Биссектриса - это крыса...

**** -Заебали уже со своим выбором. Достали! Что вы рвете меня на части? Ну, не могу я выбрать между вами! Не мо-гу! Поэтому. Пошли. На хуй. Оба! - Женька орал не в силах остановиться, с отчаянием понимая, что все кончено и прошлое уже не вернуть. -Джеки, прекрати истерику, - Гор тряхнул его за плечи, пытаясь привести в чувство. - Просто имей смелость признать, хотя бы для себя, что тебе нравится и что ты хочешь. -Признать? Хорошо, - судорожно вздохнув, Женька с отчаянной решимостью, словно шагнув с десятиметровой вышки, с вызовом глянул на парней. - Да, я признаю - мне нравится трахаться в задницу и нравится грубый секс. Нравится, что Гор делает со мной в постели, что вертит точно куклу и что говорит гадости, и что берет где и как захочет, словно дешевую шлюху, а потом целует глубоко и опять... Но еще мне нравится, когда Никита дышит надо мной, словно я хрустальный, двигается осторожно и нежно обнимает. Я люблю нашу прошлую жизнь, наши воспоминания. Я не могу без них. Я не могу без тебя, Ники... Но я и без Гора не могу! Вы мне оба дороги! Оба нужны!.. Вот такой я больной извращенец. Мне не просто нравится трахаться с парнями, мне нравиться трахаться сразу с двумя. Презираете меня теперь? Считаете блядью и шлюхой? Ну да, Гор так и думает, не устает мне об этом повторять. -Джеки, остынь. Ты чего себе напридумывал? – попытался успокоить Женьку Гор. – Что я думаю и что говорю – не одно и тоже. Ты хотел это слышать, я говорил. Тебе хотелось острых ощущений, я тебе их давал. Только не ври, что тебе не нравится, когда я в постели называю тебя сучкой или шлюшкой. Тебя ведь это заводит. Но это не значит, что именно так я и думаю. -А мне похуй. Ясно? - Женьку понесло "по кочкам". - Может и не думаешь, а может только притворяешься… Ники то уж точно думает… -Я… - попытался вставить слово Никита, но Женька перебил его, не дав ничего сказать. -Все! Хватит! Мне надоело! Не хочу больше ничего слышать. Я ухожу. И он рванул из коридорчика к выходу, пытаясь проскочить мимо растерявшегося Никиты. Но Гор неуловимым движением скользнул к нему и, схватив за руку, притянул к себе: -Куда собрался, лапуля? Мы еще не договорили. -Мне не о чем с вами больше разговаривать... Пусти! - Женька беспомощно дернулся. -Ага, щас, размечтался. Хер я тебя отпущу, пока мы все не выясним. -Пусти, я сказал! -Тихо, Джеки, тихо. Давай спокойно во всем разберемся, - Гор с силой прижал Женьку к себе так, что тот уткнулся носом в широкую грудь. – То есть ты нам с Никишей все это время мозги ебал, потому что не мог выбрать: я или он? Да? Но Женька, насупившись и сжав зубы, молчал как партизан на допросе. -Да? - Гор, добиваясь ответа, тряханул его, словно Женька копилка и Гор хочет услышать веселый перезвон монет. -ДА! - сорвался Женька, по опыту зная, что Гор не отстанет. -Значит, - после этого ответа Гор словно успокоился, - всего-то и проблема: или оба, или никто? -Я сказал - пошли на хуй, - опять дернулся Жека, пытаясь вырваться. -Не надо дергаться. Мы еще не договорили, - Гор обхватил Женьку еще крепче, одной рукой прижимая его голову к своей груди и не давая пошевелиться, другой поглаживая по спине, будто успокаивал норовистого скакуна. Его голос стал медово-тягучим. Он разливался, словно патока, обволакивая Женькино сознание и гипнотизируя его. - Лапуля, ну, не расстраивайся ты так. Не можешь выбрать и не надо. С этим ведь легко можно разобраться. Пойдем в мою комнату, ты полежишь, успокоишься, потом и решим, как быть. -Никуда я не пойду! Знаю я, как с тобой "спокойно полежишь", - стряхнув с себя наваждение, навеянное тоном Гора и вкрадчивыми нотками в нем, которое, словно паутина окутывало его, Женька вновь попытался вырваться, впрочем даже не надеясь на успех. - Не буду я с тобой трахаться! -Ну, чего сразу трахаться? - нарочито наивно удивился Гор. - Мы просто поговорим. Джеки, не упрямься, давай обсудим сложившуюся ситуацию. Ведь все можно решить, - и Гор, с присущей ему хваткой и напором, моментально взялся устранить проблему, разложив все по "полочкам". - Мы с Ники тебе нравимся, ты нравишься нам, я уж как-нибудь переживу присутствие Никиши, а с ним заморочек вообще не будет - он от меня так просто без ума... -Размечтался, - пробормотал Никита. Стоя немного в стороне, он оторопело смотрел на разыгрываемое Гором представление и пытался прийти в себя от неожиданного Женькиного признания и взрыва эмоций. А Гор не обращая на бормотание Ники никакого внимания, развернул Женьку спиной к себе и, продолжая тихо уговаривать, одновременно подталкивал его в сторону лестницы на второй этаж: -Мы ведь уже были втроем. Правда твоя бессознательная тушка плохо это помнит, но тебе точно понравилось, Никиша подтвердит. Да и ему понравилось, только он молчит, сука, - пробормотал Гор еле слышно, словно говоря это сам себе, тут же опять склоняясь к Женькиному уху. - Лапуля, пойдем в спальню. Перехватив одной рукой Женьку поперек живота, другой накрыл его ширинку, чуть сжав, и скользнул ладонью между ног, поглаживая промежность, внутреннюю сторону бедер и начинающий твердеть член. Женька лишь тихо застонал сквозь зубы, впиваясь ногтями в обхватившую его руку. Уже возле лестницы обернувшись к Никите, Гор раздраженно бросил: -А ты, что застыл, как статуя в музее? Пошли, поговорить надо. -Блядь, извращенец озабоченный, - очнулся от ступора Никита и поспешил следом за ними. *** Дотащив Женьку до комнаты и толкнув спиной вперед на кровать, Гор, не давая ему возможности подняться, тут же навалился сверху, раздвигая коленом ноги, и, склонившись к самому уху, зашептал горячо и возбуждающе: -Джеки, ну представь, как нам будет хорошо. Ты получишь, что хочешь: я буду тебя трахать, так, как тебе нравится, а Ники ласкать. Тебе ведь это надо? А сам все гладил его по оттопыренной ширинке, сжимая член и загребая в пригоршню мошонку. Женька ослабевшими от накатывающего желания руками из последних сил старался отпихнуть от своего паха пальцы Гора, краснея и пряча от Никиты взгляд, боясь, что если заглянет в его глаза, то увидит там отвращение и презрение. -Что ты стоишь? - Гор, удерживая слабо сопротивляющегося Женьку и одновременно продолжая гладить его между ног, недовольно оглянулся на застывшего у порога Никиту. - Я что, один должен все улаживать? Если ты против такого расклада - съеби и не мешай мне, а если согласен - помоги. Не обращая внимания на недовольство Гора, Никита, наконец, оправившись от шока, шумно сглотнул и медленно подошел к Женьке. Встав на колени возле кровати, он осторожно обхватил его лицо широкими ладонями и поцеловал, легко и нежно, постепенного увеличивая напор и силу. И как только Женька ответил, приоткрыв рот и впуская его язык, тут же оторвался от мягких дрожащих губ и заглянул в глаза: -Жека, ты сам должен решить, как у нас будет. Но ты должен твердо знать одно. Я ХОЧУ быть с тобой... по-любому... И ради этого я готов терпеть даже этого извращенца. Женька вздохнул, прикрывая глаза, и, перестав сопротивляться, расслабился, отдаваясь их рукам. -Ловко, - пробормотал Гор. -Просто ты не умеешь его уговаривать, - во взгляде Никиты сияли гордость и превосходство. -Я очень хорошо умею его уговаривать, - усмехнулся в ответ Гор, насмешливо поднимая брови. - Но, боюсь, мои методы тебе бы не понравились, и ты, не дожидаясь результата, попытался бы набить мне морду. -Могу себе представить твои методы, - фыркнул Никита и, опять склоняясь к Женькиным губам, тихо спросил. - Можно? -Да, - прошептал тот. Все еще не до конца веря, что самые смелые его мечты воплощаются в реальности, Жека обнял Никиту за шею и, притянув к себе, с тихим стоном прижался к пухлым губам, одновременно широко раздвигая ноги и поддаваясь бедрами навстречу Гору. Женька - взбудораженный ссорой и последовавшими за этим разбирательствами, выбитый из колеи внезапным переходом от неизбежности разрыва отношений с обоими дорогими ему людьми к отношениям втроем, увлеченный новыми ощущениями и немного смущенный предстоящими событиями - находился словно в горячечном бреду. Он и не заметил как парни раздели его. Казалось бы, только что Никита осторожно забрался рукой ему под футболку, чуть задирая ее и поглаживая ладонью ребра, а Гор расстегнул пуговицу на джинсах, и вот Женька уже совершенно голый извивается в сильных руках, не успевая реагировать на все поглаживания и прикосновения, задыхаясь от желания получить большее. Гор, как всегда понимая и предугадывая малейшие Женькины желания, долго не церемонясь, уже скользил влажными от геля пальцами между половинок, смазывая и массируя дырочку. И не успел Женька как следует почувствовать пальцы внутри, как Гор тут же вынул их и резко развернул его на бок. Подхватив под бедро, оставляя на нежной коже внутренней поверхности синяки-отметины, грубо раздвинул ему ноги и закинул одну себе на плечо. Толкнулся головкой и, помедлив лишь пару секунд, почти не давая времени привыкнуть к члену растягивающему анус, сильно толкнулся внутрь, так что у Женьки перехватило дыхание и искры полетели из глаз от пронзившей насквозь боли, которая, стоило только Игорю проехать головкой по простате, тут же сменилась накатившим волной наслаждением. Женька захрипел, прогибаясь в позвоночнике и раскрывая в крике рот, который немедленно накрыли теплые губы Никиты, ловя стоны и вскрики. Чуть прихватив зубами нижнюю губу, Ники сначала пососал ее, облизывая, потом проник языком внутрь, вылизывая небо и десны, успокаивая и одновременно возбуждая. А руки, тем временем, бродили по телу, лаская напрягшиеся соски, пробираясь вниз и зарываясь кончиками пальцев в кудрявые волоски в паху, поглаживая поджавшиеся яйца и напряженный член. И это сочетание, жесткого напора и благоговейной нежности, просто сводили Женьку с ума, вынося мозг и срывая крышу. В паху невыносимо напряглось, а пальцы ног свело судорогой. И Женьке казалось, что если это немедленно не прекратится, то его сердце, что сейчас бешено стучит в груди, просто разорвется от этой волны возбуждения и наслаждения. От очередного толчка Гора, задевшего простату, Женьку пронзило резкое, почти болезненное наслаждение, и он дернулся, как от электрического разряда. Никита тут же приподнялся, окидывая внимательным и немного тревожным взглядом искаженное гримасой страсти лицо - чистый лоб, покрытый бисеринками пота, глаза, обычно сверкающие любопытством и жаждой жизни, а сейчас затуманенные наслаждением, еще по-детски гладкие щеки, покрытые лихорадочным румянцем. Громко сглотнув, он провел большим пальцем по припухшим, мокрым от поцелуев губам, слегка надавливая и раздвигая их. Женька тут же взял палец в рот, жадно посасывая, прижимая языком к небу, и Никита, не сдержавшись, застонал от влажного жара, опаляющего словно огонь. И в ответ накрыл губами Женькин член, плотно обхватывая и засасывая головку. У Женьки темнело в глазах, он задыхался, словно ему не хватало воздуха. Его трогали, гладили и мяли от кончиков пальцев на ногах до взмокшей от пота макушки, кожа горела под скользящими по телу четырьмя ладонями, что одновременно тискали и ласкали его. В анусе, в такт движениям Гора, билось и пульсировало в диком ритме, яйца скрутило тугим узлом, а напряженный член подрагивал, зажатый горячими губами. И, когда Женьке уже казалось, что его сердце сейчас просто остановится от этого жгучего, невероятного сочетания ощущений, невыносимо яркое наслаждение, вдруг, взорвалось в паху и позвоночнике миллиардами электрических искр. Его выгнуло дугой, и он закричал на одной ноте, срывая горло. Никита, дурея от Женькиного вкуса, от боли в затылке, когда Женька, бессознательно сжимая пальцы, дернул его за волосы, быстро задвигал рукой по своему члену, сжимая его, и застонал, выплескиваясь на постель. Следом за ними захрипел Гор, судорожно вбиваясь в Женьку в рваном ритме, потом прижался, что есть силы к его ягодицам, спуская в него сперму, вцепившись сведенными судорогой пальцами в закинутую на плечо лодыжку. *** Женька лежал, не в силах пошевелиться, и лишь тяжело дышал, глядя в потолок мутным взглядом. А в голове бродила ленивая мысль, что стоило жить хотя бы ради этого мгновения. И, словно в ответ на его размышления, к нему привалился Никита, весь потный и растрепанный, и устало затих, обнимая поперек живота и утыкаясь носом в ключицу. Гор, напоследок прикусив и тут же поцеловав Женьке коленку, опустил его ногу со своего плеча и упал с другой стороны, закидывая на него бедро и ревниво подгребая к себе под бок. Женька только охнул от этих медвежьих объятий, сжимающих его с двух сторон и недовольно заворочался: -Блин, вы задавите меня. Я уже дышать не могу. -Отдыхай и не ворчи, - Гор, ухватив Женьку за подбородок, повернул его к себе и заткнул рот поцелуем. -Мммм, - замычал, отбиваясь от него, Женька. – Отдыхай сам в луже из пота, смазки и спермы. А я не хочу. Ты, сука, опять кончил в меня, и теперь из задницы течет, еще у меня весь живот липкий, и Ники под боком обкончался. Я хочу помыться и спать в чистой постели. -Иди, мойся, - равнодушно пробормотал Гор, но руки не разжал, продолжая прижимать Женьку к себе. -Я не могу, - решил покапризничать тот, - меня ноги не держат, ты мне их чуть не вывихнул. -Не ной. -Жек, давай помогу, - Никита потянул Женьку к краю постели, но Гор не торопился выпускать добычу. -Ладно, неженка Джеки, - приподнявшись и подхватив расслабленного Женьку, Гор перекинул его через плечо, поддерживая под коленки и за голую попу. – А ты, постель перестели, она вон в том шкафу, и присоединяйся, - обернулся на пороге к улыбающемуся Никите. -Отпусти, сволочь, - просипел Женька сорванным в крике голосом, извиваясь и стуча ладонями по каменной спине и пояснице, стараясь ногой въехать в пах. Но, получив увесистый шлепок по ягодицам, успокоился и покорно повис, проворчав себе под нос. – Спать будешь отдельно, я не хочу, чтобы вы задушили меня во сне, навалившись с двух сторон. -Посмотрим, - ухмыльнулся Гор, открывая ногой дверь в ванную комнату. Бережно поставив Женьку на пол возле довольно-таки большой душевой кабины и продолжая одной рукой удерживать его за талию, Гор открыл кран и, настроив воду, потянул Женьку за собой, жмурясь и отфыркиваясь от хлынувшего на них потока. Они довольно долго просто стояли под теплыми, упругими струями, которые, словно облизывая, скользили блестящими дорожками по их телам, унося с собой пот и терпкие, мускусные запахи секса. Потом Гор мыл размякшего от усталости Женьку, прижимая его к себе и осторожно двигая по спине губкой. Когда он, уже отбросив губку, круговыми движениями водил чуть шершавыми ладонями по упругим ягодицам, забираясь между ними пальцами, дверь в кабинку открылась, и вошел Никита. Взяв с полочки флакон, он выдавил гель и растер между ладонями. Прильнув сзади, неспешно провел мыльными руками по Женькиным бедрам, бокам и животу, и поцеловал в мокрую шею, когда тот расслабленно откинулся назад, повиснув на его руках и положив голову на плечо. Гор улыбнулся, глядя на полусонного, вялого, словно тряпичная кукла, Женьку, и, наклонившись, прижался к его губам, засасывая и слегка прикусывая их зубами. Потом они завалились втроем на широкую кровать, застеленную чистыми, хрустящими простынями, пахнущими свежестью. Попихавшись и поворчав немного, они, наконец, улеглись обнявшись, и Женька, уверовав в свою безнаказанность и вседозволенность, вдруг, капризно потребовал: -Поцелуйтесь. Хочу, чтобы вы поцеловались. -Что? - подскочил Никита. Гор, молча приподнялся, опираясь на локоть, и удивленно посмотрел на хитро улыбающегося Женьку. Потом обернулся к возмущенному Никите, внимательно вглядываясь в его лицо, и, не отводя от его глаз пристального взгляда, схватил за шею, притягивая к себе и поцеловал - неожиданно напористо и горячо. И Никита, немного помедлив, размышляя - дать Гору в морду или просто отстраниться, вдруг, сам не зная почему, поддался вперед и ответил, приоткрывая губы. Они целовались над Женькиной головой, и он видел, как Гор пытается пропихнуть Никите в рот язык, а тот увлеченно борется с ним, выталкивая своим языком. Наконец, разорвав поцелуй, парни медленно отстранились и улыбнулись друг другу - Ники немного смущенно, а Гор как-то неожиданно мягко - и молча легли рядом с Женькой. И тот, довольный, что все так нереально-сказочно повернулось в их ситуации, и парни не только не послали его, но еще и выполняют его капризы, удовлетворенно вздохнул и перекинул ногу на бедро Никиты, пристраивая вихрастую голову на его широком плече. Ники погладил светлую макушку, вороша влажные волосы, от которых шел тонкий, какой-то травяной аромат, то ли бамбука, а может зеленого чая, разбавленный еле уловимыми нотками отдающей горчинкой туалетной воды Игоря. Сзади к Женьке прижимался Гор, обнимая поперек живота и протолкнув ногу между его и Никитиной ногами. Так они и лежали, переплетясь причудливым клубком. Женька довольно сопел согретый с двух сторон горячими телами. И неспешно думал, что вот наверно это и есть счастье: когда мучительные сомнения не терзают его, и он не разрывается между парнями, пытаясь выбрать одного и вынужденный отвергнуть второго. А Женьке в каждом из двоих не хватало другого. Общаясь с Никитой, он чувствовал какую-то неудовлетворенность, у него было ощущение, словно он жевал необходимую для жизни, но немного пресную пищу. И именно Гор добавлял остроту и вкус. Ведь невозможно долго есть, пусть очень полезную и питательную, но несоленую пищу, это очень быстро надоест. Любому блюду нужна хотя бы маленькая щепотка соли и перца. Но, и есть одни приправы и специи тоже невозможно. Долго ли протянешь на лавровом листе или горчице? Женька лениво улыбнулся. Блаженная усталость навалилась на него, туманя мысли и рождая в голове неясные образы. Его сознание балансировало на грани реальности, постепенно погружаясь в сон. И Женьке виделось, что Гор и Никита - это жаркое солнце и ласковый дождь, а сам Женька – зеленый росток. И если, вдруг, солнце и дождь исчезнут - росток замерзнет и засохнет без них. Если не будет только солнца, но останется дождь - он затопит росток своей заботой, зальет теплыми, ласковыми струями, и росток просто сгниет от переизбытка внимания. Останется одно солнце - высушит, сожжет росток в пепел. Но вместе они дополняют Женьку, словно составляя одно целое - один согревает, а другой освежает и питает. И это единство, эта связь между ними, для кого-то может неправильная и противоестественная, но такая нужная ему, Женьке, и есть составляющая гармоничного мира, его мира. И может стоит попробовать наладить, построить этот мир втроем? А вдруг из этого получится что-то хорошее? И уже задремывая, Женька пробормотал задумчиво: -Это что же, у нас теперь тройник получается? На что Гор, усмехнувшись немного снисходительно и иронично, и слегка куснув Женьку в плечо, изрек насмешливо-поучительно: -Лапуля, тройник - это такая деталь в трубопроводе, которая соединяет вместе три трубы и направляет поток в одно русло. Женька только лениво повел плечом, словно сгоняя приставучую осу, и нехотя огрызнулся: -Пошел в жопу, умник. -Ну, наконец-то выучил, а то заладил: «на хуй, да на хуй», - хрипло, с придыханием пробормотал Гор, прижимаясь начинающим вновь подниматься членом к Женькиной заднице и тиская горячее, расслабленное тело. -Э, э, ты чего? Оставь меня, наконец, в покое, - ленивая дрема, словно прозрачное, легкое покрывало от порыва ветра, мгновенно слетела с Женьки, и он попытался вырваться из крепкой хватки Гора. - Ники, спаси меня. -Конечно, малыш, - прошептал Никита целуя Женьку и опуская руку к его паху. -Блядь, - Женька дернулся, пытаясь отбиться от насевших на него с двух сторон парней и, еле сдерживая смех, завопил на всю комнату. - Аааа, на меня напали маньяки... Спасите-помогите, насилуют... -Что ты разорался, лапуля? Никто тебя не насилует... А впрочем... раз ты так просишь... мы с Ники не против. Правда, Никиша? -Я только "за"... Fin Сиквел "От перестановки мест..." http://ficbook.net/readfic/239333