Их матч

Тсукишима выпивает залпом бокал с шампанским и закатывает глаза, когда диджей объявляет об очередном медленном танце. Кей счастлив за своего брата, правда — у Акитеру зрачки превращаются в огромные сердечки, когда он смотрит на Саеко. Он никогда ещё не видел своего брата настолько счастливым и влюбленным, но это и неудивительно, Тсукишима вообще не лез в его личную жизнь, пока однажды Акитеру не привёл к ним на ужин её. — Мам, Кей, познакомьтесь — это Саеко, моя девушка. Тсукишима правда счастлив за своего брата. Ну, по крайней мере, был бы счастлив, если бы не одно маленькое «но». Она Танака. А это никогда не предвещало ничего хорошего. — Можно пригласить одинокую красавицу на танец? Тсукишима закатывает глаза, когда слышит знакомый голос над своим ухом и замечает протянутую ему руку. Кей был невероятно счастлив, когда стал третьегодкой. Наконец-то спокойствие (ну, какое вообще спокойствие возможно рядом с Хинатой и Кагеямой), наконец-то год отдыха без бешенного дуэта второгодок. И всё-таки Рюноске продолжает преследовать его даже вне школы. — Это медленный танец, Танака-семпай. Таким, как Вы, его принято танцевать с какими-нибудь красивыми и милыми девушками. Например, с Киёко. — Но Киёко здесь нет. — Рю уверенно улыбается во все тридцать два зуба, бессовестно хватая Кея за руку, вытаскивая его на танцпол. — Да и к тому же, ты тоже очень красивый и милый. Тсукишима тяжело вздыхает и едва заметно напрягается, когда Танака кладёт ему руку на талию, начиная медленно двигаться в такт музыке. — Можешь звать меня Рю. И можно на ты. — шепчет он ему на ухо. — Мы ведь теперь почти семья. Кей хочет громко засмеяться и ответить, что его семья сейчас сидит за главным столом в зале, а сам Танака — это не более чем раздражающий бывший сокомандник, чья сестра, по какому-то глупому стечению обстоятельств, заставила Акитеру взять фамилию Танака. Их теперь трое. Это просто пиздец. Они аккуратно двигаются под медленную мелодию, каждый в своих мыслях. Тсукишима никогда бы не мог подумать, что окажется в такой ситуации — что его раздражающий семпай будет прижимать его к себе так близко, что будет нежно поглаживать его талию, что будет почти мурлыкать текст песни прямо Кею на ухо, обжигая его горячим дыханием. Тсукишима Кей никогда бы не мог подумать, что его тело будет реагировать так на ебаного Танаку Рюноске. — Ты как-то подозрительно молчишь. — А чего ты хочешь? Чтобы я похвалил твои навыки танцев? Потому что то, что ты ещё не успел оттоптать мне ноги не значит, что ты заслуживаешь благодарности. Танака негромко смеётся, настолько близко к лицу Кея, что заставляет того непроизвольно покрыться мурашками. — Я в школе всегда хотел заткнуть тебя, ты слишком много выпендривался. — Правда? — усмехается Кей. — Тогда чего же ты сейчас разводишь меня на разговор? — Не знаю. — От Тсукишимы не укрывается взгляд, которым окидывает его Рюноске. В его глазах теплота переплетается с чем-то незнакомым, ещё неизведанным. — Возможно, я просто соскучился. И он даже не врёт. Танака правда часто задумывается о том, что скучает по школе, скучает по волейбольному клубу, их ежедневным тренировкам и прогулкам до магазина после школы. Особенно сильно ему почему-то не хватает язвительных подколок Кея, на которые он всегда громко ругался и злился. Эта встреча на свадьбе веет ностальгией, ощущается почти как возвращение в любимые и родные школьные времена, где всё было так просто и легко, где единственной и главной задачей было не дать мячу упасть на площадку. Не дать игре закончиться. Танака и Тсукишима будто снова выходят на поле, но без мяча. Единственное оружие — это слова. Единственный способ победы — это действия. — Я слишком умный, ты бы не смог меня заткнуть. Рука Тсукишимы аккуратно опускается на чужую талию, забирая себе власть в танце, начиная вести в своём ритме. Танака поддаётся, позволяет вести себя, смотрит на Кея снизу-вверх, так же, как смотрел всю жизнь. Этот засранец лишь вырос ещё сильнее за те годы, что они не виделись. Происходит первая подача. — Твоё оружие — слово, Тсукки. — Знакомая кличка режет слух, заставляя вспомнить все те разы, когда она срывалась с языка Танаки в каждой их перепалке, в каждой похвале его блокам. — А я всегда предпочитал физическое насилие. — Это как-то по-варварски, не находишь? Рюноске смеётся, замечая, что песня подходит к концу, а большинство пар уже ушли с танцпола. Ему обязательно нужно принять подачу прежде, чем Тсукишима забьёт мяч без касания. — А, по-моему, это сексуально. Подача принята. Рука Танаки медленно опускается чуть ниже талии — аккуратно, будто спрашивая разрешения, позволяя закончить игру в ничью, позволяя сбежать и сделать вид, будто ничего не произошло. Будто Рюноске не тянулся так отчаянно к Тсукишиме. Будто сам Тсукишима не позволял ему быть рядом, говорить открыто и не шутил ему в ответ. Будто их и правда ничего не объединяет, кроме двух лет в одном волейбольном клубе. — Возможно, в этом и правда есть что-то завораживающее. Но матч не заканчивается. Тсукишима не уходит. Тсукишима позволяет. Танака улыбается.

*

Они тихо и незаметно уходят со свадьбы, заказывая одно такси на двоих. Им не впервые ехать куда-то вместе, эта поездка отчасти напоминает школьные, когда они ездили на матчи — каждый раз на новую площадку, к новой команде, к чужим, неизвестным им техникам нападения, приёма и подачи, к интригующим играм и соперникам. Но в этот раз известно всё — и площадка, и соперник. Неизвестен лишь итог игры, кто выйдет из неё победителем. Захлопнув дверь дома, Танака тянется к чужим губам первым — немного смазанно, слегка промахиваясь в уголок, но быстро восстановляясь, удерживая мяч в игре вторым касанием, запуская свой язык в рот Кея, исследуя им каждый уголок, каждый раз вздрагивая, натыкаясь на второй язык. — Как же я хотел заткнуть тебя таким образом. — говорит он, разрывая поцелуй на считанные секунды, чтобы прижаться к губам ещё сильнее, запустить руку в светлые волосы, оттянуть их назад, открывая доступ к шее, позволяя переключиться на неё — вылизать, покрыть сотнями коротких поцелуев, закусить кожу, оставляя на ней напоминания о себе. — И как часто ты фантазировал об этом? — Кей пытается смеяться и звучать надменно, но весь его образ рушится от вздохов и стонов, когда Танака кладёт руку ему на ягодицы, грубо сжимая их. — Достаточно, чтобы знать, что сейчас делать. Рюноске толкает его на диван, садясь сверху, продолжая целовать шею, иногда переключаясь на губы. Танака открытый и честный парень, он бы и рад рассказать, как часто представлял происходящее в своих влажных фантазиях. Как ему снилась эта блядская ухмылка Тсукишимы и как он стирал её с лица, заставляя Кея взять член в рот до самого основания, позволяя ему захлебываться в скопившихся слезах. Не давая больше улыбаться. Тсукишима слегка вздрагивает и прогибается в спине, когда чужая рука сжимает его член через брюки. У самого Танаки лишь сильнее приливает кровь к уже давно вставшему члену, когда он слышит неподдельный его стон. Свободной рукой Рю расстегивает чужую белую рубашку, продолжая покрывать тело Тсукишимы поцелуями, опускаясь лишь ниже, продолжая стимулировать его член, почти задыхаясь от каждого звука, срывающегося с губ Кея. И всё же Танака терпеливо и тихо спрашивает «можно?» прежде, чем получить торопливый кивок и расстегнуть молнию на брюках и стянуть трусы. Рюноске аккуратно разводит чужие ноги, стягивая мешающиеся штаны и покрывая поцелуями каждый открывающийся участок кожи. Тсукишима непроизвольно вздрагивает от каждого поцелуя во внутреннюю часть бедра, прекрасно осознавая, как бесстыдно каждый раз дергается его член, на головке которого уже скопилось предсемя. Танака довольно улыбается, замечая покрасневшее лицо Кея, которое он пытается закрыть своими руками. Тсукишима издаёт тяжелый гортанный стон, когда влажные губы наконец-то обхватывают головку его члена. Непривыкший к такому виду стимуляции, Тсукишима резко запускает свою руку в короткие волосы Рю, заставляя его опуститься ниже, взять глубже. Влажный жар, охвативший член Тсукишимы, лишает его дара речи и превращает все мысли в кашу, пока Танака скользит по его члену вверх и вниз, с каждым разом насаживаясь лишь глубже, стараясь взять всю длину в рот. Всё, что может сделать Кей — это крепко сжать подушку дивана второй рукой, не в силах сдержать стоны, заполняющие тишину. Кей позволяет себе приоткрыть глаза и снова взглянуть на Танаку — он кажется таким сосредоточенным, пока его голова покачивается, а с губ стекает слюна. Заметив направленный на себя взгляд, Рюноске издаёт непристойный звук, заставляя Кея почувствовать вибрацию, от чего он непроизвольно толкается бедрами вперед, насаживаясь почти до основания, заставляя Танаку прослезиться, прямо, как это делал сам Тсукишима в его фантазиях. Кею кажется, что ещё чуть-чуть, и мяч упадет на его площадку, игра закончится не в его пользу. — Остановись. Танака моментально подчиняется, отстраняясь, смотря вопросительно и пытаясь привести дыхание в норму. Рюноске удивленно охает, когда Тсукишима встаёт со своего места, устраиваясь у него на коленках, предварительно заставляя снять штаны. Танака смотрит в замешательстве и с осторожностью, когда понимает, что мяч не упал, лишь переброшен за сетку, на чужую площадку. Игра всё ещё продолжается. Кей наклоняется и хватает его за подбородок пальцами, соединяя их губы вместе. Тсукишима впервые целует первый — не просто даёт разрешение, не просто принимает или блокирует мяч, чтобы продолжить игру — он сам задаёт темп и выбирает технику нападения. Танака непроизвольно краснеет, когда Тсукишима разрывает поцелуй, берёт его руку в свою и засовывает несколько пальцев себе в рот. Он смотрит прямо Рю в глаза, не переставая ухмыляться, прямо как в старшей школе. Даже в такой ситуации он всё равно умудряется держать контроль и превосходство, не оставляя Танаке ничего, кроме как нервно дышать, прямо как после проигранных словесных битв, которые случались у них на каждой тренировке. Рю громко и тяжело вздыхает, когда рука Тсукишимы наконец-то обхватывает его член, но эти вздохи быстро исчезают в очередном поцелуе, который дарит ему Кей. Почти нежном, почти без доли надменности и сарказма, которыми приправлено каждое слово и действие, которыми награждает его Кей. Кей покачивает бедрами, вводя в себя один палец, начиная растягивать. Танака кладёт одну руку Кею на изгиб бедра, разрывая поцелуй, переключаясь обратно на его шею, оставляя на ней целомудренные и нежные поцелуи, чтобы переключить его внимание на что-то более приятное — напомнить, что он всё ещё здесь. Тело Тсукишимы снова вспыхивает, как лесной пожар, очаг которого находится как раз в точке соприкосновения чужих губ с его телом. Он почти забывает о неприятных ощущениях, и, пользуясь случаем, вводит второй палец, продолжая растягивать, пока не станет достаточно свободно. Мяч вот-вот ударится об сетку, его нужно удержать. Одним движением, Тсукишима насаживается на член Танаки, заставляя того резко и рвано вдохнуть от неожиданности. Кей полностью забирает весь контроль себе, напоминая, кто здесь главный. Напоминая, почему Рюноске так отчаянно хотел поставить его на место и заткнуть. С каждым движением, Танака издаёт хриплый стон, утыкаясь Тсукишиме в ключицы, кладя руки на его талию, пытаясь прижать его тело до невозможной близости. Кей не позволяет Рю положить руки себе на бёдра — он сам выбирает темп, сам управляет процессом, даже не касаясь себя, полностью забывая обо всём. Танака издаёт лишь больше стонов, когда Кей впивается ногтями в его плечи, продолжая скакать на члене. Стоны, вздохи и удары кожи по коже растекаются по всему дому, создавая хор, который звучит как музыка для ушей Танаки. Тсукишима наконец-то не огрызается, наконец-то не язвит, а лишь рвано стонет, не в силах сказать что-либо. Это правда ощущается как победа. В отличие от Танаки, единственное, о чем думает Тсукишима — это удовольствие и напряжение, растущее внизу живота. Давление между его ног неуклонно нарастает, он чувствует, как мяч взлетает в воздух, готовый вот-вот упасть и закончить игру. — Тсукки, я сейчас… Тсукишима не понимает и не хочет знать почему, но именно это слово, слетевшее именно с этих губ, становится последним толчком. Последним касанием мяча. Они кончают одновременно. Мяч падает где-то за пределами площадки. Они не говорят ни слова, каждый думая о своём, пока Тсукишима слезает с члена, бессильно падая на диван, а Танака уходит на кухню за салфетками, чтобы убрать беспорядок. Кей правда не знает, что он должен сказать, и как вообще он оказался в этой ситуации. Неужели его тоже пробило на ностальгию? Неужели он тоже скучал по временам старшей школы и хотел вернуться туда хоть на секунду, снова поругавшись с Танакой, снова заставив его злиться, снова почувствовав этот вкус победы? — Знаешь, говорят, что если свидетели на свадьбе переспят, то брак будет счастливым. Кей внезапно смеётся просто от того, насколько это тупая фраза, чтобы сказать после секса. После секса со своим бывшим сокомандником, с которым вы никогда не ладили, если быть точнее. И всё-таки такое мог сказать только Танака. Ебаные Танаки. Поворачивая голову, чтобы наткнуться на счастливый взгляд, Тсукишима понимает, что и правда скучал. Не по школе, а по игре с ними. С ним, если уж быть точнее. Кею не хочется, чтобы этот матч подошёл к концу так быстро. — Тогда нам стоит ещё раз потрудиться на благо наших родственников, не считаешь? Игра закончится лишь тогда, когда мяч упадёт на площадку. Но их мяч всё ещё в игре. Начинается второй сет. Они оба не собираются проигрывать.