Если бы слёзы мои были водой, я бы напоила уже ею весь мир

      Войдя в дом, тихонько закрыла за собой дверь, чтобы не навлечь шуму. В доме было так душно и накурено. Единственное время, когда я могла прийти домой и когда хоть бы немного не пахло алкоголем и сигаретами — это было после полудня. Папа уходил в двенадцать часов на работу, а я, заранее, перед уходом в школу, открывала окна настежь. Что-то успевало проветриться до моего прихода. Но сейчас утро, сутки я не появлялась дома, а значит, открывать окна никому не было нужды. И сейчас тут просто ужасный запах.       Пройдя на кухню, поняла, что ужасно голодна. Всю ночь я заливала в себя алкоголь, но явно забывала закусывать.       Доказывает: первое — мой голод; второе — то, что я практически не помню вечеринку, а значит это только то, что я быстро напилась и отрубилась. В моём духе. Напиваться, чтобы забыться, и действительно забыть всё напрочь. Действенно.       Для начала мне нужно было принять таблетку, приём которой нельзя было пропускать. Я пила её вразброс: утром, днём, вечером. Когда вспоминала, тогда и пила. Но вспоминала я каждый день, что удивительно. Подойдя к тумбе, взяла флакон с таблетками и закинула в себя одну. Она проскакивала в меня, как масло. Теперь можно и поесть. Открыв холодильник, начала шарить по полкам в поисках чего-то вкусненького. Бекон, заветренный сыр, колбаса с кусочками жира, который я до чёртиков не переношу. Пиво, пиво, пиво. Кусок хлеба, какая-то курица, которая неясно с какого тысячелетия тут лежит. И всё же я смогла найти недавно купленный апельсиновый сок, который запрятала от отца, и яйца. Отлично, сделаю себе яичницу.       Через каких-то пятнадцать минут мой завтрак был готов. Я решила отойти на пару минут в туалет, но когда я уже пришла обратно, то мою яичницу поедал мой отец.       — Нашлялась и припёрлась, — без стеснения поедая завтрак, с набитым нечищеным ртом проговорил он. От одного только его вида я задавалась вопросом: почему ты стал моим отцом? Почему им не мог стать наш сосед? Или тот продавец из магазина напротив? Им бы мог стать любой житель нашего города, мечтающий о ребёнке, но им стал ты — детоненавистник и жёноненавистник, Гарри Сандерс.       — Это был мой завтрак, — я только начинала злиться, а уже была готова врезать по его самодовольной роже.       — А покупал продукты я, — его вечная отговорка, сводящая меня с ума.       — Эти продукты купила я.       — А деньги кто тебе на них дал? — это был аргумент, но это всё равно не значило, что можно так поступать. — То-то же, — запихнул себе последний кусок яичницы, облизывая пальцы.       Он встал из-за стола, взял тарелку и поставил её в раковину. Взял стакан со стола и налил туда воды из-под крана. Никогда не понимала, как люди могут спокойно пить воду из-под крана — там же полно микробов, хлорки и грязи.       — И всё же ты бы мог сам себе приготовить, а не есть мою еду.       — А ты бы могла поесть у того, с кем ты там трахаешься, — отмахнулся он рукой, ставя стакан на стол. Взял мой флакон с таблетками и потряс, проверяя содержимое. — Или что, он трахает тебя, а ты настолько тупая, что даже не можешь поесть за его счёт?       — Я ни с кем не сплю, папа, — уже более твёрдым голосом сказала я, слыша собственное сопение. Поставив флакон обратно, повернулся ко мне, оглядывая таким непристойным взглядом сверху донизу.       — Да ты себя видела? Выглядишь, как самая настоящая шлюха. Да и люди поговаривают…       — Я не шлюха, ясно?! — от злости толкнула его в грудь, но сразу же пожалела, потому что мне тут же полетел мощный мужской удар в голову. Я успела зацепиться за стул, иначе налетела бы на острый угол кухонной столешницы. Глубоко вздохнув, удерживала слёзы как могла, но они всё равно канули вниз, не дождавшись разрешения.       — Ты ещё смеешь мне дерзить?! — следом по моей спине пролетел удар, от которого я громко вскрикнула.       — Папа, не надо! — уже не сдерживая слёзы, заливалась ручьём, горбясь на полу, как трусиха. Каждый раз я не могла привыкнуть и каждый раз чувствовала себя более униженной, чем в предыдущий.       — Мне стыдно, что моя дочь такая неблагодарная шлюха! — и снова удар по спине, от которого я сильнее вжалась в пол. — Угораздило же жениться на шлюхе, которая вырастила такую же. И тобой будут пользоваться все. Потому что такими бесхарактерными, как ты, пользуются все, — гордо проговорив, ударил уже по ногам.       — Папа, — шёпотом завыла я, боясь следующего удара.       — Какая ты жалкая, — плюнув в мою сторону, отец ушёл с кухни.       Задыхаясь от слёз, взяла со стола сок и мигом побежала к себе в комнату. В такие моменты меня рвало на части, за что я громко кричала в подушку, волочась на полу из стороны в сторону. Хотелось орать как можно громче. Хотелось бить всё вокруг. Рвать ткань, которая только попадётся под руку. Кусать и щипать своё тело, чтобы подавить эту боль, сжирающую изнутри. Хотелось вредить всему, что вижу.       Я не достойна такого отношения. Не достойна, чтобы меня бил мой родной отец. Чтобы хоть кто-то трогал меня пальцем без моего ведома. Чтобы кто-то называл меня шлюхой, когда я спала лишь с одним парнем за свои восемнадцать лет. Если я девушка, не значит, что, родившись, мне нужно ставить клеймо. Что за ёбаный сексизм? Если ты мой родитель, значит, можешь позволять оскорблять и бить меня? Я не твоя собственность. Ты хорошо потрахался тогда и вот будь добр, оставь другое дерьмо для себя. Если я ношу платья, а не закрытую одежду, то это не делает меня «не такой правильной». Не делаю так, как тебе хотелось бы? А почему я вообще должна что-то для тебя делать, если ты так поступаешь со мной? И если уж в твоей жизни что-то не так, то это не повод срываться на мне. Это повод пересмотреть то, как ты сам поступил со своей жизнью, мудачьё.       Выпив сока, ещё позлилась некоторое время, но усталость сломила меня. Я проспала часов пять, если не больше. Разлепив склеившиеся ресницы, дотянулась до сока и допила остаток. Живот болел, потому что я так ничего и не поела. Встав, первым делом отправилась в душ. Нужно было избавиться от запаха прошлой вечеринки. Зайдя в ванную, скинула с себя платье, бельё и встала под душ. Под прохладной струёй воды начала оживать. Становилось легче дышать, думать, двигаться. Всё было так естественно. Через время помыла голову, отчистила себя от грязи, ничтожных мыслей и вышла из душа. Вытерев себя полотенцем, взяла любимый лавандовый лосьон для тела и присела на край ванны. Взглянув на смотрящее на меня зеркало, жалостливо оглядела себя. Новые синяки, которые наложились поверх незаживших старых. Смазав их лосьоном, бережно втёрла, поджимая губы от боли. Когда дело было сделано, накинула сверху халат и вышла из ванной.       Зная, что отец на работе, приготовила себе полноценный обед и мигом съела. Ещё несколько часов я провела в постели, слушая музыку, параллельно делая заданные уроки. Когда всё было готово, я заметила на часах стрелку, показывающую на восемь. Кажется, я что-то слышала от парней о вечеринке-дне рождении у парня из нашей школы. Льюис, вроде так его звали. Адрес! Чёрт, его-то я не знаю. Набрала номер своей одноклассницы, которая знала практически всех из нашей школы, а значит она точно не могла пропустить вечеринку.       Прождав несколько секунд, трубку тут же сняли:       — Джуд? — начала первая я, задавая риторический вопрос. — Привет, это я, Эмма.       — Да, у меня есть твой номер, поэтому ты определилась. Ты что-то хотела?       — Ты же вот всех знаешь из школы, да?       — Ну, не всех, конечно. Есть несколько человек, наверняка, которые, может, даже и не появлялись в школе ни разу. Вот их не знаю. Ну, может быть, ещё не знаю вот тех парней…       — Ну, я поняла, — перебила её, чтобы скорее перейти к сути. — Я вот чего тебе звоню. Ты знаешь Льюса, у которого сегодня день рождения?       — Ну да, конечно! Он играет в нашем театральном кружке.       — Отлично. Не подскажешь его адрес?       — Ты собираешься к нему на вечеринку?       — Ну, да, а что?       — Да нет, я просто так спросила. Круто. Больше людей, больше веселья. Скину тебе щас адрес смс-кой, — минуту погодя, она скинула мне адрес. — Всё, скинула. Кстати, а что…       — Благодарочка, — не дослушав её, сбросила звонок. Покажется грубо и, может, так и есть, но она такая болтунья, что если буду слушать её, то не доберусь до вечеринки и к одиннадцати.       Сделав неброский мейк, завязала шнуровку платья на талии и надела самые маленькие, какие только можно, шпильки. Дополнила браслетом на руке и брызгами ванильных духов. Осмотревшись, взяла сумочку и отправилась на вечеринку.       Дошла я быстро, потому что его дом находился всего в пятнадцати минутах от моего. Он был не самым большим домом на районе, но достаточно приемлемым, если сравнивать, например, с моим. На нижних этажах горел свет, где виднелись головы подростков. Пройдя к двери, заметила, что та даже не была закрыта. Спокойно зайдя, осмотрелась, не особо привлекая чьё-то внимание. Всем было попросту не до меня. Ну, может, только трое людей обратили на меня внимание, но я прошла внутрь и скрыла свою персону.       Пока я осматривала угощения, людей, декорации и слушала музыку, прихватила стаканчик игристого. Освежила рот сладким вкусом, облизывая губы от охлаждённой сладости напитка. Сделала повторный глоток, кидая короткие взгляды на гостей, пока сама не почувствовала, что кто-то пристально наблюдает за мной. Отвела взгляд, замечая того, кого бы я предпочла бы лучше не замечать. Он вытянул вперёд руку со стаканчиком, приветствуя меня и, подмигнув, сделал глоток. Не ответив на его жест, поставила алкоголь на стол и пошла к небольшим дверям, ведущим на задний двор. Что-то вино было слишком игристым, что так сильно отдало в голову.       Я вышла на свежий воздух. Это было лучшее, что, наверное, случалось со мной за сегодня. Ночной запах земли, сгущающиеся тучи, прохлада, сбивающая с толку. Ещё несколько минут, и я продрогну до чёртиков. Но лучше уж ощущать эту временную, затмевающую сознание, зыбкость по коже, чем долговечную в груди, которая раздирает душу на кусочки. Подойдя к небольшому фонтану, достала из сумочки пачку сигарет, выкуривая оттуда один свёрток. Порывшись, не могла найти зажигалку, которую я нигде не могла проебать.       — Да где же ты, — бурчала себе под нос, разгребая бардак в сумке. Пора уже научиться выкидывать весь хлам, которым я не пользуюсь больше месяца. Лежит помада, которая мне совсем не подходит, и я не крашусь ей около четырёх месяцев; наушники, которые сломались ещё две недели назад; покупные чеки, штук шесть; флаеры; тампон, которыми я вообще не пользуюсь! — что ты вообще забыл здесь?       Вся бумага смокла от слюны, а поиски вели к неудаче. Скоро я взбешусь, выкину эту сигарету, возьму новую и буду вновь искать чёртову зажигалку, которой точно тут нет. Рядом послышался звук чьих-то шаркающих ног. Подняв голову, заметила одного из тех придурков, с которыми не дай Бог молила всех вышестоящих нашего ограниченного общества не пересекать меня ни с одним из этой компании.       Я часто не умела держать язык за зубами. Срывалась из-за личных проблем. И всегда могла дать отпор ещё неокрепшим парням. Но эта компания была особенной: отказов не принимали, грубых слов не терпели, брали своё. Именно поэтому я всегда избегала их. И в этот раз я надеялась, что мне сможет повезти.       Подумалось, что если не обращу на него внимание, то он уйдёт.       — Дать прикурить?       О, Боги, Эмма! Ты наивна, как твоя мать, выходящая замуж за папу. Да он пьян!       — Нет, у меня есть… — интенсивнее стала искать зажигалку.       Краем глаза видела, как он начал подходить. Пара секунд, и гульный огонёк витал около моего рта. А ещё дорогой парфюм, которого он точно вылил полфлакона, если не больше. Не удивлюсь, если он ещё сжёвывает по две жвачки, за каждые пятнадцать минут.       — Затянись, — крутил своей зажигалкой, будто это было чем-то важным для него.       Не хотелось принимать его «жест», но желание затянуться не исчезло и вряд ли исчезнет. Втянула в себя бумагу, и сигарета подожглась. Терпкий запах вишни обаял нос, а нёбо пронзило вкусом смолы, со слабоотдающими нотами зимней вишни — как указано на упаковке. Интересный вкус. Кажется, у меня появился фаворит. Но на таких сигаретах долго не протянешь. Достанут. В моде всё равно останется ненадоедающая классика.       Выдохнула в сторону дым, пытаясь не дать ему почувствовать вкусный запах. Это повлечёт за собой новый разговор, которого я старалась избегать.       — Тебе не холодно? — спросил он, облокачиваясь об выцветшую перекладину.       Если спрашивает, значит, явно успел оценить мой образ. Отрицательно покачала головой, делая новую затяжку. Я смотрела куда-то вдаль, пытаясь заострить внимание хоть на чём-нибудь, лишь бы не кинуть взгляд на него. Но каждый предмет был для меня прост, не заинтересовывая меня. Или я просто не могла сосредоточиться, зная, что кто-то смотрит на меня.       — Ты знаешь, что ты красивая?       Случайно посмотрела на него. Это было роковой ошибкой. А о дальнейшем и говорить не хочу.       — Спасибо, — стараюсь не обращать внимание на его особенный взгляд и дальше продолжаю смотреть вдаль.       — Почему мы с тобой до сих пор нормально не познакомились?       Прищуренные глаза и такой самодовольный вид. Считает себя кем-то.       — Потому что в этом не было нужды.       — Но сейчас-то я был тебе нужен, — непонимающе посмотрела на него, а он взглядом указал на сигарету.       О! Да! И быть тебе моей прислугой до скончания веков. Подаватель зажигалок. Я бы ответила так, если бы не знала, на что способны эти парни. Хамское слово для них — подобно вызову. А я хочу скорее уйти отсюда.       — Я говорила, что у меня есть зажигалка, — моя сигарета была почти выкурена, чему я была впервые рада.       Докурив, прижгла окурок о перекладину. Не попрощавшись с ним, развернулась и хотела уйти, но он оббежал и вышел мне навстречу, перегораживая путь.       — Разве ты не хочешь ещё со мной тут постоять? Поговорить, посмеяться, хорошо провести время, — жестикулировал руками, улыбаясь во все тридцать два отбелённых зуба. — Внутри сегодня всё равно не так весело. Здесь нам будет веселее.       — Эм, нет, я замерзну здесь в таком виде, — потёрла пальцы, чувствуя небольшое онемение.       — Так ты же говорила, что тебе не холодно, — шутливо ткнул пальцем мне в живот, чуть отпихивая назад. Положила руку на то место, настороженно на него посмотрев. Не став ничего отвечать, пошла напролом, но и в этот раз он попытался меня остановить. — Да ладно, чего ты? — улыбнувшись, его тёплая рука уверенно обхватила мою талию. — Я просто хочу познакомиться с тобой поближе, вот и всё, — слегка притянул меня к себе, выдыхая на меня запах влитого в себя алкоголя.       — Слушай, — взялась за его руку, пытаясь убрать с себя. — Давай ты не будешь так делать?       — Да прекращай, — другой рукой он убрал за ушко прядь моих волос. — Тебе же нравятся такие игры, — хамовато притянул меня к себе, едва касаясь губ. От одной мысли, что эти губы поцелуют меня, меня затрясло.       — Нет, мне не нравится такое, — толкнула его, отворачивая лицо в сторону. — Прекрати! — вновь толкнула его, — Хватит! — срывалась на крик, чувствуя груду мышц, которые взваливаются на меня, с силой упирая в ту самую перекладину. Она оказалась такой жёсткой и холодной, отдавая болью в пояснице.       — Эмма, расслабься, — сжал ткань на талии, постаравшись приподнять платье. — Как ты это обычно это делаешь.       — Ты знаешь моё имя?       — Твоё имя знает каждый парень этой школы. Забыла, какая у тебя репутация? — он взялся за узелок, завязанный на моей талии, и потянул вниз. Схватилась за узелок, не давая платью раскрыться. — Так что сделай милость и для меня в этот прекрасный вечер. Просто расслабься.       Он начал разжимать мою руку с узелком, а другой держал вторую, упирая её в перекладину. Я была зажата горой мышц и обречена была слышать его нетрезвый смех. Я начала орать, а он тыкать головой мне в губы, прерывая мой крик помощи на больное мычание.       — Эмма, ты нарываешься, — он смог разжать онемевшие пальцы, и платье распахнулось, вгоняя меня в испуг. Я закричала яростнее, дёргаясь во все стороны, но это мало мне помогало, когда тебя прижимает такая туша.       — Брайан, прошу! — с каплей надежды посмотрела на него, уже не в силах продолжать эту войну.       — О, так ты знаешь моё имя, — изобразил удивление парень, восхваляясь данной новостью. — Вот, теперь нам точно ничего не помешает сделать это, раз мы оба знаем друг друга, — улыбнувшись, прильнул к шее, а рукой начал бродить по телу, будто бы оно уже принадлежало ему.       Внезапно дверь веранды открылась, и из дома вышел какой-то человек. Он быстрым шагом начал идти в нашу сторону. Только подойдя, я узнала в нём Пэйтона — его друга.       — Брайан, ты совсем охуел?! — взял за шкирку рубашки друга, оттянул в сторону и бросил на землю, как какого-то щенка. Телу стало так свободно, что ноги от замерзания подкосились, и я упала на землю, едва успев смягчить падение тем, что схватилась за долбанную перекладину. — Ты что здесь, блять, устроил?! — сошёл на крик, поразив своего друга грубостью.       — А ты не охуел?! — в недоумении посмотрел на него друг. — Ты меня чуть не убил!       Нахмурив брови, тот подошёл к нему, взялся за воротник и поднял на ноги.       — Не будь ты моим другом, я бы убил! — не отпуская воротника, пригрозил тому.       — За что?! — пропищал тот. — Мы же всегда так поступали. Или ты уже забыл свои поступки? — Пэйтон искоса посмотрел на меня, и ему, видимо, не хотелось, чтобы я слышала что-то подобное о нём.       — Да, ты всегда не отличался большим умом, Брайан.       — Ты похоже много выпил, бро.       — Иди на хуй, бро, — отпустил воротник, толкая его в сторону двери.       — Потрахайся! — указал рукой на меня, — Может хоть отпустит.       — Я сказал тебе свалить! Что тебе было непонятно из этих слов?       Тот махнул на него рукой, пойдя в сторону дома. Пэйтон ещё минуту смотрел ему вслед, пока полностью не убедился, что он окончательно ушёл. Когда шатен обернулся на меня, я затаила дыхание. Нужно было вставать и как можно быстрее.       — Давай я тебе помогу, — один его шаг нагонял на меня тревогу, за что я сильнее держала платье и через силу поднималась. Он подошёл, одной рукой взявшись за локоть, а другой за талию и начал помогать.       — Мне не нужна твоя помощь.       Не ответив на мои слова, помог мне встать, но нечаянно задел платье, и оно снова распахнулось. Он не постеснялся уставиться, но и мне не потребовалось и пяти секунд, чтобы понять, что привлекло его внимание. К горлу подступил ком от нахлынувших воспоминаний. Это омерзительно. Я омерзительна. Ситуация омерзительна. Запахнувшись, завязала дрожащими руками шнуровку.       — Что это? — взволнованно спросил парень, показывая рукой в то место, которое уже было скрыто от его любопытных глаз. — Это сделал он?       — Это не твоего ума дела, — увидела лежавшую на земле сумку, и он, как прочитав мои мысли, поднял её. Я протянула руку, чтобы мне отдали мою вещь, но этого делать никто не собирался. — Отдай мне мою сумку.       — Почему ты со мной так разговариваешь? Я же пытаюсь тебе помочь.       — Помочь? — саркастично ответила я, через боль показывая, как мне смешно слышать от него это слово.       — Да, помочь, — уверенно ответил он, не убирая с меня назойливого взгляда.       — Ты поможешь, если отдашь мне мою сумку и свалишь нахрен отсюда!       Удивительно, но он всегда был единственным из их компании, к кому я испытывала схожие чувства, но могла нагрубить, надерзить, подшутить, где-то подсознательно чувствуя, что он ничего мне не сделает. Ну, или же я не до конца перестала верить в людей и по законам подлости могу в какой-то милипиздрической степени доверять именно ему.       — Если ты скажешь мне, кто это сделал, то я обещаю, никто не узнает об этом, — продолжая стоять на своём, он сделал шаг ко мне, а я ответно попятилась назад. Он тяжело вздохнул, будто бы его это и вправду заботило, но я чувствовала, что-то не так.       — Что, если бы я сказала, что это сделал твой друг, то ты бы сделал с ним что-то за это? — мне стало даже интересно развитие событий. — Ты бы пошёл и избил бы своего друга за то, что он тронул такую же обычную девушку, которых вы практически насилуете каждый день? Или что, ты бы провёл с ним поучительную беседу, как плохо так делать? Или, может, плохо делать там, где полно народу? Ведь все могут увидеть. В любом случае, я что-то я сомневаюсь, чтобы ты хоть что-то сделал. Так тогда на кой чёрт тебе слышать ответ?       — Потому что я хочу тебе помочь, ты слышишь меня вообще? Если ты не заметила, я сейчас спас тебя, а это уже хоть как-то доказывает мои слова.       — Помог? Спас? А откуда мне знать, что это не было подстроено тобой и твоими идиотами друзьями? Что это не очередной прикол, который вы придумали? Может, сейчас я доверюсь тебе, а потом вы поржёте надо мной, какая я доверчивая дурочка.       — Глупый прикол, не находишь?       — В вашем духе.       — Я повторюсь последний раз и если нет, то нет. Ты можешь мне сейчас довериться и всё рассказать. Честно, это не какой-то прикол с моими друзьями, а лично моя инициатива, которую я сам до конца не понимаю, зачем проявляю.       На момент от его вдумчивых глаз, твёрдого голоса и нужных мне слов, мне так захотелось всё ему рассказать, но я отбросила эту идею прочь.       — Доверять? Тебе? — всё с тем же сарказмом, через боль ответила я, потому что слушать его было для меня подобно поверить наркоману, что он берёт деньги не на дурь, а на покушать. — Страшно говорить такое, но твой друг был прав. Кажется, ты правда много выпил, — подойдя к нему, отобрала сумочку. Сделав шаг в сторону дома, в пол-оборота развернулась, сжимая рукоятку сумки. — И если в твоих словах была хоть капля правды, то когда протрезвеешь, единственное, что ты можешь для меня сделать, это не трогать меня больше никогда.       Он прикусил губу, слабо улыбаясь.       — Тогда в следующий раз тебе так не повезёт.       — Что значит «в следующий раз»?       — Ну неясно, где ты будешь ещё шляться. И с кем.       — Я тебя поняла, — с горечью посмотрела на него, делая краткий кивок.