Welcome home, Harry

В зимние будни небеса тяготят своей мрачной серостью со свинцовым отливом, однако, взглянув на землю можно обнаружить, что этом её обличье скрыта детская радость, приправленная счастьем. Канун рождества, можно сказать, до него осталось ещё несколько дней, но ели в имении Малфоев стояли чуть ли не на каждом шагу. Удивительно, Люциус, несколько неясно ответивший Гарри на просьбу установить небольшую ёлочку в облюбованной им комнате, велел расставить символ рождества по периметру поместья, тем самым создав праздничную атмосферу. Глава рода чётко руководил эльфами, прислугой, корректно указывая что и куда вешать. Что же, Драко, то ему бывший Поттер, ныне, носящий гордую фамилию Малфой, удивлялся больше всего. Мальчик оказался немного старше, тем не менее одного с ним года рождения, возомнил себя «старшим» заботливым братцем, носился за зеленоглазым, увлечённо рассказывая о плюсах жизни в их семье, велел напрочь забыть прошлую жизнь и привыкать к статусу в обществе. Блондин слащаво улыбался, косился на брюнета, вышагивающего позади, останавливал того и произносил: – Отец не даст тебя в обиду, – следом замолкал на мгновение, скупо добавляя, – ты ведь Малфой, а в нашем роду грязнокровок нет. Фраза звучала до одури странно, тем не менее преисполнена своеобразной заботой, понятной одному лишь Драко. На рождество у него уже были планы: выехать в Лондон, накупить всякой всячины и ночью, когда Гарри по обыкновению запрётся в комнате с очередной книжкой, подложить тому под дверь новенький «Нимбус» и форму для квиддича. Наслушался о том, что делать подарки приятно. Правда, отношение Драко к приёмышу менялось постепенно, Поттер оказался не столь противным, даже мог бы учиться на Слизерине, заслужить уважение Северуса Снейпа и не водился бы с противным Уизли, за которым ещё таскалась заучка Гермиона. К слову о них, теперь приходилось мириться ещё и с этой двойней, вечно ошивающейся подле брюнета. Блондин кривился лишь при одном виде или упоминании кого-то из них, просил Гарри больше не рассказывать, пусть и приключения с побегами от Миневры оказались на редкость интересными, а ещё Хагрид и кабинет Дамблдора. Мальчик активно жестикулировал, размахивал руками, описывая размеры той или иной вещи, как сейчас, только речь шла о грифоне, которого показал ему лесник. – Драко, он просто огромный! – восхищался Гарри, за стёклами очков заискрилась радость, – Тебе стоит на него взглянуть. Хагрид сказал, что, может быть, покажет его ещё раз, если повезёт. – Ты слишком часто говоришь «может быть», будто мир держится только на этих словах. – невзначай замечает Драко, подперев щёку рукой. Брюнет замолкает, отводя глаза в сторону, слегка краснеет, не то от злости, не то от смущения, недолго думает готовясь огрызнуться, как делал это ранее, вот только кое-что до него доходит медленно. Он – теперь тоже Малфой – хотел обозвать напротив сидящего слизеринца ядовитой змеёй и выродком Тёмного Лорда, тем самым принизив весь его род. Нельзя. Поттеров больше нет. – Чего замолк? – как и прежде, беспристрастно, интересуется Драко, – Хотел обозвать меня змеёй? - не без лукавста, следом замечает парнишка, вгоняя Гарри в ещё большую краску. Блондин смеётся и, оттолкнувшись руками, соскальзывает с кровати. Подходит к Гарри, запуская ладонь в жёсткие непослушные волосы, ещё больше трепля их. Гарри немного ниже, что позволяет Драко ощущать себя старше, как в случае с их разницей в возрасте. Он снова смеётся, когда брови Поттера сходятся на переносице. – Ты теперь тоже змея, Гарри. – тише замечает Драко, убирая ладонь с головы зеленоглазого. Смех Драко явление до одури редкое, скупое, и, обыденно, крайне надменное. Он постоянно кичится своим происхождением, неизменно глядя на Гарри свысока. И неимоверно бесит. Каждая беседа с ним заканчивается очередной перепалкой, где превосходство остаётся за блондином. А ещё эта усмешка в льдистых глазах начинает раздражать, и представить наследника без неё практически невозможно, да и то она испаряется только в гневе. Драко весь напрягается, выравниваясь в спине, хотя ровнее некуда, слегка приподнимает голову в манере Люциуса, угрожающе замечая: «Поттер», тем самым исключая приёмыша из рода. Его брови насуплены, а голос полон холода, походя на змеиное шипение. Это пугает, заставляя вжимать голову в плечи и пытаться едко огрызнуться – копия Люциуса, только младшего возраста. Сын похож на отца, тут спорить не станет даже он, выискав несколько внешних отличий. Страшен в гневе род змеиный, походя на бесов. Как бы то ни было, но день близится к завершению, а новогоднего настроя так и нет. Гарри, пожалуй, впервые празднует рождество в непривычной обстановке. Даже дом Дурслей и его маленькая каморка создавали некий уют, ещё со старой гирляндой, чьи лампочки мягко освещали помещение, клетчатый плед и книга. Потом мальчик зажмуривался, загадывая желание. Хотелось какао, но и того маленького чуда уже хватало для того, чтобы быть счастливым в ненавистной среде. Этого всего не хватало. Теперь у него было множество книг, хорошая одежда: рубашки, свитера, очки разных мастей, но только не укромного уголка. Особняк огромен, да и к тому же мрачен, Гарри, привыкшему к своему мирку здесь очень некомфортно, стены, пусть и высокие, а пространства много, давят, слишком пусто. Он правда пытался принять новую жизнь, но отвыкать так тяжело. Хочется спрятаться под одеяло, зажмуриться и вновь оказаться в тесном пространстве под лестницей, прижимать рукой к телу Буклю, мирно спящую рядом. Птица оказалась лучшим собеседником: тихо угукала на странные вопросы брюнета, ластилась, своеобразно урча. Перья же оказались очень мягкими, успокаивали, между тем доставляя удовольствие и филину от плавных поглаживаний от макушки до спины. Гарри довольствовался своей жизнью, выжимая из неё счастье по крупицам, выбирал дёготь, швыряя тот в лицо обидчикам. Улыбался, чисто и по-детски, тихо называя обидчика новой кличкой. Поттер тоже не прост. Жизнь научила Драко не доверять людям, пусть он и ребёнок, но когда с тобой дружат ради денег и славы мир начинает казаться несправедливым. Он тоже умеет искренне радоваться, дружить, в конце концов простой маг, как и остальные, пусть как и полукровки, которых блондин не переносит, – тому есть причины, говорить о них Драко не станет, сколь бы то не подкреплялось уговорами, – всякий раз ему приходится держаться особняком среди множества людей. Каждый из них косится в сторону Малфоя, будь в сопровождении отца или друзей. Статус, богатство, одиночество. Последний аспект неизменен, ему придерживается каждый чистокровный, чтобы не налажать, доверившись кому-нибудь – это очевидно. Что же до его отношения к Гарри. Казалось, что жизнь легче не станет, правда мальчик мог являться чуть ли не единственным, кто не кривился при виде Драко издалека, начиная усердно нашёптывать всякий бред, стоящим рядом, друзьям. Влияние Малфоя не любили, распускали слухи, в которые могли поверить, но не озвучивать за спиной. Табу, негласно установившееся в стенах магической академии. Мало кто осмеливался его нарушить; если таковые и были, то явно претерпевали большие изменения. Честь Малфоев неосквернима, неоспорима и, более того, нерушима, как и гордость блондина. Вот только мир шатается, перекидывая канатные мосты, через хрупкое детское восприятие. Порой, мальчишки не могут понять себя, отгораживаясь четырьмя стенами. Гарри раздражают все зелёные пижамы в его гардеробе: противный цвет завявшей травы стоит перед глазами даже в гриффиндорском крыле. Они болят, любые яркие оттенки начинают напрягать, кажется, поэтому Драко корчится каждый раз, как замечает на приёмном что-то с символикой Гриффиндора или свитер от миссис Уизли. Их блондин ненавидит больше всего. Даже сумел избавиться от нескольких, после тотального пересмотрения гардероба Гарри. Вещи приходится прятать в самых невообразимых местах: под матрацем, сколь бы тяжёлым тот ни был, в глубине полок, куда шаловливые руки слизеринца дотянутся в последнюю очередь. Потом снова искать новые места для скрытия чего-то в тёплых осенних оттенках. Гарри нравится та яркость в шарфах и форме его факультета. Она поднимает настроение в тяжёлые дни, зимой напоминая летнее солнце и пламя, резво играющее на сморщенных досках. Энергия свободы неясно тянет мальчишку за собой, игриво выплясывая на долгом жизненном пути – это не даёт опустить руки. Гарри улыбается в любой ситуации, при всём негативе, улыбается в лицо своим врагам, не желая вдаваться в мелочность большинства проблем. Драко чужда вечная энергичность Гарри. Он считает его, откровенно говоря, странным. Походу Тёмный Лорд знатно встряхнул мелкого Поттера, может быть, тот получил сотрясение мозга. Малфой искал причины поведения брюнета. Гадал, что же заставляет зеленоглазого вечно улыбаться, глядя ему в глаза, даже когда гнев веет отовсюду. Он увлечённо рассказывает о похождениях троицы, ворчливости Гермионы, яркости перьев феникса, живущего в кабинете Дамблдора. А Драко слушает, уворачиваясь от рукоплесканий рассказчика, недовольно шипит, прося не упоминать ни Рона, ни Гермиону, на что Поттер огрызается, возвращаясь к повествованию. Мальчик косится на Драко с улыбкой, советуя закрыть глаза, представить всю комичность ситуации. Он начинает описывать каждую мелочь, в попытке передать свои эмоции и чувства. Рассказ о жизни с Дурслями без этого не обошёлся. Чего таить, но Малфой был шокирован. Гнев явственно заплескался в льдистых глазах – Гарри сравнивал их с асбергами, чьи глубины скрывают приятную синеву небесного отлива. В них можно утонуть, так казалось лишь при секундном зрительном контакте, если вглядеться, то морские пучины норовили захлестнуть красотами оттенков, переливаясь спектром эмоций, невольно въедающихся в память. Глаза Гарри же напоминали юную зелень, темнели, переливались сапфирами в мягком лунном свете. Пожалуй, Драко неосознанно представлял мальчика в форме своего факультета, с аккуратно уложенными волосами, очками странной формы, и рядом с собой, в качестве друга. Наблюдая за отношениями гриффиндорской троицы он убеждался в преданности и искренности Гарри, его детская наивность, порой, бесила, тем более, брюнет не думал головой, прежде чем что-то сделать. Из этого вытекали непредсказуемые последствия, будь то негативные или положительные, последнее происходило реже. В целом, Поттера можно охарактеризовать фразой: «не ждите чудес, чудите сами». Он идеально сочетался с ней, таская палочку в кармане брюк и упрямо нося яркий гриффиндорский шарф, дополняя тот жёлтым свитером, при всех запретах Люциуса надевать такую «вульгарщину» в имении Малфоев. Где-то за пределами особняка – пожалуйста, твори, что душе угодно, хоть ори на каждого встречного, главное не позорься в присутствии чистокровных магов. Таким образом, Гарри пропустил рождество у Уизли, хоть и упрашивал Люциуса отпустить того отметить праздник в уютной атмосфере, надеть очередной свитер, который Фред или Джордж точно раскрошат на нити, но, будь возможность, зеленоглазый точно бы утащил один из них. А ещё присутствие Гермионы, редкое, но приятное. Однокурсница мило ворчит на Рона, отгоняя Каросту от кота и не позволяя таскать еду со стола. В том, ушедшем году, хотелось осуществить маленькую мечту, но запрет Люциуса лишал всяких амбиций. Паренёк ворчал, злобно косясь на дубовые двери, проклинал главу рода, успел мысленно убить того парой заклинаний и принимался читать очередную книгу, заглушая бурлящий гнев. Злость похожа на пламя, текущее по венам; жар обжигает кожу изнутри, заставляя с неприязнью одёргивать руки от всего, к чему прикасаешься. Пожалуй, только благодаря Драко и неожиданному визиту рождество было спасено. Блондин вломился в покои Гарри, громко захлопнув двери, постепенно провернул ключ в замке, вытащив тот из скважины с характерным щелчком. На возмущения брюнета пятнадцатилетний юноша велел поторапливаться. Шумно выдохнул, поторапливая Поттера едкими фразами. Характерное «улитка» звучало на протяжении десяти минут, если не больше, пока зеленоглазый упаковывал вещи в чемодан, моляще глядя на Буклю, устроившуюся где-то на самом верху шкафа. Птица хлопала крыльями, отворачивалась, пока Драко силой не запихнул несчастную в золотую клетку. – Поторапливайся Поттер, грязнокровки скоро заберут тебя. – ворчал Драко, принимаясь беспорядочно укладывать стопки вещей в недра чемодана, – Я не видел ещё таких тупых, как ты. Бархатный голос наполнил комнату, откликаясь эхом от стен, торопливость блондина умиляла. То, как чёлка спадала на глаза, мешаясь и вынуждая постоянно ту поправлять, несколько неряшливый вид огромного свитера, оттенка корицы, брюки, темнее на пару тонов и любимые зелёные тапочки, надетые на босую ногу. Кажется, Драко к чему-то готовился, разоделся в гамме, совершенно не соответствующий его предпочтениям. Гарри заметил. Пока Малфой сосредоточенно укладывал вещи в соответствии с собственными соображениями и цветовым спектром. – Драко. – тихо окликает парня Гарри, отвлекаясь от очередного разбора вещей на полке. – Чего тебе, Поттер? – раздражённо интересуется блондин, не отрываясь от «занимательного», по мнению Гарри, дела. – Я никогда не видел тебя в вещах такого цвета. – замечает брюнет, тем самым привлекая внимание Малфоя, – К слову, вот,.. – Гарри замолкает, указывая рукой на шёлковую тёмно-зелёную блузу, идеально выглаженные брюки и, что более чем удивительно, классические туфли. Драко недоумённо оглядывает Гарри, замечая контраст между глазами и блузой, зелень этих цветов можно сравнить с летом и поздней осенью, ноябрьского периода. Может, елью, стоящей в холле особняка. Ему подходит; чётко подчёркиваются широкие плечи, силуэт, довольно приятный глазу. Брюки выбраны средней посадки, слегка укорочены, открывая щиколотки, ещё лакированные ботинки удивляют Малфоя больше всего – Поттеру, как шумному и энергичному не свойственно их носить. В повседневной жизни или после уроков, он непременно обувает кеды, натягивает вместо рубашки футболку и толстовку сверху, разве что брюки, по мере своей лени переодевает в редких случаях. В таком образе, обычно, он с Уизли и грязнокровкой ищет приключений на жопу, выражаясь просторечно. Слизеринец задерживается на глазах, стоящего напротив – его тоже внимательно изучают, как восьмое чудо света, хотя сероглазый так радикально не жертвовал своими предпочтениями, выбрал что-то более приглушённое. Собственно, для чего? Этим вопросом задаются оба, совершенно не понимая происходящего. Драко, за чем-то помогает ему сбежать, выряжается совершенно иначе, исключая все полюбившиеся цвета из образа и вездесущий зелёный. Гарри, в забытие, тоже одевается так, словно хочет угодить Драко, с которым пересекается максимально редко на зимних каникулах. Всё время торчит в комнате, предвкушая очередное рождество, которое проведёт в гордом одиночестве, читая книгу и считая бесконечные снежинки за окном. – Ты разрыл весь шкаф, Поттер? – нарушает неловкую тишину Драко, выпрямляясь во весь рост. – А ты ограбил гардероб гриффиндорца. – перебивает его Гарри, невольно улыбаясь, – Ещё пытаешься помочь мне сбежать, несмотря на запрет отца. – Молчи. – сдавленно рыкает на него Драко, возмущённо пыхтя. Улыбается, да ещё так лукаво, каков нахал. – С кем ты будешь отмечать рождество? – тут же перебивает Гарри, на лицо ложатся тени серьёзности, глаза за стёклами очков темнееют, сливаясь с рубашкой. Такое происходит редко, в ситуациях, когда улыбаться совсем не выходит, сейчас это выглядит странно. Такая переменчивость в поведении Поттера несколько настораживает. Драко, отводит взгляд в сторону, к окну, где белые снежинки срываются с хмурых стальных небес и едва мерцает отблеск звёзд. Пожалуй, сама его жизнь напоминает сплошное тёмное небо – усыпана градом белых пятен, которые приходится обходить. Он маневрирует между ними уже бессчетное количество времени, пытаясь найти пристанище. Такое место, где жизнь будет иметь некое постоянство, простоту и желанную лёгкость, что содержит в себе Гарри. Это напоминает несбыточную мечту для такого мага, как он. Кажется глупым, неправильным, да просто – аморальным. И то, что Драко, наследник рода, делает сейчас не соответствует тому, чему учил отец. Где гордость, где честь и презрение к таким, как этот парень, на полном серьёзе спрашивающий про рождество? С кем должен встречать его Драко? Формально, не в полном одиночестве, а в кругу семьи, за ужином, слушая рассказы родителей и наставления на будущее. – Тебя это не должно касаться. – безучастно отзывается Драко, подавляя желание высказать иное. Конечно, это касается Гарри, ещё как касается. Не зря же он устраивал это всё? Искал одежду, просто чтобы кому-то угодить. Впервые шёл против воли отца, зачем-то следуя за сердцем, а не головой. Как Поттер. Он влияет на Драко и тот не может определить в каком ключе. Хорошо ли это? Пока точно сказать нельзя. Столько противоречий возникает в его юном разуме, что невольно вспоминается детство, первое рождество приёмыша среди новой обстановки, в другой жизни. И искры в зелёных глазах теплят душу, сердце трепещет, будто бы впервые. Эта неподдельная радость, казалось, предназначена только Драко, никому больше. Мир сужается до невозможности, закручиваясь только вокруг них, счастливых детей, у которых нет проблем, потерь и щемящей боли. – Меня это касается. – дрожащим голосом произносит брюнет, закрывая глаза. Тело бьёт мелкая дрожь, неприятная, липкая, словно он боится потерять нечто важное. – Я ещё помню то рождество. Он замолкает. Просто замолкает, не договорив фразу. Драко не подозревает с каким трудом дались Гарри слова, сказанные лишь момент назад. Не знает, что последует за его ответом: очередная колкость или пугающая тишина. Хочется кричать о каждом воспоминании, моменте, когда радость захлёстывала своими бурными волнами, унося в счастливое царство. С Драко время всегда замирало. Блондин умеет слушать, давать советы и поддерживать, не замечая того. Каждый рассказ про его приключения сероглазый увлечённо слушал, не перебивая. Ещё мальчишками, они сидели на лужайке за особняком и сравнивали облака между собой, выискивая самые необычные формы. Драко часто побеждал. Это свойственно ему. И такие мелочи просто не могли обидеть Гарри, чувствующего себя рядом с другом, пусть Малфой им и не являлся никогда. Их ссоры сводились к скандалам и обидам, пока Гарри не извинялся, принимая вину на себя. Сказать честно, Поттер думал о том, каким бы был тот надменный Малфой, обучаясь на Гриффиндоре – факультете храбрых и отзывчивых магов. Часть от этих качеств есть в холодном Драко, несомненно. А ещё форма, даже помятая, всегда смотрелась бы на нём прекрасно, а мантия развивалась от ветра и они вместе могли играть в квиддич, пока никто не видит, потом бы прятались от Миневры в кабинете Дамблдора и жизнь не казалась бы для Драко такой скучной. Он чётко походил собой на снежную королеву из одноименного мультфильма. Гарри даже умудрился показать отрывок блондину, на что тот обиделся и назвал парня отбросом. В ответ на умилительное оскорбление мальчик смеялся, прикрывая рот ладонью. С тех пор маггловские мультики стали заклятым врагом восприимчивого слизеринца. – Я его тоже помню, ты так радовался метле, что снёс тумбу. – он впервые усмехается, – Ты слишком неуклюжий, Поттер. – Кто бы говорил. – смеётся Гарри, хватаясь за живот, – Вспомни «Снежную королеву». Какие тогда возмущения были. – Не напоминай. – шипит Драко, отворачиваясь. К щекам подступил румянец. Такие разговоры, без передряг и криков явление редкое, неясное для обоих; мир опять перевернулся, представив им друг друга с другой стороны. Они как незнакомцы, потеряны, будто встретились впервые и не знают о чём говорить. Темы находятся сами, такие глупые, но вместе с этим интересные. Если бы Драко верил в судьбу то, может быть, бы даже посмеялся с происходящего, но будучи скептиком тот не знает, что говорить дальше, пожалуй, впервые. – Такое чувство, что я дома, Драко. – тихо говорит Гарри, – Я хочу остаться сегодня здесь. В этих зелёных глазах снова плескаются искры, перекликаясь с озорными бесенятами. Быстрым движением Гарри выуживает из рукава палочку, что-то нашёптывая. Вихрь серебристых цветов окружает Драко, сокращая пути к отступлению. Гарри смеётся, глядя на парня, замотанного с ног до головы в мишуру. – Где ты это взял? – недоумённо интересуется блондин, выпутываясь из шуршащего кокона. – Да так, – отмахивается брюнет, – Снял с ели, что стоит в главном зале Хогвартса. – Везде найдёшь приключений. – только и вздыхает Драко, поправляя волосы. Вечер близится к своему концу, мерно натягивая чёрное полотно на небесную лазурь. Снег сверкает, кое-где вырастают снеговики, образовываются всякие штуки, крепости, которые построены с подачи Гарри. Драко не понимает, зачем это делать, когда близится завершение пятого курса, тем более почти в шестнадцать вести себя, как ребёнок. Снежинки уже успели покрыть одежду беснующегося парня; он скачет из стороны в сторону, указывая Драко на ту или иную постройку, а блондин, по обыкновению, слушает, пряча руки в карманы пальто. Оделся слегка не по погоде, когда Гарри закутался так, что снега и трескучий мороз не страшны, без шарфа не обошлось. Это яркое бедствие тянулось за юношей везде, колыхаясь при любом движении. – Драко, смотри! – зовёт Гарри, привлекая его внимание и с разбегу плюхается в снег, утопая практически с головой. – Вылезай оттуда. – возмущается Драко, начиная разгребать снежную кучу, – Ты где, Поттер? Из под снега показывается ладонь в варежке, крепко ухватившая ворот чёрного пальто. Драко чертыхается, слишком поздно понимая, к чему это дурачество может привести. Сквозь зубы шепчет нечто про убийство Поттера и сокрушение планов Тёмного Лорда, когда оказывается погребён под кучей холодного покрова. Снег попадает за шиворот, неприятно обжигая кожу на затылке. Снежинки колются; попытки вылезти провальны. Драко, пожалуй, вынашивает план убийства темноволосого парня, чья макушка показалась рядом, буквально в паре сантиметров от его лица. – Я убью тебя, Гарри, так просто не отделаешься. – угрожает блондин, вытянув парня за грудки их кучи снега, – Ведёшь себя, как ребёнок. – А как же мне тогда наверстать упущенное? – наигранно удивляется Гарри, оплетая длинным шарфом Драко, чтобы тот согрелся хоть немного. – Найти себе дом, Поттер, и думать головой, а не пятой точкой. – Пока что мой дом, там, где ты. – задумчиво бурчит Гарри, не собираясь вылезать из снежной кучи. – Тогда добро пожаловать домой, Гарри. – произносит Драко, обречённо выдыхая. Кажется с этим парнем его ждёт множество приключений и детских закидонов самой известной личности магического изменения. Он не против, пожалуй. Теперь дом Гарри, там, где есть Драко и наоборот, может быть, он ещё не уверен до конца, но этот рождественский вечер и куча снега сделали большой шаг в жизнях юнцов.