***
Куникида смотрел на руки, точнее, на то, что от них осталось. Слёзы потери сами появлялись в уголках его глаз. Он. он больше ничему не мог верить. Он больше не верил своим идеалам. Он чувствовал, что теряет себя, чувствовал, что ещё чуть-чуть — и он наложит на себя руки. Крик отчаянья пронзил эту палату. Он кричал, пытаясь освободиться от этой тяжёлой боли, что, казалось, наполнила его всего. Кричал, пока в лёгких не кончился воздух, кричал до того, что заболело горло. Он знал, что они смогли добиться своего. Они сломали его. Доппо просто хочет умереть. Ему кажется, что он не заслужил этого. Никто не заслуживает такого. Он просто хотел жить. Найти себе девушку, подходящую идеалам. Возможно, завести семью. Да, наверное, он бы хотел, чтобы у него было трое детей. Он хотел, чтобы добро царило в этом мире. Но мечты всегда отличаются от реальности. Как так получилось, что сейчас он, один из наилучших сотрудников ВДА, сейчас сидит на койке без рук, можно сказать, в плену своих врагов. Куникиде Доппо двадцать два года. Он до сих не нашёл своего соулмейта, но всегда надеялся, что этот человек подходит всем пунктам в его блокноте. Теперь, сидя с забинтованными обрубками бывших рук, он мысленно извиняется перед родственной душой, ведь она, должно быть, чувствует всю эту боль Куникиды. Страшно представить, какие ощущения она испытывала. Интересно, что она делала в этот момент? Возможно, стояла в магазине на очереди к кассе, а потом закричала, ловя на себе удивлённые взгляды покупателей. Закричала, так как чувствовала, что её руку будто отрывают. Или может быть она что-то писала, заполняла какой-то отчёт, но неожиданно почерк испортился, ведь руки онемели. «Прости» — шептал Куникида, обращаясь к незнакомому, но самому близкому человеку в этом мире. К боли, сожалению и горечи прибавилось чувство вины. Каково его родственной душе осознавать, что самый близкий человек — инвалид. Безрукий калека. Так себя окрестил в той белой, режущей глаза, палате Доппо. Куникиде Доппо всего двадцать два, но он уже не верит в то, что сможет быть счастливым.***
Мужчина дремал, закрыв глаза, в больничном отделе ВДА. Он наконец-то может отдохнуть. Хотя, конечно, расслабляться рано. Он по-прежнему без рук, но он знает, что Йосано-сан скоро сможет их вернуть ему; на улице ходят вампиры, а беззащитные, слабые люди кое-как от них защищаются. Эсперы почти не справляются, а жертв вампиризма становится всё больше. Но они все стараются. Атсуши изо всех сил пытается найти эту чёртову единственную страничку, от которой зависит судьба целого мира. Видно, что шкет скоро сорвётся. Его глаза вечно наполнены слезами и усталостью. Куникида думает, что ему сейчас тяжелей всех — на его глазах умер его соулмейт, с которым они так и не смогли найти общий язык. Теперь же он в виде вампира ходит по Йокогаме, заражая остальных. Наверное, Атсуши больно. Но сейчас больно и трудно всем. Так что шкет держится. Куникида им гордится. Он сам пытается скрывать боль, которая поселилась в его душе. Он сам больше не может улыбаться. Но, наверное, пускай это и как-то эгоистично, он рад, что не встретил свою родственную душу. Он знает, что она у него есть уже точно как десять лет. Может быть и больше. Но мелкие синяки и ранки на его теле появляются именно десять лет. Синяки появлялись довольно часто, Куникида бы даже сказал — регулярно. Наверное, она занимается каким-нибудь единоборством или просто очень невнимательная. Возможно, это он. Куникида не знает, но надеется, что этот кто-то живёт далеко от Йокогамы. Надеется, что ему не приходится в этом участвовать. Неожиданно дверь комнаты распахнулась, громко стукнув о стену. Куникида вздрогнул и вскочил, глядя на пришедшего, точнее, на пришедшую. Сначала он думал, что пришла Йосано. Обычно так эффектно появляется только она. Удивлению мужчины не было предела, когда это оказалось девочка лет тринадцати. Явно очень злая и недовольная. — Коротышка, — единственное, что успел тихо вымолвить мужчина прежде, чем девочка кинулась к нему. Если честно, он ожидал всего — ударов её маленьких кулачков, того, что она его сбросит, криков или чего-то подобного. Но он совсем не ожидал, что Ая прижмётся к нему и зарыдает. Куникида опешил, но ничего не сказал, лишь пожалел о том, что обнять её не может. Прибежавшая следом запыхавшаяся Наоми с удивлением посмотрела на них. — Простите, Куникида-сан, — извиняющимся тоном забормотала сестра Танидзаки. — Я пыталась её остановить, но она меня не слушала… Ая исподлобья глянула на неё и показала язык, сильнее прижимаясь к растерявшемуся Доппо. — Ничего страшного, Наоми, можешь идти, — спокойно произнёс мужчина. Когда дверь за ней закрылась, он наконец-то посмотрел на девчушку. — И? — строгим тоном поинтересовался он у неё. — Каким боком ты оказалось здесь? — Ты это сейчас у меня спрашиваешь?! — неожиданно взбесилась Ая, заставляя Куникиду удивлённо моргнуть. Коротышка вскочила с больничной койки и вдруг с решимостью закатала рукава своего пальто. И Куникида понял, что судьба явно хочет добить его до конца. Её руки до локтя были покрыты шрамами и приобрели синеватый оттенок. — Ты — идиот! — она явно была готова его ударить. — Какого черта ты себя не бережёшь?! Он растерялся. И почему на душе так легко, когда должно быть плохо? — Как ты поняла, что это я? — заплетающимся языком проговорил мужчина. — Ещё тогда, в нашу первую встречу, — девочка самодовольно улыбнулась. — Я заметила на твоей шее синяки, точно такие же, как у меня после тренировки. — Тренировки… — так вот почему синяков так много! Теперь многое становилось на свои места. И почему ушибы начали появляться всего лет двенадцать назад — она, наверное, только начала ходить и везде ползать. И почему так часто они появляются. — Но почему... ты не сказала? — Я предложила встречаться, — невозмутимо напомнила девчушка, теребя кончики светло-рыжих волос. — А ты сказал, что я не подхожу одному пункту твоего дурацкого блокнота! Куникида изумился. — Но я ведь не мог догадаться! Я не телепат. Ая только подмигнула и села к Куникиде. Она наклонила голову, скрывая набежавшие слёзы. Скрывая жалость и любовь. Скрывая усталость в глазах. Она не скажет, что не спала все ночи до этой встречи, что перерыла архив, пытаясь найти хоть какую-то информацию о нём. Она ведь с самого начала не верила, что ВДА виновато! Ну не могут эти люди причинять зло! Она не расскажет, как кричала, но не от боли, что словно пронзила всё тело. Она училась терпеть боль с пяти лет, с тех пор как ходила на единоборства. Она кричала от того, что понимала, Куникида не сможет выдержать это один. Кричала, понимая, что он сломается. Но она искала. В ней, тринадцатилетней девочке, хранилась такая сила воли, такая любовь. Она знает, что не бросит этого мужчину, даже если ему не смогут вернуть руки. Не бросит и вытерпеть все невзгоды. Она ведь борец за справедливость, как никак. Ая положила голову на грудь Куникиды и улыбнулась. Она училась терпеть боль с самого детства. Она научилась быть сильной. Она знает, что сможет стать идеальным соулмейтом для Доппо. А Куникида пока не может принять, что его соулмейтом оказалась эта коротышка. Но он смирится с этим и будет учиться её понимать. Он мягко чмокнул Аю в затылок. Они оба сильные. Они всё пройдут. Ведь они такая идеальная пара. Куникиде двадцать два с небольшим. И он верит, что судьба умеет быть милосердной.