Обреченность

Один... два… — Эй, Донован, ты слушаешь? Три… четыре… — Я могу показаться тебе непрофессиональным сейчас, но давай сделаем селфи. Пять… шесть…       — Я люблю тебя! Я так чертовски люблю тебя.        Донован бросил взгляд на фортепиано. Долив себе еще немного «секрета» в стакан, он подошел к инструменту. Дрожащей рукой мужчина прикоснулся к его крышке: «Боже мой... Я до сих пор не могу развидеть тебя». О смерти Брэндайса Донован узнал от ПРОКСИМЫ. С того момента прошла не одна неделя. Бар пустовал, наверное точно так же как и душа его хозяина. Донован все так же продолжал закрываться в себе. Донован вернулся к барной стойке. В углу, на рабочей поверхности, лежал его ежедневник в старой желтой обложке, потрепанный временем. В нем было уйма записей: от списка алкоголя для закупки, до самых разных мыслей и их набросков; но было в этом ежедневнике кое-что еще. Кое-что, что Донован никогда бы не смог себе простить выкинув. Этим кое-чем была их совместная фотография, сделанная еще в самом начале их взаимоотношений. Семь… Донован на миг прикрыл глаза, его обуяли воспоминания той ночи накануне. В голове возникли образы, силуэты, он смог снова почувствовать запахи, приятные запахи, он будто снова смог почувствовать его, Брэндайса. В ту ночь Брэндайс, как и обещал, решил сделать Доновану массаж, а после в знак благодарности Донован как обычно «наколдовал» ему напиток. На сей раз он решил нанести удар по «Признанию». Брэндайс в ту ночь был расслаблен и казалось спокоен. Они еще очень долго разговаривали, Брэндайс не изменяя своей привычке в такие моменты садился за фортепиано. Донован же то и дело следил за тем, чтобы их разговор ни в коем разе не коснулся темы их завтрашнего налёта. Сказать по правде Донована это пугало. Он слишком сильно боялся его потерять, этого «вечно улыбающегося больного ублюдка». — Ты напряжен, — заметил Брэндайс прикуривая сигарету. Донован знал, что рано или поздно он себя выдаст. Что ж, этот момент настал. — Я не могу перестать думать о завтрашнем дне. Я так же не могу отделаться от той мысли, что ты... — Донован запнулся и не смог дальше продолжить мысль. Брэндайс затянувшись глубоко вздохнул, он смотрел куда-то в потолок. — Эй, Донни! , — он позвал его. — Знаешь, а я ведь действительно люблю тебя. Ты первый кто принял меня таким какой я есть. Ты сделал многое для меня, заставил многое переосмыслить. Ты сделал меня тем, кем я сейчас являюсь, — Брэндайс перевел взгляд на мужчину. — Я хочу чтобы ты верил в то, что все будет хорошо. Вот увидишь, ты и я здесь, распиваем чудесное шампанское в знак нашей победы над Supercontinent.Ltd, — губы Брэндайса изогнулись в самой нежной улыбке. Тогда они в последний раз поцеловались. Это был чувственный и очень трепетный поцелуй. В последний раз. Восемь… — «Эй, Донован. Ты слушаешь?» — «Похоже мне придется покинуть страну.» — «Хочу, чтобы ты знал, что я люблю тебя». — Я мог все изменить. Девять… Донован достал из кармана «сбрасыватель кратковременной памяти», подарок Акары. Допив прошлое содержимое стакана, Донован налил «Красный секрет». Пара кубиков льда. — Десять. На дно стакана упала таблетка.