* * *
Посреди вечера Тэхён оказался сидящим у Юнги на бёдрах, мелодично постанывая от обрушившихся на его шею губ. Тот сначала даже не поверил своим ушам, когда Тэхён остановил его блуждающие руки на бёдрах и возбуждённо прошептал, что ему нужно отлучиться в душ на несколько минут. Так ли просто отказаться от своих принципов и решиться на то, на что не решился бы ещё месяц назад под дулом пистолета? Возможно ли вообще сделать что-то наперекор прошлому себе ради себя настоящего, предать того себя, который ещё совсем недавно доказывал Чимину, — да и Юнги тоже — что до появления метки никакого секса в его жизни не будет? Хорошо, что душевая закрывалась на защёлку. Хорошо, что у Тэхёна в запасе было несколько минут на то, чтобы, смыв с себя пену, провести широкой ладонью по запотевшему стеклу и уткнуться в него лбом, чувствуя освежающую прохладу: она отрезвила, в последний раз ударила по затылку тенями сомнений, а потом Тэхён отлип от зеркала и широко улыбнулся своему отражению, подмигивая ему и одними губами шепча: «Всё будет хорошо». Мокрые волосы сильней обычного завивались в непослушные кудряшки, лоб накось пересекала испарина, в глазах пожарами горел лихорадочный блеск, а губы покраснели от постоянного прикусывания, но Тэхён не мог остановиться. Он ещё раз растянул рот в улыбке, скорчил самому себе рожицу — и этой грёбаной жизни заодно — и лишь молча наблюдал, как от его судорожного и частого дыхания стекло снова покрывается мутной пеленой, смазывая черты лица, так обеспокоенно заглядывающего в будущее. Тэхён про себя чертыхнулся и снова одним резким взмахом ладони стёр с зеркала эту влажную серость, сжимая пальцы свободной руки в кулак. В конце концов, он ведь уже пообещал, дал Юнги не то чтобы надежду — уверил в том, что всё будет! И слишком отчётливо увидел, как зажглись его глаза предвкушающим сиянием. Сомневаешься — не делай. Если уже начал делать — не сомневайся. Прокрутив в голове эти слова, услышанные когда-то в какой-то дораме, и в очередной раз убедившись в их жестокой, но всё-таки правде, Тэхён поправил полотенце на бёдрах, выдохнул, как будто перед прыжком в ледяную прорубь, и снова щёлкнул шпингалетом, выходя из ванной, наверное, в новую жизнь.* * *
Раз. Два. Три. Раз. Два. Три. Раз, два… Юнги слушал отчаянные стуки своего сердца и невольно окинул взглядом метку на руке, очерчивая в воздухе её штрихованные контуры-силуэты. На самом деле, никогда раньше он не придавал особого значения этому узору, подверженному строгим и суровым законам геометрии, а сейчас почему-то углубился в глубокий смысл этих линий-хитросплетений. Таким же тернистым и непростым был его путь к Тэхёну, к тому, чтобы завоевать не только его душу, что удавалось тоже непросто, но и тело, и сегодня, кажется, наконец-то эта крепость будет взята. Раз, два, три, четыре… К сердцебиению добавились ещё и приглушённые быстрые шаги в коридоре — Юнги аж сильнее сжал бокал с остатками глинтвейна и привстал, во все глаза наблюдая за вошедшим Тэхёном. Блестящие капли собирались в небольшие дорожки, стекали по соблазнительному торсу и пропадали где-то под полотенцем, небрежно повязанном на бёдрах Тэхёна. Юнги сделал напоследок ещё один большой глоток пьянящего напитка и в два широких шага сократил между ними дистанцию, а затем бесстыдно провёл широкими ладонями по талии Тэхёна, притягивая к себе дрожащего от не меньшего предвкушения парня. Такие ощущения Тэхён испытывал впервые: горячие губы нагло прижимались к его рту, вливая порцию сваренного вина, горечь которого приятно обжигала горло. Это выглядело слишком интимно, и от этого, кажется, ноги предательски подкашивались. Было лишь не совсем понятно: от алкоголя это или от нахлынувших чувств. Он уже начал это делать… Да как вообще он ещё мог в чём-то сомневаться?! Через мгновение заботливые руки Юнги уложили Тэхёна на живот прямо на полу, подсовывая под бёдра подушку и нежно целуя загривок, чуть прикусывая кожу шеи и прихватывая её зубами с каждой секундой ощутимее. Поняв, что от него требуется, Тэхён послушно занял требуемую позу и упёрся лбом в сложенные перед собой руки, прогибаясь в спине. Было всё ещё немного боязно, волнительно — первый секс, первый секс с соулом — но Тэхён всё же искренне пытался расслабиться и отпустить себя. Тем не менее, когда ягодицы обожгло прохладным воздухом и полотенце упало в сторону, Тэхён судорожно вплёл пальцы в ворсистый ковёр, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце. Он всё делает правильно. Определённо. Это стоило ожиданий. Тэхён терялся в ощущениях смелых и уверенных движений рук и губ, скользящих по телу во всех местах, и не сдерживал тихих стонов и томных выдохов, сильнее утыкаясь лбом в ковёр. А когда язык Юнги прошёлся по самому сокровенному, глубоко проникая между ягодиц дразнящими касаниями-мазками, Тэхён от неожиданности резко дёрнулся вверх и поражённо выдохнул, аркой приподнимаясь над полом. Юнги успел придержать его бёдра, не переставая ласкать сжимающееся колечко мышц. Его целью сейчас было не столько удивить своей смелостью и бесстыдством, сколько расслабить и отвлечь от первого проникновения, которое неизбежно будет достаточно дискомфортным и которое не заставило себя долго ждать. Тщательно смазанный палец медленно погрузился внутрь, оглаживая стенки. Было больно и не совсем приятно. Неподготовленные и не привыкшие к подобным манипуляциям мышцы противились новым проникновениям, но ласкающий язык тут же заставлял Тэхёна забыть об этом нежелательном ощущении, выбивая из лёгких оставшийся воздух. А когда уверенные пальцы нашли внутри то самое место, Тэхёну показалось, что его прошивает разряд тока, — не менее двухсот двадцати вольт сразу. А может, и больше — в этот момент Тэхён уже не мог адекватно воспринимать действительность, и любая мысль, мелькающая в голове, на корню пресекалась настойчивым и нетерпеливым в ласках Юнги. Потому Тэхён, полностью растворившись в происходящем, поднимал бёдра навстречу и сам насаживался на пальцы — когда их стало уже два? — в погоне за тем, чтобы продолжить это сладкое ощущение как можно дольше. Он судорожно дрожал и стонал громче, в очередной раз бессознательно благословляя вселенную за то, что поблизости нет и не может быть соседей. Боги, Юнги нарочно привёз его сюда, чтобы добиться своего!.. Тэхён уже практически задыхался от ощущений, чувствуя на своём бедре лёгкое успокаивающее поглаживание; ещё больше он задыхался, когда ладонь Юнги поднялась выше, жадно касаясь сочащегося смазкой члена. Он выгнулся всем телом и даже невольно вскрикнул, когда рука старшего всё-таки обхватила наконец напряжённый орган и начала медленно, осторожно, на контрасте с быстрыми движениями пальцев внутри, двигаться по стволу, размазывая смазку по всей длине и надавливая большим пальцем на чувствительную головку. Тэхён не скрывал — и не хотел, и не мог — от своего соула ни единой эмоции, стонал громко и протяжно, жадно цепляя пальцами ворс ковра, в полной мере показывая свои ощущения. Сдерживаться для Юнги оказалось слишком сложным испытанием. Тэхён перед ним был слишком мокрым, слишком горячим, а жар его тела обрушился на старшего всего лишь несколько секунд назад. Этого времени хватило, чтобы прийти в себя и выгнуться навстречу к принимающему телу. Юнги каждой клеточкой ощущал, как пульс долбит где-то в глотке, и с силой прикусил плечо младшего: ему нужно было хоть как-то удержать себя от того, чтобы сорваться в быстрый ритм и не затрахать Тэхёна до трясущихся ног. Чтобы первый раз запомнился Тэхёну на очень долгое время, если не навсегда. Чтобы его мальчик не просто безостановочно стонал под ним, но и просил, умолял, жаждал ещё и ещё… Хотелось пометить каждый сантиметр карамельной кожи, потому Юнги первым делом, толкнувшись до самого упора, замер внутри и припал к его острым плечам, прикусывая, оставляя свой след везде, куда только мог дотянуться. Лопатки, шея, загривок… Юнги не бросал нетронутым ни одного миллиметра желанного тела, но в итоге всё равно не выдержал — начал двигаться в дрожащем под ним теле, сбивчиво дыша. Тэхён под ним слишком узкий и слишком горячий. Как только рядом с таким можно сохранять адекватность — даже намёк на неё! От очередного правильного движения внутри Тэхён снова сладко застонал, и Юнги с огромным усилием сдержал себя, чтобы не начать вколачивать его в ковёр, стирая ворс в труху. Выйдя и вновь погрузившись пару раз на всю длину, Юнги прижался бёдрами к ягодицам Тэхёна и, окончательно сорвавшись, почти на выходе перешёл в рваный и быстрый ритм. Совсем сойдя с ума от долгожданной и такой прожигающей все внутренности близости, Юнги потянул Тэхёна на себя, ощутимо сжимая его горло и заставляя подняться на колени и прогнуться в спине. Перед глазами потемнело, жилка на шее забилась в куда более стремительном ритме, пальцы ног поджались, а колени подкосились — Тэхёну даже на мгновение начало казаться, что он вот-вот задохнётся, но он открыто наслаждался, едва подавляя в себе хриплые крики, от которых бы наверняка окончательно пропал голос. Это был безумный коктейль — слишком много чувств и ощущений, потому надолго не хватило обоих. Первым закончил Тэхён, ощущая тяжёлую ладонь на члене, а ещё спустя несколько мгновений он почувствовал, как его обожгло глубоко внутри, и обессиленно осел на пушистый ковёр. Наверное, он ещё и потерял сознание на несколько секунд или даже минут, не в силах справиться с накатившими эмоциями и ощущениями. А переварив произошедшее, Тэхён вдобавок ещё и понял, что его щёки пылают огнём так, что на них можно готовить еду, — но ни о чём не пожалел в эту роковую секунду. Ведь он сделал это со своим соулмейтом.* * *
— Просто скажи, что хочешь меня снова, Тэхён… — хрипло прошипел над его ухом Юнги, ловко смазывая член и вновь приставляя его к покрасневшему входу, дразняще водя головкой в ожидании ответа. И на этот раз никаких сомнений уже не было. Конечно, да. Конечно, хочет. Как можно этого не хотеть? Казалось, что в ту ночь Тэхён потерял счёт количеству оргазмов и разнообразию поз, которые они с Юнги попробовали. Похоже, они пометили каждый кусочек горизонтальной поверхности в этом доме. И не только горизонтальные — зафиналили эту сумасшедшую ночь в душевой кабине. Тактильный голод пробудил в Тэхёне все потаённые фантазии, которые до этого он видел только в порно, но которые так глубоко засели внутри — и так легко выпорхнули наружу в момент, когда были так нужны. Под утро, полностью выбившись из сил, со свежими красными отметинами на бёдрах и на всём теле в целом, Тэхён мирно уснул в крепких руках, чувствуя, что, наверное, теперь они связаны с Юнги ещё сильнее.* * *
И с тех пор закрутилось. Кажется, впервые в жизни Юнги начал на самом деле понимать, что такое счастье. Раньше он думал, что это ощущение удовлетворения от вкусного ужина и не менее вкусного обеда, от отлично выполненной работы, идеально прописанного кода какой-нибудь навороченной программы или приятного времяпрепровождения в клубе. А теперь Юнги наконец понял, что на самом деле это ощущение бабочек в животе происходит совершенно от другого. Порой иногда до жути нелогичного, но всё же родного, незабываемого, своего. — Ты опять сидишь на моём браслете, Юнги, — в десятый, наверное, раз за последнюю неделю говорит ему Тэхён, собираясь с утра на учёбу — и, как обычно, опаздывая. — Я из-за тебя не могу собраться, везде уже его обыскал! Тэхён ворчит, хмурит брови и в милом жесте приоткрывает губы, но Юнги отчётливо видит, что в действительности его глаза улыбаются. И вправду, что может быть милее и приятнее сердцу, чем то, что твой любимый человек, твой соулмейт покорно ждёт тебя, хоть и терпеть не может приезжать позже положенного, и при этом молчит и лишь тепло улыбается, любуясь? — А ты опять разбрасываешь свои вещи, — делано-безразлично поводит плечами Юнги. — Мне и в голову не может прийти, что твой браслет будет валяться между диванными подушками. Потом они, крепко держась за руки, летят вниз по ступенькам, потому что так быстрее, чем ждать, пока с двадцатого этажа спустится лифт, прыгают в машину, и Юнги, соблюдая правила дорожного движения только каким-то чудом, лавирует сквозь бешеные потоки машин. А потом разбредаются по разным аудиториям, но ненадолго — хотя бы один раз в день Юнги обязательно зайдёт в группу, которую курирует, — и Тэхён каждый раз замечает на себе такие взгляды, что понимает: на самом деле Юнги пришёл именно к нему. Потом, ожидая друг друга в парке или в любимой кафешке за углом, они встречаются и едут домой вместе, по пути забегая в магазин или просто покормить птиц в парке, — для этого Тэхён даже оставляет комочки риса и носит их с собой в карманах, не обращая внимания на возмущения Юнги. Потом, может, даже немного ссорятся, когда Юнги снова и снова пропадает за монитором, прописывая кучу всё ещё не совсем понятных для второкурсника Тэхёна кодов и символов, обещает, что ещё пять минут — и точно всё, и в итоге эти пять минут растягиваются на три часа… Но затем обязательно мирятся, и каждый раз неизменно — горячо и жарко. Между ними неизменно то, что им хорошо друг с другом; меняются лишь числа на отрывном календаре, неизбежно приближая долгожданный день икс — совершеннолетия Ким Тэхёна. Но сначала предстояло пережить день рождения лучшего друга.* * *
Клубная музыка отбивалась от стен и проникала внутрь сознания, заставляя даже кровь двигаться по венам быстрее, под бит новомодного ремикса. Чтобы не оставлять разгром после гостей, Чимин заранее арендовал клуб на весь вечер, тем самым спасая свою небольшую съёмную квартиру от дополнительных трат в виде покупки новой люстры вместо разбитой или нового ковра взамен испорченного хозяйского. Чимин ждал совершеннолетнего возраста только для того, чтобы устроить невероятную вечеринку, позвав туда всех мало-мальских приятелей и хороших знакомых, приправив всё литрами алкоголя, смелыми танцами и отвязными конкурсами и играми, призванными навсегда остаться в памяти как переход во взрослую жизнь, где уже официально можно всё. Ещё несколько месяцев назад, правда, Чимин представлял свой самый важный в жизни день рождения как незабываемую откровенную сессию, на которой он бы точно выдержал куда больше, чем обычно, но в свете недавних событий от этой затеи пришлось отказаться. Однако это не отменяло того, что Чимин всё равно хотел устроить крутецкий праздник — такой, чтобы запомнился надолго. Идею с появлением заветного рисунка он никогда не воспринимал всерьёз, в отличие от Тэхёна, который несколько дней накануне праздника мечтательно вздыхал и время от времени поглядывал на предплечье своего друга — будто там что-то может проявиться раньше положенного времени. Чимин в ответ только закатывал глаза, но героически молчал — спорить с лучшим, но очень наивным другом не очень хотелось. До своей заветной метки Тэхёну оставалось ждать ещё почти месяц, а вот порадоваться за Чимина он был готов всегда. Даже несмотря на то, что тот в ответ на его романтические предположения только отшучивался и загадывал, лишь бы рисунок узора был красивый, чтобы не пришлось потом забивать искусственной татуировкой. Тэхён и сам уже с этим не спорил — зато с радостью вызвался помочь Чимину с организацией праздника, подкидывал весёлые идеи для культурной программы и вообще, кажется, больше ждал этого дня, чем его друг. Потому стараниями обоих праздник удался: все валились с ног от горячих и быстрых танцев, алкоголь лился рекой, гости по очереди висли у Чимина на плечах, чего только ему не желая, а сам он после этого только счастливо улыбался и неустанно повторял, какие же всё-таки они все классные. Ближе к полуночи Чимин, как и ожидалось, почувствовал лёгкое недомогание. Его бросило сначала в холод, потом в жар, дышать стало тяжело, а в лёгкие как будто налили лошадиную дозу свинца. Напрочь забыв об этой особенности дня совершеннолетия, Чимин списал было всё это на банальное опьянение, а потому лишь заказал себе максимально крепкий кофе, но резко оказавшийся рядом Тэхён только уверенно мотнул головой в сторону стоящего рядом официанта. — Гости ещё остаются, а нам вызовите, пожалуйста, такси. Ещё минуту назад Тэхён вместе со всеми играл в Твистер, но, заметив испарину на лбу Чимина и то, как он, глядя перед собой расфокусированным взглядом, держится за спинку диванчика, быстро подорвался и, обнимая тяжело дышащего друга за плечи, увёл его за собой в туалетную комнату. Только сейчас, умыв лицо холодной водой, Чимин понял, что именно с ним происходит. На руку будто бы побрызгали кипятком, но стоило немного присмотреться, становилось отчётливо заметно, как на коже начинает проступать рисунок, контурные линии которого темнели на глазах. В приглушённом свете уборной Чимин не мог рассмотреть намечавшийся узор, пока Тэхён нервно топтался под дверью кабинки в ожидании первой реакции друга. Ему не терпелось увидеть первые линии, и потому, когда Чимин вывалился из кабинки, жадно припал взглядом к его предплечью, жадно рассматривая проступающую метку. Казалось, прошло не так много времени, но рисунок уже успел обрести общие очертания и с каждой минутой становился всё более чётким. Это было похоже на проявление старых фотографий: этот процесс порой затягивался очень надолго. — Это может продлиться несколько часов, Чим. Нужно ехать домой. Машина уже ждёт, наверное. На удивление, Тэхёну даже не пришлось долго убеждать друга в своей правоте. Видимо, чувствуя себя из рук вон плохо от волнами накатывающего жара, Чимин легко сдался в поддерживающие руки и позволил увезти себя домой без малейших возмущений. Сейчас у него просто не было на это сил. В такси Чимин почти спал на заднем сидении, привалившись к нему головой и чувствуя кажущиеся совсем ледяными руки Тэхёна у себя на лбу и многострадальной руке, будто сквозь вату слышал, как звонит телефон и как Тэхён бегло и взволнованно объясняет, почему они уехали, а потом кое-как парни вместе добрели до лифта — правда, перед этим Чимин попросил пару минут постоять на крыльце подъезда, жадно вдыхая прохладный ночной воздух. — Как ты? — Тэхён усадил обессиленного Чимина на диван и аккуратно приложил ко лбу и на руку обжигающе холодный компресс. — К утру пройдёт… По крайней мере, обычно это проходит именно так. Нужно постараться поспать, зато проснёшься уже совсем другим человеком, чьим-то соулмейтом, второй половинкой… — Я никогда об этом не читал. Поэтому… Будь что будет… Ты посидишь со мной? Чимин мог бы изобразить самую грустную мордашку во вселенной, но даже на это у него сейчас не было никаких сил. Максимум, который он мог из себя выжать, — это гримаса боли, исказившая красивое лицо. Голос же у Чимина был тихий, едва слышный за тенью болезненного стона, а сам он будто бы тратил все свои силы на то, чтобы закусить нижнюю губу и сдерживать новую порцию всхлипов. — Конечно, я буду рядом. Прошу тебя, постарайся уснуть. Я бы с радостью дал тебе обезбол и жаропонижающее, но врачи советуют не пить, должен пройти естественный процесс… Можно этим только навредить. Тэхён честно пытался помочь, потому и оправдывался совсем как ребёнок, объясняя своё, казалось бы, бездействие, но он, правда, не мог ничего больше сделать. Это убивало парня, которого насквозь пронизывало сочувствием и участием, порождая эфемерное чувство вины, но с другой стороны он понимал: всё скоро закончится, и уже завтра Чимин станет полноценным. Готовым ко счастливой взрослой жизни, которая — Тэхён в этом не сомневался — ждёт его впереди. — Нафиг она мне вообще сдалась, метка эта грёбаная, жил и без неё прекрасно и спокойно… — вырвал его из размышлений грустный и едва уловимый голос Чимина. Сейчас он перешёл в стадию причитания, преисполненную жалостью к себе. В самом деле, ради чего он так мучается? Ради рисунка, который ещё и не факт, что ему понравится?! Ради того, чтобы, как некоторые знакомые, в каждом встречном пытаться разглядеть такой же узор, сличать, сходить с ума, при этом боясь влюбиться или, как минимум, привязаться? Нет, Чимин не был способен на подобное, он не верил в то, что эта метка принесёт ему долгожданное счастье, о котором постоянно твердит Тэхён. Сейчас от жара и от боли он сдохнуть готов — это ли не подтверждение его правоты? Тэхён же отреагировал на эти печальные возмущения мгновенно — обнял крепче дрожащее тело, приглаживая взмокшие на затылке волосы и придерживая прохладный компресс. Конечно, он мог понять Чимина и причины его мини-истерики, поэтому пытался всячески поддержать, вплетая пальцы в его цветные пряди и нежно массируя голову. — Сдохнуть хочу… — вновь послышался тихий всхлип откуда-то снизу. — Не говори так, иначе я тебе врежу. И даже не посмотрю на твоё состояние умирающего лебедя, — даже не задумываясь, осадил причитающего друга Тэхён, заботливо поправляя на нём одеяло. — Поспи, а завтра мы с тобой поговорим. И если хочешь, чтобы это завтра побыстрее наступило — закрывай глаза. Этот довольно резкий, по меркам Тэхёна, выпад подействовал на Чимина, как ни странно, максимально действенно — он послушно закрыл глаза, крепче сжимая ладонями одеяло и руку Тэхёна, и уже спустя несколько минут расслабившийся и окончательно выбившийся из сил организм вырубился. Теперь, к радости Тэхёна, слышалось только равномерное приглушённое сопение, и даже мокрая складка на лбу успокоившегося Чимина разгладилась. Теперь можно было поспать и самому Тэхёну, который, естественно, не собирался оставлять в данной ситуации друга одного.* * *
Утро встретило его дикой жаждой — хоть и выпил он немного — и отсутствием рядом Чимина. Вторая половина дивана, на котором они вместе спали, была пуста, зато кое-как скомканное одеяло и сбитая простыня сразу давали понять, что встал, очевидно, Чимин с трудом. Будто бы предчувствуя что-то неладное, Тэхён поднялся следом, оглядываясь в поисках друга. Прислушиваясь к постороннему шуму, Тэхён медленно передвигался по квартире. На кухне Чимина не обнаружилось, зато там обнаружился стакан холодной воды, который, пусть и ненамного, но сделал жизнь Тэхёна легче. Всё ещё сгорая от внутреннего волнения за друга, он сделал несколько больших шагов, пересекая коридор и оказываясь в ванной, и наконец нашёл Чимина там. — Ну, что? — нетерпеливо спросил Тэхён, ещё спустя секунду оказываясь вплотную рядом и всё норовя заглянуть на предплечье, где уже полностью красовался свежий узор. Вместо ответа Чимин развернулся и протянул руку, давая Тэхёну возможность всё внимательно рассмотреть. Его худшие опасения не подтвердились: пусть эта строгая геометрия не совсем соответствовала его буйному характеру, но выглядела эстетично, по-своему оригинально и красиво. Пусть Чимин представлял нечто совершенно другое, но всё же не расстроился — и это считал большим успехом. К тому же, жар уже почти прошёл — лишь лёгкое покалывание от локтя к запястью напоминало о том, что же всё-таки произошло этой ночью. — Не всё так плохо, короче, жить буду, — изобразил на лице улыбку Чимин, видя, что его друг почему-то побледнел. Он ничего пока не понимал, но видел, что Тэхён буквально с трудом стоит на ногах, и помог ему усесться на бортике ванны, непонимающе смотря на расширившиеся глаза, в которых плескался какой-то непонятный испуг, и с силой закушенные губы. Тэхёну же казалось, что земля вот-вот уйдёт у него из-под ног, что от него отрезали какую-то важную часть, превратили в пыль всё, что ему когда-то было дорого, что составляло хоть какую-то ценность. Казалось, что если сейчас полоснуть по груди ножом — Тэхён абсолютно ничего не почувствует. Это и было больше всего страшно — в этот момент он вообще ничего не чувствовал. Кое-как Чимин отвёл его в комнату, всё ещё пребывая в прострации и подрагивая от страха за друга. И уже там, на всё том же диване, Тэхён наконец-то ожил — предательские слёзы собрались крупными каплями в уголках глаз и всё норовили скатиться вниз горькими солёными дорожками. У Чимина будто бы отлегло от сердца — иногда он забывал, насколько тонок и чувствителен его друг. Он часто плакал, когда в дорамах показывали подобные моменты — «знакомства» с меткой и будущим соулмейтом. А теперь просто впервые в жизни столкнулся с этим лицом к лицу, вот оттуда и слёзы. Потому такая реакция друга Чимина лишь умилила. Вот только… Тэхён с трудом сдержал в себе судорожный всхлип, стискивая руку в кулак и заставляя себя собраться. Его друг ни в чём не виноват — так просто распорядилась стерва-судьба. Она любит подкидывать жёсткие испытания и ставить беспощадные эксперименты, но, как бы ни было сейчас плохо, Чимин не заслуживает того, чтобы портить его праздник, — а именно так Тэхён расценивал произошедшее. Они, правда, подходят друг другу и будут счастливы. Он в этом ни капли не сомневался. — Не переживай, мой малыш, у тебя тоже совсем скоро появится, ещё красивее, чем у меня, будет… — начал Чимин, но договорить не успел — Тэхён перебил его словами, несмотря ни на что, искренних поздравлений. — Я очень рад за тебя, Чимин, ты обязательно будешь с ним счастлив… Он хороший, не даст тебя в обиду, и я могу быть за тебя спокоен… С трудом вытолкнув из себя эти слова, Тэхён нервно сглотнул и усмехнулся, прокручивая в памяти кое-какие эпизоды. Почему он не заметил этого сразу? Почему не включил мозги и не понял уже давно? Ведь это всё на самом деле оказалось так очевидно! — Тэхён, ты чего не ешь рамён? Конечно, это максимум, на что я способен в готовке, но, блин, я же всё равно для тебя старался… На лице Чимина загорается будто бы вселенская обида, и потому Тэхён старается как можно более дружелюбно улыбнуться и крепко обнимает друга, касаясь пальцем кончика его носа, чтобы он улыбнулся в ответ. — Я очень ценю твою заботу, правда… Я тебе, наверное, этого не говорил, но я с трудом переношу очень острое. А ты, наверное, о-о-очень много приправ положил.— // –
— Тэхён, всё в порядке? У тебя такой вид, будто ты лягушку съел! Юнги кажется спокойным, но что-то на дне его глаз сигнализирует Тэхёну о том, что он разочарован или как минимум расстроен. Ещё бы, это один из первых дней, которые Тэхён согласился провести в его квартире, и, кажется, младший явно не в восторге от его кулинарных «изысков». — Нет, что ты, Юнги, всё очень вкусно! Просто… Островато немного. Кажется, я даже язык обжёг… На лице Юнги становится заметным явное облегчение, отчего мышцы расслабляются, и губы складываются в лёгкой улыбке. Ничего особо страшного не произошло, просто в следующий раз он не будет добавлять столько острого соуса в кимчи.— // –
— Если ты не хочешь, чтобы я сейчас же уснул прямо на твоей кровати, немедленно выключи это! Ну, пожалуйста! Чимин звонко рассмеялся, когда в него прилетело подушкой от Тэхёна, который так хотел посмотреть эту романтичную дораму с громким названием «Воссоединение сердец», и закрыл обеими руками голову — пусть Тэхён бьёт его ещё и ещё, но это будет куда веселее, чем пытаться не спать под скучную мелодраму, которые Чимин, если честно, на дух не переносил.— // –
— Выбор фильма по-прежнему с тебя, Тэхёни, но, пожалуйста, пожалей мои глаза и уши и не включай очередную американскую комедию, как на том сеансе кино. Юнги легко рассмеялся, приправляя свои слова невесомым поцелуем в нос, от которого Тэхён моментально расслабился и уверенно кивнул, конечно же, согласный на любые компромиссы. — Что ещё исключить из списка? — копаясь в фильтрах и убирая галочку с раздела «Комедии», уточнил Тэхён. — Я же хочу, чтобы тебе тоже было интересно. — Ну, убери ещё мелодрамы, пожалуйста, — поцеловал ещё в щёку Тэхёна Юнги. — Как по мне, это ещё хуже, чем комедии.— // –
— Ой, что это у тебя такое интересное? Крутясь у зеркала в комнате Тэхёна, Чимин наткнулся на тонкий кожаный браслет, переплетённый стилизованными под шнурки верёвочками, — такого у Тэхёна он не помнил. Тот в ответ только еле слышно вздохнул и пожал плечами. — Подарок от Юнги. Он на пару дней уезжает к родителям, вот и подарил мне, как бы в память о нём. Это так мило… Тэхён шмыгнул носом, пытаясь сконцентрироваться на том факте, что Юнги совершил такой романтичный и приятный поступок, и отогнать от себя предательские мысли о том, что этот браслет ему совсем не нравится. Кажется чуть грубоватым. Но… — Блин, у твоего Юнги, оказывается, крутой вкус! Офигенная вещь! Можно примерить? Не дожидаясь ответа — зная, что он будет сто процентов положительным, Чимин надел браслет на руку, широко улыбаясь и любуясь эстетично-агрессивными кожаными вставками. — Очень стильно, очень круто! — продолжал восхищаться Чимин. Тэхён кивнул, проглатывая слова о том, что ему почему-то так не показалось. И правда: дарёному коню в зубы не смотрят, да и он, наверное, чего-то не понимает. Неблагодарный. Это ведь подарок от всей души. — Вы просто созданы друг для друга, Чимин. Вы так похожи… Уму непостижимо! Тэхён снова растёр по лицу стекающие тонкими дорожками слёзы и уткнулся лбом в собственную руку, пытаясь подавить рвущиеся наружу всхлипы. Нет, он сильный. Он справится. Переживёт. А его друг заслуживает счастья. Ему повезло. Чимин же совсем ничего не понимал. Он даже не представлял себе, на сколько градусов повернётся его жизнь через несколько минут, и сейчас эта напускная интрига, непонятные для него намёки только раздражали. Да что за бред происходит?! Тэхён так говорит, будто он сорвал какой-то джекпот, а сам он при этом остался ни с чем. Да блин, это выглядело так, будто Чимин, сам того не зная, совершил нечто отвратительное и ужасное! — Да что такое-то?! Я что-то сделал не так? Ну, я не виноват, что родился на месяц раньше, чем ты, Тэхён, и теперь у меня есть эта злосчастная метка, а у тебя нет! Не в силах сдержаться, Чимин начал кричать: он понимал, что его заносит, но не понимал из-за чего, а упрямый Тэхён почему-то не спешил ему всё объяснять. — Заткнись, пожалуйста! — Тэхён грубо схватил Чимина за руку и ощутимо сжал его запястье, жадно рассматривая желанный рисунок — тот самый, что не раз рисовал на своём предплечье обычной чёрной ручкой. — Знаешь у кого такая же метка?! У Юнги! Поздравляю, блять! Криво усмехнувшись, Тэхён с силой оттолкнул от себя руку Чимина, словно обжигаясь. Вот и всё. Вся его сказка, в которую он поверил, оказалась вот такой вот «комедией». Чимин и Юнги. Юнги и Чимин. Мог ли он себе такое представить? Мог, но почему-то, придурок, не представил. А если бы сразу сопоставил все факты, если бы подумал головой, а не наивным легковерным сердцем, тогда было бы всё по-другому. Теперь же сердце поплатилось за свою глупость сполна — оно вдребезги разбито. — Прости, я не смог сдержаться… Но я не держу ни на кого зла: вы с ним будете идеальной парой…