Салют, Вера!

Москва Весна 1989-го       Сегодня в квартире на Тверской было пасмурно, и нет, это не потому, что за окном бушевал май, всё было гораздо прозаичнее, менялась погода в доме Львовых. В коридоре метался взволнованный Арчи, когда время уже несколько часов как перевалило за полночь, а его хозяин так и не вернулся. Раньше такое тоже случалось, тем более, что у Сергея и так был ненормированный рабочий график. Последнее время Вере даже казалось, что он работает везде и всегда, по двадцать четыре часа в сутки, хрен знает, с чем это было связано, денег им хватало более чем, а вот авторитет стоило поддерживать всегда.       Смутные мысли всегда отступали, когда Сергей звонил ей на работу или домой, говорил что-то приятное, умиротворенное и предупреждал, когда его ждать сегодня, но, как это обычно бывало, отлучившись в ангар на часок с Олегом, он исчез на восемь часов, как минимум и ни привета, ни ответа.       Хоть какая-то ясность пролилась тогда, когда в начале четвёртого утра под окнами припарковалась знакомая машина, а ещё через пару минут в замочной скважине провернулся ключ, впуская взвинченного хозяина внутрь. Даже не смотря на нервозность, он двигался так тихо, насколько это было вообще возможно, пробираясь на кухню, где горел приглушённый свет от забытой вытяжки, которая только и освещала местность.       Арчи крутился под ногами, пока мужчина не кинул ему из холодильника маленький кусочек мяса, из которого завтра сделали бы котлеты. Усмехнувшись, он достал из морозилки бутылку водки, наскрёб какую-то простенькую закусь и сел тихонько за стол. Рядом с бутылкой, как не странно расположился пистолет ТТ, которым он старался никогда лишний раз не светить дома, чтобы не смущать Светлову, да и чтобы самому помнить, что он в первую очередь человек, но, видимо, не сегодня.       Черно-белая фотография с четырьмя улыбчивыми юношами из его недалёкой юности в простой, но массивной деревянной рамке лежала перед ним, а глаза каждого из них горели неподдельным огнём надежд, жаждой жизни, вот только в живых было только двое. Сергей Львов и Максим Кабанов. Душу врать было некогда, на это просто нет времени, теперь каждая минута была на счету. — Антош, прости, что я так долго к этому шёл, не понял, не сделал этого раньше, теперь Каин за всё ответил, — он опрокидывает ледяную бутылку, делая несколько обжигающих глотков, морщась, заедает куском колбасы, чтобы быстро не захмелеть. В конце концов, ему нужен трезвый ум и быстрая реакция. Пора действовать, собираться!       Отпив ещё немного из бутылки, он умылся из-под крана на кухне холодной водой, потрепал пса за загривок и принялся за работу. Ему нужно было собрать две сумки, одну для себя, а вторую для неё, они были совсем разного назначения…       «Серый», как его любили величать в движении, метался, колеблясь в правильности своих действий, пока случайно не задел лыжи, что стояли в коридоре. Они с грохотом свалились на пол, пугая не только Арчи, но и Веру, которая тут же подскочила с дивана, где до этого дожидалась своего мужчину, дремая. — Твою налево, долбанные лыжи, какой дебил их сюда поставил! — чертыхался парень, поднимая спортивный снаряд с пола, аккуратно пряча его назад. — Ты, — спокойно, почти безжизненно ответила девушка, аккуратно положив руку ему на плечо, — Что ты делаешь, Серёж? Почему так поздно, где ты был? — Я… Был занят, решал вопрос, который не давал мне покоя семь лет. А сейчас нам нужно собираться, Вера.       Повторять дважды ей было необязательно, предчувствие её не обмануло, оставалось только выяснить масштаб бедствия. — Серёж, ты, что, пил? — Вера относилась всегда лояльно к подобному состоянию, но не в четыре утра и не в тот момент, когда он всю ночь пропадал непонятно где. Проще говоря, у Светловой всегда должен был быть повод для подобного «настроения». — Это не имеет значение, Вер, собирайся, я отвезу тебя к маме, если успею, а потом попрошу тебя заехать ещё в несколько мест, хорошо? — но, подумав о чём-то, он тут же опроверг своё же решение, — Хотя, нет, не надо. — В смысле к маме и в смысле, если успею? Сергей, что случилось и куда ты собираешься? — он, как ни в чём ни бывало, продолжал собирать вещи, осматриваясь, но её это почему-то только лишний раз вывело из себя и она, сложив руки на груди, поняла, что не хочет просто так отпускать эту тему, — Какого хрена здесь вообще происходит?!       Реакция была необратимой. Львов развернулся, швыряя сумку на пол и рассекая расстояние, которое оставалось между ними, сильно схватил её за руки, прижимая к шкафу. Его глаза наливались кровью, а зрачки расширялись в сумерках квартиры, только Арчи ходил и бурчал что-то на фоне, возмущаясь таким ранним баталиям. — Я убил! Я убил эту тварь! Ты слышишь, убил! Я! — он кричал так громко, что девушке казалось, будто ещё немножко и стеклянные вставки в стенке, за которой располагался всякий хрусталь, просто лопнут от его крика.       Стало страшно, когда в подкорку осознания врезалось «убил», но Светлова, вопреки чьим-либо ожиданиям, не умела просто так опускать руки. — Тише, тише, пожалуйста, не кричи! — Вера крепко обхватила его лицо руками и заставила повернуться к себе, чтобы посмотреть, заглянуть в глаза. Она не собиралась корить его за то, что он сделал, ей важно было увидеть, что перед ней стоит всё тот же Серёжа, которого она так любит. Скорее всего, не до конца понимала весь масштаб происходящего, но услышанное признание её нисколько не испугало.       Это действительно был он, слегка потрёпанный, возможно даже маниакально озабочен сегодняшними событиями, но это по-прежнему он! — Объясни мне нормально, как это произошло, Сергей?! Смотри на меня! — Оказывается, этот ублюдок был ближе, чем я думал, он вернулся за бабками, прикинь! — Сергей и сам был поражён тому, что говорил, и сам не мог до конца поверить, что всё так в действительности обернулось, — Скинул их на хате у сестры Фила, которая такая же наивная, добрая душа, как и моя Аська. Если бы не Пума, мы бы его не взяли, а дальше снова этот чертов ангар. Она пришла туда в самый неподходящий момент…       Сергей замолчал, глядя в одну точку. Понимая, что так Львов может зависнуть надолго, Вера слегка встряхнула его за плечо и спросила, не выжидая никакой реакции: — Серёж, что? Что с Асей? — определённо, она знала, как дорога её парню младшая сестра, да и сама успела подружиться и найти язык с бойкой девушкой. Оттого новость, которую произнёс Львов в следующий момент, заставила Веру слегка вскрикнуть, но Сергей этого не услышал, поглощённый в собственные мысли. — Вера, он снова держал её, издевался, приставил нож, а я держал его на мушке. Началась суета, он подрезал её, кровь, а я просто выстрелил в ответ один раз, а потом ещё и ещё. Я стрелял, пока не высадил обойму в эту тварь! — Боже… где она? — она схватилась за шею так, будто бы её кто-то душил, но это были слёзы, которые выступали одна за одной, скатываясь из глаз тонкими прозрачными струйками, пока не дрогнул голос.       Сергей говорил так, что было понятно: он с трудом соображает. Сказывались стресс и чрезмерная усталость. — Она, она в порядке, в больнице, да, в больнице, с ней сейчас Гера, она в порядке, под охраной, — девушка вытерла рукавом шерстяного свитера слёзы и остановилась, до неё только сейчас дошла вся серьезность ситуации. — Только не говори мне, что ты… нет, Серёженька, нет! Ты же сделал всё так, что тебя не поймают, да? Сергей! О боже…       Она не раз видела, как он играл в эти показательные игры в своей бригаде, да что уж там, он так играл и с ней, он — главный, он нападает — остальные прячутся, но сегодня он сыграл в другую игру — возмездие! — Вера! Ты, что не понимаешь?! За мной вот-вот придут менты и всё, я не смогу тебя защитить. Прости меня, родная, я подвёл тебя, но и иначе с этой тварью я поступить не мог.

Но я тысячу раз обрывал провода Сам себе кричал: Ухожу навсегда Непонятно, как доживал до утра Салют, Вера!

       Он видит, как на её глаза наворачиваются слёзы, такие крупные, похожие на град, что ему на секунду даже становится страшно. Лишь бы она сейчас не ушла, не убежала, лучше бы по морде пару раз меня треснула, маленькая моя, нежная Вера…       Обхватив её, словно в объятиях, он несёт её в зал, где она спала ещё минут десять назад. Аккуратно целуя в уголок губ, усаживает её на диван, сам падает где-то в её ногах, крепко обхватив их руками. Прижимается к ней и целует, понимая, что, скорее всего, такой возможности у него больше не будет.

***

      Чуда не случилось, июль врывался в жизни героев не самым радужным образом, ведь первого числа в Таганском районном суде был вынесен официальный приговор, который не смог оспорить даже самый лучший адвокат Москвы, которого нанимала Светлова. Как бы не хорохорился Сергей, сдаваться она так просто не собиралась, ведь если она сдастся и опустит руки, как тогда вообще жить без него, без того самого света, трепета, любви, без надежды!       Под зданием суда собралась уйма народу, даже несмотря на непогоду и слякоть, братва приехала поддержать уважаемого человека, друга и брата. Ведь то, что произошло в криминальной Москве этой весной, можно было считать переворотом. Как Белову удалось соскочить от срока, который ему хотели навесить, история умалчивала. Но для своих это был не меньший подвиг, чем задержание Львова. Многие из авторитетов считали, что поступок Сергея был своеобразным перфомансом, кто был не шибко далёкого ума считал, что Серый просто повёл себя, как мальчишка, вот ему и пришили дело, но истинные причины знали только он и Вера. — Ты понимаешь, мне жить с этим потом всю жизнь! — Вот именно, чем ты вообще думал? А обо мне, о своей семье ты не подумал, да?! Если ты думаешь, что, отсидев, у тебя получиться замолить свои грехи, то ты ошибаешься, Серёж! Люди в таких случаях не в тюрьму садятся, а в церковь ходят! — Я так решил и мне с этим грузом жить! Я понимаю, ты не хочешь себе судьбу с таким исходом, быть женой уголовника, ждать меня, я всё понимаю, Вер, и я не требую от тебя этого, просто хочу, чтобы ты понимала: всё случилось именно так, как случилось! И никак иначе… — Придурок ты, Серёжа! Как тебе вообще в голову это пришло? Я люблю тебя, хоть уголовника, хоть рэкетира, хоть инженера и только попробуй от меня отказаться, я же за тобой по пятам ходить буду, ты от меня не спрячешься!       Владимир Каверин, та ещё шавка ментовская, ликовал, как будто Бог, ухвативший Царя за бороду, «поймав» Сергея после того, как дело с Беловым прогорело. Жаль, что он так и не понял, что просто попался на уловку Львова. Он ведь даже не скрывался, а просто ждал, пока заведут дело, пока его примут и суд вынесет тот самый громогласный вердикт, который разбил душу и сердце как минимум двум присутствующим в зале. Вере Светловой и Асе Львовой. — Признать виновным Львова Сергея Сергеевича в совершении преступления предусмотренного частью первой статьей 104 УК РСФСР и назначить ему наказание в виде лишения свободы сроком на 5 лет. Отбывание наказания в колонии общего режима. Судебное заседание объявляется закрытым!       Ему дали буквально несколько минут, чтобы попрощаться с близкими, прежде чем его уведут в СИЗО, а затем и вовсе перевезут в колонию. — Господи, какая глупость… — шок и слёзы, застывшие на лицах девушек, прервал стук деревянного молоточка. Витя, стоявший чуть поодаль, переминался с ноги на ногу, нервничая. На подобном мероприятии за свои двадцать лет он был впервые. Собственно, как и Космос с Валерой, которые попали сюда не пойми как. Фил проходил, как свидетель, ведь в деле Сергея всплыли новые аспекты из другого дела, об убийстве Антона Филатова. Также на суде присутствовала и Юля, которая немало натерпелась от Лисова. Благо, у неё теперь была поддержка в виде брата и Пумы, который тоже был рядом. В такие заведения обычно не приглашают, а если и приглашают, значит есть повод призадуматься.       Сегодняшняя ситуация стала для них всех немаловажным жизненным уроком, но тем не менее, ни у кого из присутствующих не было осуждения к Сергею. Все прекрасно знали и понимали, что этот отчаянный поступок был совершён по совести — в наказание за то, что сделал Лисов. — Держись брат, мы с тобой! — Кабан, явившийся на заседание поддержать друга, был разбит и подавлен не менее остальных, но виду не подал, по статусу не положено было. Теперь всё их дело с Львовым ложилось на его плечи, где главной задачей было не только удержаться на ногах, но ещё и подняться. — Порядок! — только и успел ответить Сергей, как к ограждению подошли его две главные девушки в жизни, одна светленькая, а другая темненькая, с осунувшимися заплаканными бледными лицами. — Серёж… — только и смогла выдавить из себя заплаканная Ася, которую на днях выписали из больницы. Он видел её впервые после того самого вечера в ангаре, где эта тварь порезала её. — Всё будет в порядке, слышишь, сестрёнка? Теперь всё в порядке, не плачь, береги родителей, матери главное не говори, поняла? Слёзы утри, у тебя, вон, Пчёла есть, всё пучком будет! Арчи корми хорошо… Я люблю тебя, мелкая, теперь ты у руля!       Следующей подошла Вера, слёзы сами катились по щекам маленькими ручейками, но она держала себя в руках, ей теперь нужно быть вдвойне сильной. — Вер, прости меня, да, я тварь последняя, рэкетир, убийца, нахер я тебе такой нужен, я пойму, если ты уйдешь, ты главное помни, я люблю тебя, родная, правда люблю, прости, что так получилось, ты же знаешь, я должен был… — Молчи, — она взяла его за руку, крепко сжимая и отчаянно поцеловала в губы на прощание, не зная, когда в следующий раз представится ещё такая возможность.       Её слёзы остались на его щеках, таких холодных от этой долбанной осени, но таких родных. — Пиши мне письма, Серёженька.

Я напишу тебе: Не бойся, я с тобой! Мы можем быть только на расстоянии и в невесомости. Хочешь упасть — я неволить не стану, Хочешь лететь — лети.

***

      После июльских событий 89-го года прошло не так много времени, как могло показаться на первый взгляд — чуть меньше года, когда Светловой наконец-то дали разрешение на свидание с Сергеем. То, что она получила его так скоро, было большим подарком судьбы, ведь, по факту, оно ей было вообще не положено: по закону она не была ему ни женой, ни сестрой, ни какой-либо другой родственницей. И, даже при использовании самых изощрённых связей, никто не мог помочь ей в этом вопросе.       Чтобы хоть как-то отвлечься, Вера загрузила себя чуть ли не двойной сверхурочной работой, до такой степени, что порой времени на сон не хватало сутками.

Когда закончатся полёты первых ласточек И ты усталая придёшь к себе домой Увидишь из окна слова из ярких лампочек Я напишу тебе: Не бойся, я с тобой

      Письма, которые приходили не так часто с тех самых мест, не столь отдалённых, где отбывал наказание Львов, были как глоток свежего воздуха для девушки. Она зачитывала каждое слово, написанное корявеньким почерком, чуть ли не до дыр, наизусть и заливаясь слезами.

      «Дорогая моя Верочка, прости, что пишу не так часто, как тебе хотелось бы, но уж как есть. Надеюсь, у тебя всё хорошо и ты читаешь моё письмо с улыбкой на лице, без горечи и слёз. Ася сказала мне, как ты сейчас тяжело работаешь, но мне не признаешься! Пожалуйста, родная, береги себя, не загоняй, спи побольше. Если тебе что-нибудь нужно, пожалуйста, не стесняйся обратиться к Аське или к Максу, они помогут.       Я не могу перестать думать о тебе. Ты всё время в моих мыслях. Больше всего на свете мне не хватает тебя, родная. Надеюсь, совсем скоро, когда ты приедешь, время хоть немного войдёт в нашу ситуацию и будет благосклонно к нам, давая шанс побыть подольше вместе.       Я хочу, чтобы ты была счастлива со мной, и я всё для этого сделаю. Лишь бы ты чувствовала себя в безопасности и полном комфорте. Я буду всегда заботиться о тебе, даже если не рядом, как сейчас. И знай, что что-бы ни случилось, я всегда найду способ отсюда тебе помочь, защитить тебя, от всего, что может произойти!       Кстати, ты мне сегодня снилась. Такая красивая, счастливая, улыбалась. А ещё мне снилась маленькая девочка, так подозрительно похожая на тебя. Мне показалось, что это наша дочь, вылитая ты. Когда я выйду, мы обязательно заделаем с тобой такую куклу, как ты и хотела, обещаю. Ты только не плачь, я как чувствую, что ты плачешь… Не надо, родная!       Любимая, знай, что я всегда скучаю по тебе, даже когда сплю! Мне хочется тебе ещё сказать, что ты та самая для меня. Та женщина, за которую я сделаю всё, ведь ты — лучшее, что случалось в моей жизни, а я так и не успел сказать тебе этого лично, жду момента, чтобы я смог это исправить…       Только рядом с тобой я чувствовал себя по-настоящему живым, а сейчас, когда ты не рядом, мне просто остаётся ждать и существовать. Ты — это единственное, о чём я хочу думать, твой Сергей.»

      В плане встреч, Асе везло чуть больше: она уже видела брата после того, как его перевели в Мурманск, тогда-то у неё и получилось выбить встречу для Веры.       Девушку не пугала ни поездка, ни долгая дорога. Её пугало то, что, рано или поздно это всё закончится, и ей придётся возвращаться обратно, в Москву, на работу. И снова долгими месяцами собирать себя по кусочкам…

Мы можем быть Только на расстоянии и в невесомости Хочешь упасть — я неволить не стану, Хочешь лететь — лети

      Слова о дочке словно уносят землю из-под ног, заставляя выбиться из своего месяцами взращённого равновесия. Как бы ей хотелось вернуть всё назад, в ту саму осень, чтобы хоть что-то исправить, сделать наоборот. Чёрт с ним, возможно, если бы она сразу согласилась выйти замуж за Львова и родила бы ему ребёнка, всё бы пошло совсем по-другому, а, может, и нет — кто знает…       Сергей всегда был человеком-загадкой, ключи и разгадки к которому приходилось подбирать постепенно.       Даже сейчас, спустя почти столько лет, Вере казалось, что она подобрала к нему далеко не все ключи. Благо, у них на это была ещё целая жизнь… По крайней мере, она очень на это надеялась.

Ты не сбываешься, хоть снишься в ночь на пятницу Не отзываешься ни на один пароль Не ошибаешься, и мне всё чаще кажется, Что ты посланница неведомых миров

***

Зима 1991-го       День, который мог осчастливить Сергея Львова, наступил неожиданно и постфактум спустя два года. УДО о котором он даже мечтать не мог, было для него словно подарок на Новый год.       Многое поменялось за это время и в нём самом, и в криминальной Москве, судя по слухам. Характер стал твёрже, ставки возросли, а связи, некогда прочные, сейчас, вопреки всем ожиданиям, тоже не растерялись, хоть и возводились к детальнейшим корректировкам.       Так, например, из письма друга, в один день он узнал, что Кабан решил переехать на Урал, да не сам, а с Викторией. Поддерживать бизнес там, оставив в «московских стенах» править и вводить новшества четвёрке друзей, отлично известной Львову. И пусть их капитал пока только начинал приумножаться, но ребята были настойчивы в своём деле, о чём вещала уже Аська, не только на бумаге, но и наяву при коротких и редких встречах.       Конечно, не о младшей сестре была занята большая часть мыслей, можно сказать, основополагающая существования. Вера. Сергей верил, что вот-вот, ещё немного и они обязательно встретятся. Любил и ждал того момента, а сейчас просто нёсся по лестничным пролётам на всех парах в квартиру той, которая, как он точно знал, дождалась его. Его Вера Светлова, лучик, который помог выжить в кромешной тьме с осени восемьдесят девятого… Она и его любовь к ней оставались непоколебимыми. И силы брались на всё неизвестно откуда, стоило подумать о ней.       Декабрьские холода не пугали, когда Сергей, будучи одетым в лёгкую, покидал расположение зоны общего режима. Мурманск провожал его не затяжным прощанием, а короткой шуткой охранника: «Свободен, Лев, беги», и Львов изо всех сил надеялся, что больше никогда не вернётся. Ни в этот город, ни, тем более, в тюрьму, которая не могла стать для него домом как для некоторых заключённых, схлопотавших более серьёзные, а то и пожизненные сроки.       В душе его, вопреки заснеженной метелице с улиц, царила весна… И по большей части заслуга в том была той, к кому он так сильно спешил.       Сердце замирало всякий раз, когда он проезжал в автобусе знакомые места такой любимой и за годы родной Москвы. Всё-таки, как быстро летело время, когда он сел Советский Союз был ещё нерушим, а о независимости мало кто задумывался. Сейчас же было всё странно, по-новому и от этого было не менее волнительно. Он возвращался будто в новый мир, чем-то отдалённо напоминающий о его старой жизни.       О таком спонтанном и скором возвращении Львова на Московские просторы не знал никто, даже Аська. Ему хотелось кричать от счастья, которое его переполняло моментами, но за два года на нарах он разучился демонстрировать свои истинные эмоции.       Ему казалось, что уже возле подъезда у него просто откажут ноги, и хрен пойми, то ли от московских морозов, то ли от волнения, но до порога нужной квартиры на втором этаже он всё же кое-как доковылял. В руках был небольшой букет каких-то ромашек, которые он купил в каком-то цветочном на последние деньги и рюкзак с вещами, который ему так хотелось выбросить по дороге, словно выбрасывая всё плохое за два тяжёлых года.       По привычке он дёрнул дверную ручку, проверяя, не оставила ли хозяйка по привычке дверь открытой, но его ждал облом. Позвонив в звонок раз, а потом ещё раз и ещё, он понял, что дома никого нет. Такого он точно не ожидал, наивно полагая застать Светлову дома. Ведь, она могла быть сегодня на сутках или ещё где. Чертыхнувшись, он пооббивал порог квартиры, пока случайно не задел коврик возле входной двери, под которым лежал заветный ключик.       Надо же, я думал так уже никто не делает        Пустая, тёмная квартира встретила его таким родным и приятным запахом её духов, мандарин, ёлки и чего-то вкусного.       Ну конечно, скоро же Новый год…       Скинув старые, замызганные берцы и лёгкую куртку, он первым делом аккуратно обошел квартиру, проверяя, изменилось ли что-то с той осени 89-го, когда он был здесь последний раз, но всё осталось на своих местах, на вешалке в прихожей даже висела его кожаная куртка в которой он был в тот самый день.        В гостиной стояла небольшая пышная ёлка, которая была совсем голой, не украшенной, на диване лежал плед, который Вера всегда доставала на случай, если мёрзла, а в холодильнике был свежий борщ.       Он дома, дома!       Только сейчас до него дошло, что цветы стоило бы поставить в какую-то вазу, но вот была ли она у них дома, он не помнил, поэтому набрав воды в литровую банку, он поставил чуть замёрзший букет ромашек и сел за стол. Ему хотелось позвонить сестре, но на скорее всего пропадала где-то на работе. По правде сказать, он даже не помнил, чем она занималась сейчас, всё тем же видеосалоном, который они открыли с Градовой почти три года назад, или где-то в офисе у её бригадиров. Откинув эти мысли на попозже, он опёрся, а руки и придремал. Дорога длинною в несколько дней измотала его донельзя, но ему так хотелось дождаться Веру, что он даже не стал есть.       Ему снилось море, лето, детский смех и Вера в длинном нежно-голубом ситцевом платье, она улыбалась и игриво махала ему ручкой, зовя: «Серёжа, пойдём, пойдём со мной, не отставай!»       В начале седьмого вечера в коридоре послышалась возьня, Светлова наконец-то вернулась домой, чертыхаясь об очередной перегоревшей лампе в коридоре, что даже не заметила чужую обувь в коридоре. Сергей даже не шелохнулся, усталость взяла над ним верх, что он так и спал за столом в полумраке кухни. — Арчи, ну тише ты, сейчас я тебя покормлю, подожди, дай мне разуться, — запыхавшаяся девушка поставила пакеты рядом и отпустила пса с поводка, он дёрнулся, поскуливая, в сторону кухни, — Эх ты, шкодник!        Пёс начал лаять и ластиться, тормоша Львова, который так сладко спал за столом. Клацнув выключатель на кухне одной рукой, а другой рукой держа пакеты, Вера тут же потеряла дар речи, растеряв покупки по полу, только и успев вскрикнуть: — Твою мать… Серёжа!       Заспанное, сонное лицо парня озарила широченная улыбка. Ну вот, шалость удалась. — Салют, Вера, — поднявшись со стула, он чуть не свалился на пол, крепатура от неудобной позы для сна и судорога сковали его тело, но ему было всё равно, он всё равно бросился к ней, чтобы она сама не свалилась в обморок от такого неожиданного сюрприза. На улице кто-то запускал праздничные фейерверки и пофиг, что до праздника было ещё три дня. — Маленькая моя, тише, тише, не плачь, чего ты, это я, всё хорошо, не плачь, родная! — он обнимал её своими крепкими ручищами, аккуратно целуя каждый миллиметр её лица, на губах оставался солёный привкус от её слез, а она только хныкала и прижималась к нему крепче. Пёс тоже был рад, ведь ему перепала целая палка докторской колбасы из упавших пакетов, о которых все благополучно забыли. — Только не говори мне, что ты сбежал и ты в розыске, Серёнечка! — она всё так же плакала у него на груди стоя среди кухни, пока он целовал её, аккуратно поглаживая по спине. — Ну что ты, Светлячок, как я мог. — Вот именно, что мог! — Мне УДО дали, маленькая, так что, на свободу с чистой совестью! — Ты мой лучший подарок на Новый год, Серёнечка! Я люблю тебя, ты слышишь! Ты помнишь, ты мне дочку обещал? Давай родим дочку, и сына, кого хочешь, того и родим, только не оставляй меня больше, Серёж!       Каждое её слово отдавалось ему болью в сердце, в какой-то момент он даже не удержался и пустил одинокую, скупую мужскую слезу. Он каждый день представлял себе эту встречу, но даже и подумать не мог, как всё в итоге обернётся. Только сейчас он понял, что такое настоящая любовь, о которой поют песни, снимают фильмы и слагают легенды и ему достался кусочек той самой любви. — Никогда… я больше никогда не испорчу тебе жизнь, не оставлю, любимая, — поцелуи становились всё дольше, перерастая из трепетных и долгожданных в горячие и пылкие. От таких виражей судьбы затмевалось сознание у обоих, поэтому они даже не сразу поняли, как оказались в зале на том самом диване, у ёлки.

Но я тысячу раз обрывал провода Сам себе кричал: Ухожу навсегда Непонятно, как доживал до утра Салют, Вера!