На краю портала

Себастьян вваливается к нему в номер среди ночи. Растрёпанный, в чуть помятой серой рубашке поверх футболки и с ящиком пива в руках. «Не ссы, не «Корона», хуже тебе не станет», — говорит он и сам же смеётся своей глупой шутке. Будь на его месте любой другой человек, Льюис тут же выставил бы его за дверь. Во избежание жертв. Но Себастьян — не любой. Себастьяну позволено многое. Слишком многое и слишком давно. Себастьян никогда не спрашивал разрешения, а просто делал. Отвечал за Льюиса на пресс-конференциях, влезал в его интервью, проходя мимо. Приветливо махал и широко улыбался, заметив Льюиса ещё издалека. Откровенно стрелял глазами, и в какой-то момент — неожиданно для самого себя — Льюис задумался, а значит ли это… что-то? В его, Льюиса, случае оказалось, что значит. А другими он не интересовался. Принципиально. Из соображений собственного и без того не слишком устойчивого душевного равновесия. Меньше знаешь — крепче спишь. Себастьян отточенным, совсем не пьяным движением открывает бутылку и протягивает Льюису. Отлетевшая крышка тихо звякает где-то в углу, куда не добирается тусклый свет бра. Под пристальным, с хитрым прищуром взглядом Себастьяна он делает глоток. Далеко не идеально ледяное пиво льётся в горло, а в голове Льюиса возникают сразу две мысли. Первая, отстранённо-ироничная — о безалкогольных подиумах в Абу-Даби и грандиозных попойках по случаю окончания сезона тут же. Вторая, уже который год не препятствующая ничему — о том, что после каждой гонки Себастьян улетает домой, к жене и детям. Льюис снова прикладывается к бутылке, и обе мысли стираются так же быстро, как и появились. Безалкогольный подиум позади. Ханна в Швейцарии, не доплюнет. Положенная одна клетка мозга на двоих исправно щёлкает тумблером на отключение. Уголки губ Себастьяна расползаются в ухмылке, хитрый прищур становится хищным. Он блядски облизывается, прижимая Льюиса к стене своим телом, бесцеремонно гладит горячими ладонями его бока и подцепляет резинку боксеров. «Сейчас тебе в последний раз отсосёт пилот «Феррари». Историческая хуйня». «Историческая хуйня — это то, как «Феррари» соснула в чемпионате». Грубо. Но смешно. Теперь уже им обоим. Финальная гонка становится порталом в безвременье, которое длится вплоть до первых тестов нового сезона. Льюиса уносит к столпотворению дорогих яхт у берега Монако, Себастьяна — к спокойствию швейцарских Альп. А на краю этого портала остаётся слабо освещённый номер отеля, ночной воздух, стоны и горьковатый привкус пива на искусанных губах. То, к чему они возвращаются из раза в раз.