый демон отступил от Кантаро. Безумная игрушка! Она кусает нас. Она вонзает свои острые зубы в нашу безобразную плоть. Но наше тело – яд. На него противно даже смотреть. Нам больно, но мы хотим смеяться. Лисичка такая глупая. И совсем не страшная. Мы же гораздо хуже. Мы осушим лисичку. Мы превратим ее гладкую шерстку в кусок поблекшего меха, под которым спрятаны ее маленькие косточки. Игрушка бросила нас, надо ее наказать. Ичиномия отскочил в сторону и приготовился читать новое заклинание. Монстр быстрым резким движением сбросил Йоко на землю. Ударившись и кувыркнувшись по берегу несколько раз, вновь ставшая девушкой лисица закашлялась и потёрла ушибленные места. Во рту все еще стоял привкус болотной гнили. Опомнившись, Ичиномия сковал чудовище очередной печатью, и волна, обрушившаяся на Харуку, наконец, схлынула. Переглянувшись, всё трое окружили каппе, стараясь не дать ему уйти под воду. Ичиномия с сомнением посмотрел на тэнгу. Харука кивнул. — Что вы собрались делать? – спросила Йоко, пытаясь по взглядам человека и поглощающего духов прочитать их мысли, но ей не удалось. — Вы что, меня не слышите? – возмущённо воскликнула девушка. Никто ей не ответил. Кантаро и Харука неотрывно смотрели на вырывающегося каппе. — Вы хотите убить его? – внезапно поняла Йоко и сама испугалась подобной мысли. До этого мало кого убивали у неё на глазах. Тем более после смерти Сузу. А ведь каппе – тоже ребёнок… — Это единственный выход, — сказал Ичиномия. – Йоко, отвернись. Девушка послушно повернула голову в другую сторону, но краем глаза продолжала наблюдать за происходящим. Кантаро сосредоточенно читал заклятие, но никакого результата за этим не следовало. Каппе совсем не реагировал на слова и печати Ичиномии, за исключением сковывающей. Харука одним прыжком оказался рядом с демоном. Вверх взметнулся его жезл. Крылья тэнгу скрыли от Йоко смерть каппе, но не смогли заглушить его агонизирующий крик. Девушка зажмурилась и закрыла уши руками. Прекратите! Мы не сделали ничего плохого! Мы хотели только, чтобы кто-то был рядом. Но живые боялись нас, а мертвые были лишь игрушками. Они ведь не превращались в нас. Только любимая может сделать их такими же. Не мы. Мы убиваем, ненадолго спасаясь от одиночества. И все. На большее мы не способны. Большему нас не научили. Потому, что мы всего лишь дети. Потому что мы еще умеем плакать. Любимая, прости нас. Мы знаем, что такое боль и страх смерти. Мы больше не хотим этого. Нам нужен покой. Если ты не сердишься на нас, пожалуйста, спой нам колыбельную. У тебя такой красивый голос. Ты такая добрая. Жаль, что сейчас мы слышим тебя в последний раз. Ты нас покидаешь. Баюкаешь и медленно уходишь, возвращая нам наше тело. Оно мертво. Но оно нужно нам, чтобы уйти, чтобы больше не пачкать тебя, невинную, в крови наших игрушек. Только пой нам. До конца. Когда голоса стихли, Йоко подумала, что оглохла, но плеск воды и шорох листьев убедили её в обратном. Осторожно, всё ещё опасаясь чего-то, Йоко открыла сначала один глаз, осмотрелась, готовая в любой момент снова зажмуриться, и, не заметив ничего страшного, раскрыла оба. Ичиномия и Харука стояли над трупом. Но у него не было ничего общего с каппе, кроме мертвенно-зеленоватой кожи утопленника. Страшное чудовище, отправившее Хасуми на тот свет, выглядело совсем как обычный утонувший ребёнок. Йоко вскрикнула от неожиданности. Мальчик тем временем стал таять на глазах. От его худеющего полупрозрачного тела к реке стремились хрустальные ручейки. Не прошло и минуты, как на месте гибели каппе не осталось ничего. — Вот и всё, — тихо сказал Кантаро. – Пойдёмте, надо найти Розалию. Они пошли в лес, стараясь не оборачиваться назад. За всю дорогу ни один из них не проронил ни слова. Да и не о чем было говорить – всё и без того казалось понятным. Закончилось ещё одно приключение. Закончилось так же, как и несколько предыдущих. Смертью. Каппе с одной стороны и Хасуми с другой. Интересно, хотя бы сейчас он поверил в существование ёкаев? Или он так ничего и не понял? Кантаро, Йоко и Харука переглянулись. Видимо, все думали об одном и том же. Их размышления прервал Муу-тян, выпрыгнувший неизвестно откуда в объятия Ичиномии. Несложно догадаться, что следом за ним появился пылающий ревностью и праведным негодованием Сугино. Последней показалась Розалия, вздрогнувшая при виде отца, безжизненно замершего на руках у Харуки. Повисло тяжёлое молчание. Даже Сугино безмолвно стоял, прижав к груди притихшего Му-тяна. Йоко подошла к Розалии и приобняла её. Девочка уткнулась в плечо оборотня, негромко всхлипывая. Йоко с содроганием сердца чувствовала, как промокает ткань кимоно и сотрясается от рыданий спина Розалии. Она плакала второй раз в жизни. Злые слёзы помимо её воли катились по щекам, блестели на промокших волосах, бриллиантами сверкали на длинных ресницах. Розалия пыталась остановить этот неудержимый поток, но это было не в её силах. Столько лет – и вот, наконец, не выдержала. Но, чувствуя рядом плечо Йоко, девочка знала, что теперь с ней настоящие друзья, которые больше никогда не позволят ей страдать… Хасуми похоронили через три дня. В Англии, как он и хотел. По этому случаю и Йоко с Кантаро надели строгие чёрные костюмы, в которых чувствовали себя, мягко говоря, неудобно. Харука и Розалия, давно привыкшие к подобной одежде, смотрели на них, как на приехавших из далёкой деревни. Когда деревянный гроб, опустился на дно могилы, Розалия уронила вниз хризантему, на лепестке которой застыла её последняя слеза.