Старт

Черный лакированный форд разменивает выше трехсот в час на последнем отрезке трассы, давно оставив позади светлый тюнингованный ауди, и рвется к финишу под красивый шум мотора, не жалея силы по педали газа. За окнами разноцветной массой мешаются неоны вывесок, подсветки витрин и свет фонарей, ударяя по глазам и заставляя сердце стучать еще быстрее. По крови разносится адреналин, грудь часто вздымается от попыток схватить больше воздуха, а губы расплываются в предвкушающей улыбке, потому что до финишной полосы буквально несколько сотен метров. Водитель белого ауди еще на старте обещал вздернуть любого, кто осмелиться выбрать его в заезд, а теперь ему остается лишь глотать пыль из-под колес чужого быстрого автомобиля. Итачи медленно вжимается спиной в кресло и улыбается еще шире, предвкушая момент, когда он станет победителем, играя даже не на деньги, а на интерес. На любовь зрителей, признание и возможность испытать эйфорию, существующую только в кругах истинных стритрейсеров. Яркие финишные флаги раздувает от резкого потока воздуха пролетающей мимо машины, подхватывая ликующие крики публики, сердце распирает от гордости за себя и свой дикий форд, которого точно теперь нарекут монстром ночной трассы. Руки мелко подрагивают и крепче обхватывают кожаный руль, Итачи отпускает педаль газа, аккуратно замедляясь и сворачивая к обочине. Рядом проносится побежденный ауди. Щебень, вымощенный по обеим сторонам от дороги, надоедливо хрустит, когда признанный всеми черный автомобиль выворачивает на укрытую тенью ближайшей новостройки свободную от обычных машин стоянку. Это святое место для организаторов и имеющих с ними связи людей — посреди массы участников они не паркуются. Итачи ставит свою машину в соседнем ряду, некоторое время переводит дыхание, расслабленно откинув голову на спинку кресла, бросает взгляд на пустое соседнее сиденье и покидает салон, не боясь оставить ключи в замке зажигания. Не так далеко отдает тяжелыми басами музыка, а на старте заведена новая пара обработанных тюнинговщиками автомобилей. Моторы готовы реветь. К чужому черно-белому фантому на парковке Итачи приближается уверенно, но с опаской. В дни ночных гонок он выглядит особенно хорошо: облегающая тело черная водолазка, напичканные карманами и застежками строгие карго, даже волосы он укладывает тщательнее, чем когда-либо, пусть и связывает их в низкий хвост. Он просто каждый раз знает, что после заезда потеряется в голодной до успешных участников толпе, готовой облизать кого угодно, тем более если он выглядит отлично. И обычно так и есть. Глухой стук костяшками пальцев по оконному стеклу сопровождается последующим щелчком дверного замка, и Итачи не требуется особое приглашение, чтобы открыть дверь и запрыгнуть в салон. Он выбирает заднее сиденье и едва удерживается, чтобы не вздернуть брови и в открытую в который раз поразиться тому, что изнутри ройс выглядит куда премиальнее, чем снаружи. — В какой момент вы стали затворниками? — начинает разговор Итачи, закидывая ногу на колено и обхватывая ее руками. — Сасори параноик. Говорит, что меры предосторожности лишними не бывают, а я считаю, что он идиот, потому что до этого к нам из народа никто никогда не подходил, — отвечает развалившийся на мягком кожаном кресле Дейдара так, чтобы это было похоже на претензию уткнувшемуся в телефон мужчине за рулем. Его ярко-оранжевый классический костюм выглядит характерно эпатажно, вытягивая все внимание на себя. — Да, потому что до этого нам не приходилось отсиживаться в машине. Было видно издалека, что рядом стоят владельцы, — парирует Сасори, готовый начать раздражаться, а в конце просто вынести мозги блондину на заднем. Итачи молча наблюдает за дискуссией с полуулыбкой на лице. Теплый желтый свет плафона на потолке добавляют салону привкус дороговизны. — Думаешь, люди настолько тупые, что за тысячу раз, когда мы устраивали гонки, не выучат, что единственный роллс ройс здесь — организаторский, а организаторы — единственные, кто ездит на роллс ройсе? — Дейдара возводит белые брови к переносице и умоляюще смотрит в спинку сиденья водителя. — Вы потрясающи в своем взаимодействии, ребят. — Блять, Учиха, ты еще здесь. — Сасори, снова балуешься экспериментами над организмом? Как долго ты не спишь на этот раз? — интересуется между делом Итачи и подпирает подбородок ладонью, облокачиваясь о начищенный подлокотник из бог знает какого сорта дерева. Сасори все еще считает ненужным оторваться от телефона, отправляя кому-то очередное сообщение. — Пока только третий. Срывался недавно. Но дело не в этом. — Все это не совсем легально, — осторожно начинает Дейдара и пожимает плечами, обращаясь к Итачи. Острым носком туфля он начинает неловко выстукивать беспорядочный ритм. — Ну, почти. — То есть? — Ну, так-то с местными мусорами не было особого труда договориться, они всегда на нашей стороне. Только на этой неделе должна произойти смена кадров. Текучка у них какая-то, я подробностями не интересовался, не мой профиль. У вот этого спрашивай, — кивает Дейдара в сторону Сасори и складывает руки на груди. Итачи заинтригованно переводит внимание на водителя, который наконец блокирует телефон и разворачивается к брюнету вполоборота. Его глаза красноречиво выдают человеческую усталость и дикое желание заснуть прямо здесь. — Дату нам не назвали, они сами не знают. Знают только, что в ближайшие дни патрулировать трассу будет кто-то новенький. Тебе же не нужно объяснять какой палкой в колесе для нас это может оказаться? — Собираетесь бросить людей на произвол судьбы? — Ахах, Учиха, ну серьезно? Тебе правда небезразличны их судьбы? — давится в усмешке Дейдара, подтягивает ранее вытянутые ноги к себе и усаживается по-человечески, упираясь в колени локтями. Густые золотистые волосы сталкиваются с плечами и вальяжно по ним рассыпаются. — Не забывай, что мы говорим о гонщиках. О гонщиках при машинах, которые умеют реагировать на критические ситуации. Ну, а если кому-то не повезет, то разве это наши проблемы? — лицо украшает заискивающая улыбка. — Я не говорю о поголовном спасении, я говорю о предупреждении целой толпы народа о том, что полиция может наведаться в гости в любой момент, — серьезно парирует Итачи, не понимая столь халатного отношения к людям. А затем он более пристально обращает внимание на зрачки блондина, и все вопросы разом отпадают. — Давай ты будешь нудить кому-нибудь, кто не я? Ну и не Сасори, потому что я буду все слышать. Рядом все-таки сижу, — расслабленно говорит Дейдара и встряхивает головой, перекидывая вырвавшиеся вперед из хвоста пряди волос обратно за спину. Итачи молча наблюдает за мужчиной и поджимает губы. — На меня осталось? Блондин сильно пихает рукой водительское кресло, слышит в ответ раздраженное шипение и садистски улыбается. Он складывает руки на дорогой обивке, кончиками пальцев невесомо касаясь плеч Сасори, и что-то томно шепчет почти в самое ухо, будто боясь распространения информации лишним лицам. Итачи приподнимает тонкую бровь, не меняясь в позе. После того, как Дейдара отстает от водителя, Сасори тянет руку к бардачку, достает оттуда сложенную напополам бумажку и вручает ее не сводящему с лица улыбку блондину, после этого вновь решая сразу же уткнуться в телефон, заметив новое сообщение. — Есть азот, есть лизергин. — Одно из двух в награду за победу? — улыбается Итачи, убирая рукой челку с лица в неловком жесте. — Ха-а, Учиха, ты, конечно, человек хороший, — смеется Дейдара, щуря глаза и раскрывая сверток мятой бумажки, — но подарок слишком дорогой, одна победа не дотягивает. Блондин рассматривает разноцветные марочки с детскими картинками у себя в руках и поднимает глаза к нахмурившемуся Итачи. — Не смотри на меня так. Ты знаешь вообще как невыгодно для меня их кому-то отдавать? Нет, не знаешь, потому что умеешь только принимать, гребаный ты наркоман. — Ради бога, Дейдара, дай ему уже пару штук и хватит мучать парня. Надежный ведь, сам знаешь, что отдаст. Отдаст же? — уточняет Сасори с шутливой угрозой, поворачивая голову к Итачи. Он уверен в его честности, поэтому нет нужды тратить время на долгие прелюдии. Итачи складывает пальцы в жесте «окей» и переводит внимание на Дейдару. Тот, в свою очередь, закатывает глаза, вздыхает и сдается, протягивая бумажку перед собой, чтобы Учиха взял две любые марочки на свой вкус. Одна с туловищем, другая — с головой слоника, обе лизергиновые. — Сколько пройдет после начала? — Минут двадцать. Можешь закинуться сейчас, но продолжить уже у себя в машине. В нашей слишком мало места для трех наркош, сам понимаешь, — пожимает плечами Дейдара, сворачивает бумажку и отдает ее обратно Сасори. — Сегодня ты непривычно молчалив. — Тяжело вставить слово между твоим бесконечным экскурсом в неинформативность. Мы бы стали отличными напарниками, но тебя уже увел Акасуна, — немногозначительная улыбка. — Я выпишу тебе чек, как только на счету что-нибудь появится, идет? — Как обычно, но чтобы до следующих гонок. Не хочу, чтобы ты ходил у меня в должниках. Хороший, все-таки, парень, жалко тебя. — Спасибо, — насмешливо хмурится Итачи, касаясь дверной ручки, чтобы скорее покинуть автомобиль и поближе рассмотреть разноцветных слоников. — В гости заходите. — Иди уже отсюда, — закатывает глаза блондин и провожает взглядом покидающего уютный салон ройса мужчину. — Не понимаю за что он так нравится толпе. Неужели все благодаря сладкой мордашке? Или ах, ну да, он же у нас альтруист. — Он не крыса, этого достаточно, — вклинивается в размышления Сасори, слыша в ответ отчетливое цоканье и вздох. В машине снова воцаряется молчание. Последующие пятнадцать минут Итачи проводит в суете вставляющего клубняка и второсортного кальяна, бросив машину у обочины. Тут уже стоит позаботиться о том, чтобы ключи остались в кармане, а не в замке зажигания. Он знает, что скоро начнет действовать кислота, и тогда крупицы отвращения ко всей этой толпе присутствующих здесь людей либо улетучатся, либо так и есть, потому что уже сейчас губы трогает натянутая улыбка, а тело уступает ведущему ритму безвкусной музыки. — Поздравляю с победой, — вылавливает слух вкрадчивый хрипловатый женский голос рядом с ухом, и Итачи оставляет планы затянуться в ближайшей компании. Плечи крепкой хваткой обхватывают чужие изящные ладони. Темно-зеленый маникюр. Итачи чувствует как тонкие пальцы осторожно прогуливаются вниз по спине и приобнимают его за талию. Он медленно поворачивает голову в сторону, и есть в этом жесте нечто обреченное. Перед собой Итачи обнаруживает дотягивающее до «симпатично» лицо, броско испорченное быстрым макияжем — кто-то явно полагался либо на непревзойденную харизму, либо на удачу, забивая на гармоничный подбор косметики, — и собранные в высокий хвост русые пряди прямых волос. Некоторые из них спадают на лицо, создавая небрежный образ потрепанного если не жизнью, то точно этой ночью человека. — Это был не я. — А вот я видела именно тебя. Вон тот форд же твой? Я болею за вашу парочку еще с самого начала, — улыбается девушка, успешно утаскивая за собой невероятно удачную кандидатуру в партнеры на оставшуюся ночь. А если сравнить с остальными, то это ведь действительно куш. Место особо выбирать не приходится — неприхотливым персонам годится и ближайший автомобиль. — Он чертовски сексуален, когда ревнует, а мне не составляет труда его завести, — с прищуром делится сокровенным Итачи, разворачиваясь к незнакомке лицом и прижимая ее к капоту чьего-то серебристого фолькса. О том, что такое стеснение, было забыто еще с момента выруливания на обочину и последующим растворением среди унесенных градусом тел. Итачи кладет руку девушке на талию и проводит носом вдоль тонкой вытянутой шеи, улавливая запах перегара вперемешку со слабеющим ароматом сладкого дешевого парфюма. — Будь осторожна, потому что к моим потенциальным подружкам он более чем агрессивен. — Ну неужели сейчас мне еще нужно беспокоиться о конкуренции, — наигранно удрученно хныкает подвыпившая особа и упирается руками о капот позади себя. Будет забавно не дотерпеть до того, чтобы забраться в салон, а быть распятой прямо под открытым небом и взором пары десятков глаз. Зато кем! — Конкуренция? Правда думаешь, что она здесь есть? — А у тебя и правда дар возбуждать, — выдыхает девушка, блаженно откидывая голову назад и прикрывая глаза. Итачи на короткий промежуток прерывает интригующую прелюдию, замирая в районе чужих ключиц и прогоняя в голове последнюю сказанную фразу. Кажется, его слова о конкуренции восприняли на личный счет и в качестве комплимента, да? А. Тихий смешок и упрочнение хватки на чужой талии. Расстраивать человека не хочется. — Хочешь прямо здесь? — Думаю, всем… Внезапный противный вой сигнализации оглушает добрую половину замирающих на месте людей. Итачи, чувствуя как сильно забилось его сердце, отрывается от заводящих девушку ласк и оборачивается назад, перекидывая взгляд с многочисленной толпы на остановившуюся на дороге патрульную машину. Яркий синий сменяется ярким красным. Сейчас начнется паника. Со случайным сексом придется повременить. — Блядство. Выпуская из объятий особу, интерес к которой моментально теряется, Итачи торопится к своему форду, на ходу выуживая из кармана зацепляющиеся за нитку ключи. Ага, вовремя, спасибо. Картина почти эпичная, учитывая спасающий если не жизнь, то как минимум свободу широкий шаг и мечущийся из стороны в сторону пучок собранных в низкий хвост волос, если бы не абсурдность ситуации, к которой он был готов, но поступил весьма неосторожно. Надо было остаться в своей машине ловить почти захватывающие трипы. Что происходит на фоне Итачи не слышит, запрыгивая в салон настолько быстро, будто за ним бежит целая толпа разъяренных зомби под повсеместно трескающийся асфальт. Ключ в замок зажигания, заведенный двигатель и вынужденная готовность к настоящему ночному заезду с настоящим адреналином. Дверь справа хлопает, являя задыхающегося от суетливого бега и паники парня. Ам… — Саске? — Итачи с широко распахнутыми глазами зависает на вторгнувшейся в салон персоне, отбрасывая на второй план то, что нужно вообще-то побыстрее отсюда убраться. — Поехали, — кривит лицо парень, сжимая ладонью покалывающий от вынужденного бега бок. Этого достаточно, чтобы вернуть Итачи к памяти и заставить его ударить ногой по газу. Автомобиль срывается с места и за считанные секунды уже летит вперед. Первое время проходит в абсолютном молчании, пока оба брата пытаются осмыслить происходящее и обогнать пару отрывающихся от погони автомобилей. А что Саске здесь вообще забыл? — Прости, — Итачи косится в зеркало заднего вида, все еще наблюдая в нем полицейские мигалки. Боковое зрение улавливает скрючившегося и выравнивающего дыхание Саске на соседнем. — За что? — Если не видел, то неважно. Итачи поджимает губы и крепче перехватывает кожаный руль. В глазах должно рябить светлыми пятнами? Забавная получается ночка: от влюбляющего в себя цветного неона до сумбурных попыток уйти от погони с подступающим приступом тошноты. Просто привет, Дей, как ты там? — А если видел? — Не видел, ты думаешь долго, — глаза уставлены в лобовое. — Ты что-то принимал? Итачи позволяет себе повернуть голову к брату, вдруг это объяснит ему хоть что-нибудь. Молчание оказывается красноречивее. — Нравится? — снова интересуется Саске. — Если да, то поделись. Если нет — все равно поделись, но на вопрос ответь. — Нормально. Настолько, что я чуть не разложил на капоте первую попавшуюся девочку, — бесстрашно признается Итачи, уже выискав себе пару хороших оправданий. — Недурно. — Ну такое, — позволяет себе смешок Итачи, разгоняя форд и объезжая еще одну машину по встречной. Трасса пуста, пока находится за чертой города, и это несомненно плюс, включая ночное время суток. — Надеюсь, они не вызвали наряд. Саске накрывает ладонью едва заметную выпуклость в районе паха брата. А вот это реально неожиданно. Две пары глаз тут же встречаются: ошарашенного Итачи, бегающего глазами с дороги на чужую руку, и решительного Саске, перегнувшегося через некомпактный рычаг, дабы совершить начатое. Молчат оба, Итачи облизывает губы. — Ам, мне стоит расцен… — Если не хочешь ты, то хочу я, — выдает Саске под взметнувшиеся брови брата. А, вот оно как. В воцарившемся, кажется, на весь мир молчании Саске шаркает молнией на плотных штанах, поддевает резинку трусов прохладными пальцами, и оттягивает их вниз, предвкушающе улыбаясь. Теплая ладонь обхватывает наливающийся кровью член, а Итачи крепче обхватывает руль и вжимает в пол педаль газа. — Пожалуйста, скажи что ты мираж, — взмаливается он, туго сглатывая. — Иначе мне понравится, и я буду отвратительно себя чувствовать. Саске целует чувствительную головку и слышит над головой судорожный вдох. Рука умело проходится несколько раз плотным кольцом по всей длине, подготавливая член к дальнейшим ласкам. — То есть получить прекрасный минет считается верхом святого блядства, а уложить на лопатки незнакомую бухущую женщину на капот прямо перед всеми — это у нас зачтется в честь и почет? Мда, я думал, ты умеешь расставлять приоритеты, — хрипло смеется Саске и обхватывает губами головку члена, не забывая при этом закрыть глаза и пройтись по чувствительной плоти шершавым языком. У Итачи ведет голову и отчасти потому, что он понятия не имеет где Саске научился так хорошо орудовать собственным ртом. Это становится резко неважным, когда Саске пытается взять глубже — но полностью все равно не получается — и он компенсирует это размеренными, поступательными движениями головой, заставляя Итачи вновь и вновь кусать губы. Как вообще можно вести машину в подобном состоянии? Слишком горячо и слишком сюрреалистично. Слишком приятно, однако ноги ватные и неспособные удерживать педаль газа, не содрогаясь в сладком спазме каждые двадцать блядских секунд. Снизу слышится чересчур развратный плямкающий звук, заводящий похлеще всяких стимуляций руками. Итачи готов застонать, ну или в ином случае свернуть на обочину и на откинутых сиденьях продолжить скромный банкет. Он выдыхает сквозь сжатые зубы, чувствуя, что голова тупо пульсирует где-то в лобной части, а все физические и моральные силы сконцентрированы в паху. Интересно каким под лсд бывает оргазм. — Саске… — использует для просьбы только одно имя Итачи, опуская руку брату на волосы и зарываясь пальцами в мягкие корни. Саске знает, что способен творить чудеса, именно поэтому не останавливается до самого конца, проводя языком по горячему члену раз за разом, пока хватка на затылке не усиливается. В глазах предсказуемо рябит, зрачки убегают вверх, к подрагивающим ресницам, и Итачи неизбежно содрогается всем телом, потому что такого качественного минета у него не было полгода точно. Шины скрипят по асфальту, разрезая монотонный гул мотора новым ультразвуком. Ночное небо все такое же ясное, разве что на горизонте проступает тусклое оранжевое пятно. Форд беспощадно отбрасывает в кювет, от которого, споткнувшись, автомобиль слетает с невысокого склона вниз под деревья, напоследок перевернувшись. Шею пронзает острая боль, а о сохранении целостности губы и виска можно точно забыть. Ногу простреливает в колене, нет сил паниковать, оставшиеся уходят на открытие глаз и тщетную попытку сделать вдох. Там тоже болит. В кармане вибрирует и поет идиотской мелодией телефон. Надоедливый рингтон, установленный на Саске идентифицируется с небывалой легкостью. Итачи знает что будет дальше: машина будет гореть до утра, пока не станет видно помятое черное железо обогнавшего в конкурсном заезде ауди форда. Оказывается, оргазм под лсд довольно болезненный. Итачи медленно поворачивает голову в сторону, пытаясь высмотреть силуэт младшего брата, и не обнаруживает никого. Все тело неистово болит, по губам расходится вымученная улыбка. Черный лакированный форд финишировал первым.