Ненависть.

Опустившись на рабочее кресло, Ламберт выдыхает едкий дым. В ушах стоит гул детского крика, в носу покоится аромат больницы, а руки слегка трясутся. Мужчина не может понять от чего его колотит - от пережитого, от невроза, от холода или от наркотиков? Вариантов предостаточно, поэтому Ламберт разбираться в этом не хочет. Когда сигарета откидывается в урну, особо не церемонясь, Майер облокачивается о спинку кресла. У него сейчас то самое состояние, когда ты на грани нервного срыва, но ты испытал слишком много эмоций, чтобы это произошло. Что то вроде истерического спокойствия. Ламберт знал, что их городок не самый прекрасный и не самый чистый в плане убийц, насильников и прочих индивидов. Но не думал, что из-за своей работы ему придётся держать в руках труп маленькой девочки, пока на его ладони стекает ещё свежая кровь. Он не представлял, как ему будет страшно слышать крики родителей, истерику матери ребёнка. Он никогда не думал, что будет рассказывать полицейским, почему он был на месте убийства и почему мужчина был в истерическом состоянии. Ламберт всегда считал, что из него выйдет плохой отец. Он и сейчас так считает. Но он даже представить себе не мог, что его мир надломится в углу из-за крика девочки, которую после он держал на руках. Но уже не смеялся вместе с ней, а старался выровнять дыхание, удерживая крепче слабеющий на глазах труп. Майер всегда думал, что не будет сильно страдать из за убийства незнакомых ему людей, потому что это глупо. Но вот он сидит один, почти во всем здании, на грани того, чтобы разбить окно и полететь навстречу свободе, и не делает это только ради одного человека. И вечером этого дня он оказался у Лютика. Просто постучал, и когда дверь с другой стороны открылась, налетел на Лютика, стиснув того в своих объятьях. От Лютика пахло блинами и малиновым вареньем, немного бензином и парфюмом. Ламберту насрать, мужской он или женский. Плевать, с кем был Лютик до него. Сейчас он обнимает его, спрашивая, все ли хорошо. Это стоит всех бед. Ламберт не поднимал взгляда на Лютика, продолжая пялить на край футболки, и поджал губы. — Я вроде взрослый мужчина, парень, а порой так.. — Ламберт поднял голову, повернув её к окну, подставляя тёмные локоны волос к ветру. — Так хочется к маме.. на колени, чтобы она обняла, сказала, что все хорошо. Но.. её нет уже очень давно. Я жалею о том, что был слаб, и что не смог её тогда спасти. Зато сейчас я силен, но для кого? Кому нужна моя сила? Мне она не всралась. Я хочу быть любимым, а не сильным, но я никогда не скажу это на трезвую голову. Вот и весь мой стимул жизни. — То есть, сейчас ты пьян? — Лютик слегка поджал губы, свободной рукой закрывая дверь и поворачивая ключи в замочной скважине. — В моем организме и капли алкоголя не было как минимум трое суток. Просто я пережил настолько сильный стресс, что кажется, будто я выпил две бутылки виски, не заедая ничем, — Он слегка отошёл от Лютика, стянув куртку и повешав её на крючок. — Я блины приготовил.. на кухне стоят. Будешь? — Естественно. И естественно, блины они так и не поели. Оказавшись на кухне, Ламберт тут же прижал парня к себе, укладывая руки на его талию и сильнее сжимая мягкую и нежную кожу на его боках, слушая слегка хриплые выдохи, что вырывались из сладких губ Лютика. Юлиана хотелось сожрать. И этим активно Майер и занимался, стоя на коленях перед краем кровати, жадно проводя языком между ягодиц парня, тут же сжимая его белые бедра своими крупными ладонями. Лютик весь изводился на простынях, словно толком не понимал, где находится. Тот прогнулся в пояснице чуть ли не до хруста, когда Ламберт, не отрываясь лицом от своего занятия, дотянулся до тюбика смазки, и откупорив смазал ими пальцы, тут же войдя одним на всю длину. Лютик умудрился сжать пальцами ног короткие волосы на голове Ламберта, вместе с этим постанывая от приятных ощущений внизу живота. Всё тело покрылось мурашками, когда Ламберт вошёл и вторым пальцем, поднявшись на ноги, наклонившись над самим парнем. На его бороде были капли слюны и смазки, но это выглядело чертовски горячо. Юлиан провел пальцем по его плечу, в один момент сжав кожу на последнем поглаживании, дернув ногой и чуть ли не вскрикнув. Пальцы Ламберта прошлись ровно по простате. — Блять, какой же ты.. — Какой? — Лютик вскинул бровь, тут же сведя её к переносице и закусив губу, промычав от удовольствия. — Я бы сказал, что ты как чертовка, но не думаю, что здесь это уместно, — С ухмылкой ответил Ламберт, двигая пальцами активнее. Через минуты три таких сладких издевательств, Лютик громко застонал, откинув взмахом головы чёлку назад. — Ну и долго ты будешь издеваться так надо мной? Я хочу уже ощутить в себе твой член, Ламб, — Последнюю фразу Лютик чуть ли не проскулил, потому что предмет его обожания склонился к его соскам, прикусив один и тут же лизнув. Хриплым стоном отозвался Ламберт, вытащив свои пальцы, и рваными движениями расстегнул бляшку ремня, стягивая брюки с напряжённых бёдер, откидывая их в сторону. Уже вколачиваясь в тело Юлиана, Ламберт закусывал нижнюю губу, глядел на Лютика, что запрокидывал голову, сжимая руки на спине Майера. В какой-то момент Ламберт просто.. остановился. Рук не отнял, но корпусом застыл, уставившись на Юлиана немигающим взглядом. Лютик взглянул на мужчину непонимающе, а после поспешил стереть с щек Ламберта слезы. — Почему ты плачешь?.. — Плачу? — Ламберт подвёл свою ладонь к щетине, даже на ней чувствуя влагу. Его глаза широко раскрылись. — Что случилось, Ламб? — Лютик смотрел на мужчину сочувствующим взглядом, уже поглаживая того по шее, закусив нижнюю губу. Он чувствовал, что что-то не так, но Юлиан не гадалка. — Я.. — Мы можем быстро закончить и поговорить об этом. — Я снова все испортил, да? — Майер истерически усмехнулся, повернув голову в сторону окна, чувствуя, как возбуждение почти полностью сошло на нет. Ламберт аккуратно вышел из Лютика. Юлиан же, уложив ладони на его плечи, заставил посмотреть на себя. — Просто расскажи, что случилось. И нет, ты ничего не испортил, все хорошо, малыш, — Ламберт неловко моргнул и рвано выдохнул от лаского прозвища. — Такое бывает, и это нормально, что ты показываешь свои эмоции. Хотя, в случае с тобой и твоим жизненным путем, наоборот хорошо, что ты ещё не превратился в каменную глыбу. — Как Геральт? — Да причём тут Геральт? Геральт сам по себе такой, и то, если его разговорить, то его вообще не остановить, — Ламберт усмехнулся, до конца вытерев влагу на щеках. Он прилёг рядом с Лютиком, и тот тут же пододвинулся, принявшись поглаживать по груди. Через минуты две тишины, Ламберт выпалил: — Девочка. — Девочка? — Умерла. У меня на руках.