***
Последний день слепых прослушиваний закончился далеко за полночь. Все изнемогали от усталости, которая тяжёлым грузом давила на плечи. Члены съёмочной группы завершали свою работу перед заслуженным отдыхом. Тина была рада, что её команда укомплектована набором прекрасных голосов, однако это не отменяло того, что её состояние после четырех суток изнурительной работы оставляло желать лучшего. Ей хотелось поскорее оказаться в своей гримерке, выпустить тело из плена узкого платья и наконец-то переобуться во что-то более удобное чем туфли на шпильке. В гордом одиночестве она проследовала в технические помещения павильона, пробираясь словно тень среди туда-сюда снующих по площадке людей. Проработав столько лет на этом канале, Тина с легкостью ориентировалась в пространстве и, казалось, могла на ощупь добраться в любую точку здания. Разрезая воздух ритмичными ударами каблуков о бетонный пол, блондинка стремительно преодолела всё расстояние до необходимой ей комнаты. Сегодня её не сопровождал Паша, к счастью для неё. Даже компания близкого друга сейчас Тине казалась излишней. Добравшись до двери уже привычной гримерки и открыв её тремя оборотами ключа, женщина нащупала выключатель и зажгла свет, который тут же ударил в глаза, так как был ярче чем в коридорах. Со вздохом облегчения певица опустилась на диванчик, потирая гудящие от тупой боли виски. Словно кто-то сжимал в тиски её голову, давление внутри которой повышалось с каждой секундой. Но превозмогая мигрень, женщина уже доставала телефон из недалеко стоявшей сумки, так как обещала Вене перезвонить после съемок, и, несмотря на разницу во времени, было поздно, но сын ждал её, а она не могла и не хотела разрушать его надежду, поговорить с мамой. Они так давно не виделись, что невыносимая тоска по родному человеку разъедала как кислота уже и так пострадавшее сердце. Тина никому не могла объяснить, каково это не иметь возможности быть ежедневно рядом со своим ребенком, каково каждый раз отпускать его за множество километров. Человек, который не прожил этого на собственной шкуре, лишь смутно мог почувствовать её боль, а она и не особо хотела её с кем-то разделять. Тине хватало сожалеющих взглядов, которые до сих пор ей бросают в след, после смерти мужа. Она так и не смогла понять, почему люди не осознают, что такое отношение как фарфоровой кукле лишь сильнее ранит, это словно с грустью смотреть на безвозвратно разбитую вазу, осколки которой непременно окажутся в урне. Однако женщина не собиралась себя хоронить под обломками прошлого, она каждый день занималась реставрацией собственной души. Ей есть для кого жить, и этот кто-то уже целую минуту пытается достучаться до ее сознания. - Мам, о чем ты так глубоко задумалась? – своим вопросом ребёнку удалось вырвать женщину из пучины её мыслей, которые как водоворот затягивали её всё сильнее. - Прости, сыночек, я просто очень устала, - Тина подарила ему свою самую искреннюю улыбку, Веня сейчас был единственным смыслом быть по-настоящему счастливой. - Как прошли твои съёмки? – он с неподдельным участием поинтересовался у матери. - Всё хорошо, милый. Лучше расскажи, как ты там? Мальчик начал увлечённо говорить про школу, про новое сочинение по английскому, про так некстати испортившуюся погоду и его желание, прогуляться с друзьями в парке, которое осталось нереализованным. К концу своего рассказа ребёнок не прекращал зевать. - Венечка, иди отдыхать, уже поздно. – С заботой проговорила Тина. - Ну мам, завтра же выходной. Я ещё немного почитаю. Хорошо? – Глаза родного её мальчика смотрели на неё взглядом кота из «Шрека». - Ладно, уговорил. – женщина не хотела ему отказывать в такой простой просьбе. - Очень люблю тебя, всегда помни об этом. - И я люблю тебя, мам. Скоро каникулы, и я наконец-то приеду домой. – Веня по-настоящему был рад, что уже скоро сможет обнять маму. Хоть он и старался быть сильным мальчиком, но будучи всё еще ребенком, он скучал по ней. - Очень жду тебя, – проговорила Тина чуть слышно, но она знала, что сын и так понял, что она сказала. Слёзы предательски скопились в уголках её глаз, но тёплая улыбка, предназначенная только одному человеку, стирала грусть с лица. - Спокойной ночи, mammy. - Доброй ночи. Целую, - певица отправила воздушный поцелуй в камеру и нажала на значок выключения звонка. С удовольствием откинувшись на спинку дивана, женщина прикрыла уставшие веки, а расслабленное тело без сопротивления своей хозяйки медленно проваливалось в беспокойный сон. Тем временем за смежной стеной последний романтик Кишинёва выводил в блокноте строки сонета. Каждое слово филигранно подходило для описания только зарождающихся чувств, распускающихся как нежные бутоны, которым мужчина ещё сам не мог дать название. И ведь не зря говорят, что когда не знаешь, как справиться с чем-то или какое решение необходимо принять, то следует искать ответы в книгах. Ведь все наши проблемы уже пережиты человечеством и более того – давно описаны. Хоть Шекспир жил и творил в далёкую эпоху Возрождения, но именно его мысли и слова оказались самыми подходящими для Дана сейчас, в двадцать первом веке. Поставив точку, певец потер рукой уставшие за целый день глаза, а потом вновь перевел взгляд на экран смартфона, чтобы узнать, который час. Причин торопиться домой у мужчины не было, поэтому он без зазрений совести возвращался в свою обитель тогда, когда его душе было угодно, или не появлялся там вовсе. Кто бы мог подумать, что молдавский секс-символ и кумир миллионов, не знает, зачем ему квартира, в которой нет тепла. Только после сорока лет к нему действительно пришло осознание, что он хочет создать свою семью и что успех, который не с кем разделить, для него не значит ровным счётом ничего, просто пустышка. Дан скучающим взором осмотрел комнату и, не найдя ничего стоящего его внимания, поспешил надеть пальто, взял одной рукой бумажного хранителя своих мыслей, а другой – поместил телефон во внутренний карман верхней одежды. Стремительными шагами он преодолел расстояние до двери и распахнул её. Покидая помещение, он ловким движением погасил свет, торопливо провернул ключ в замочной скважине и резко развернулся на пятках, чтобы поскорее удалиться из павильона. И вроде бы Дан никуда не опаздывал, но ни йоты желания находиться в леденящем душу здании у него не было. Одна незначительная деталь показалась ему занятной – это был льющийся из-под двери Кароль поток света. В значительной степени удивившись, почему же женщина до сих пор не дома и не находится в объятиях сна, мужчина осторожно постучал костяшками по деревянной поверхности. Однако ответа не последовало. Тогда Дан позволил себе приоткрыть дверь и заглянуть в образовавшееся пространство, перед ним развернулось очаровательное зрелище. Голова Тины покоилась на спинке дивана, а её локоны аккуратно разметались вокруг, певица сидела, обняв себя руками, и тихонько посапывала во сне, очень мило морща нос как ёжик. Мимолётная мысль, что строчки сонета, так ей подходят, заставила лицо мужчины расплыться в невольной улыбке. Он не хотел тревожить её покой, но всё же решил разбудить, так как на собственном опыте знал, что на утро шея будет ужасно болеть, если провести ночь в таком положении. Переступив порог, певец прошёл внутрь и закрыл дверь, но не рассчитал собственные силы, и та с характерным звуком захлопнулась за его спиной. Женщина вздрогнула и мгновенно распахнула глаза, пытаясь сообразить, где она находится. Но ещё пару секунд после пробуждения она не могла ни на чём сосредоточить ни взгляд, ни внимание. Придя в себя, Тина осознала, что всё ещё сидит в собственной гримерке. - Кенгуруш, ты такая милая, когда спишь. - Дан, а давно ты стоишь тут? - проигнорировав, высказывание мужчины, спросила певица. - Я только вошёл и хотел украсть тебя, так сказать, забрать красавицу к себе, в вампирское логово, - томным голосом проговорил брюнет. - Не вышло, как я понимаю, - Тина задорно рассмеялась, пряча лицо в ладонях. - Но я всё ещё могу хотя бы подвезти тебя до дома, - с нескрываемой улыбкой произнес молдаванин. - Было бы очень кстати, спасибо, - женщина поднялась на ноги, - только мне нужно немного времени, чтобы переодеться. - Готов ждать тебя хоть целую вечность, - абсолютно честно произнес Дан и развернулся, чтобы оставить её, - однако время уже позднее, поторопись, пожалуйста. - Я думала, Дракула не знает, что такое сон, - произнесла артистка, собирая волосы в свободный хвост и выпуская из него пару прядей около лица. Её взгляд был сосредоточен на его удаляющейся фигуре, что отражалась в настенном зеркале. Дан не стал ничего отвечать на её реплику и молча вышел в коридор. Притворив за собой дверь, задумался о происходящем, об одной прекрасной голубке, которая так боится летать. Минут через десять Тина выпорхнула из своего маленького мира полностью без макияжа, в безразмерном кардигане цвета кофе с молоком. Закрывая гримерку, певица выронила ключ, который с приглушенным звоном приземлился на холодный пол. Она чертыхнулась и попыталась нащупать в полумраке затерявшуюся вещицу. Ей наконец-то удалось справиться с несчастным замком, и она подошла к чуть поодаль стоящему мужчине, который с интересом наблюдал за суетливыми действиями блондинки. - Идем? – Тина уже развернулась уходить, а Дан даже не пошевелился, не сдвинулся с места ни на крон. – Почему ты так смотришь на меня? – Произнесла женщина, в недоумении разворачивая голову, чтобы заглянуть молдаванину в глаза. - Любуюсь тобой. Что нельзя? – Артистка опешила от такого высказывания, и одна её бровь в характерной манере изогнулась, выражая удивление, а уголки губ едва заметно приподнялись. – Ну вот, я вижу, как ты улыбаешься, теперь можно ехать. – Проговорив это, Дан устремился в сторону выхода, взяв Тину под локоть. Когда певица через несколько секунд осознала происходящее, она поспешила освободить руку из осторожного захвата мужчины. Оказавшись в машине Дана, женщину окутало теплом как одеялом. Аккуратно расположившись на переднем сидении, Тина перевела взгляд на певца, который в этот момент вставлял ремень безопасности в фиксатор. - А ты, красавица, пристегиваться не собираешься? – С этими словами, брюнет наклонился к ней, и их дыхания на мгновения переплелись, волна мурашек пробежала по спине женщины, и ей стало настолько жарко, что она поняла, что климат-контроль автомобиля едва справляется со своей задачей. Мужчина уже через секунду вернулся в исходное положение и произнёс, – так мне будет спокойнее. – Тина опустила взгляд и поняла, что за своими мыслями даже не заметила, как оказалась надежно пристегнута. Машина тронулась с места, оставляя на чуть влажном асфальте следы от протекторов шин. Они последними покидали павильон, ведь других таких сумасшедших трудоголиков ещё нужно поискать. На участке дороги, ведущем загород, только ритмичное тиканье поворотника подобное ударам метронома разрезало тишину, стоящую в салоне авто, которую можно было есть ложками. Для того чтобы как-то разбавить атмосферу, Дан решил завести разговор: - Кто ж это так тебя изводит по ночам, что ты аж в гримерке засыпаешь? – спросил молдаванин в его своеобразной ироничной манере. Однако женщина была слишком уставшей, чтобы воспринимать шутки. - А что претендуешь на его место? – Её глаза блеснули недобрым огнем. - Балан, то, что я согласилась с тобой поехать, не означает, что ты имеешь право – задавать такие вопросы. – Тина выпалила всё на одном дыхании и отвернулась к окну, обхватив себя руками, будто её окатили ледяной водой. Наплевав на все правила дорожного движения, певец резко ударил по тормозам, развернул машину на сто восемьдесят градусов, пересекая две сплошные полосы, и поехал в обратном направлении. Благо была уже глубокая ночь, и движение было совершенно незагруженным. Все его действия были настолько стремительными, что голова блондинки встретилась с подголовником вне зависимости от её желания. - Блять, что ты делаешь? – Выругалась женщина, а чёртов в её глазах можно было без труда пересчитать. – Куда мы едем? Молдаванин понимал, что, возможно, ей не понравилась шутка, но поводов, чтобы так реагировать, он не видел. Тяжесть последнего дня съемок отыгрывалась на жизнях двух пленников одного автомобиля. - Я еду домой. А у тебя два варианта: или ты едешь со мной, или я возвращаю тебя в павильон. – Тоном, не предполагающим возражений, проговорил Дан, не отрывая взгляда от тёмной дороги. Женщина на миг даже испугалась такой реакции певца, но тут же взяла себя в руки, что-что, а скрывать свои истинные эмоции женщина умела прекрасно. Кому, как не ей, приходится прятать на протяжении многих лет настоящую себя за масками разных личностей, чтобы уберечь разбитое на миллион кусочков сердце от полного уничтожения и превращения в пыль. Фальшивая улыбка была мгновенно надета как самое любимое платье. - Высади. Меня. Здесь. Пешком. Дойду. – Отчеканив каждое слово, проговорила артистка, так как перспектива провести ещё хоть минуту в компании Балана, её не привлекала. - Даже спорить с тобой не буду, - останавливая машину около обочины, совершенно бесстрастно сказал мужчина, хотя внутри него бушевала целая гамма чувств. Начиная от злости и заканчивая безмерным беспокойством об этой неугомонной женщине, которая похожа сейчас на раненного ежика, свернувшегося в клубочек и выпустившего свои иголки. Он уже сотню раз пожалел, что так и не научился верно выбирать выражения и сдерживать свой вспыльчивый характер. Однако отступать было уже поздно. Тина никак не могла справиться с дурацким ремнём безопасности, когда ей это удалось, она быстро подалась вперед, и дернула ручку. - Счастливого пути – певица показала соответствующий жест в ответ на слова Балана и громко хлопнула дверью.***
Дан знал, что не сможет отпустить эту несносную женщину, которая почему-то заставляла его сердце учащать свой ритм, одну в ночь, таившую в себе множество опасностей. Кроме того, до Зазимья ещё было более десяти километров, ведь они едва успели выехать из города. Да и, Тина не была одета во что-то более теплое, чем кардиган. Мужчина решил вернуть беглянку и довести её всё-таки до дома. Погасив фары, он подождал несколько минут и затем вышел из машины, последовав в ту сторону, в которую направилась Кароль. Женщина услышала шаги позади себя, но повернуться, ей не хватило духа. Её буквально трясло, и непонятно от чего больше, от холода, пробирающего до костей, или от страха, прошивающего её словно нитка с иголкой в руках умелого мастера. Включив свою самую рациональную часть, отбросив на мгновение все тревоги, певица задумала пропустить незнакомца вперед, чтобы он не шел вслед за ней. Для того чтобы воплотить план в жизнь, женщина наклонилась будто бы завязать шнурки, но в случае чего приготовилась защищаться. Дан в это время снял с себя пальто, намереваясь накинуть его на плечи блондинке. Когда мужчина заметил, что Тина согнулась пополам посреди дорожки, он тут же ускорил шаг и очень быстро оказался рядом с ней, и прикоснулся к её пояснице. Не видя ничего из пелены охватившего её страха, артистка нанесла сильный удар локтем в паховую зону и приготовилась бежать, когда раздался вскрик. Но через секунду до её перепуганного сознания донесся знакомый голос. - Ты еще и драться надумала, Кароль? – Шипя, сквозь стиснутые зубы, произнёс Дан, - я хочу от тебя детей, но, если ты не хочешь, могла бы просто отказать. Зачем же бить? – Даже в такой момент, молдаванин не упускал шанс съязвить, однако, его шутка получилась чересчур откровенной. Теперь согнувшись пополам, стоял Дан, его лицо исказила гримаса боли. Тина не знала, что сделать, чтобы облегчить его страдания, причиной которых стала она сама. - Дан, прости, я нечаянно. Просто я подумала, что это маньяк какой-то это идёт, если бы знала я, что это я, то есть ты, ой, то есть я, я б никогда. Ты что! Я б не стала этого делать! – протараторила певица, постоянно сбиваясь и путаясь в словах и их порядке. Она действительно очень испугалась, что сделала больно брюнету, - может в больницу поедем? - Мне, конечно, приятно, что ты беспокоишься обо мне, но всё в порядке будет. – Силясь взять контроль над собственным организмом, произнес артист. Он выпрямился в полный рост, взял висевшее на сгибе его локтя пальто, которое он ранее приготовил для Тины и надел его ей на плечи. Мужчина проделал все эти манипуляции, в попытке отвлечь себя от ноющей части тела. – Ты совсем продрогла, нам нужно вернуться в машину. Ошеломлённая такой переменой в настроении Балана, женщина следила за каждым его движением, и, считая себя виноватой в сложившейся ситуации, решила, что возражения сейчас будут излишними. Также как и в павильоне Дан взял её под руку, но в этот раз артистка предпочла, идти рядом. Причину своего такого поведения она не смогла объяснить самой себе, а нарочно искать её не хотелось. Вот так просто идти бок о бок с Даном – было комфортно, и в данный момент, ей большего и не нужно было знать. Никому не хотелось разрывать это спокойствие словами, однако они дошли до машины, и пришлось расцепить руки. - Давай, я поведу, - Тина протянула ладошку в ожидании холодной связки ключей. – У тебя травма, так будет безопаснее, - она пыталась объяснить свои действия ничего понимающему мужчине. - Не делай меня инвалидом, всё со мной в порядке, - не желая, уступать водительское кресло, проговорил певец. Он открыл дверь Тине, которая с недовольным выдохом забралась в салон. Обойдя машину, он сел в неё и вставил ключ в замок зажигания. – Тебя снова пристегнуть, или ты сама? - Сама, - ответила певица, вспоминая начало их поездки, и её щеки украсил румянец. Неспеша они отправились в сторону дома Кароль. В этот раз ехали в полной тишине, которая уже не была такой неловкой. Подъезжая к Зазимью, молдаванин спросил точный адрес, а женщина сказала, что подскажет как проехать. Сейчас повернувшись в сторону брюнета, она заметила предмет, лежавший поверх приборной панели, который ранее остался без её внимания. - Дан, а что это за вещица? - С совершенно детским любопытством поинтересовалась артистка, указывая рукой на блокнот около лобового стекла. Первым его порывом было ответить ей её же словами, но для того чтобы избежать конфликта, он произнес: - Я называю его хранителем, - это был абсолютно честный ответ, так как мужчина был приятно удивлен, что Тина сама начала разговор. - Почему? – В голове женщины появилось ещё больше вопросов. - Пишу то, что хочу сохранить, - певец перевел взгляд на блондинку, которая неосознанно закусывала край нижней губы. Тяжело сглотнув своё желание припасть к её устам, он вернулся к теме разговора, - песни, мелодии, чьи-то мысли. - Можно взглянуть? – проговорила Тина, уже протягивая кисть, желая взять блокнот. - Давай, не в этот раз. Не стоит. Куда мне нужно повернуть? – Вопрос давал понять, что продолжать разговор на эту тему артист не намерен. - Направо, а потом сразу налево. И там третий справа дом. – Спокойно, но с нотками обиды сказала женщина. Дан тоже был музыкантом, потому слышал каждую интонацию в её голосе. Припарковавшись около забора, он заглушил мотор и повернул голову. Тина смотрела на него и о чём-то размышляла. - Я хотела бы пригласить выпить чего-нибудь в качестве извинения за побои, - они вместе рассмеялись, - ну и, чтобы отметить завершение съёмок слепых прослушиваний. – Говоря это, певица теребила рукав его пальто, что всё ещё покоилось на её плечах и окутывало своим теплом. - Милая, я с удовольствием, - сказав это, молдаванин искренне улыбнулся, глядя Тине прямо в глаза, - но ты очень устала, да и, я тоже. День был долгим, - он взял её руку и поцеловал каждый пальчик, - Давай перенесем на другой раз? - Хорошо, но, - она подняла указательный палец свободной руки, - ты покажешь, что последнее ты доверил хранителю. - Я провожу тебя до двери дома и всё расскажу. Идёт? – Дан отстегнул один за другим их ремни безопасности, не разрывая ни зрительного, ни тактильного контакта. - Пойдём, - певица была вынуждена, высвободить свою руку, которая была отогрета теплом мужчины. Пара шла рядом по дорожке, ведущей от калитки до входа, но они не касались друг друга. В течение их непродолжительной прогулки молдаванин говорил своим бархатным, глубоким голосом, который обволакивал подобно облаку:My mistress' eyes are nothing like the sun; Coral is far more red than her lips' red; If snow be white, why then her breasts are dun; If hairs be wires, blond wires grow on her head. I have seen roses damask'd, red and white, But no such roses see I in her cheeks; And in some perfumes is there more delight Than in the breath that from my mistress reeks. I love to hear her speak, yet well I know That music hath a far more pleasing sound; I grant I never saw a goddess go; My mistress, when she walks, treads on the ground: And yet, by heaven, I think my love as rare As any she belied with false compare.
Подойдя к двери, Тина поняла, что внутри неё что-то изменилось за сегодняшний день. Миллион мыслей роем пронеслись в её голове, когда Дан наклонился к ней и поцеловал в уголок губ на прощание, будто он так делал всегда. Певица осознала, что произошло, что она его не оттолкнула, только когда мужчина уже двигался в сторону своего автомобиля. Они преступили ту черту, которой игру от правды отделяли.