Папа против!

Рэмус Люпин появился на пороге дома Снейпа через два дня после скандала на Гриммо. Где сейчас живёт сын, догадаться было нетрудно, да и Кричер, отнёсший молодому хозяину вещи, нашептал о месте обитания. — У вас тут мило, — осмотрел гостиную Люпин. — А Северус где? — В мастерской, — буркнул Поттер и сунул руки в карманы, демонстрируя полнейшее безразличие к гостю. — Как ты, Гарри? — Меня регулярно бьют, унижают и насилуют каждый день, а в остальном всё прекрасно, так Сириусу и передай. — Не нужно так, волчонок, — мягко упрекнул Рэмус, — Сириус не знает, что я к тебе пошёл. — А чего так? — Поттер ершился, как молодой гиппогриф. — Мы поссорились. — Да ладно! — Гарри искренне удивился. Сириус, несмотря на взрывной характер, всегда на мягких лапах перед Рэмусом ходил, умел Рэм уравновешивать и успокаивать супруга. И вдруг размолвка, впервые на памяти Поттера — вот дела! — Почему? — Он не имеет права осуждать твой выбор, как бы не согласен с ним ни был. Я, признаться, тоже не в восторге от твоей связи с Северусом, но понимаю, что ты от своего не отступишься, а Сириус не понимает, — Рэмус печально улыбнулся и потрепал Гарри по прядкам на макушке, как в детстве. — Папа Рэм, ну как же так? Для него детская вражда важнее, чем я и моё счастье? А я всего лишь хотел, чтобы у меня было, как у вас с Сири, — сопнул носом Гарри и обнял Люпина. На этом Снейп перестал подслушивать и тихонечко отправился в подвальную мастерскую: руки делом занять и не мешать Поттеру налаживать родственные связи. Оборотня Северус недолюбливал с юности, но тот был на редкость благоразумен и по-слюнтяйски добродушен в человеческом обличье, да и Гарри любил этого волчару, так что придётся его терпеть. Когда Северус выбрался из недр своих кладовых на свет божий, Люпин был ещё у них в гостях, сидел с Гарри на диване. Мальчишка, прильнув к его боку и поджав под себя ноги, о чём-то шептался с отцом. Снейпа кольнула иголочка ревности, маленькая, но очень болючая, однако он нашел в себе силы почти улыбнуться и предложить пообедать всем вместе. Как говорится: «Враг моего врага — мой друг», и пусть эта псина блохастая свой хвост прожуёт от злости, потому что Люпин к ним регулярно захаживать теперь будет. Северус и раньше как истинный слизеринец готов был часами в засаде выжидать, чтобы потом с чувством полнейшего превосходства показать Блэку фак. А уж теперь обижать своего мальчишку он тем более не даст! Северус с Гарри на общей жилплощади ужился на удивление легко, видимо, привык ещё в школе, что парнишка постоянно вертится рядом, нарушая покой и тишину преподавательских апартаментов. Да и до Хогвартса Снейп знал совсем ещё маленького Гарри, так что времени притереться было достаточно. Ух, как в своё время злил Северуса мелкий пятилетний почемучка! Гарри долго не говорил, ведь когда Сириус забрал его от магловских родственников, возникли очень большие подозрения, что у наследника Поттеров не всё с головой в порядке, что неудивительно, если учесть условия его житья. Тётушка Гарри оказалась совсем не любящей и ни разу не заботливой. Годовалый мальчишка, доверенный (подсунутый за ненадобностью всем прочим) ей, в четыре года не умел говорить, боялся резких шумов и яркого света — абсолютно неухоженный забитый мышонок из чулана под лестницей. Родни, кроме тётки, не осталось, мать и отец погибли, защитили своего ребёнка и последним проклятием утащили Воландеморта с собой в небытие, а Гарри остался — раненый, но живой. Перед министерством встал вопрос, что делать с маленьким сквибом, у которого не осталось родственников-магов, после травмы головы медики зафиксировали отток магии, что в таком возрасте было критично для развития магического ядра. Решили, раз есть магла, приходящаяся родной тёткой, ей и отдать. Для надёжности припугнули Петунью Дурсль и забыли про малыша, чьи родители, хвала им и почёт, спасли магическую Британию от тирана. Был, правда, у Гарри Поттера ещё и крёстный, магический, всеми обрядами толково заверенный, но вот досада, пока шло разбирательство, что с наследником Поттеров делать, пока бумажки перекладывали и мудрые головы чесали, этот крёстный — Сириус Блэк — что-то не поделил с другом своего школьного детства Питером Петтигрю, убил его и сел в Азкабан. И только через три долгих года общий друг Сириуса Блэка и почившего Джеймса Поттера — Рэмус Люпин — всё-таки выследил крысу-Петтигрю, доказал, что тот жив, и добился снятия с Блэка всех обвинений. Приходилось Люпину нелегко, от слова совсем, так как он был оборотнем, то есть существом по тем временам практически вне закона, но он, действуя через третьих лиц, всё же добился свободы друга (на большее, кроме дружбы, презренный обществом оборотень рассчитывать не смел). Как только у Блэка после лечебного курса в Мунго мозги на место встали, он отправился проведать крестника. В результате этого похода дом Дурслей пришлось восстанавливать, а соседям подправлять память. Сириус подхватил на руки мычавшего испуганно костлявого щенка, завёрнутого в чужую огромную футболку, растянутую и дырявую, и не выпустил больше, так в обнимку с прижавшимся к нему доверчиво комочком пояснения в аврорате и давал и тут же писал ответные гневные заявления на официальных бланках. Много тогда чиновников насиженных мест лишилось. Правосудие ещё чувствовало свою вину из-за несправедливого обвинения и лишения свободы представителя одной из сильнейших семей Магической Британии, а тут ещё и крестника его по недосмотру чуть не заморили. Так что Гарри поскорее отдали на попечение семьи Блэк и выдохнули: какой толк от маленького сквиба, к тому же, похоже, и головой скорбного?! Сириус не верил колдомедикам. Истощение и неправильно срощенные после бытовых травм кости они поправили, плохое зрение из-за авады в лоб вылечили, а там глядишь и мычание в разумную речь перейдёт, мальчишка-то смышлёный, по глазкам видно. Блэк приручал малыша Гарри, как дикого волчонка, выманивал булочками из каморки Кричера, где малец устроил склад припасов впрок — такого изобилия еды Поттер раньше не видел, потому боялся, что оно снова закончится на неопределённое время. Странного лопоухого чудика мальчик не боялся — не бульдог тёти Марджи, вон и зубы не острые, а ещё ушастый ему одеяло дал тёплое-претёплое и конфеты носит. Большой лохматый дядька пугал громким голосом и тем, что постоянно пытался дотронуться, Гарри многое замечал и знал, что подобное внимание обычно не к добру, и ещё больше забивался по углам, прижимая к себе ушастого ворчуна, который морщился, но не отбивался, только бухтел что-то себе под нос и по голове гладил. Контакт с Сириусом налаживался медленно, первый «выход в свет» у Гарри состоялся к Рэмусу: тот больше доверия вызывал тихим голосом и спокойным, хоть и со шрамами, лицом. Люпин приходил к ним в дом часто, потом Поттер не понял, что у взрослых произошло, но добрый дядька скоро совсем у них жить остался в комнате громогласного Сириуса — наверно, тот, который со шрамами, сам спать боялся, как и Гарри, но у Гарри Кричер был и медведь, которого крёстный подарил. Мальчик отъедался, обвыкался и через полгода заговорил — не как малыши по полслова, а сразу предложениями, чаще вопросительными. Около пяти лет от роду Гарри познакомился ещё с одним взрослым, который сначала испугал почти до заикания, но потом оказался очень интересным. Именно тогда на Гриммо, 12 начал регулярно захаживать Северус Снейп. Не потому что был очень уж дружен с хозяином, скорее, наоборот. Снейп всегда пререкался с папой Сири, и Гарри сначала очень невзлюбил гостя, показывал ему зубы и смешно морщил кнопку носа, копируя Блэка, на что Северус лишь ухмылялся и бровь смешно домиком гнул. На самом деле Снейп приходил не позубоскалить с Сириусом, это попутно получалось. Он давно работал над зельем, позволяющим оборотням в полнолуние не терять человеческий разум и соответственно не проявлять агрессию ко всему движущемуся, вот на Рэмусе и испытывал, который был всеми конечностями и хвостом «За!», очень уж надоело скрывать свою вторую сущность от общества. И ещё намного позже, когда Гарри сам заболел, долго и тяжело, с горячкой и бредом, Снейп, варящий ему зелья, кладущий холодную ладонь на пылающий сухим жаром лоб, перестал казаться злым и противным. Семилетний Поттер понял, что был несправедлив. Ведь дядя Северус мог поить его зельями со вкусом слизи лягушек, а вместо этого его сиропы были сплошь ежевичными и персиковыми, которые так любил Гарри. В ту зиму не только удалось победить болезнь, но и раскрыть магическое ядро мальчика, спящая сила в нём начала развиваться скачками, непредсказуемыми и дикими. Сириус, восторженно сверкая глазами, восстанавливал урон, наносимый дому крестником, сам крестник, уже привыкший, что его пальцем никто не тронет и наказывать не будет, помогал, перетаскивая остатки разломанной мебели в кучу, Рэмус весь этот хлам чинил, и только невозмутимый Снейп, возведя глаза к потрескавшемуся потолку, вздыхал и отправлялся в домашнюю лабораторию варить зелья стабилизации для юного мага. Со временем Блэк научился не реагировать на Снейпа так остро, потому что: во-первых, ставший домашним зельевар безотказно лечил Гарри, а во-вторых — Нюниус спас Рэма, всё же изобрёл стабильное зелье, которое помогло оборотням стать полноправными членами общества и доказать свою вменяемость. Годами длилось противостояние с министерством и Визенгамотом, пока нужные законы не утвердили. Теперь оборотни жили крупными открытыми колониями и вовсе не потому, что были изгоями, а потому что в городах им тяжело, то ли дело на природе. Люпин каждое полнолуние, день до него и день после проводил в колонии в Уэльсе, которую и помогал основать вместе с Блэком, у них там даже домик свой был, и теперь оборотень вместо жажды крови в этот нелёгкий период гонял ночами с Сириусом, перекинувшимся большим псом, по лесу и наслаждался безграничной свободой. За годы до того, как Гарри пошёл в школу, произошли и другие знаменательные события в их «стае» — папа Сири позвал Рэмуса замуж, взаправду, с кольцом и всякой прочей ванильной ерундой. Поттер насторожился, ведь если у отца будет Рэм, то он, Гарри, уже, наверно, будет лишним. Кричер наябедничал старшему хозяину, чем грузится младший. Мальчика вызвали на мужской разговор, после которого он был не просто рад, а заоблачно счастлив — у него будет не один папа, а два! В школу магии и волшебства Гарри, подросший и забывший печали своего раннего детства, уезжал спокойно. За шумным Сириусом есть кому приглядеть, а Хогвартс так и манит после многочисленных рассказов отцов и горы колдофото, на которых и гаррины первые родители тоже присутствовали. Мальчик знал, что многие дети боятся оторваться от семьи, ведь школа — это так надолго, и уезжать из неё можно только на каникулы, но в Хоге же дядя Северус, значит, нечего беспокоиться! Если на Гриммо Поттер иногда нервировал, иногда забавлял, то в школе мальчишка совсем обнаглел. Регулярно заявлялся к профессору зельеварения в личные комнаты или в факультетскую гостиную и своей непосредственностью и открытостью быстро взял всех за сердце. Гарри хоть и с другого факультета, но слизеринцам нравился, тем более декан сразу до всех донёс, что конкретно этого гриффиндорца трогать нельзя, он особая персона. Кем первокурсник приходился Снейпу, то ли племянником, то ли ещё каким родственником, студенты не поняли, но самые петушистые после пары отработок научились не задирать мальчишку. Поттер часто сиживал в слизеринской гостиной за настольными играми и был дружен не только со многими первокурсниками, но и с более старшими по году обучения студентами, которые тоже попали под очарование зеленоглазого волшебника. Что уж про декана змеек говорить, он виду не подавал, но давно из себя верёвки давал вить этому маленькому чудовищу, которое передружилось со всеми факультетами, очаровало профессоров, школьных привидений, домовиков и вместе со своим рыжим другом Рональдом и заучкой Грейнджер оказывалось порой в весьма непредсказуемых местах школы, из которых эту троицу, а порой с добавкой к ней Малфоя-младшего, приходилось вытаскивать угадайте кому. Вот только не подумайте, что Северус Снейп — извращенец какой-то! Ему и дела не было до прелестей Гарри! Тем более ребёнком тот рос шумным, любопытным и крайне раздражающим! Не растлитель был Северус — ни разу! Поттера он воспринимал как порой нервирующее, порой умиляющее неизбежное зло, чувствовал свою ответственность за него и привязанность, если не отеческую, то дружескую наверняка. Мальчик рос смышлёным и любопытствующим, легко схватывал новое и учился с удовольствием, а уж какой магический потенциал! Снейпу очень хотелось быть рядом и любоваться, как формируется этот редкой красоты дар, помогать в меру сил. Первые поползновения подростка и покушение на свою честь Северус пропустил мимо и даже не понял, какого толка они были. Гарри только исполнилось семнадцать, он вернулся в школу возмужавший, выросший ещё на полголовы и совершенно невыносимый. Спустя некоторое количество провокаций тайных и явных Снейп свёл данные воедино и вызвал мальчишку на «взрослый» разговор. Гарри явился к нему в гостиную нетвёрдой походкой, с алкогольным выхлопом, то есть в совершенно неподобающем виде. — Так, Поттер, сядь спокойно и давай поговорим, — Северус зажал пальцами переносицу и зажмурился, пытаясь подобрать слова, ожидая, пока Гарри перестанет возиться на диване и пьяненько пыхтеть. — Скажи, кто-нибудь из твоих безголовых отцов говорил с тобой о сексуальном воспитании? — О птичках-бабочках всяких? — ухмыльнулся, уточняя, мальчишка. — Не, про бабочек не говорили, у нас всё больше собачки и волки. И рассказывать не надо, можно просто по дому ночью пройтись. Ух, как Сири папу Рэма любит! Я тоже так хочу, не папу Рэма, естественно! Тебя хочу! Гарри был совсем не пьян, скорее, хотел, чтобы Снейп так подумал, потому одолжил у Драко всего один глоток огневиски из его тайных запасов — только рот прополоскать и для запаха чтобы. Поттер не врал, он уже многое знал про мужскую любовь, не просто про секс, а именно про Любовь. Отцы очень друг к другу трепетно относились и всё время дома нежничали не таясь. Маленький Гарри кривился: «Ой, вы опять целуетесь!», «Ну, что вы как девчонки цветочки друг другу таскаете!», «Ну, паааап, закрываться надо!». Потом Поттеру-Блэку, когда он достаточно подрос, и про отношения с женщинами Сири всё рассказал, а Рэмус, красный, как огневица, поддакивал рядом. Подростку пояснили и почему его не берут с собой к оборотням в поселение в периоды полнолунья. Дело в том, что людо-волки с помощью запатентованного Снейпом зелья утратив агрессию, вызванную луной, перенесли её в другой вид активности — сексуальный. Так что устоявшиеся пары, никого не смущаясь, спаривались где припечёт, а одинокие снюхивались и по согласию тоже развлекались от души. Зато Поттер понял, почему после полнолуния, когда Сириус возвращался домой, он прихрамывал, но был неприлично доволен, получив порцию суровой волчьей любви. Обычно Блэк занимал активную позицию во всём, но такому зверино-магнетическому Рэмусу отказать не мог. Мелким Гарри хихикал, немного старше начал принимать как должное, что его родители с ума друг от друга сходят, а ещё чуть повзрослев, посмотрел на Северуса Снейпа совсем другими глазами. Ведь вот же он, тот, по ком сердце тоскует — надёжный, заботливый, умный, красивый, сильный! Только сам ещё своего счастья не знает! И Поттер открыл свою охоту. Нелегко парню пришлось, но он смог, добился, пролез в душу и оплел собой сердце такого сложного мужчины, как Северус Снейп, и саламандрой в его кровь вплавился. Северус с трудом противостоял и Гарри, и себе, терпел провокации и мокрые сны, как в юности, прости Мэрлин. Испытывая досаду и ревность, выдохнул, когда увидел Гарри, целующегося с Седриком Дигори в школьном дворе за заснеженным старым дубом. Ух как Поттер на профессора зелёными глазами сверкнул, не отрываясь от целующих его губ. Что мог Снейп поделать?! Только глаза отвёл, хотя как преподаватель имел полное право окатить обоих агуаменти за нарушение правил приличия, ещё и баллы снять. Северус скривился от боли полоснувшей отравленным ножом: чего он хотел, старый дурак — такая она, первая неразумная влюблённость, как туман в долине, ветер подует и рассеет. Той же ночью в дверь профессорских покоев забарабанили, как будто выломать хотели. А за дверью Поттер — растрёпанный, с лихорадочным румянцем на щеках и шальными решительными глазами, как пьяный, но не выпивший и капли. — Значит, вот так?! Значит, тебе всё равно? Даже если я вот прям сейчас пойду и пересплю с кем-то?! — напал с порога Гарри. — Поттер, прекрати истерику, — рыкнул Северус: уж он-то как раз был выпившим, не так чтобы совсем до забытья, а только в качестве: «Мэрлин, прими за лекарство!» — Мне плевать на твою запутанную сексуальную жизнь, не нужно меня в неё посвящать. Освободи помещение, и десять баллов с Гриффиндора за нахождение вне своей гостиной после отбоя! — Ах так! Наплевать! Я умираю как тебя люблю, а тебе всё равно?! — Гарри выплёскивал обиду и гнев, срываясь на крик. — Какой любвеобильный молодой человек, меня любишь, Диггори любишь, кого ещё? — недобро ухмыльнулся Снейп: дураком себя выставить он этому сопляку не позволит. — Чёрт, Северус! Я кретин, знаю! Седрика попросил научить меня целоваться. Я же совсем ничего не умею, ну как мне тебя завоёвывать? — Поттер сжался весь, съёжился несчастным воробышком. — Поттер, ты точно кретин. Не нужно уметь языком черенок от вишни завязывать или банан целиком заглатывать, чтобы мне понравиться. Важно какой ты вот тут и вот тут, — Северус ткнул парня пальцем в лоб и в грудь, где надрывалось набатом сердце. — И до недавнего времени ты мне нравился… — Сев, — жалобно протянул Гарри заглядывая в глаза. — Я могу как-то исправить своё плохое поведение? — Для начала ты должен мне пообещать, что я у тебя буду единственным «учителем», пока мы вместе? — с облегчением сдался Снейп. — А мы вместе? — воспарил духом Поттер и сделал робкий шажок поближе к вожделенному профессору. — Мы можем попробовать. — А ты научишь меня целоваться? Я совсем ничего не понял… — Мальчишка Дигори такой плохой учитель? — Ужасный! — выдохнул Гарри, мысленно прося у Седрика прощения: не до него было сейчас, когда узкие восхитительные губы так близко и дыхание греет щёку. — Потому что учиться нужно у лучших! — самодовольно изрёк Северус, искренне надеясь, что это не выпитый огневиски делает его таким дерзким, и припал к пухлым губам — очень мягким и таким сладким, казалось, безнадёжно далёким. Ладно буйные поттеровские гормоны, с учётом его возраста вполне оправданные, но от своего организма Северус такой подлости не ожидал, мозги почти сразу оплавились от невероятно острого возбуждения, не отрезвило даже робкое напоминание самому себе о непростых отношениях с отцами Гарри. К небольшому огорчению молодого волшебника, Северус не сразу накинулся на него и вторгся органом любви в его тесную пещерку, как было написано в дурацком порно-романе, ходившем по рукам в спальнях старшекурсников, старший, а, следовательно, опытный любовник взялся именно учить Гарри, как понять себя и своё тело, как получить максимум удовольствия и подарить его партнёру. О, Гарри в этой науке был очень внимательным учеником! Ни одного ночного занятия не пропустил. Злило только то, что Снейп, делая с ним невероятнейше приятные, развратно-чарующие вещи, всё время повторял что Гарри может остановить его в любой момент и вообще передумать, он, Северус, поймёт и обижаться не будет. В их первый полноценный секс, когда Поттер, смазанный и растянутый, насаженный на пальцы, уже предвкушал скорое расставание с девственностью и не абы как, а с любимым мужчиной, этот самый мужчина, морщась от того, что у него стоит до боли, вместо признаний в вечной любви шептал на ухо: — Малыш, ещё не поздно передумать, я тебе и так хорошо сделать могу. — Если ты сейчас же не отлюбишь меня, как обещал, я сам тебя завалю! — проявил блэковский темперамент Гарри и, забрыкавшись, столкнул с себя тяжёлое взмокшее от напряжения тело. Поспешно перевернулся и, встав на четвереньки, повилял перед самым носом Северуса аппетитными нежными, как персики, ягодицами. — Ну же! Снейпу только и осталось, что член поспешно перехватить у основания, сдавить, чтобы неконтролируемая страсть немного отступила. Он огладил с трепетом бёдра, прошёлся по нежной коже яичек, перехватил рукой напряженный, мокрый от смазки ствол юного любовника и прижался к его спине грудью. Северус мог кончить и так, немного подвигавшись, вдавливаясь в восхитительную поттеровскую задницу, но его мальчик был настолько требователен и нетерпелив. — Ты меня непременно завалишь, когда всему научишься, — шепнул в горячее ухо Снейп и вместе с удивлённым гарриным «Оу!» вошёл в хорошо подготовленную, но всё равно узкую дырочку — это было последнее, что он запомнил более-менее связно. Когда «выбрались на берег», они ни в чём не раскаивались, только немного жалели, что прямо сейчас повторить не смогут, уж больно ретиво Гарри насаживался на член и несколько перетрудил некогда девственное отверстие. Снейп всё ждал, когда его мальчик наиграется, испробует всё, что опытный любовник может ему дать, и охладеет. Не то что он совсем не верил Поттеру, просто молодость, она такая — то, что мнится самым важным и волнительным, в скором времени может оказаться не столь желанным и нужным. Сезоны сменились, наступила робкая весна, за ней более зрелая и буйная радующая цветением зелёная пора, близилось лето, окончание школы, экзамены, но Гарри смотрел на своего тайного партнёра всё такими же влюблёнными глазами, плавился, стоило только обнять его. И Северус поверил, разрешил себе окончательно сдаться в плен. Кого ещё любить, как не Гарри?! Обожать его, молиться на него, оберегать, поклоняться прекрасному юному идолу и получать в ответ водопад чувств. Сколько бы ни было отмерено быть вместе — всё их без остатка. Гарри с помощью мантии-невидимки, наследства отца, которое сохранил для него Сириус (ох, знал бы, для каких «шалостей» использует мантию крестник!), пробирался в профессорские покои и проводил там ночи, полные нежности и обжигающей страсти, а потом они предавались мечтам, лёжа на одной подушке. К облегчению Северуса, Гарри не собирался идти учиться на аврора, как его друг Рон, мальчишку манила другая наука. «Чары и Ритуалистика» — тонкое искусство владения магией, её потоками и применение этих знаний в соответствии с древними канонами. Снейп был горд таким выбором — достойное занятие и необходимые знания для наследника двух родов. Любовники обсуждали многое — своё будущее в профессиональном плане и в личной жизни, как быть с работой Северуса и учёбой Гарри, решили, что жить они останутся в школе, и Поттер камином будет перемещаться в академию, которая не настолько далеко, чтобы нельзя было настроить перемещения. Говорили обо всём, находили компромиссы и выходы из сложных ситуаций, лишь одна тема приводила обоих в тупик — рано или поздно как-то нужно было рассказать об их связи отцам Гарри. Рэмус вызывал наименьшие опасения, а вот Сириус… Всё решилось, как решилось, и Снейп был очень недоволен собой. Нужно было всё-таки не отвлекаться на тайные свидания, а поскорее вызвать Блэка на разговор, ведь и нарглу понятно, что необходимо всё решить до осени, потому что как только Гарри в сентябре заселится в покои декана слизерина, их связь станет достоянием общественности. «Выгадывал время и довыгадывался!» В итоге жизненные приоритеты расставились максимально драматично для Гарри, а сам Снейп теперь не знал, как вину зализать, даже готов был руку Блэку протянуть. Вот только эта собака сутулая всё сама портила и на мировую идти не хотела. Гарри дом Северуса с первого взгляда очень полюбил, когда был в нём ещё до летнего заселения — пару дней в весенние каникулы, как раз на полнолуние отцы уехали в поселение оборотней, и Поттер сразу же улизнул к своему Севу, тем более они это давно спланировали. Снейп на наследство магической родни по материнской линии претендовать не мог, да и не собирался, не признавая их в ответ на такой же игнор с другой стороны, от отца наследовать было нечего, кроме пустых бутылок, старый домишко-развалюху, и тот отняли за долги, так что пробивался сам. Умом, знаниями, мастерством. Ему было куда привести избранника. Самый молодой в Европе Мастер Зельеварения за десятилетие кропотливого труда сколотил себе крепкий капитал и купил дом на окраине Хогсмита. Очень примечательный коттедж, некогда принадлежавший кудеснику и изобретателю давних лет. В его просторном холле с противоположных сторон одна дверь вела в Хогсмит, а другая — в магический квартал Лондона. Северус был очень рад, что отремонтированный и несколько изменённый дом сразу понравился Гарри. Волшебный коттедж в свою очередь попал под магнетизм юного мага, как и два домовика, следящие за хозяйством. Снейп притворно ворчал, что у Поттера и мандрагора, растущая на чердаке, переоборудованном под теплицу с редкими растениями, зацветёт, не то что заскучавшие без хозяина домовики. Так что переселившийся и прижившийся в новом доме Поттер чувствовал себя очень даже неплохо, только непутёвого Сириуса иногда вспоминал и грустил, зато Люпин ходил к ним почти каждый день. А когда пришла пора отъезда оборотня в поселение на полнолунье, Гарри, чтобы не скучать, пока Сев работает, собрался встретиться в Хогсмите с Роном и Герми. — Северус, мы погуляем и придём к нам чай пить, хорошо? — робко спросил Гарри за завтраком. — Я хочу вас познакомить. — Хм, а мы разве не знакомы? — разрезая у Поттера на тарелке бекон удобными кусочками, удивился Снейп. — Я не о том знакомстве. Они же знают тебя как нашего бывшего профессора, а не как моего мужчину. Вот я вас официально и представлю, — покраснел, как девица, Гарри и, поймав ладонь мужчины, чмокнул её в серединку, прямо в линию жизни. — Интересно посмотреть на их лица, когда ты им скажешь… — Ой, да Рон и Герми уже давно в курсе! Мы еще в школе были, когда я им рассказал, я ж по тебе с пятнадцати лет сохну. — М? — Удивлённо приподнял брови Северус. — И что говорят? — Рон говорит, что у всех свои предпочтения, даже если они странные, он вот конфеты Берти Боттс любит со вкусом ушной серы, а другие плюются. А Гермиона сказала, что это очень романтично, как в её любимом романе про рыцаря и дракона. — Феноменальная гибкость взглядов, — искренне поразился Снейп. — С ушной серой и драконом меня ещё никто не сравнивал. — Потому что ты не дракон, а моя летучая мышка! — Гарри полез целоваться через небольшой круглый столик, уже понимая, что Сев не против гостей. — Притом ты зря думаешь, что мои друзья тебя не любят! Не в смысле, как я, любят, а в смысле, они тебя очень ценят и благодарны. Рону ты хороший балл поставил на экзамене по зельеварению, а Герми отличную рекомендацию в институт написал. — Твоему Рону с «удовлетворительно» в школе авроров нечего делать было, а там уж его дело — учиться или вылететь, как пробка, а Гермиона и так умная ведьма, но с протекцией ей проще будет. Потом, я же не только им помог, но и выпускникам других факультетов, как и прочие профессора, это наша преподавательская ответственность и долг. Так что никто меня не упрекнёт в потакании львятам. Ладно, устраивай у нас свой филиал гриффиндорской гостиной, позовёшь, когда придёте. — Северус! Ты у меня такой! — Какой? — заломил бровь Снейп, положив вилку на тарелку. — Самый замечательный! Аппарацию прямо в коттедж Снейп почувствовал, когда отщипывал верхние листики паффопода в чердачной теплице: защита неприятно зазвенела и всколыхнулась прорванной брешью. Переместиться прямо в дом могли только сам хозяин и Гарри, и то в экстренном случае. По установившемуся правилу аппарировали хозяева и уж тем более гости перед домом в поросший ровным коротким газоном палисадник. Сердце сжалось от нехорошего предчувствия: что-то случилось с Гарри, раз он так стремительно перенёсся в безопасное для себя место. Северус скинул перемазанные в земле фартук и перчатки и понёсся вниз к своему мальчику. Гарри стоял в холле один, без друзей и был белее мела. — Малыш, Гарри, что произошло? — Северусу было наплевать, что он сейчас кудахчет, как наседка. — Я Сириуса встретил… — поднял полные слёз глаза Гарри. — Что он сделал? Ударил? Проклял? Что? — у Снейпа ладони вспотели, он принялся ощупывать стоящего столбом Поттера забыв, что является волшебником и можно наколдовать диагностику. — Он, он… Посмотрел на меня, как на чужого, потом скривился, как будто я — это что-то отвратительное, и уш-ё-ё-ё-ё-ё-л! — разрыдался убитый горем Гарри и прижался в поиске поддержки к самому надёжному на свете человеку. Отчего-то Гарри знал: что бы он ни натворил, как бы ни ошибся, Сев никогда вот так с ним не поступит, не прогонит, слова не дав сказать. Северус баюкал в объятьях своего уже не такого маленького возлюбленного, гладил по дрожащей спине, ласкал магией, предотвращая истерику. С Блэком пора что-то решать, сколько можно Гарри изводить?! Не бывает так, чтобы любил, как родного сына, баловал и носился, как с драгоценным, а потом раз — и словно отрезало. Значит, нужно в тупую блэковскую голову вбить, что так не поступают, ну и за потраченные мальчиком нервы поквитаться.