Может, по пиву?

— Смотри куда прёшь! — сквозь зубы шипит блондин, с ненавистью смотря на Грейнджер. Её зелёные глаза закатываются, а уголок губ ползёт вверх. Она смотрит на него, а он на неё. И оба- с такой жуткой ненастью, будто бы каждый из них только что убил всех их родных. В случае с Малфоем, это почти так и было. В прошлом году состоялась битва за школу, где Темный Лорд и пожиратели потерпели унижения. Но даже несмотря на своё поражение, будучи бывшим сообщником Волондеморта, Малфой не потерял своего высокомерия и самолюбия. Этого у него было хоть отбавляй. Ему точно было плевать, что Гермиона теперь просыпается по ночам в холодном поту и со слезами, ибо вспоминает умерших в той битве, что были ей слишком дороги. Ему вообще на все было плевать, кажется. Плевать на то, что пожиратели убили и его знакомых. Плевать, что пожиратели, и он в том числе, проиграли. Плевать на ненавистные взгляды в его строну в школе. Абсолютно, чёрт возьми, похуй. Он всегда жил по одному правилу, мол, ты- лучший, а остальные-пешки, которыми можно управлять. Все равно, что тебя ненавидят, ты же делаешь это в ответ. А любовь- для слабых. Для тех, кто боится ненависти. Гермиона же считала, что любовь и дружба- самое главное и эти две вещи точно могут спасти мир от любого дерьма, которое на него выливает всевышний. Это подтвердилось в прошлом году. Грейнджер встречались с Роном и была счастлива с ним. — Иди к чёрту, Малфой, тебя уже никто не боится, лишь терпеть не могут и ждут, когда ты наконец свалишь или к своей мамаше или из школы, — она понимает, что сейчас, скорее всего, Драко порвёт её на куски, но это даже приносит удовольствие. Приносит удовольствие видеть, как парень впервые за все года страдает. Он скучает по маме и это видно. Но в этот раз плевать уже Грейнджер. Он заслужил. — Сучка, я тебя в рот...— он берет её за шею и прижимает к стене, она больно ударяется головой, — выебу. Как ты смеешь говорить о моей матери, грязнокровка? Что мне мешает тебя убить так же, как убили её. Поверь, тварь, — он пытается отдышаться от накатившего гнева. Но тщетно, он бросает эти попытки и начинает сдавливать шею русой, — я это могу сделать и очень очень легко. Даже сейчас, если ты ещё слово скажешь. Думаешь, отсосала Уизли и все круто? Ничего подобного, сука. Все будет ахуенно только тогда, когда ты заглотнешь мой хуй и задохнёшься с ним во рту, шлюшандра, — вау, как грубо. Он настолько близко к ней, что белые волосы качаются её лба, а так же чувствуется горячее дыхание на макушке- он довольно таки высокий, в отличие от неё. Его ноздри смешно, для девушки, сужаются и вновь расширяются, слишком сильно, слишком часто. Она видит, он правда может убить её. Но не сейчас. Он сдержит себя. Ему просто нельзя. Драко отпускает её и Гермиона обессилено скатывается по стене. Довольна ли она? Очень. Ей нравится бесить его, но такое было впервые. Его слова, ей, разумеется, очень не понравились, но гнев, смешенный с болью- лучшая награда. Определено стоит это рассказать мальчикам. Только умолчать о некоторых вещах, что он говорил. О всех вообще-то. Драко скрывается и девушка наконец-то встаёт, смотря в зеркало, что лежало в кармане. На шее красуются красные полосы, напоминающие о недавной близости Гермионы и руки Малфоя. Чёрт, что же она скажет Рону? Он же Драко в клочья порвёт. Хотя... это вряд ли- подметила про себя Грейнджер. Малфой был силён не только в плане драк, не только в сильных руках и плечах, не только в жёстком кулаке. Этот засранец мог искалечить тебя даже взглядом, таким, что ты от страха невольно хотел или провалиться в котёл и остаться там навсегда, варясь в каком-то зелье или же исчезнуть, но мантия была лишь у Гарри, поэтому ни один из вариантов возможен для супер-героя Уизли не был. Черт подери, да Драко мог убить одной обидной фразой и ты не мог ответить ничего в ответ, ибо его гадкая улыбочка, больше смахивающая на усмешку, настолько злила, что дар речи пропадал. Хотелось ударить его. Господи, как же им всем хотелось ударить его. Засунув зеркало обратно в карман, девушка направилась в гостиную своего факультета, напивая под нос песню, только что придуманную ей же самой. Она прокручивала в голове диалог с Драко. И боже, как же гадко. Гадко не за себя, конечно нет, она всегда думает, о чем говорит. Гадко за его слова, за его мысли. Как он мог назвать её шлюхой? Как мог сказать о то, что она удовлетворяла сексуальные потребности Рона? Почему его это волнует, черт, почему ему не без разности и откуда он, о Мерлин, знает? Она трясёт головой, стараясь забыться. Входит в гостиную и садится на роскошный диван рядом со старыми друзьями. Рон чуть подвигается к ней и целует в щёчку.

Мило.

Гарри улыбнулся, смотря на пару друзей. — Я вам не мешаю?— он улыбается во все тридцать два, крутя в руке железную крышку от газировки, купленную ещё на вокзале, неделю назад. — Вовсе нет,— смущенно проговаривает девушка и смотрит на парней,— как прошла первая неделя учёбы? Но она знает ответ сама. Риторический вопрос. Школа не такая, как прежде. За лето слишком сложно восстановится. Макгонагалл- директор школы, учителей, что тут преподавали раньше, осталось единицы. Их заменили новые, молодые. Они были злые, агрессивные, совсем, как Снейп в своё время, только и Слизерин для них являлся дерьмом. — Спрашиваешь? Ты почти на всех уроках с нами. Фигово,— говорит Рон и смотрит на свою девушку,— не знаю, я рад, что это последний год. Той атмосферы больше нет. Ничего светлого будто не осталось. Гермиона хмурит брови, пытаясь возразить. Светлое осталось. Все они живы, все втроём, что невероятно круто. Но решает промолчать. Всё действительно не так, как раньше. — Эй, Гарри, что со шрамом? Ты за него держишься,— обеспокоенно говорит Грейнджер,— только не говори, пожалуйста, что... — Да, Герми. Он снова начал болеть.