Ради вашего блага

Она прошла мимо его стола, бросив короткое сухое «привет». Какой-то частью сознания Майкл отметил, что это странно и совсем непохоже на нее. Что-то неприятно, почти больно кольнуло в груди. Он попытался не обращать внимания, попытался гнать от себя мысли обо всем этом, о Сидни Бристоу. У него теперь своя жизнь, отдельная от ее. Хотя не совсем отдельная, нет, совсем не отдельная-они работают вместе, бок о бок, каждый день, на благо страны и мира. Это единственное, что отныне должно их связывать-долг. Хотя он прекрасно понимал, что это невозможно. Их работа предполагала ежеминутный риск: риск быть раненым или убитым на задании, риск срыва миссии из-за форс-мажорных обстоятельств и противодействия врагов, риск оказаться в плену, под пытками, риск быть раскрытым… Они должны быть не только идеально подготовленными оперативниками ЦРУ, но и частью команды, напарниками, которые понимают друг друга без слов, доверяют друг другу, верят. Поэтому без эмоциональной привязанности никак не обойтись, как бы ни было сложно и больно. А в их с Сидни случае это было просто невозможно. За те два года до ее предполагаемой смерти они стали друг для друга всем: куратором и агентом, напарниками, друзьями, любовниками. Он поморщился от этого слова-«любовники»-как банально. Они полюбили друг друга так, что кровь кипела в жилах, что каждое дыхание, стук сердца, взгляд ощущали на расстоянии, что считывали эмоции без слов. Он хотел бы разделить с ней каждый миг жизни, но потом судьба руками «Гарантии» украла ее у него. Майкл Вон едва не сошел с ума, потому что видел ее повсюду, слышал ее голос, улавливал аромат ее духов, он даже говорил с ней, пока она не начала ему отвечать. Наступил момент, когда он хотел отправиться за Сидни в небытие. Друзья удержали. Потом появилась Лорен, она помогла ему выжить, затуманила прошлое и приглушила боль. Он думал, что так можно жить, он ушел из агентства, став учителем французского в школе. Но две недели назад его жизнь из размеренной засушливой пустыни превратилась в бурлящий ад. Сидни Бристоу воскресла из небытия, она появилась на явке в Гонконге. Он был счастлив и раздавлен одновременно, потому что жизнь изменилась, пути назад не было. Ему предложили вернуться на работу в ЦРУ, и Вон согласился. Он любил то, чем занимался, он должен был помочь выяснить, что же произошло с Сид. При этом, он мучился сам от мысли о невозможности быть рядом с ней, от мысли о том, что его привязанность к жене -Лорен Рид-не идет ни в какое сравнение с его любовью к Сидни Бристоу, от того, что он не хотел быть предателем, не хотел причинять боль. Он видел ревность жены, любовь и боль в глазах Сид, осуждение и презрение ее отца, Джека Бристоу, который тоже недавно вернулся в управление, сочувствие общих друзей. А сейчас она была так холодна и безучастна. Он взъерошил волосы и попытался сосредоточиться на отчёте о последней операции. Но невольно кинул взгляд в сторону Сидни, мило болтавшей о чем-то со своим другом, ныне директором подразделения, Маркусом Диксоном. Она словно почувствовала и посмотрела в его сторону. Взгляд выражал равнодушие, он был пустым и холодным. Так странно. Обычно он видел в глубине ее глаз любовь, ревность, иногда гнев, граничащий с ненавистью, боль, иногда дружеское участие, любезность (для маскировки), но пустоту-никогда. Ему показалось это знакомым, как будто она отразила во взгляде то, что в последнее время могла увидеть и в его глазах. Он отогнал от себя неприятное чувство опасности и возникшие подозрения. Паранойя или чутье? Вон одернул себя мысленно и решил, что пора «освежиться». Иначе все это напряжение – мысли, чувства, воспоминания, все эти игры задавят его. Он незаметно достал ампулу и шприц из потайного ящика стола и направился в уборную. Незаметно для всех, кроме Джека Бристоу.