Тайны Тёмного Лорда

      Вскоре Реддл встал с кровати в своей каморке и вернулся в Литтл Хэлтон в дом Мраксов. Морфин, связанный и с кляпом во рту, все также беспомощно лежал на полу. — Обливиэйт! — не колеблясь, проговорил Том заклинание, и все воспоминания сегодняшнего вечера стерлись из памяти дяди. Реддл снова стал делать замысловатые движения палочкой, извлекая из своего мозга серебристую субстанцию воспоминаний, и с небывалым мастерством, доступным очень и очень немногим волшебникам, стал вкладывать их в голову Морфина так, что он бы воспринял их как свои собственные. Естественно, Реддл не забыл и немного подкорректировать их, убрав все лишние слова. В общем, выходило так, что Морфин заявился в дом к Реддлам и расквитался с ними за свое и отцово заключение в Азкабане, а также за позор семьи, который учинила спутавшаяся с их сыном сестра. Закончив работать с памятью дяди и обеспечив себе полное алиби перед мракоборцами, Том оставил волшебную палочку Морфина и вышел из хибары. Не забыл он по своему обыкновению прихватить и трофей — золотое кольцо с большим темным камнем, тем более, что эту семейную реликвию он считал своей по праву. Том теперь досконально знал всю историю своего рождения, и только один вопрос не давал ему покоя: где медальон Салазара Слизерина? В хибаре его не нашлось. Можно было предположить, что мать действительно сбежала вместе с ним. Однако, в воспоминаниях миссис Коул, которая вместе с Доброделовым принимала у Меропы роды, никакого медальона не было. Такая драгоценная вещь на шее у нищенки непременно привлекла бы их внимание. И почему, обладая ею, мать оказалась в такой отчаянной нужде? Ведь, продав его, она могла бы безбедно жить на одни проценты с вырученных за него денег. Вещь, принадлежавшая самому Салазару Слизерину, одному из основателей Хогвартса, была не просто драгоценным украшением, но и ценным историческим артефактом, и потому могла стоить целое состояние. Но тут оставалось только гадать и строить бесконечное количество версий. Естественно, Реддл и не стал понапрасну трудиться над разрешением этой задачи с одними неизвестными.       Размышляя таким образом, он вернулся к дому Реддлов, где его должна была дожидаться Виктория. Когда Том подошел ближе к ограде, то в самом деле заметил рядом с ней женскую фигуру, укутанную в плащ и с капюшоном на голове. — Пришла все-таки? — довольно констатировал Реддл. Нужно было подчистить память этой маглы (потому и велел ей вернуться), раз уж убивать ее он не собирался. Но сделать это можно и чуть позже, а пока что Том с любопытством рассматривал ее. — Давно ждешь? — Давно! — отозвалась она. — Почти два часа! — В голосе ее не было ни капли злости или обиды. — А ты умеешь быть терпеливой! — заметил Реддл. — Я ждала много лет, так что два часа для меня ничего не значат. — Ну, конечно, тем более что я обещал оставить тебя довольной. — Умеющий ждать да получит все! — Лучше и не скажешь! — проговорил Реддл, открывая волшебной палочкой дверь. — Прошу! — Том пропустил вперед свою спутницу, а потом и сам вошел внутрь.       Они прошли сквозь темный холл в гостиную, и Реддл наколдовал несколько волшебных шаров, от которых стало светло как днем. Затем от одного взмаха волшебной палочки на окнах появились светонепроницаемые шторы. На полу неподвижно лежали три мертвых тела в тех позах, в которых их застала неожиданная мгновенная смерть. Неволшебникам невозможно было понять ее природу и выяснить причины, и только ужас, застывший в глазах этих людей, говорил о необыкновенном страхе, который испытали они за мгновение до своей кончины. Виктория, пока Реддл колдовал, не могла оторвать восхищенного взгляда от волшебной палочки, но, когда взгляд ее упал на покойников, к восхищению примешался еще и ужас от того, каких дел можно натворить этой штуковиной. Но уже спустя миг ее глаза загорелись злорадным огнем и мрачным торжеством от осознания свершившегося мщения. Темно-серые глаза Реддла излучали тоже самое, и в этом колдун и магла были сейчас невероятно похожи.       Наконец, Виктория отошла в сторону и сняла длинный просторный плащ с капюшоном, и под ним оказалось изящное черное вечернее платье, выгодно подчеркивающее ее стройную фигуру. Длинные светлые волосы красивой волной спускались на спину, а кокетливые туфельки довершали образ. Взглянув на Реддла, она поняла, что юноша по достоинству оценил ее старания и вкус. — У меня сегодня праздник! — довольно сказала Виктория. — Праздник свершившегося мщения, — чуть помолчав, пояснила она. — У меня тоже! — усмехнулся Реддл. — Может, тогда поужинаем вместе? — Само собой! Почему нет? — улыбнулась девушка.       На полностью сервированном столе все еще лежали приборы, на тарелках была остывшая еда, к которой Реддлы так и не успели притронуться. Том подошел к столу, сделал несколько взмахов волшебной палочкой, и все блюда снова стали горячими и как будто вот только сейчас приготовленными. Подумав секунду, он наколдовал и бутылку вина. — Прошу к столу! — церемонно пригласил он Викторию. — Что, прямо здесь? — изумленно спросила она, глядя на мертвецов. — Именно, именно здесь! — твердо отвечал Реддл, отодвигая своей даме стул, и та покорно села. Том тем временем тоже привел свой костюм в порядок, откупорил бутылку красного вина и, налив в фужеры, с усмешкой сказал. — За Реддлов! — И стал пить. Виктория, которая уже тоже было поднесла фужер к губам, поперхнулась вином и поставила его обратно на стол. — В чем дело? — насторожился Реддл, а в тоне его сквозило легкое недовольство. — Но ведь за смерть все-таки не пьют… — неуверенно сказала она. — Слушай, что я тебе скажу, красотка! — несколько фамильярно отозвался он. — За смерть врагов пьют! С радостью! — На тонких губах Тома играла злая глумливая усмешка, от которой точеные черты неприятно скривились. А то обстоятельство, что эти губы были еще и темно-бордовыми от вина, делало его сильно похожим на вампира. — Посмотри, оно же красное, как и их кровь! — Виктория передернулась от этих слов, но делать было нечего. Зато, когда по венам вместе с вином потекли тепло и нега, то она расслабилась, шаловливо улыбнулась и сочла эту задумку за вполне удачную идею. Наконец, когда оба уже немного поели, то Виктория в свою очередь отпустила ту еще шуточку в том же ключе. — У кого ты только всего этого понабрался? Я имею в виду ненависть. — Были учителя! — резко ответил Том. — А у тебя разве нет? — А ты знаешь, Том, если уж ты изволил выпить крови, то съесть захочешь саму смерть! Как ты полагаешь? Слова девушки вызвали у Реддла совсем неожиданную для нее реакцию. Вместо того, чтобы, как она полагала, рассмеяться, по достоинству оценив шутку, он вдруг замер и даже перестал есть. Было ясно, что в голову ему пришла какая-то мысль, очень для него важная. Сам же он напрочь позабыл о собеседнице. — Том? — тихо заговорила она. — С тобой все в порядке? — А? Да, вполне! — сказал он как ни в чем не бывало. — Именно, именно смерть и нужно съесть раз и навсегда! — загадочно произнес Реддл. Девушка, услышав эти слова, сначала чуть смутилась, а потом рассмеялась. Между тем, странный ужин рядом с тремя мертвецами продолжался. Бутылка почти опустела, и на Реддла, который до этого привык пить разве что сливочное пиво в Хогсмиде, вино подействовало в полной мере, сделав его несколько развязнее и смелее рядом с женщиной, что сидела с ним за одним столом. Он вдруг отметил про себя, какие у нее блестящие волнистые волосы и шелковистая кожа, и ему захотелось прикоснуться к ней. Том взмахнул тисовой палочкой, и из стен раздались звуки вальса. Он встал и протянул Виктории руку, на что она немедленно поднялась со стула, широко улыбаясь, словно этого и ждала. Реддл ощутил приятное тепло, исходящее от ее тела, и прижал к себе несколько теснее, чем позволял этикет. Виктория не сопротивлялась, напротив, была очень даже податливой. Том вдохнул аромат духов, струящийся от ее волос, а глаза беззастенчиво, не отрываясь, смотрели в вырез платья с глубоким декольте. Он и правда чувствовал себя пьяным, но уже не от вина и даже не от мщения. Когда же горячие губы Виктории прильнули к его холодным, Реддл окончательно капитулировал. Водя чуть дрожащими руками по женской спине и талии, он подумал: «Почему бы и нет? Не стоит лишать себя столь сладкого десерта!» Через минуту оба уже поднимались на второй этаж особняка, где находились спальни покойных хозяев.