Биссектриса - это крыса...

**** -Жек, может, не поедешь? Ну на хрена тебе это море? Могли бы, как всегда, прекрасно отдохнуть у Ритки на даче. Ты ведь не хотел ехать, - высокий, черноволосый парень, лет двадцати, развалившись в кресле, лениво наблюдал за лихорадочными метаниями приятеля, который носился по комнате, собирая вещи. -Ник, я должен. Ты же знаешь, отец не смог, у него на работе аврал, конец света и чего там еще, а путевки уже купили, да и маме нужно отдохнуть, ну не отправлять же ее одну, - Женька забросил в сумку, поверх неаккуратной кучи вещей, светло-голубые джинсы с дыркой на колене и, прикусив нижнюю губу, окинул комнату задумчивым взглядом. Они дружили уже пять лет, с тех самых пор, как тринадцатилетний Женька Листопад, для друзей просто Жека, пришел в компанию Никиты. Этот светловолосый парнишка, с голубыми глазами, немного выдающейся вперед верхней губой и носом "уточкой", сразу привлек Никитино внимание, своим веселым нравом и независимым характером. Никита Ильченко был старше Женьки на два года и тогда, в свои пятнадцать, чувствовал себя на фоне Женьки, взрослым и многоопытным мачо, и с удовольствием взялся опекать младшего товарища, со снисходительным высокомерием вводя его во взрослую жизнь. А благодарный Женька впитывал все, как губка, с одинаковой готовностью и охотой принимая от старших товарищей первую затяжку дешевых сигарет и первую рюмку водки, втихаря стащенную у родителей, которую они, чувствуя себя ужасно взрослыми, распивали в грязной подворотне, с открытым ртом слушал хвастливые рассказы о их мужских подвигах и неимоверном количестве соблазненных девчонок, просто выстраивающихся в очередь в их постели, мотал на ус, как нужно целоваться, чтобы девчонка сразу раздвинула ноги, что нужно делать, чтобы увеличить член и чтобы он стоял часами, и другие, не менее "ценные" советы. И с таким же энтузиазмом Женька занимался с друзьями акробатикой и ходил в спортзал, хотя спортзалом для них, чаще всего, были парк, гаражи, детские и спортивные площадки, заборы и лестницы - мальчишки, хоть и не занимались серьезно, но одно время очень увлекались фрираном. Женька тоже сразу потянулся к Никите. Особо выделяя его из всей компании, он практически с первой минуты знакомства, не отлипал от Никиты, заглядывая ему в рот и ловя каждое слово, впитывая знания о железе, когда Ник - компьютерный гений и доморощенный хакер - копался в начинке или писал какую-нибудь программу. А Нику нравилось постоянно видеть рядом светлую макушку и отвечать на мириады вопросов, которые, блестя глазами-бусинами, Жека умудрялся задавать со скоростью пулеметной очереди. Со временем Никита настолько привык к присутствию Женьки, что ощущал его словно продолжением себя. Считая себя ответственным за младшего приятеля и от этого чувствуя себя очень взрослым, он оберегал мальчика, не отпускал от себя ни на шаг в ночных вылазках по городу, а в драках, в которые компания одно время ввязывалась с завидным постоянством, всегда следил за другом краем глаза и, если было нужно, прикрывал от противника. Но такое вмешательство было редкостью, чаще всего, несмотря на то, что Женька был самым младшим, он справлялся сам, беря не столько силой, сколько юркостью и ловкостью, все-таки занятия акробатикой не прошли для него даром. Потом драки практически сошли на нет, и для Женьки на первый план вышли любовные переживания, пришла пора влюбленностей, ухаживаний и первых поцелуев. И вот тут-то Женька и столкнулся со своей первой серьезной проблемой. У проблемы было метр семьдесят пять роста, причем львиную долю его составляли длиннющие, стройные ноги на пятнадцатисантиметровых шпильках, белокурые волосы, достающие до аппетитной попы, еле прикрытой мини юбкой, и миленькая мордашка с голубыми глазами, густонакрашеными ресницами и пухлым ртом бантиком. Проблему звали Семенова Екатерина, была она признанной красавицей школы, а может даже района. Хотя кроме длинных ног, по мнению Никиты, ничего в ней запоминающегося не было. Простое, безыскусное личико, не блещущее интеллектом, совершенно не впечатляло прихотливого и разборчивого Никиту, да и малолетки его не привлекали, он уже учился в одиннадцатом классе и из девятиклассников единственный человек, кто его интересовал, был его друг Женька. В это время Ники встречался со студенткой второго курса педагогического института, любил разглагольствовать на философские темы, о социальных и политических проблемах, и в школе на заигрывания девчонок, среди которых была и Катя, внимания не обращал. Женька же Катю просто боготворил, он бредил желанием добиться ее расположения, но красавица Екатерина не обращала на одноклассника внимания. И Женька решил, что должен ее чем-то так поразить, что она просто забудет всех поклонников и станет мечтать только о нем. И Женька стал разрабатывать план. Он осознавал, что завоевать девушку, поразив ее богатыми подарками, не сможет. Во-первых, не тот уровень доходов у родителей, хотя конечно они не бедствовали, но согласитесь, трудно в пятнадцать лет изъять незаметно такую сумму, чтобы поразить воображение девушки, родители которой тоже не последний кусок хлеба доедали. Да и воровать из дома деньги Женька никогда бы не стал, а добровольно очень большую сумму на всякую ерунду родители никогда бы ему не дали. Поэтому Женьке необходимо было справиться своими силами. Да и, в конце концов, мужик он или где? Должен сам решать свои проблемы, а не прятаться за папиными и мамиными деньгами. Тогда какие оставались варианты? Да элементарно! Нужно просто чем-то выделиться из толпы ее поклонников. Блеснуть перед девушкой умом Женька не мог, и вовсе не потому, что был тупым идиотом, как раз наоборот, кругозор и интеллект были у него достаточно развиты. И именно поэтому у него хватило ума понять, что интеллект - это последнее, что может привлечь в парне легкомысленную и недалекую Катеньку. Мда, задачка. Ростом и красотой? Рост у Женьки хоть и дотягивал до Катенькиного, но ее пятнадцатисантиметровые шпильки напрочь перечеркивали этот факт, и она возвышалась над Женькой, как Эйфелева башня над Парижем. А красавцем Женька себя никогда не считал. Заглядывая по утрам в зеркало, он с ненавистью смотрел на свое отражение. Ну разве пристало мужчине иметь нос уточкой, с россыпью золотистых веснушек сползающих с переносицы на щеки, пухлые губы, причем верхняя торчит, словно козырек над подъездной дверью, и наивные голубые глаза - блестящие, как лакированные бусины. И весь этот ужас довершали светло-русые волосы, которые к тому же еще и спадали волнистыми локонами, закрывая шею и уши. Женька одно время хотел побрить их налысо, но сдуру поделился своими планами с лучшим другом. И тут, всегда спокойный и ровный в общении Никитка, впервые за их знакомство, так на него вызверился, что Женька еще долго помнил учиненный Ником скандал и все то, что он сделает с Женькой, если тот обрежет волосы. К тому же, на Женькино несчастье, Никиткины вопли услышала мама и пришла полюбопытствовать, из-за чего весь сыр-бор, и тут понеслось... В общем, Женька понял, что против двоих ему не выстоять и навсегда отказался от идеи стрижки под ноль. Единственное, что ему оставалось, это тщетные попытки после душа продраться расческой сквозь непослушные локоны и хоть немного выпрямить их. Конечно, постепенно он научился справляться с этой проблемой, но к этому времени она уже стала для него не актуальна. А той сумасшедшей весной, три года назад, нетерпеливо расчесывая волосы и зло дергая за пряди, Женька недовольно размышлял, что хорошо Никитке орать и запрещать стричься, сам-то Ники обладал прямыми черными волосами, при этом прическу носил намного короче Женькиной, только челка у него была длинной и прикрывала глаза, а уши и затылок были почти полностью открыты. И взгляд был мужественный и серьезный, особенно когда Никита хмуро смотрел из-под сердито насупленных бровей, черными стрелами сдвинутыми к переносице. А как еще можно смотреть темно-карими глазами? Это вам не голубые, лакированные Женькины бусины, такими сколько хочешь мечи молнии из-под светлых бровей, все равно получается только смешной, наивный блеск. Правда губы у Никиты были не по-мужски пухлыми и сексуальными, но они нисколько не портили парня и даже, наоборот, по мнению Женьки, придавали ему какое-то особое обаяние, особенно, когда Ники улыбался, обнажая ряд белых ровных зубов. В общем, поразить Екатерину красотой Женьке точно не удастся, в умении ценить красоту она не дура, поэтому и бегает за Никитой, а не за Женькой. И Женька придумал гениальный, по его мнению, план. Он решил, что поразит неприступную твердыню, в лице Катеньки, своим умением целоваться. Зажмет ее в темном углу и, если допрыгнет, так поцелует, что девушка сама присосется к нему, как пиявка, и потом будет бегать и умолять еще раз ее поцеловать. А там уж Женька посмотрит снизойти или нет до этой гордячки. Дело оставалось за малым - сначала самому научиться целоваться. Мда, вот тут-то Женька и уперся в тупик. Что делать? Как постичь эту премудрость? И Женька погрузился в проблему с головой. Излазив весь Интернет, он поглотил гигабайты видео и мегабайты текста, показывающих и описывающих технику и виды поцелуев, и стал, наверно, самым подкованным в этом вопросе подростком. Теоретически. На практике же он был полный ноль и прекрасно понимал это. Пятнадцатилетний Женька всегда делился с Никитой всеми своими мыслями и переживаниями. Точно так же он решил поступить и в этот раз, потому что за два года дружбы привык, что лучший друг может решить все его проблемы. И однажды вечером он отправился к Нику домой и, то краснея, то бледнея, рассказал о своем затруднительном положении. Никита, конечно же, и тут пришел на помощь другу. Ему в то время было уже семнадцать, и он ощущал себя непревзойденным Казановой и неотразимым Ловеласом. Молча выслушав сбивчивые Женькины жалобы, он лишь кивнул и, так и не сказав ни слова, просто подошел к ошалевшему Женьке и, обхватив его лицо широкими ладонями, прижался горячими губами к раскрытому от удивления рту… Учился Женька долго и с энтузиазмом. Следуя завету Ильича - учиться, учиться и учиться, они, на протяжении трех месяцев, почти каждый вечер запирались в комнате либо у Женьки, либо у Никиты и целовались. Никита усаживал Женьку на колени, лицом к себе и показывал все, на что был способен. А способен Никита был на многое. Он всегда начинал с того, что осторожно проводил кончиком языка по Женькиным губам и тут же немного отстранялся. Никите нравилось наблюдать, как от этого невесомого прикосновения Женькины губы вздрагивали, словно от испуга и тут же приоткрывались, в ожидании большего, и, отстраняясь, Никита успевал заметить, как Женька тянется, вслед ускользающим прикосновениям. Полюбовавшись на острый язычок, нервно облизывающий нижнюю губу, Никита возвращался к основному вопросу вечера, теперь уже не прерываясь до тех пор, пока у них обоих не начинало темнеть в глазах от возбуждения. Одной рукой он осторожно обнимал друга за талию, поглаживая по пояснице, другой слегка придерживал за затылок, не давая отстраниться, впрочем, Женька ни разу и не предпринял такую попытку, Никита склонялся к его губам и проводил языком между ними, заставляя парня открыть рот, трогал языком зубы и десны, вылизывал небо и язык, пока Женька, постанывая от нетерпения и возбуждения, не начинал охоту за ускользающим мучителем и затем, получив его в безраздельное пользование, не начинал посасывать и облизывать, словно мороженое или леденец. Когда Никите начинало казаться, что его язык, от Женькиного напора и энтузиазма, или отвалится, или распухнет и перестанет помещаться во рту, он прекращал сладкую экзекуцию и начинал вплотную заниматься Женькиными губами, то слегка прикусывая, то просто облизывая их, толкаясь в жаркую глубину жаждущим языком, встречаясь с не менее нетерпеливым язычком. А Женька, обхватив друга ногами за талию, впутывал пальцы в черные волосы, сжимая и дергая их, в особо захватывающие моменты, и, постанывая Нику в рот, терся торчащим от возбуждения членом о его мускулистый живот и такой же возбужденный член. Ах да, в процессе их «уроков» возникали побочные эффекты - налитые, готовые разорваться от возбуждения члены. Но эта проблема, при помощи правой руки, решалась легко и просто. А иногда они, не прерывая поцелуя, дрочили друг другу. В порядке дружеской помощи, конечно. После этих «занятий» они выходили из комнаты с опухшими, ярко алевшими от поцелуев губами, и с довольно блестевшими, сквозь маслянистую дымку испытанного удовольствия, глазами. И сейчас, с высоты своих восемнадцати лет, Женька поражался, почему никто не замечал этого. Эти «занятия» продолжались всю весну, а потом наступило лето. Никита окончил школу и готовился к поступлению в институт, а Женьку на каникулы отправили на дачу. По возвращению в конце августа, Женьку встретил совсем другой Никита - повзрослевший и даже немного чужой. Первому лезть с поцелуями к этому взрослому и словно незнакомому парню, Женька не мог, да и необходимости в этом уже не было, науку поцелуев он освоил хорошо, в чем и убедился на даче, замутив сразу с тремя девчонками. Неловкость и прохладца в отношениях с Никитой, к Женькиной радости, исчезли дня за два, но свои «занятия» они так и не возобновили. Женька не знал и никогда не спрашивал, что об этом думал Никита, но сам он жалел, что их сумасшедшие вечера, заполненные одуряющим запахом весны, нежными объятиями и крышесносными поцелуями, закончились, и не повторятся теперь никогда. Но согласитесь, было бы странно двум нормальным, симпатичным парням, словно прыщавым и никому неинтересным задротам, целоваться друг с другом, когда вокруг полно девчонок, готовых встречаться с ними. Сама же причина начала их вечерних «занятий», красавица Семенова Екатерина, к этому времени была забыта Женькой окончательно и бесповоротно. Перестав заморачиваться своей внешностью и почувствовав себя уверенней, Женька ударился во все тяжкие, а после школы совершенно слетел с катушек. Он менял подружек, как перчатки, не в силах остановиться. То ли он, боясь упустить, не успеть, лихорадочно искал ту, одну единственную, с которой точно будет счастлив, то ли, наоборот, хотел успеть до появления своей судьбы, нагуляться вволю. В любом случае у Ника было ощущение, что Женькины подружки мелькают перед глазами, как лошадки на детской карусели, и Никита иногда даже не успевал запоминать их имена. Личная жизнь самого Никиты, особенно в последний год, наоборот, практически совсем сошла на нет. Весь круг его интересов включал в себя - институт, встречи с друзьями, подработку и, конечно, Женьку. Ник все еще чувствовал за него какую-то ответственность, что Женьку теперь ужасно бесило, но Никита не обращал на недовольство друга никакого внимания, считая, что лучше Женьки разбирается в жизни и женщинах, и поэтому всегда может дать дельный совет - подходит Женьке девушка или нет. Как назло Женька, по мнению Никиты, все время выбирал себе в подружки либо наивных дурочек, либо цепких стерв. Ну, как оставить друга без присмотра? Да, со временем, разница в возрасте стерлась, два года в восемнадцать-двадцать лет – это не столь уж ощутимо, но Ник привык чувствовать себя скорее старшим Женькиным братом, чем ровесником-другом, и продолжал опекать и оберегать его, причем с каждым годом все более пристально и рьяно. Окунувшись в свои мысли, Ник следил задумчивым взглядом за симпатичным, восемнадцатилетним парнем, в попытке переодеть бриджи, прыгающем на одной ноге возле шкафа, и любовался подкачанным, гладким торсом, со светлыми кружками сосков, широкими плечами, с хорошо развитой мускулатурой, кубиками пресса на плоском животе и стройными ногами, которые Женька пытался всунуть в штанины. Справившись, наконец, со своей задачей, Женька попрыгал на месте, натягивая штаны на узкие бедра и застегивая ширинку. -Ну все, я готов, - подхватив сумку, Женька последний раз окинул взглядом комнату. - Бля, чуть плавки не забыл. Пришлось бы голым купаться. Ник, кинь, будь другом. И Женька кивнул на валяющиеся возле кресла синие плавки. -Ты же не на необитаемый остров едешь, купил бы в магазине, - перегнувшись через подлокотник, Никита поднял небольшую эластичную тряпочку. - Что это? - он удивленно рассматривал небольшую вещицу. - Это плавки на десятилетнего ребенка. Они хоть яйца тебе прикрывают? Я уже и не спрашиваю о члене. Впрочем, маленький член можно прикрыть и таким клочком, - проворчал Никита с непонятно откуда вдруг взявшимся раздражением, и кинул плавки Женьке в лицо. Поймав плавки на лету, Женька огрызнулся: -Все они прикрывают, и член у меня нормальный. "Сам знаешь", - хотел еще добавить он, но не стал, вдруг смутившись, а только отрывисто бросил: -Пошли, а то опоздаем.