*
— Думаю, что когда-то я буду не против провести так остаток жизни, — замечает Тэн, протягивая руку к носу, чтобы поправить очки. Они в другой стране, в чужом красивом доме с небольшим бассейном и вычурными скамейками, а младший каким-то образом умудрился вытащить его на солнце. Тэмин уже знает, что получит неровный уродливый загар, потому что по-другому не бывает, но всё же ему приятно немного полежать на свежем воздухе, наслаждаясь теплой погодой. — Ты слишком молод для разговоров о пенсии, — возражает он, сомкнув веки. — На самом деле, сейчас я словно бегу… Понимаешь, о чём я? Все эти обязанности, новые и старые… — Притормози, — Тэмин переворачивается на бок, чтобы можно было взглянуть ему в глаза, — Не так быстро. Ты всё успеешь, не надумывай себе головной боли. — Всё в порядке, хён, не волнуйся. Я просто немного устал, — говорит Тэн, сверкая привычной старшему улыбкой и смеясь, — Я имею ввиду, что хотел бы иметь собственный дом, похожий на этот, где всегда солнечно. И жить там до конца, с человеком, которого полюблю. — Это замечательно, но, наверное, не для меня, — тот задумчиво качает головой, — Я буду слишком скучать по Корее — люблю зиму… Шум, доносящийся с балкона, прерывает их. Препираясь, и толкая друг-друга на ходу, к бассейну подходят Лукас и Бэкхён. Они ведут себя как мальчишки, а Тэмин, хоть и пытается, почему-то не может отвести взгляда от слабо выраженных линий пресса старшего. Он снова начал тренироваться, и результаты хорошо видны на груди и руках. Бэкхён замечает, конечно, и подмигивает с улыбкой. Ли чувствует как наливается краской его лицо и отворачивается, подтягивая колени к груди. — Вижу, твой прекрасный принц здесь, — бормочет Тэн, рассчитывая на то, что сделал это неслышно. Тэмин протягивает руку наощупь и пытается ущипнуть его. Судя по череде визгов, он угадал с направлением. Старшему не нужно оглядываться, чтобы понять, что Читтапон надулся, но это его сейчас волнует меньше всего. Что-то в словах Тэна заставило его внутренности сжаться. Тэмин никогда не нуждался в том, чтобы его околдовывали всякие «принцы», уж тем более сейчас, на пике карьеры. Отвлёкшись, Бэкхён предоставляет Юкхею отличный шанс, который тот, разумеется, не собирается упускать. Он без зазрения совести толкает хёна в воду и заходится басистым хохотом, а старший кричит радостно, выныривая, и отфыркивается, а затем гребёт через весь бассейн, чтобы добраться до Тэмина и Тэна. — Привет, — говорит он, откидывая налипшие волосы с лица. Солнечный свет отражается от его мокрых щек, — О чем вы говорите? Тэмин всё ещё вспоминает о своей пустой квартире в запорошённом снегом Сеуле, пока бэкхёновский голос словно проникает ему под кожу, вместе с этим солнечным утром. — Да так, ничего, — наконец отвечает он, — Тэн вот о пенсии думает. — Не слишком ли рано для тебя? Ты всё ещё молодой, — говорит Бэкхён младшему, нахмурившись. — Планировать никогда не рано, — дуется он, а лидер тогда вновь смеётся отголосками колокольчиков.***
— Тэ-ми-ни-и, — поёт Бэкхён, устраивая свою голову на плече Тэмина. Тот поднимает взгляд на него через отражение в зеркале напротив. — Устал? — Да, — выдыхает старший, — Я хочу домой. Тэмин хмыкает. — Ты уже поел? — спрашивает он и поднимает руку, чтобы запутаться в мягких волосах Бэкхена, почесывая затылок там, где он любит это больше всего. Разумеется, не в силах Ли сейчас отправиться в общежитие, поскольку передышка у них короткая и очень условная, но, он может сделать хотя бы это. — Пока нет, — бормочет Бэкхен, закрывая глаза. — Что ты хочешь? Я закажу тебе, — младший достает телефон. — Курицу. — Хорошо.*
— Здравствуй. Тэмин замирает на секунду, сканируя взглядом старшего, стоящего на пороге. У него слегка растрёпаны ветром волосы и расстёгнута куртка, а в руках картонная подставка из «Starbucks» с двумя стаканчиками кофе. — Хён, что… — Твой менеджер написал, что сегодня произошла накладка и он не сможет тебя забрать, — говорит Бэкхён, покачиваясь с носка на пятку. — И ты приехал вместо него?.. — Ага. Иди в душ, — Бён проходит в квартиру, скинув кроссовки на коврике, — Я приготовлю завтрак. Поездка до агентства тихая, но ни в коем случае не неприятная. Тэмин наблюдает за тем, как конденсат сползает с его стакана, и ловит одну из капель большим пальцем. — Ты ведь знаешь, что у меня тоже есть машина? Я мог бы доехать сам. Бэкхён пожимает плечами, не отвлекаясь от дороги, и переключает передачу: — Я знаю, — легко произносит он. — И почему тогда? Старший смотрит вперёд и молча улыбается. Небольшой личный секрет, который Тэмину, видимо, не стоит знать. Что-то, что поселилось у него в груди, застряло между рёбер. Липкое, как краска, ярко-алое нечто. Его улыбка опасна. И вовсе не из-за того, что Бэкхён что-то скрывает от него, а потому что Тэмину кажется, что он может знать, что на самом деле за ней стоит.*
— Как насчёт барбекю на ужин? — спрашивает Бэкхён, постукивая пальцами по небольшому круглому столику в комнате для практик, на котором обычно стоят колонки. Тэмин вслушивается в этот сбивчивый ритм, ускоренный на одну восьмую после каждого четвёртого счёта. Он смотрит на увлечённого выбором меню старшего и розовый язык, касающийся его мягких влажных губ; смотрит в глаза, тёмно-карие за блестящей роговицей. Похоже на витраж, в котором спрятана та же тайна, что и в изгибе кривой ухмылки. Он думает, что Тэмин не понимает. Бэкхён замолкает в тишине, его рука замирает и ритм обрывается: — Тэмин-и? — Конечно, — улыбается Тэмин. Он не знает, что теперь делать, — Барбекю звучит здорово. Ужин с ребятами — это всегда весело. Они шумные, голодные и счастливые.Напоминает Ли о более спокойных временах. Бэкхен стоит рядом с ним, касаясь своим бедром младшего, и улыбается, когда он прерывает драку между Чонином и Юкхеем. При первой же возможности, Тэмин садится на стул в углу подальше от него и ото всех, и старается не двигаться.***
— Простудишься ведь! — ругается лидер, накидывая ему на голову капюшон толстовки. Тэмин издаёт удивлённое мычание, утопая в мягкой ткани. — Одень это, — кричит Бэкхён через плечо, выходя из ванной и направляясь в сторону студии. Тэмин фыркает, но засовывает руки в рукава огромной толстовки, на несколько размеров больше, натягивая ее на голый торс. Пахнет как Бэкхен. Стиральный порошок и немного пота. Младший чувствует себя слишком тепло и не знает, от толстовки это или от чего-то еще. — Очень страшно, — бормочет он, догнав старшего, и толкает его в плечо. Тот поворачивается, ласково улыбаясь. Веселье ясно читается в красивых глазах. — Не будь врединой, — говорит он, беря Тэмина за руку, — Я обожаю тебя, ты же знаешь. И точно не хочу, чтобы ты заболел. У Тэмина перехватывает дыхание, и лёгкие падают куда-то в живот. Бэкхен смеется над его неловким молчанием. Это абсолютно не смешно, но старший этого не знает. — Кроме того, — говорит он, подмигивая, и совершенно не замечая смятения внутри Тэмина, — Я бы не хотел, чтобы ты своим прессом шокировал детей. Это обожание опасно. Оно обжигает, лижет языками пламени по нервам, проходит сквозь поры, просачивается внутрь, как вода в сухую потрескавшуюся землю. Оно объято огнём, каждая его капля. Каждая секунда нахождения рядом. И всё же, Тэмин принимает его. Глотает, не останавливаясь, как иссыхающий от жажды путник. Такого не было никогда, но… Бэкхён кладёт ладонь на сгиб его локтя, направляя в толпе. Его взгляд сияет нежностью, а прикосновения предупредительны и ласковы. Тэмин горит.*
— Эй, — Чонин щиплет его бицепс, возвращая в реальность; дуется, — Ты отвлёкся. Тэмин моргает, шлёпая в отместку по руке младшего, и потирает расцветающий на коже розовый след. — Прости, о чём ты говорил? — Нет уж, я не повторяю дважды, — хмурится тот, — О чём ты думаешь? — Ни о чём. — Ну конечно, — Кай закатывает глаза раздражённо, — И из-за этого «ни о чём» ты завис на добрых минут пять. — Я, что, и помолчать теперь не могу? — шутит Ли и крадёт кусок мяса из тарелки друга. Стейк приятно тает во рту. Господи, несмотря на этот райский вкус, тащиться с Чонином ужинать было плохой идеей, — он всегда выбирает дорогие места. Тэмину бы хватило небольшого уютного кафе неподалёку от дома. Младший шипит зло и кидает в него салфеткой, заметив кражу, а Ли, хихикая, рушит вилкой горку салата на чужой тарелке. — Ты давненько не был таким тихим, — замечает Чонин, после еды и двух чашек дымящегося кофе. Тэмин напевает себе под нос что-то, отстукивая сбитый ритм по столу. На чётвёртой части он ускоряется немного и вновь возвращается к началу. Прежде чем Кай успевает посчитать доли, Тэмин вздрагивает и останавливается, подложив руку под бедро. Младший спокойно наблюдает за ним. — Ты думаешь о прекращении карьеры? — спрашивает Ли, нервно теребя пустую чашку. — Было пару раз. — И ты никогда не хотел, — Тэмин говорит медленно, будто подбирает слова, — провести это время с кем-то?.. Чонин поднимает бровь. — Конечно, — отвечает он, — разве не об этом задумываешься в первую очередь? — Наверное, — Тэмин прячет глаза и сглатывает неловко, — Я не знаю. — Так дело в этом? — спрашивает Кай немного удивлённо, — Стандартные мужские проблемы? Тэмин подумывает о том, чтобы дать отпор или просто солгать, но он чувствует, что должен сказать Чонину хотя бы половину правды. — Не только. — И кто это? — Усмехается Ким, наклоняясь вперед. — Не твое дело, — решительно обрубает старший, потихоньку начиная жалеть о своём решении. — Значит всё-таки Бэкхён-хён? Тэмин, чёрт возьми, чувствует, что краснеет. — Нет. Чонин выглядит абсолютно удовлетворенным и кивает с улыбкой: — Дерзай, он хороший парень. — Сказал же, это не хён! — Прекрати так много думать, а то пожалеешь об этом. — Хватит, я не понимаю о чём ты говоришь! — Тэмин-а, — в чужом голосе звенит сталь, Чонин хмурит брови, — Я прошу тебя: не думай, что всё будет так, как было раньше. Тэмин закусывает губу, откинувшись на спинку удобного ресторанного кресла, и стонет. — Ладно, — говорит он, — закрыли тему. Дело в том, что огонь хорош, пока его можно контролировать. Однажды, Тэмин уже позволил себе сгореть, разрешил огню подойти слишком близко, заигрался с ним, и без раздумий влился всем своим существом прямо в его жаркий, пылающий смертельно-яркими красками центр. Она была очень красивая, даже слишком, наверное; смеялась и грустила вместе с ним, а он узнавал в ней себя раз за разом, и влюблялся, несмотря на осуждения за спиной. Их общий огонь горел долго, если взглянуть на календарь, но почему-то всё вокруг летело так быстро. А после, от Тэмина не осталось ничего прежнего, кроме потухшей оболочки и обугленных внутренностей, наполненных печальными мелодиями о прощании. Тогда он долго не мог собрать себя заново. И даже если огонь Бэкхёна другой, он уже горит. А Тэмин, как и в первый раз, слишком удобно устроился на разгорающихся углях, которые настало время погасить, пока всё не зашло слишком далеко. Эти чувства, как прыжок в пропасть, как метастазы или смертельная инфекция. Что-то чужеродное, от чего невозможно избавиться.***
— Тэмин-и, — Бэкхён закидывает руку ему на плечо, улыбаясь, и дышит прямо в ухо, — Я соскучился. Младший стряхивает его тёплую ладонь, ненавязчиво лежащую на собственном напряжённом бицепсе, и отходит слегка, чтобы оказаться вне досягаемости Бэка. Он смотрит куда угодно, только не на него, чтобы не видеть как лидер удивлённо и немного встревоженно поднимает брови, вновь пытаясь оказаться ближе. Смотрит на Тэёна, который помогает Марку с растяжкой, на Тэна, смеющегося с Чонином у зеркала. — Я тоже скучал, хён, — бормочет невнятно, стараясь выглядеть минимально заинтересованным. Он чувствует, что вытянутая за его спиной рука Бэкхёна вновь повисает вдоль тела, так и не дотронувшись до плеча. Хорошо. У него получилось. — Что ж, надеюсь, ты отдохнул за выходные? — спрашивает старший, немного тише и аккуратней. — Да, спасибо. Бэкхён сверлит взглядом его спину, видимо ожидая, что Тэмин уточнит подробности, но Ли молчит, впиваясь ногтями в ладони под тканью глубоких карманов, и надеется, что его сжатые кулаки не заметит обернувшийся в их сторону макнэ. — Раз так, — старший прочищает горло нервно, опускает глаза, — Тогда всё отлично. Давайте начинать! «Так правильно. Я хотел, чтобы было так», — говорит себе Тэмин, стоя в стороне и натягивая улыбку на уязвимое испуганное лицо. Бэкхён как обычно на другом конце зала поднимает с пола упрямящегося Тэна и кричит Лукасу чтобы выключил телефон. Они всегда делали это вместе и теперь лидер выглядит немного одиноко, может поэтому младшие слушаются его беспрекословно. Тэмин не оставляет себе времени на сожаления. Он хотел именно этого. — Хён, если кто-то из парней будет интересоваться моим графиком, сначала спроси у меня, можно ли им сказать, — просит он, садясь в машину менеджера, и тут же привычным движением отключает кондиционер. И так слишком холодно, — И если вдруг не получается заехать утром, сначала позвони мне, а не кому-то другому. — Хорошо, — отвечает тот, выезжая с территории, — Всё в порядке? — Разумеется. Просто хочу немного личного пространства. Такое бывает, не волнуйся. За окном проплывают тусклые здания на фоне серого неба. Сегодня будет дождь. Ведь так и знал, что стоило взять свитер! — Ладно, Тэмин-и, — менеджер немного резко давит на тормоз, останавливаясь перед светофором, и Ли гонит прочь мысли о том, что Бэкхён, наоборот, водит аккуратно и мягко, а радио в его машине никогда не играет так громко, — Ты ведь скажешь мне, если произойдёт что-то серьёзное? По пешеходному переходу прямо напротив идёт женщина, ведя за собой на поводке радостную собаку-корги. Даже это напоминает о Бёне, поэтому Тэмин лишь сглатывает тревожно, как загнанный в угол зверь: — Конечно.*
16:13 от кого: хён-вонючка-менеджер oAo Бэкхён спрашивает о твоём расписании.16:14 вы: не говори ему ничего
16:17 от кого: хён-вонючка-менеджер oAo ок*
Он меняется с Тэном местами за столом слишком часто, чтобы можно было не заметить, поэтому Бэкхён стоит напротив, прищурив глаза. На левый падает отросшая тёмно-каштановая чёлка. — Тэмин, ты… — начинает он, но замолкает отчего-то, так и не закончив. — Я что? — Ли сглатывает непроизвольно, желая оказаться как можно дальше. Жар Бэкхёна сжигает его заживо даже после этих безумных недель, даже когда они не соприкасаются, с каждым днём всё сильнее. Они стоят на расстоянии вытянутой руки, но изнутри младшего трясёт так, как если бы между ними были жалкие сантиметры. Он разглядывает небольшой шрам над бровью Бёна, оставшийся от бритвы ещё давным-давно, когда ему делали байкерский стиль на одной из фотосессий, и молится о том, чтобы это было незаметно. Лидер безвольно покачивает рукой, словно умирает от желания дотянуться до Тэмина, и молчит. Младший не знает, так ли это на самом деле. Или знает. Но Бэкхён не привык играть по таким правилам, а стена, выстроенная Тэмином, длиной в милю и толщиной под три метра. Есть границы и старший слишком уважает Ли, чтобы что-то с ними сделать. — Не бери в голову, — наконец произносит он, покачиваясь на каблуках в последний раз, и делает шаг назад. Горькая ухмылка касается его глаз. Бэкхён принял решение, а младший чувствует вдруг холод каждой клеточкой своего тела, — Пойдём, не хватало ещё опоздать. Есть границы, — думает Тэмин, наблюдая за тем, как Бён уходит, устало поводя широкими плечами. И есть люди, которые вызывают желание разрушить их одним ударом кувалды. Он хотел этого. Правда.***
— Ты маленькая сука, — шипит в ухо Кай, оказываясь сзади и наваливаясь на спину всем весом, помогает коснуться головой коленей. — Какого хрена? — стонет Тэмин в ответ, изворачиваясь, как угорь на сковородке, но хватка младшего не ослабевает, — Чонин, слезь! — Нет, пока ты не перестанешь так себя вести. Ли выдыхает повержено и утыкается лбом в сложенные перед собой стопы. — Это не твоё дело, Чонин, отвали! Но тот, конечно, не слушается своего хёна. За четырнадцать лет дружбы можно было привыкнуть уже к его поведению, и вполне ожидаемо, что цепкие пальцы хватают Тэмина грубо за плечо и другая рука, окольцевав талию, резко переворачивает на спину. Они дерутся на полу тренировочного зала, как подростки — быстро и неуклюже, но никто из ребят не обращает внимания. Чонину победить не стоит особых усилий, потому что вырос он больше старшего и снова занимается бодибилдингом. Придурок. Он лежит поверх Тэмина и тяжёлой рукой на груди пригвождает к полу. — Попробуй помириться, — бормочет ему в изгиб шеи, — Он расстроен и растерян, а ты несправедлив. Тэмин впивается ногтями в бок Кая, ожидая пока тот наконец сползёт с него и уляжется рядом, не забыв закинуть ноги на старшего, чтобы не убежал. — Чонин, ты тяжёлый, — стонет вполголоса Ли. — Помиритесь, обещай мне! — Нет! — Хотя бы поговори с ним, — Чонин садится и подтягивает его к себе, вновь приступая к упражнениям. Крепко жмёт руками на спину и Тэмин податливо складывается пополам. Он чувствует единственный взгляд, прикованный к ним. К их позе, к нему самому, гнущемуся под ладонями друга. Коричневая радужка под блестящей роговицей, как витраж. — Я постараюсь, — вздыхает. — Не совсем то, чего я хотел, но для начала уже неплохо, — слегка поджав губы, говорит Кай.***
Тэмин ждёт у звукозаписывающей студии, где сейчас находится Бэкхён, ещё не совсем понимая, зачем это делает, и ковыряет носком ботинка линолеум. В его руках пакет с холодной лапшой и свиной котлетой. Бён записывается целую вечность и, наконец выйдя, замирает на пороге, придерживая дверь одной рукой и удивлённо глядя на Ли. Тэмин молча смотрит в ответ. — Хён, я принёс тебе ужин, — говорит он наконец хриплым голосом, потому что совесть всё никак не умолкает и продолжает вещать голосом Чонина о его несправедливости, — Подумал, что ты наверняка не успел поесть. Бэкхён нервно облизывает губы. — А, да… Спасибо, Тэмин-а. — Ты уже ел? Старший открывает рот, чтобы ответить, но вновь закрывает через несколько секунд. Его взгляд бегает по коридору, но всё никак не встречается с Тэмином. — На самом деле, — начинает он, — Да. — Понятно. Бэкхён кивает, по-прежнему не глядя в глаза: — Ну, — говорит он нерешительно, — Мне надо идти, Тэмин-а. До конца дня забито расписание… Он тянет к младшему руку, но вовремя останавливается и сжимает кулаки. А после уходит, не прощаясь. Тэмин смотрит ему вслед. Он хотел этого. Он хотел. Дома он смотрит в белый потолок своей спальни, слушая, как тишина эхом отражается от стен. Когда здесь гостил Бэкхён было очень шумно, совсем не так, как сейчас. Он оставил повсюду запах своего одеколона, за пять минут выкинул все овощи из холодильника Тэмина и заказал что-то безумно калорийное в доставке. Он много смеялся, пока готовил, свистел, мычал и пел себе под нос. С лёгкой хрипотцой и будто перезвоном колокольчиков. Тэмин оглядывается на свои прикроватные часы, отсчитывающие 12:51 жирными красными цифрами. Он этого не хочет. Получить чужой адрес от сонного Чонина не составляет особого труда, поэтому Тэмин отправляется безотлагательно. Он не звонит, не пишет и даже чувствует укол совести, когда ему, запыхавшемуся, тяжело дышащему, открывает удивлённый Бэкхён. Моргая, он прогоняет остатки сна и фокусируется на стоящем перед ним младшим. — Тэмин-и? — спрашивает он хриплым ото сна голосом, — Что ты тут делаешь? — Я хотел… — на самом деле, Тэмин и сам не знает, чего он хочет. Он просто чувствует, что больше не сможет вот так, один. Поэтому выбирает нечто близкое к своим ощущениям, — Хотел увидеть тебя. — Ясно, — Бэкхён оглядывает его с головы до ног и распахивает шире дверь, — Заходи, а то простудишься на ветру без куртки. Внутри всё так же, как ожидал Тэмин, — почти нет беспорядка, как у него самого, всё аккуратно расставлено по местам. Слегка чувствуется запах ананасов с сахаром. — Устраивайся поудобнее, — говорит Бэкхён, почёсывая тонкими пальцами затылок. Ровный ноготь едва скользит по небольшой родинке на коже. Тэмин видит то самое пламя в каждом жесте. Он хочет. И теперь уже его действия похожи на нездоровую одержимость, когда, едва дойдя до кухни, он тянет Бэкхёна за рукав и целует. Губы старшего податливо и мягко раскрываются ему навстречу. Это касание на вкус как сон, как что-то запретное и дозволенное одновременно. Бэкхён стонет ему в рот, ладони опускаются на талию Тэмина: — Подожди, — шепчет он, отстраняясь. Младший тянется к нему, но Бён отворачивает голову, — Ты уверен? — Я уверен, — немедленно отвечает Тэмин, — Хён, пожалуйста, — и обрывает сам себя, не в силах сказать ему больше, — Я хочу… Бэкхён прижимает его к стене, словно запирает в клетку, не оставляя выхода, и Ли чувствует искры, бегущие под кожей, готовые взорваться в любой момент. — Чего ты хочешь? — спрашивает старший. За витражными радужками вспыхивают сверхновые, — Ты должен сказать мне. — Я не знаю, — Тэмин притягивает его ближе к себе, скользит чужими ладонями по своему телу, сжав запястья. Он хочет этого. Хочет Бэкхёна, — Я не знаю, хён. Бэкхён останавливается. Тэмин наблюдает за тем как тяжело движется его кадык, когда он сглатывает с трудом, за тем как поднимается и опускается его грудь напротив груди младшего. Он невозможно прекрасен и Тэмин хочет его. — Тогда я ничего не могу тебе предложить, — говорит он, — Я устал играть, Тэмин-а. Тэмин никогда не играл и не играет теперь, но, возвращаясь глубокой ночью в пустую квартиру, он, как ни странно, всё равно проигрывает.***
— Когда ты перестанешь киснуть? Чонин прыгает на него с разбега, прижимая тяжёлым телом к дивану. Ли уже давно задаётся вопросом, поймёт ли когда-нибудь друг, что теперь он намного больше самого Тэмина. — Отвали, — скулит он, высвобождая руку, чтобы пощекотать Кая подмышкой. Тот тут же вскрикивает и, не удержав равновесия, скатывается со старшего на пол. Проходит около минуты обиженной тишины, прежде чем младший садится и прислоняется лбом к коленке Тэмина, как маленький мальчик. — Когда я вижу как ты хандришь, мне тоже становится грустно. — Я вовсе не кисну и, тем более, не хандрю. — Хандришь, — Чонин, сдвинув упрямо брови, тыкает его пальцем в голень, — И Бэкхён тоже. — Это не моё дело. — Как раз твоё! — настаивает Ким, затылком откидываясь на диван, чтобы посмотреть Тэмину в глаза, — Ты заслуживаешь любви после всего, что было. Тэмин цыкает и переворачивается на другой бок, но Чонин не отстаёт: забирается в то узкое оставшееся пространство и прижимается к чужой спине, уныло шмыгнув носом, как они делали, когда были моложе. Так близко, что они становятся похожи на один большой сэндвич. — Не мешай себе быть счастливым, — бормочет он, похлопывая старшего по животу, — Ладно, Тэмин-и? Ли хочет сказать ему, что он и не собирается никому мешать, что иногда так случается и у людей не складывается. Не стоит принимать так близко к сердцу чужие проблемы, даже если они постепенно убивают человека, но Кай опережает его. — Знаешь, я волновался, когда вы с ней… расстались, — заканчивает он неуверенно, впервые поднимая эту тему в чужом доме. Раньше Тэмин запрещал говорить об этом, отказывался. Он и сейчас не прочь всё забыть, — Но ты почти оправился и я подумал, что всё будет хорошо… Повисает тишина. Тэмин не хочет её рушить, ему чертовски любопытно, что скажет Чонин дальше. Что чувствует его друг, который знаком с ним самого детства, который может прочесть его, как открытую книгу. — … Но? — Но, очевидно, что это не так, — произносит младший, — Что-то мешает тебе и, я считаю, это ты сам. Дай себе шанс, — бормочет ему в затылок, закрыв глаза, — Дай вам с хёном шанс, Тэмин-и. Вы заслуживаете. Тэмин замолкает, тоже смыкая веки, пока слова Чонина и их двойной смысл звенят в его голове. Уже прошло много лет, слишком много. — Прости себя, — продолжает Кай, крепче прижимаясь к нему, — Забудь, — добавляет тихо, — Пожалуйста…*
— Чонин сказал, что мне стоит простить себя. Это, наверное, не самое лучшее начало диалога, но прошло почти две недели и Тэмин в отчаянии. Бэкхёновские плечи напрягаются. Он, согнувшись, что-то оттирает на столике в одной из пустующих репетиционных. Тэмину не видно, что именно. — Да? Даже со спины, не видя чужого лица, Тэмин знает, что происходит с Бёном. Он чувствует его неуверенность, знает, что старший, наверное, сейчас закусил губу. У Тэмина словно дыра в центре груди, он безумно скучает. Желание снова коснуться Бэкхёна, запутаться дрожащими от тоски пальцами в его волосах, постепенно превращается в потребность. Ему необходимо вдохнуть чужой запах, пусть даже сейчас он смешан с запахом чистящих средств, это неважно. — Да. — Тогда, наверное, тебе стоит, — говорит Бэкхён, — Он ещё советовал что-то? Тэмин сглатывает: — Сказал, что я должен дать тебе шанс. Старший кивает, слегка поводя усталой шеей. — Тогда, наверное, стоит это сделать. — Я знаю, — бормочет Ли. Бэкхён оставляет его одного, прощаясь лишь одним кивком. Вид его удаляющейся спины становится почти привычным. Он слишком хорошо знаком с ним в последнее время. И больше не хочет этого. Потому что Тэмин опять делает то, что у него получается лучше всего. Он рискует. Всё слишком знакомо. Тэмин проводит пальцами по шершавой стене комнаты. Это всё настолько ему знакомо: бесконечные студии, танцевальные залы. Он провёл в них целую жизнь и, если бы только было возможно, провёл бы ещё одну. Из них Ли черпает силу, не зная, с чем ему сейчас придётся столкнуться. А затем, открывает одну из дверей и видит сидящего перед собой Бэкхёна. Его пальцы нервно отстукивают знакомый ритм на бедре, сбитый, после каждой четвёртой доли. Одна восьмая. Стаккато. Он, кажется, вовсе не удивлён появлением Тэмина. В студии они совсем одни. Бэкхён знает всё, а Тэмин сходит с ума, отказывается от всех своих правил и установок. Старший наблюдает за тем, как, догорая изнутри, Тэмин подходит совсем близко, и спрашивает его: — Ты уже решил, чего ты хочешь? Когда Тэмин был моложе, хёны говорили, что он слишком амбициозен — почти трещит по швам от отчаянной потребности в совершенстве и одобрении. Это была единственная вещь, которую он знал. Что-то вроде принципа, изученного и развитого в течение всей жизни. Тэмин всегда хотел, чтобы ему давали всё, и чтобы он мог взять всё, что угодно. Теперь Тэмин хочет совсем другого. И он запрещал себе слишком долго. Это оказывается намного проще, чем он думал — крепко сжать плечо старшего своими пальцами, наклониться ближе, почти усаживаясь на чужие колени, различая короткую заминку дыхания, блеск в глазах. Легче притвориться, что он действительно считает себя достойным чего-то хорошего, когда кто-то и вправду считает так же. — Ты, — говорит Тэмин уверенно, глядя прямо в знакомые глаза, — Я хочу тебя.***
Каким-то образом они всё же находят дорогу до дома и между входной дверью и спальней скидывают мешающую одежду, обмениваясь поцелуями. Тонкие пальцы Бэкхёна поглаживают его по внутренней стороне бедра, проникают внутрь легко, не напирая, а сам старший не прекращает целовать раскрасневшиеся щёки Тэмина, его приоткрытые губы, дрожащие ресницы. Огонь горит всё ярче, топит под кожей страх, завязывается болезненной тяжестью внизу. Тэмин отворачивается, поднимаясь на дрожащих коленях спиной к Бэкхёну, потому что он больше не может вынести этой нежности, не может вытерпеть того, как старший смотрит на него. Будто очарован им, словно не может поверить, что он реален. Бэкхён накрывает собой его спину, обжигая горячим телом, головка члена упирается во вход Тэмина. — Чёрт… — стонет Бэкхён, сжимая мокрую ладонь на бедре младшего и опираясь второй на кровать, пока с трудом входит в него. — Давай, — Тэмин тяжело дышит, хочет, нуждается. Нет дороги назад, теперь они горят вместе, — Давай, хён! Бэкхён толкается глубже, его тихая ругань у чужого виска смешивается с текущими вниз редкими каплями пота, нос утыкается в щёку. Он не торопится, предельно внимателен к чужим ощущениям, не обращая внимания на просящий стон Тэмина. Он безумно осторожен с ним. Тэмин откидывает голову назад, упираясь затылком в чужое плечо, и всхлипывает, чувствуя как в груди назревают неуместные слёзы. То, как член Бэкхёна растягивает его и как старший прижимает его к себе, покрывая чувствительную шею мокрыми поцелуями… Тэмин не сможет вынести этого и секунды больше. — Тэмин-а, — Бэкхён выдыхает его имя так, будто больше ничего не существует, а младший — единственное, что держит его на плаву, — Тэмин-и… А затем отводит бёдра назад, чтобы сильно толкнуться обратно. Он свободной рукой поглаживает горячую щёку Тэмина и склоняет его голову к себе, прижимаясь мягким поцелуем к искусанным губам. Выходит почти целомудренно, ласково каким-то, а Тэмин закатывает глаза, позволяя старшему проглотить его стон языком и зубами. Он задыхается от собственных чувств, умоляя мысленно: «Не будь таким со мной, боже. Пожалуйста, перестань!». — Хён, — шепчет он, разрывая затянувшееся касание, и смотрит из-под полузакрытых век, — Бэкхён-хён… Он не знает как выглядит в глазах Бэкхена, знает только нежность его рук, помогающих перевернуться на спину, когда Бён вновь устраивается между его ног. Видит его мягкий взгляд сверху-вниз, словно Тэмин стоит его заботы, стоит его времени и привязанности. Он подталкивает младшего сложить вместе ноги, прижимается короткими поцелуями к его коленке и переплетает пальцы, целуя чужое запястье. А у Тэмина кружится голова и плывёт всё перед глазами, лёгкие наполняются раскалённым воздухом и концентрированным желанием. Бэкхён прямо над ним, погружается медленно и глубоко. Даже не то наслаждение, которое приносят его действия, а, скорее, значение их и чувства, читающиеся на дне чужих глаз, заставляют Тэмина зажмурить глаза и потянуться к старшему, привлечь его ближе к себе, скрестить ноги на чужой пояснице. С ним обращаются, как с чем-то драгоценным и хрупким, и Тэмин хочет попросить его прекратить, остановиться, но всё, что выходит, это лишь тихий разбитый стон в чужую напряжённую шею, стоит только Бэкхёну прижаться совсем близко и крепко ухватить его за бёдра. Тот в ответ влажно выдыхает ему в губы и снова движется, в попытке ровными толчками и умелыми вращениями бёдер найти самую приятную точку. Шлепки кожи о кожу и рваные вздохи наполняют комнату. Когда ему, всё же, это удаётся, по всему телу Тэмина проходит море искр, заставляющих его выгнуться и поджать пальцы ног. Внутри он пульсирует и сжимается, заставляя Бэкхёна, шипя, прижаться к его шее. — Тэмин-а, — стонет он поломано, вздрагивая всем телом, непроизвольно дёргая бёдрами всё чаще. Бэкхён упирается ладонью рядом с лицом Тэмина, ловя приоткрытым ртом воздух, и не сводит с него глаз. Младший тут же тянет его на себя, соединяя их губы, прикусывая, пуская чужой язык в свой рот, только чтобы не видеть этого взгляда, который дарит ему иллюзию любви. Он проводит влажными пальцами по волосам Бэкхёна, слегка массирует кожу и тянет за корни волос, и для того это последняя капля. Бэкхён замирает, выдыхая невнятный вздох, когда кончает внутри младшего. Даже в своём пост-оргазмическом тумане он ставит Тэмина на первое место: вырывается вяло из чужих объятий и съезжает по простыне вниз. Вновь проникает пальцами внутрь, настойчиво трёт простату, не обращая внимания на вытекающую густую сперму, и берёт головку чужого горячего члена в рот. Всё тут же сливается перед глазами и Тэмин кончает, выгнувшись на кровати, во влажный жар рта старшего.***
После, Тэмин тут же совершает ошибку, позволяя себе запутаться. Он прижимается к Бэкхёну всем телом, в душе радуясь тому, что старший не собирается расцеплять замок из рук на талии. Бэкхён дышит ему в волосы, пальцами лениво пересчитывая промежутки между чужими рёбрами. Это подобие безопасности и того, чего Тэмин так отчаянно желал всё время, убаюкивает его. Тэмин старается напомнить себе, что сейчас всё нормально и он может этого хотеть, а затем кладёт руку поверх чужих пальцев, сжимая. — Тэмин-а, — бормочет Бэкхён ему в затылок. Он сдвигается, прижимаясь ближе к Тэмину и испуская очередной довольный вздох, когда ему это удаётся. Это так по-щенячьи, мило и удобно, что море нежности внезапно проскальзывает в голове Тэмина на одном дыхании. — Мм? — Ты думаешь, — Бэкхён произносит это и тут же жмётся губами прямо под ухом. Он не настроен на второй раунд, просто любит поцелуи, но член Тэмина всё равно слегка вздрагивает. — Это свойственно людям, — отвечает Ли, стараясь не пустить дрожь в свой голос. — Нет, ты думаешь о плохих вещах. — Правда? О чём же? — О том, что это может ничего не значить, — шепчет Бэкхён тихо. — Разве не так? — на грани слышимости спрашивает младший, задыхаясь от отчаяния, и сильнее сжимает тёплые руки на своём животе. — Нет. Его внезапно разворачивают, колени сталкиваются с чужими, а Бэкхён сжимает плечи. — Это, — говорит он, взмахивая рукой между ними, — насовсем. У Тэмина перехватывает дыхание, а проклятое головокружение возвращается вновь. Он не хочет больше мучить себя, не хочет обманываться, полагая, что ему будет позволено прикасаться без задних мыслей к мягкой коже и брать старшего за руку, когда взбредёт в голову. Но, может быть, так оно и есть. Может быть, ему это позволено. Позволено любить Бэкхёна. — Насовсем? Бэкхён наклоняется ближе, решительно глядя на него: — Да, — он так близко, что Тэмин мог бы сосчитать все его родинки, все ресницы, но он отчего-то не может даже вздохнуть, — Впусти меня, Тэмин. Тэмин не знает как сказать ему, что он, вообще-то, уже давно. Ещё с тех глупых стаканчиков кофе и поездок на машине. — Ладно, — говорит он наконец, — Хорошо. Бэкхён толкает его обратно на кровать, влажные губы прижимаются к его собственным и Тэмин сдаётся, превращаясь в пепел.