Светало

Натягивая ткань капюшона ниже на глаза, Шелл протискивалась через непроходимую толпу, стараясь не замечать общий оглушительный гвалт и неприятный запах пота с алкоголем. В воздухе царил дух пьяного безумия. Гулянка, что распространялась на целый Нортель — небольшое прибежище многочисленных команд пиратов и других преступников, достигала своей кульминации. Только сегодня по Радио Ден-Ден Муши передали ужасающе радостную новость: насмерть пал на войне при Маринфорде сильнейший в наши дни человек в мире — Эдвард Ньюгейт, капитан Белоус. Шелл кусала губы и заламывала пальцы, когда утром диктор вещал живо и несколько несвязно, неприкрыто радуясь тому, что дозор одержал победу, что умер Белоус, что вслед за ним все же казнили без права на побег командира второго дивизиона, выродка пиратского короля, Портгаса Гол. Д. Эйса. Тогда сердце Шелл глухо ухнуло вниз. Следующие слова в сознании не отпечатывались. Внезапно её повело вправо, однако она успела схватиться за выступ шкафа и удержаться на ногах. Восстанавливать дыхание и приходить в себя приходилось около минуты. Потом же Шелл плакала. Нет, слезы не жгли щеки, не было никаких всхлипов, только судорожные вздохи и щипавшие красные глаза. Она с прокушенными до крови губами шла на ватных ногах к небольшому, слегка пыльному дивану. На нем завёрнутый в два слоя одеял спал ребёнок. Пиратский ребёнок, мальчик, две недели отроду, ещё не имевший имени, её последний оставшийся в живых родной человек. Племянник. Шелл завыла в голос. Скорбь по утрате глупой младшей сестры вновь начала болезненно нарывать на сердце. Две недели. Две чёртовых недели, когда Шелл в последний раз видела Наю и ловила её предсмертный вздох в подвале сердобольной старушки. Четырнадцать дней с тех пор, как на её плечи опустилась ноша, непосильная ответственность за новорожденного ребенка, родного племянника, которого поначалу Шелл винила за все смертные грехи. Она не будет скрывать от себя, что да, в начале она с яростью хотела посмертно заткнуть ноющего младенца, не прожившего в мире ещё и часа. Но в последнюю минуту, когда она на чужой кухне уже тянулась к деревянной ручке ножа, остановилась. Осознание нахлынуло волной, грозовым штормом и повальным ветром. Ненависть на себя проснулась диким зверем, пронзительный вой которого пронесся набатом в голове. Ее отрезвило, и подкосила мысль от того, что она только что планировала совершить. Отвращение к себе накрыло с ног до головы. Боль от потери сестры, которой только в прошлом месяце стукнуло девятнадцать, которая так хотела жить несмотря ни на что. Которая так слепо связала себя с молодым смазливым пиратом и легла с ним в постель, которая потом с трепетной радостью ждала своего сына и верила, дурочка, всерьез верила в будущую семейную жизнь с пиратом. Шелл с ней поругалась. Сильно. Она, надрывая горло, кричала о том, что это все собачья чушь, что пираты, никогда Слышишь, Ная, никогда! не променяют ром, портовых девок и священное море на семейную жизнь где-то на уголке мира, в глуши. Она пыталась достучаться до сестры, образумить, уговорить уехать с пиратского острова, где они остались. Но Ная не слушала и отказывалась, потому что тогда Эйс их потом будет долго искать, а ведь осталось совсем чуть-чуть, ведь она же, Ная, чувствовала. Как оказывается, чувствовала она правильно, потому что на восьмом месяце газеты растрезвонили о публичной казни пойманного Портгаса Д. Эйса. К этому времени Шелл, забыв о прошлых месячных обидах, неслась на всех порах обратно к небольшому домику, где от полученных известий стало плохо сестре. Ребенок родился раньше срока. Здоровый. Ная же, не успев даже взглянуть на него, закрыла глаза, потеряв сознание. Обратно так в него и не пришла. Седая старушка-повитуха Хойно только после короткой, но разрушительной истерики сунула ей в руки запеленённого кричащего младенца и сказала скрипучим, с цепким взглядом голосом: — На ночь, так и быть, останетесь здесь. Девчонку заберёт Сем, тело сбросят в море. У тебя теперь мальчик, крепкий. Чует мое старое сердце, что мальчонка принесет проблемы, поэтому уезжайте-ка вы с острова в ближайшее время. После этого и появилась яростным цветком нарастающая злость. На утро же — мерзкое отвращение к себе и понимание, что сопящего мальчонку рядом с ней под боком она будет защищать до последнего, хоть грудью за него ляжет, но умереть ему не даст. Он — всё, что осталось от глупой, но любимой сестры, её родственник и дорогой племянник. Через пару недель после этого по новостям скажут об отце Огненного кулака и его смерти от рук адмирала. Так у ещё неназванного мальчика появится кричащая фамилия, у Шелл же — новое беспокойство за ребёнка и уверенность в сиюминутном отплытии с острова. И сейчас она только вздрагивает из-за больного тычка какого-то пирата в спину и наконец выскальзывает в темный пустой переулок. Шелл оглядывается украдкой назад, на столпотворение пиратов, и спешно уходит, сильнее прижимая к своей груди все ещё спящего мальчика, в темноту переулков и узеньких улиц. За ней наблюдает беззвучно вышедшая из облаков луна и облезлая кошка, сидящая на покосившемся балконе одного из обшарпанных домов. Сегодня празднуют как никогда обычный люд, дозорные, пираты, другие члены общества по своим разным причинам. Сегодня скорбят по погибшим сыновья и дочери Белоуса, его союзники, знающие в прошлом их люди. Разрывается от нахлынувших утерянных воспоминаний правая рука революционеров, спит беспокойным сном отчаянный Мугивара, где-то плачет в пустом кабинете Маринфорда дед, потерявший внука. Сегодня просыпается новая эра. Сегодня у младенца, перенявшего золотую королевскую фамилию, нового члена клана Ди, приносящих миру сокрушительные бури, появляется имя. Сегодняшний день войдёт в мировую историю.

***

Шелл вздыхает полный грудью соленый воздух, откидывает волосы обратно на спину, печально улыбается, смотря на отдаляющийся остров, и шепчет почти что неслышно, невесомо: — Рока. Тебя будет звать Рока, ребёнок свободного моря — белый гребень волны. Ночной ветер и соленый бриз мягко обдувают лицо, щекочут щеки. Море спокойно, только слегка переливаясь, тихонько шумит, будто смеётся. Сзади, скрипя досками, ходят моряки, хозя́ева небольшой яхты, согласившиеся по доброте душевной взять на борт молодую девушку с младенцем-сыном на соседний остров. Тихо сопит Рока. Шелл же молчаливо смотрит вперёд. Светало.