Боевой дневник

Запись 1. 12.05.18       Не знаю, зачем пишу. То-ли нервы разгрузить, то-ли смысл сакральный, но… Военкор, умирая в конце концов этот чертов блокнот мне отдал. На нем ведь еще кровь до конца не запеклась, почему то до сих пор красноватая. Вчера ночью разведотряд языка взял. Офицеришка какой-то, с бумага к тому же притащили. Из землянки долго крики доносились, Пашка Вислов даже напросился в допросе поучаствовать. Не знаю, что с фрицем делали там, да только под утро все равно грохнули и на нейтральную закинули. Ну он-то падла заслужил. «Испанец» говорит скоро наступление. «Боксера» дивизион союзный прикрывать будет, мы клином в город пойдем. Ну вот если доживу, то и напишу, как там все произошло. Запись 2. По-моему 20.05.18       Херово вышло, однако. Бронебойщики из подвала головной сожгли. Схерали шарахнули, когда он только в арку вошел не ясно, но мы хоть отойти успели. А БК знатно рванул. Командиру голову напрочь оторвало, куда-то во дворы закинуло. Короче, эти твари просто ждали. Сандерсы в конце концов удружили, в сутки перегнали с дюжину М-12 под Рашель, и оттуда часа два пригород утюжили. А потом парни с РОКСами пришли. Когда убрали остов и въехали, трупы в мышино-серой форме почти из каждого окна торчали. И у каждого, сука Панцерфауст. Пожгли бы нас как тварей. Еще сука дюжина консервных банок с пережаренной плотью. Крови, суки опились, а закусить нечем. Видать нами решили. Ну хрен вам. Не дождетесь… Запись 3. 01.06.18       Сегодня «Испанец» с ночного выхода сам не свой вернулся. Часовых обошел, что то отдал, взводному коробку передал какую-то, а после в землянку ушел и закрылся там. Говорят, всю ночь водку пил. В коробке шоколад был немецкий с табаком и аптечек несколько. Это под утро я узнал, что командир с несколькими диверсантами из соседнего полка палаточный госпиталь огнеметами выжгли. Все мстили за своих, да только, кажется не легче от того стало.       А на утро командиру телеграмма пришла. Созыв глав. состава где-то в генштабе. На ЛИшку сел и вылетел тем же днем. Ну нам то может и не расскажет, но потом поди увидим… Запись 4. 06.06.18       С утра по роте разговоры пошли — спецотряд Звезд и Анцио наконец Эрику взяли. Слухи долго ходили, пока «Испанец» сам не подтвердил. Но потом на ГАЗик сел и уехал на встречу. Не знаю по правде что было, да только заморачиваться с пытками не стали, а связали ее и отдали авиароте и артиллеристам с танкистами. Говорят, пыталась в конце на часового прыгнуть, чтоб тот ее застрелил, да не вышло. Вопила что то про конвенцию, пришлось показать фото обгоревшего трупа командира французского Легиона. Говорят, сотрудничать согласилась, только в КПЗ уже чуть ли не гуськом шла. Довыеживалась, шалава немецкая. Запись 4. 15.06.18       Арт рота всем парням по чарке проставила, им переукомплектование янки устроили, а в стволы орудий водки напихали. Удружили, правда и не закусывал, занюхал так, кружку обмыл и ладно. Мне многого не надо, была б еда, да я живой. Небо гудело почти всю ночь небо гудело, один за одним Ланкастеры город утюжили, небо трассера режут, грохот, кажется у бога пред ликом, а они летят, родимые, бомбят. В бензохранилище попали, полыхнуло, что даже мы видели. А к утру арт рота работала по точкам огневым, с тем и в город вошли. Пока в пригороде закрепились, а там уж поглядим. Запись 5. 23.06.18       Сарафанное радио действительно не подвело. Сводки в штаб вчера пришли, а уже вся рота знает, до штаба Нишизуми хрень осталась. Штурм тяжкий будет, да только за нами вся коалиция стоит. Нам всем есть за кого отомстить, и за кого всем этим тварям головы отрезать. Ну мы так и сделаем. Зап       Я… Хватит с меня видать. Хорошо хоть обеими руками писать могу, правой то нет. Нас подбили на подступах. Мехвода осколками порубило, в боевом пожар. Я один как-то выбрался, а до меня фугасом. Упал тут, в сквере за домом. Наши работают, до меня не доберутся. Но живым не найдут. Я потерял много крови, в луже лежу. Пора заканчивать это. Моя война окончена, я своему делу уже послужил. А пока со мной ТТ… Я знаю, что не закончу обгоревшим трупом в боевом отделении…

***

      Седой в свои-то годы боец стоял у одинокого деревянного креста, посреди увядших в пустом сквере цветов, держа замозоленными руками личный блокнот его лучшего друга.