Мнимые проблемы

Раздражение рыбной костью стрянет в горле. Фэн Синь сглатывает её, запивает вином, пытается заесть хлебом, попросту игнорирует, подавляя позывы кашля. Здесь что-то не так, словно не простое совпадение, а чей-то до безумия глупый план по убийству бога. Ему явно нужно завязывать с алкоголем на этот вечер. Это раньше, в юношеские года, он мог осилить кувшин и ничего не заметить, не думать о последствиях. Пойти с остальными слугами при дворце вечером в город, отдохнуть и ни за что не волноваться. Дразнить Му Цина его способом самосовершенствования и неумением веселиться. Теперь же позволить себе хоть малейшую слабость неуместно. Он — Бог войны, Генерал Наньян, владыка юго-восточных земель. Напиться на празднике, словно какой-то неумелый пройдоха со Средних Небес было ниже его достоинства. Вино, любезно принесенное Пэй Мином невероятно вкусное, нужно будет прикупить себе в коллекцию. Интуитивно найдя в толпе Генерала Мингуана, Фэн Синь снова заходится кашлем. Действительно, не проклял ли его кто. С другого конца стола на него бросает заинтересованные взгляды Му Цин, как будто ему есть до него дело. С самого начала праздника сел как можно дальше, что за всеми присутствующими было и не разглядеть. Хотя кого Фэн Синь обманывает. Нашел бы того где угодно, даже если для этого нужно будет перепроверить каждого. Даже удивительно, что нашел он Сюаньчжэня рядом с Пэй Мином, пускай и на всех мероприятиях они садились вместе, подле Се Ляня, чтобы он мог разнять их в случае чего или попросту для удобства разговора. Хмельные мысли плывут быстрее, чем облака по ночному небу, подгоняемые ветром, снова возвращаются к Му Цину, вовлечённому в беседу. Ему некомфортно, Фэн Синь это видит и знает, ибо невозможно не заметить такой банальности, зная человека по тени и звуку шагов. Он мог бы помочь. Увести куда-то, затеять драку, возмутиться, что он отсел от них далеко. Может упрекнуть в нежелании сидеть рядом со старыми друзьям. Будто чужая тщеславность заботит кого-то здесь, на небесах. — Фэн Синь? — у Се Ляня осторожная улыбка и теплота в глазах. — Ты в порядке? Му Цин спрашивал, и я решил... — У него нет рта, чтобы спросить лично? Се Лянь поджимает губы, явно задумавшись. Он дергает головой на мгновения в сторону, ища поддержки, но Хуа Чэна здесь нет. Наверняка принц чувствует себя без него как не в своей тарелке. Такой короткий жест, полный простого и безграничного доверия, настолько в их стиле, что Фэн Синю слегка становится завидно. Единственный человек, с которым у них уровень взаимного понимания на уровне жестов, сидит весь вечер так далеко, что Наньяну даже не по себе. Со времен свержения Цзюнь У и возвращения Его Высочества они оставались наедине бессчетное количество раз, большую половину из которых даже использовали не для взаимного обвинения и избиения. Они научились разговаривать. Долго и сложно, кроткими фразами и старательно подбирая выражения. И теперь не только для того, чтобы не расстроить Се Ляня, а ради себя. Но это не значит, что они друзья или тому подобное. Пускай, времена их служения подошли к концу — старые привычки сложно вытравить. В горле снова заскребло. — Точно все хорошо? — Ваше Высочество, есть ли какое-нибудь проклятие, что... — У вас снова какие-то проблемы, Генерал Наньян? Голос Му Цина настигает его слишком внезапно. Как он вообще умудрился его упустить? Все время ведь смотрел в ту сторону. — Есть ли какое-нибудь проклятие, что при виде чужого лица хочется по нему врезать? — Конечно, — парирует Му Цин. — Называется — "тупость". — Хватит, чего это вы, — Пэй Мин хлопает Фэн Синя по плечу тяжелой ладонью, другой рукой тянется к Му Цину, но тот ловко уходит от прикосновения. — Сюаньчжэнь, спускаешься с нами? Наньян? — Нет, — качает головой Фэн Синь, не отводя вгляда от Му Цина. — У меня есть дела. — Снова побежишь искать свою призрачную женушку? Ты же в свободное время только этим и занимашься. — Тихо, ребята, — нервно хохочет Пэй Мин, все еще удерживая Наньяна на месте. — Как мало вам нужно для ссоры, верно, Ваше Высочество? Се Лянь моргает, явно оторвавшись от духовного разговора с Хуа Чэном и смущенно улыбается, будто его застукали за каким-либо непотребством. Хотя, кто их знает. — Не могу не согласиться. — Ну так что? Фэн Синь не любил вылазки в мир людей. Не в том смысле, который имели в виду другие чиновники. Гульбанить и пить ночь напролет можно в столице. А необычные ощущения ему всегда подкинет Се Лянь, отправив куда-то что-то сделать, да так, что потом неделями будешь отходить. В прошлый раз они с Му Цином уничтожили чудовище бушующее на их землях. Тот огромный ком из людской плоти они еще долго не смогут забыть. Первое время им даже на мясо или паровые булочки смотреть было противно. К тому же, стать свидетелем очередной любовной победы Генерала Мингуана не входит в планы Фэн Синя. Он сейчас спокойно себе соберется, дойдет до дворца, отправит оставшихся слуг по домам, а сам прочитав очередной свиток от Богов Литературы отойдет ко сну. — Я все-таки откажусь. Сюаньчжэнь что-то неопределенно мычит в ответ, уже не успевает во второй раз избежать дружеского похлопывания от Пэй Мина. Его лицо мрачнеет на несколько тонов, но сей факт никого не заботит. Фэн Синь почти удивляется и снова заходится громким кашлем. Да что за хрень? Он никогда не замечал в толпах веселящихся богов Му Цина, ни разу за все восемьсот лет. Даже еще до вознесения он стремился поскорей домой, к матери, либо отправиться ко сну пораньше, как на то была возможность. Разве может что-то измениться столь кардинально? — Ты должен отдать мне тот трактат? — Трактат? — Му Цин скептически поднимает брови, не понимая, что ему пытаются помочь. — Да, о призраках равнины. — Вспомнил. Но он у меня во Дворце. — Разве ты можешь что-то забыть, — снова смеется Пэй Мин. — Вчера ты мне наизусть пересчитал всех девушек, с которыми я познакомился тогда на фестивале. Му Цин пожимает плечами. — Всякое бывает. — Ну да, ты же не... Заметив Лин Вэнь, которую он видимо и хотел привести в пример, Пэй Мин прощается, сразу направившись к ней, не обратив внимание на ее безуспешные попытки прошмыгнуть тайком из зала. Что значит "тогда на фестивале"? Какие еще места ради развлечения Му Цин посещал с кем бы то ни было, но не Фэн Синем либо Его Высочеством? На памяти Наньяна, тот и собственный день рождения не праздновал. Даже еще будучи простым слугой принца, он как-то задался этим вопросом, но в ответ на него лишь ощетинились и послали куда подальше. Все факты о Му Цине он узнавал от кого угодно: будь то младший служащий, последователь либо воин. Крупицы информации собирались в мешок, но даже так там все еще было беспросветно пусто. — Куда это ты? — Спать. — И даже спасибо не скажешь? Му Цин скрещивает руки на груди, презрительно фыркая. — За что? Твой глупый эгоистичный порыв? Порыв? Разве желание помочь не чужому для него человеку можно назвать глупым порывом? Вот уж и правда, кто-кто, а Му Цин никогда не умел ценить чужую заботу. Фэн Синь не преследовал каких-то тайных целей, не желал унизить или оскорбить. Так в чем же проблема. Му Цин — одна сплошная проблема, от которых избавляются изначально умные люди, а не привязываются настолько, что потом просто невозможно отодрать без собственной кожи. Он кровью прижегся к нему в юности, преклеившись бинтами застывшей сукровицей. Не сжечь. Му Цина не возьмет даже лава. — Ты серьезно? Это Генерал Мингуан так сильно тебя увлек, что ты не желаешь даже сидеть с нами? — Да с каких пор тебя вообще волнует с кем я общаюсь? Не ты ли всегда смеялся над тем, что у меня нет друзей. — Потому что у тебя есть я. — Оу. Се Лянь снова отрывается от интереснейших бесед с Хуа Чэном. Ошалелый взгляд Его Высочества стоит тысячи благодетелей и нескольких ударов от Собирателя цветов. — Я ухожу. — Му Цин, — Се Лянь встает со своего места, надеясь перехватить друга. — Погоди, давай все обсудим. — Хватит. Пускай сначала сам определится, а не несет чепуху и ведет себя как идиот. — Это я идиот? Се Лянь останавливает Фэн Синя легким взмахом руки. Прошлые привычки никуда не уходят. Он не понимает о чем эти двое говорят, но он явно во всем замешан, хотя неизвестно как. Великолепно. Тайны это определенно его второе имя. — Му Цин, мы можем решить эту проблему сейчас. — Да какую проблему? О чем вы? Сюаньчжэнь закатывает глаза, что Фэн Синю кажется, у него скоро закружится голова. Разозлившись сильнее, он уходит из зала, бросая краткое "пока". — Фэн Синь, ты правда не понимаешь? Ты мне второй месяц жалуешься на то, что Му Цин уже не так сильно бесится и даже не пытается подраться с тобой. А сейчас закатил сцену из-за Пей Мина. Слова больше напоминали речь Хуа Чэна. Не удивительно, что Его Высочество был с ним в сети духовного общения все это время. Причины надуманы. Фэн Синя лишь бесит факт чужого высокомерия, только и всего. Му Цин избегал встреч, с большим удовольствием проводя время в иных компаниях, не отвечал на попытки поговорить, молча возвращаясь к своим делам. Не избегал, но явно делал вид, словно лучше и достойнее того же Наньяна. Насчет Пэй Мина все можно объяснить намного проще. Лицемерие в дружбе Фэн Синь ненавидел и никогда не желал этого кому-то еще. Проще присечь под корню подобное. Какие бы планы не строил Му Цин на почве этих отношений — нужно было остановить все, пока остальные не пострадали. — Я просто не думаю, что мы должны так сильно бегать возле него после таких выходок. Кому из нас больше это нужно. Серебристая бабочка приседает Се Ляню на плече, отвлекая. — Сань Лан прав. Ты ревнуешь. Это нормально. — При чем здесь вообще Собиратель цветов? — Фэн Синь, мне нужно идти. Му Цин у себя во дворце. И исчез. Словно и не было на этом месте секунду назад. Налет горечи и остатки сухого кашля в горле снова возвращают его мысли к Му Цину. Раньше забитому и нелюдимому, не пытающемся наладить минимальный контакт, бросающемуся во все с головой, ответственному и невероятно смышленому задире с синдромом величия. Как люди вообще меняют мнения друг о друге, особенно с годами? Как понять, что перед тобой сейчас уже кто-то другой, но с тем же лицом и привычками? Что должно произойти, чтобы осознать изменения? Му Цин всегда был один, без компании и простого человеческого "поговорить". Он никогда на это не жаловался и не пытался что-то изменить. Словно выше всего и вообще, не надо ему поддержки и всяких прочих надуманных чувств. — Чего опять? Все еще одетый в праздничные одежды, огни горят позади в залах дворца. Му Цин родился быть богом, иначе к черту тупое мироздание, судьбу и астрологию. У жизни на них всегда были иные планы. — Я тупой. — Удивительно, — Сюаньчжэнь фыркает, даря кривую усмешку. — Говорят, осознание первый шаг к лечению. — Но и ты не лучше. Му Цин уже собирается уходить, но его успевают поймать за предплечье. Он не дергается, не вырывается, не морщится от неприязни. Прикосновения Фэн Синя для него обыденность, ощущения чужой кожи как вес сабли в руке — до необыкновения привычны. Разногласия и ссоры — лишь вид привязанности, в их случае прогресс. Возможно, Се Лянь прав, и он правда ревнует Му Цина. Сложно нормально относиться к тому, чьим вниманием ты полностью обладал уже долгие века, а сейчас получаешь огрызки с чужого стола. Это Фэн Синю не подходит и никогда не подходило. Теперь будто иначе. Но это уже произойдет позже.