~~~
[1] Но при этому мы опустим анатомические особенности человеческого тела, синдромы длительного сдавливания и прочие не совсем приятные глазу вещи. [2] Не в коем случае не стоит недооценивать демоническое воображение, ведь его наличия было достаточно для Неё, чтобы наказать половину своих детей. А некоторые знакомые нам демоны с помощью этой коварной силы создавали целые галактики...~~~
Чтобы внести ясность в происходящее, нам стоит прояснить несколько деталей: а) в субботу мир должен был сгореть в огне Великой Войны между Раем и Адом, достаточно Великой, чтобы заслужить свою большую букву. Но в ходе некоторых событий этого не произошло. б) воскресенье было самым первым днём оставшихся жизней демона Кроули и ангела Азирафаэля и днём их казни, которая также, в силу некоторых обстоятельств, [3] пошла не по плану. После они поужинали в Ритце и свински напились уже в задней комнате книжного в честь Адама, старых ведьм и, конечно, друг друга. в) исходя из первых двух пунктов, можно сделать вывод, что сегодня − понедельник, начало рабочей недели [4] и день новых начинаний! Именно в этот понедельник вам не стоит смеяться над людьми, которые решили вдруг начать жизнь с чистого листа: они, возможно, знают о чём-то. В числе таких людей были и наши герои. В их случае, увольнение было не просто сменой деятельности, а переворотом всего существования на сто восемьдесят градусов. Конечно же они не могли смело заявить о своей свободе от бывших начальств, однако они верили в неё. Всё же та заварушка с обменом телесных оболочек могла бы выбить им немного времени для отдыха? Совсем, чёрт побери, совсем немножко времени для них? И что же мы имеем? А имеем мы ангела и демона, чьи руки после несостоявшегося Армагеддона были резко развязаны, что, вероятно, позволяло им творить в отношении друг друга всё, что душа пожелает. А душа однако многого желала. Притом, обе души. [5] Поэтому воскресным вечером, безбожно уничтожая старейшие марки вин в книжном магазинчике, и бросая друг на дружку затуманено-пьяные взгляды, в которых одновременно содержалась вселенская мудрость и детская печаль, они негласно договорились. Договорились о чём? Кроули испытывал недвусмысленные чувства к своему старому врагу-другу и был уверен, как только можно было быть уверенным в такой ситуации, что эти чувства взаимны. Да ладно вам, в некоторые моменты Азирафаэль сиял словно маяк для всех существ, что способны видеть ауры, так и крича: «Посмотрите на меня, я чертовски влюблён в этого падшего и был бы совсем не против уединения!» Самым ярким световым шоу на памяти демона был 1941 год. Нацисты, церковь, освящённая земля... Насыщенный выдался тогда денёк. Поэтому, почувствовав себя хоть немного свободным от Ада, насколько может быть свободен демон, он решил, что мог бы позволить себе немного счастья вместе с ангелом. Был ли Азирафаэль в курсе их договорённости? Нет, скорее всего нет. Однако же, если бы его удосужились спросить, он всеми руками, ногами и крыльями был бы за, немного помялся и что-то неразборчиво пробормотал, но явно был бы за.~~~
[3] Точнее из-за совместной работы одного очень умного ангела и крайне хитрого демона. [4] В большинстве стран мира, кроме США, Канады, Израиля и некоторых африканских стран. [5] Принято полагать, что у демонов нет души. Но стоит также помнить, о каком демоне идёт речь, и, раз тот за шесть тысяч лет научился любить, то и душа где-нибудь там и найдётся. Но даже если и так, отсутствие души у демона не должно идти в разрез с красивой (по субъективному мнению автора) постановкой предложения.~~~
Всё вышеперечисленное привело к тому, что Кроули медленно дефилировал между различными горшочками и цветочными инсталляциями небольшого цветочного магазинчика, который очень удобно располагался между Сохо и Мэйфэром, если сделать пару крюков и проигнорировать дорожную разметку. Демон обладал некоторым пониманием в этой сфере и знал, что местечко «Le jardin de grand-mère» (2) не предложит ему золотых роз, однако в наличии точно будет то, что ему нужно. Итак, Кроули выбирал цветы. Он выбирал их со всей своей ответственностью, которой, если сильно постараться, можно было бы заполнить дно небольшого коктейльного бокала. [6] В магазине Кроули был единственным покупателем. Мало кто выбирал цветы в понедельник: ладно бы вечерком, но часовая стрелка ещё не успела перевалиться за полдень. Однако даже если бы тут была толпа, как перед восьмым марта, Сара сразу бы выделила демона среди всех. Она работала в этом магазинчике уже четыре года и научилась угадывать, что нужно её клиентам. Мужчина был хорошо одет, а значит богат, об этом особенно красноречиво говорили массивные наручные часы. Такой мистер не пожалеет средств ради подарка... Подарка кому? Несмотря на траурно-чёрное гардероб, он явно выбирал букет дорогому человеку, особенному. Но даже при своей небольшой суетливости, он деловито вглядывался в цветы, будто бы играл с ними в гляделки и постоянно побеждал. Сара предположила, учитывая возраст мужчины, что он романтик старой школы [7] и выбирает букет не по изысканности, а по скрытому смыслу, который несут в себе некоторые бутоны. Что ж, для этого всегда есть розы. — Здравствуйте! Я могу вам что-нибудь подсказать? — улыбнулась Сара, облокачиваясь на свой рабочий столик. — Возможно, вы хотели бы увидеть розы? Все всегда хотели видеть розы. В этот момент Кроули особенно задумчиво прожигал взглядом пучок белых лилий, которые, казалось, содержали в себе ответы на главные вопросы человечества. Но они являлись лишь напоминанием чего-то печального, что не должно быть здесь. — Прошу прощения, мистер? — Гм-м... Розы? Нет, не розы, — буркнул демон и проскользнул взглядом по девушке, решая сложное цветочное уравнение. Глаза и язык работали немного быстрее своего соседа по черепу и иногда боролись за автономность. — Есть ли у вас незабудки? Не синие, нет, более бледные, как бы, такие, ну... Голубенькие? — Я уверена, что есть, — ответила Сара, сдерживая улыбку. — А что насчёт ландышей? — Ландышей? — Да, моя матушка иногда рассказывала, что они выросли на месте, где Дева Мария оплакивала своего сына, из её слёз. — Надо же... — скривился Кроули, подходя к прилавку. — Но! Также они символизируют нежность, верность и любовь. А ещё у них прекраснейший аромат свежести, который можно приукрасить зеленью. Мм, например, мелиссой? — не теряя времени, Сара пододвинула ближе к себе несколько стебельков ландышей, которые остались с прошлого заказа и отправилась за незабудками. — Мелисса. Да, хорошо, — закивал Кроули, проматывая в своей голове всё, что осталось после прочтения цветочного справочника в конце восемнадцатого века. Он застал начало той возни с тайными смыслами каждого лепесточка, но его апогей, девятнадцатый век, проспал. Сара вынесла заранее приготовленный букет, состоящий из незабудок различных, но светлых оттенков и мелиссы. Он был аккуратно обрамлён специальной бумагой, которую Сара назвала бы аквамариновой, а любой другой человек − голубой. И всё это надежно фиксировалось и украшалось белоснежной кружевной лентой. — Вот! У меня есть такой красавец. Если вам нужно забрать цветы сейчас, я могу добавить сюда ландышей, это займёт меньше минуты, — протараторила флористка, протягивая букет перед демоном и показывая его со всех сторон. — Он... да, он хорош, — через пару секунд выдавил из себя Кроули, проводя пальцами по зелёным листикам. — Да, мне нужен букет сейчас. Сара кивнула и скрылась в небольшой комнатушке-мастерской вместе с заготовкой. В процессе она вспомнила про лаванду, но немного покопавшись в миниатюрном справочнике, убедилась, что та была бы лишней в столь нежной и мягкой композиции. Кроули тем временем дважды обошёл помещение, сверяясь со специализированными сайтами. Ему казалось, что нужно добавить что-то ещё, однако, возможно, на первый раз лучше обойтись чем-то попроще. Он столько лет дарил ангелу вино, шоколад, различные сувениры, но цветы − ни разу. С едой всегда было проще. [8]~~~
[6] Который славится своей конусообразной формой, на дне которого могла бы уместиться средних размеров оливка. [7] Кроули определённо был романтиком самой древней школы мира, если бы такие существовали. [8] С едой всегда проще, когда ты её не ешь.~~~
На телефон пришло уведомление, сопровождаемое тихим перезвоном, потом ещё одним. Что ж, Ад писем не пишет, а Азирафаэль просто не имеет аппарата для отправления [9]; мы можем сразу сузить круг подозреваемых: Кроули переписывался только с одним человеком, который был подписан как Чертёнок. Чертёнок: утра, няня!!! Чертёнок: ппц мы вчера вечером приехали из той залупы в африке а песок всё ещё преслдует меня Чертёнок: там такой стрёмный тип был ты бы его видела Чертёнок: от него ещё несло похуже чем от той листяной жижи франтсиска Кроули невольно заулыбался, явно имея представление, какой "тип" мог быть там и как от него пахнет. Аштарот: сплавь чемодан горничной, ты ж его ещё не разбирал Чертёнок: вчера вечером??? нет конечно я поел и пшёл спать не дурак же Аштарот: умница, обрадуй лентяйку Мэри В семье, где отец почти не бывает дома, а мать не особо старается, сложно не привязаться к няне, которая, хоть и своеобразно, но заботится о тебе. Поэтому, когда Варлок перерос услуги миссис Аштарот и ей пришлось покинуть их особняк, мальчик шантажом достал номер няни и с того самого момента постоянно писал ей. И та даже была рада такому исходу событий, это было видно по её быстрым ответам и бессовестным советам. Через пару минут, когда Варлок отправился исполнять свой саботаж против служанки, вернулась флористка вместе с готовым букетом в одной руке и белой бумажкой в другой. — Написать Ваше имя на карточке? Или вы будете вручать лично? — улыбнулась Сара. — Лично. Имя не нужно, — крякнул Кроули, осматривая букет. Однако мысли его были уже не здесь, а на моменте вручения. Он достал из кармана какую-то крупную купюру, которая секунду назад там явно не была и превышала стоимость любого букета в этом магазинчике, и положил её около кассы. — Сдачи тоже. — Ох, сэр... — опешила Сара, вручая заказ клиенту. Лишь когда демон собрался уже открыть перед собой дверь и уйти, она крикнула ему вслед: — Вашей леди обязательно понравится, не переживайте! — Моя кт... Немного не рассчитав траекторию закрытия двери, Кроули получил смачный удар деревяшкой по затылку, что не помогло ему в его ступоре. Азирафаэль явно не был леди последний век, однако частично был "его". Такая мысль исчерпывала всё желание вернуться и поправить любопытную продавщицу. К тому же у демона явно были проблемы посерьёзней: спонтанно, но, да, он купил букет, хорошо, а дальше что? Ответ очевидный − вручить ангелу. Встречный вопрос: как? Нужно ведь что-то говорить в такие моменты, желательно что-то романтичное. Да, Кроули являлся змеем-искусителем и существом с жизненным опытом, переваливающим за шесть тысяч лет. Он был своеобразным, но всё же профессионалом в искушении, однако сейчас перед ним стояла задача ухаживания. Кроули мало что смыслил в этом, однако в его понимании различие было в следующем: искушение − это предоставить политику соблазнительную сделку, в ходе которой он примет взятку и после своей смерти попадёт в один из бесчисленных котлов Ада, а вот ухаживание − это укутать в плед того самого политика посреди тёмной ненастной ночи, принести ему какао с мисочкой овсяного печенья и путём ненавязчивых ласк привести его... к счастью? Ухаживание не приводит в Ад, что было одним из главных плюсов этого процесса, в особенности если вы собираетесь провернуть это с ангелом Господним.~~~
[9] Однако, как Кроули казалось, если бы тот постарался, то смог бы отправить ему электронное письмо через спиритический круг.~~~
Кроули мялся. Хотя он даже этого не делал, он просто сидел. Сидел в «Бентли», лежа грудью на руле и как можно демоничнее прожигал взглядом дверь книжного магазина. Было множество разумных причин, почему он должен был уверенно встать, открыть дверь с ноги, но не сильно, чтобы близстоящие башни из книг не рассыпались, и наконец вручить букет Азирафаэлю. Но также была одна совершенно бестолковая причина, хотя это скорее было чувство, чувство лёгкой паники, которая хоть и была как надоедливая мушка в ухе, но перевешивала всё остальное. Это было глупо. Но Кроули была нужна эта минутка, и мы не станем его осуждать за это, хорошо? — Детка, пожелай мне удачи. Он вышел через двадцать три минуты, уверенно вздохнул, прижав цветы к груди и максимально уверенно зашагал вперёд. Это же ангел, старый и добрый, немного глупый и своенравный − в смысле, тот самый ангел, с которым Кроули жил бок о бок шесть тысяч лет, с которым вместе остановил Армагеддон, которого любил. Да, есть некоторые небольшие проблемки, о которых демон старался не думать, от этого ему было намного легче двигаться вперёд. Спустя ещё две минуты он открыл дверь книжного, которая совершенно точно секундой ранее была закрыта, и, ввалившись внутрь, нараспев крикнул: — А-а-ангел! У меня есть некоторые мыслишки, которые тебе должны быть по душе. Азирафаэля не оказалось за прилавком, его не было ни в задней комнатке, ни в затхлой квартирке на втором этаже. Однако его присутствие ощущалось где-то в Сохо. Что ж, Кроули уже знал, как с этим работать. Он аккуратно положил цветы на прилавок, чудеснул небольшую белую карточку и, стянув древнюю перьевую ручку, начал думать. Ему казалось нелепым оставлять свои инициалы, ведь и так всё предельно ясно. Он уже составил в своей голове витиеватую фразу достойную Шекспира [10], как вдруг дверные колокольчики звякнули, оповещая о возвращении своего владельца. Азирафаэль держал в руке бумажный пакетик, пирожные в котором так и нарывались, чтобы каждое живое существо узнало об их волшебном запахе и немедленно съело, и лучезарно улыбался. — Мой дорогой! Здравствуй. Я не знал, будешь ли ты занят этим утром и решил организовать себе завтрак. Но, раз уж ты здесь, не хочешь состав... Что это у тебя? — хоть букинист и смотрел во все глаза на своего друга, но по мере приближения нельзя было не заметить кипу растительности, которая обычно в книжном не водилась. Вопрос был явно риторический, ведь, хоть это было совершенно невозможно, ангельская улыбка стала ещё счастливее и шире. — Очевидно, что цветы. Ты же был садовником, должен уже знать разницу, — усмехнулся Кроули, сжигая в своей руке карточку и ловко переворачиваясь лицом к собеседнику. — Очевидно, что из нас двоих это у тебя целая оранжерея. А я, мх, привык к их переработанным собратьям... — развёл руками Азирафаэль, поставив пакет с выпечкой и взяв букет, осматривая его. — Но не об этом! Посмотри же, какие они чудесные. Ох, неужто тут есть мелисса? Да, точно она. А незабудки! Ох-боже-мой, Кроули... Ангел посмотрел на него таким красноречивым взглядом, который явно предвещал второй раунд всемирного потопа. Но прежде чем демон смог с этим что-нибудь сделать, он услышал тихое: — Спасибо. — Да ладно тебе, будто бы кольцо подарил, а не пучок зелени, которой скоро подыхать, — сказал Кроули прежде, чем подумал. Заметив почти испуганное выражение лица Азирафаэля, он мысленно дал себе смачного такого подзатыльника и добавил: — Шучу. Тебе пока и цветов, как вижу, для счастья предостаточно. — Ох, да, конечно, — пробормотал ангел, что-то старательно ища в голубых лепестках. Но почувствовав на себе весь груз неловкости, он быстро спохватился сменить тему: — Я поставлю их в воду, сейчас вернусь. Вина не предложу, но я взял пару лимонных эклеров! Недавно открылась одна кондитерская, недалеко отсюда, её владельцы, точно тебе говорю, знают своё дело. Ох, дорогой, ты ведь не ответил. Ты... Останешься? — Эклеры? — медленно протянул Кроули, хищно ухмыляясь. — Когда это ты начал искушать? Ангел, красть чужие обязанности невежливо. — Сложно это не делать, когда у тебя такой талантливый наставник, — заметил Азирафаэль, подмигнув, и поспешил за вазой.~~~
[10] Кроули бы не согласился с такой формулировкой, ведь это Шекспиру нужно было работать всю жизнь, чтобы излагаться на уровне демона.~~~
— А ты знал... — спросил Кроули, театрально размахивая кружкой с остатками кофе. — Знал ли ты, что все говорят о Гитлере? — Гитлере? — пренебрежительно уточнил ангел и потянулся за очередным эклером с творожным кремом. — Разве люди не... Ну, не интересуются более современной политикой? — Да, об этом парне. Есть даже исследование, что каждый разговор в итоге приходит к упоминанию Гитлера. — Чушь. Нет, они не были пьяны. Они всего лишь переместились в заднюю комнатку магазина и устроились за круглым столиком. Азирафаэль приготовил кофе и разложил купленную выпечку на небольшую фарфоровую тарелочку, которую обрамлял рисунок лавровой ветви. Букет расположился в белой вазочке на комоде. А Кроули тем временем планировал следующие два месяца их совместных завтраков и послеобеденных прогулок, пока в его голову не постучался воображаемый Гитлер. — Почему это? — А почему Гитлер? Почему не Диккенс? Я уж не говорю про других мастеров пера, но ведь Диккенс крайне известен даже в это время. Есть ведь много хороших, ну, почти хороших людей, которые довольно знамениты. В крайнем случае, есть современные знаменитости, — запричитал Азирафаэль, взмахивая руками. — Не-не-не, ангел, ты неправильно понял! Тут надо думать не почему он, а в каком контексте. — В каком же? — В сравнительном. В плане, вот тебе надо выразить что-то очень плохое, что-то бесчеловечное. Например, тебе надо описать очень гадкого человека. Раньше вспоминали чертей и ведьм, а сейчас ты называешь такого человека Гитлером − и всё. Все понимают, что он плохой. Азирафаэль пару секунд гипнотизировал взглядом надкушенным эклер, но потом спросил: — А если говорить про живопись? Если сказать художнику, что он рисует, как Гитлер? — Он перестанет с тобой разговаривать, — усмехнулся демон. — Но ведь он неплохо рисовал! Для любителя, разумеется. Я, конечно, не застал вживую, но видел несколько на аукционе в начале этого тысячелетия. Люди у него не получались, что иронично, но ведь архитектура была хороша. — Ты серьёзно сейчас втираешь мне про художественный талант Гитлера? Хреново у него получалось. Ты ведь общался с да Винчи и Клодом Моне! — возмутился Кроули, выплеснув немного кофе на пол. Нельзя было разобрать, кто именно убрал все следы чудом, но после этого демон остановил кружку в покое и стёк вниз, почти ложась на стуле. — Это ты пару минут назад начал говорить про него! — возразил ангел, не дожевав, поэтому всё его негодование вмиг исчезло в силу немного невнятного тона и набитого рта. — Я... Я хотел обсудить немного другое, — на грани слышимости пробубнил демон и выпрямился, неловко завалился локтями на стол и заявил: — Я хотел обсудить будущее. Он звучал настолько серьёзно, что Азирафаэль даже опустил очевидный вопрос о том, как Гитлер мог привести их к обсуждению будущего. Он лишь потянулся за лимонным эклером и принял вид заинтересованного студента. — Почему мы ничего не делаем? — Это ты ничего не делаешь, дорогой, а я ем, — не удержался от замечания букинист. — Аа-а-ангел, — страдальчески протянул Кроули, ложась лицом на подпорку из локтей. — Я про будущее, обозримое и необозримое. Я не− МЫ не знаем, сколько времени у нас осталось, сколько его у человечества. Придут ли за нами или Она решит вмешаться. Мы ничего не знаем и... Ничего по этому поводу не делаем. Он поднял голову, солнечные очки явно не одобряя такие резкие движения упали на стол и были благополучно забыты, ведь демон продолжал, жестикулируя: — Я очень бы хотел всё вот так продолжить, ангел! Завтраки с эклерами, цветы, да, мы− — Цветы обязательно, — сказал Азирафаэль скорее своей кружке с чаем, чем собеседнику. — Мы могли бы жить для себя, как люди. Путешествовать, исследовать. Или просто... не знаю, отдыхать? В любом случае, всё это не зависело бы от начальств! Представь: никаких поручений. Нет, конечно, если хочешь − твори чудеса, но твори то, что сам хочешь! Никаких отчётов, ангел, никакой бюрократии больше! Но самое главное... — и демон запнулся. — Я бы не сказал, что мы раньше сильно напрягались, — заметил ангел, заполняя возникшую тишину, но с любопытством ожидая продолжения тирады. — Самое главное? — А самое главное... — если ранее то самое метафоричное бревно держало оборону, то сейчас оно с грохотом рухнуло, заставляя демона бегать глазами по всей комнате, старательно избегая области нахождения ангела. Сложившаяся ситуация позволила херувиму покончить со вторым эклером и хищно поглядывать на третий. — Мы. Вот, что самое главное. Наше взаимодействие. Наша дружба, вот, — протараторил демон, меняя позу после каждого произнесённого слова. — Ох, дорогой мой, — ласково протянул ангел, концентрируя всё своё внимание на Кроули. — Ты хотел сказать − наши отношения. Я хорошо помню язык цветов, если ты сомневался. Азирафаэль схватил руки друга и положил их на стол, пытаясь поймать и взгляд тоже. — Я тоже хочу покоя, Кроули. Я не хотел бы прожить следующие года в страхе и ожидании наказания от Рая, я хотел бы прожить их с тобой. Но ты правильно говоришь, что нам нужно подумать и предпринять что-нибудь, вместе, чтобы быть готовыми к некоторым сюрпризам. Было бы очень горько, если бы мы были счастливы, но в один момент всё потеряли, — говоря это, ангел тепло улыбался и поглаживал большими пальцами сухие ладони Кроули, пытаясь передать ему чуточку спокойствия. — У меня есть некоторые задумки, если тебе это важно. Я с радостью поделюсь ими с тобой, но сейчас... Если ты не поторопишься, я сам съем все эти замечательные пирожные, и тебе не достанется! Если мгновение назад демон находился под метафорическим бревном, то сейчас его осторожно убрали, помогли пострадавшему встать, завернули в мягкий метафорический клетчатый плед и отвели в метафорическую нагретую постель − всё ради того, чтобы он чувствовал себя хорошо. И он чувствовал. — Ты оставил мне лимонное?~~~
Они гуляли. Долго прогуливались по всему Лондону. Удивительно, что можно так долго ходить по его улицам и не уставать от однообразных видов. [11] Ещё более удивительным было то, что светило солнце, и ни одна дождевая капля так и не решилась упасть с неба, боясь осуждения со стороны товарищей по облаку. Мы не можем объяснить второе явление, однако можем рассказать про первое: ангел и демон были заняты сугубо друг другом, поэтому даже не замечали, когда третий раз подряд покупают буханку хлеба и скармливали её крайне счастливым уткам, которые после такого вряд ли смогут плыть без посторонней помощи. Ближе к пятичасовому чаю они крайне удачно, как показалась всему персоналу и посетителям, заняли неожиданно освободившейся столик к Ритце на двоих и провели там несколько чудеснейших часов. В основном они обсуждали, как бы пошло развитие мира, если бы Гитлера всё же приняли в художественную школу. Обсуждали немного несерьёзно и поверхностно, но Кроули был крайне доволен таким поворотом событий. Однако, стоит заметить, что Азирафаэль поделился своим желанием пересмотреть все свои книги по демонологии и теологии, которые могли бы пригодиться им в будущем. И нет, речь не про земные труды, выдуманные больными разумами, а про внеземные, написанные ангелами или, в редких случаях, демонами. Да, Азирафаэль владел даже такими экземплярами, которые держал только в перчатках, в особых перчатках. [12]~~~
[11] И мы говорим с вами не про жителей города, которые тридцать лет подряд вынуждены пялиться на Лондон по дороге на работу и обратно, мы говорим о существах, которые обитаю тут около двух веков, с перерывами. [12] Конечно же речь идёт не про букинистические белые перчатки, приятные глазу, а про резиновые, которые обычно продаются в отделах с бытовой химией.~~~
В книжный они шли вместе и держались за руки. Ближе к новому дню, когда несколько бутылочек вина было распито, а почти праздничный настрой медленно переходил в меланхоличный, Кроули клевал носом. Он лежал на своём диване в книжном магазинчике и пытался поймать мысль, которую мариновал уже минут десять. Ангел в это время обнимался с пустым бокалом, сидя на кресле напротив, и блаженно улыбался книжному стеллажу. — Англ, — вычленил Кроули, перекульнувшись на бок. — Ммь? — Знаешь, что я думаю? — спросил демон, положив щёку на подставленную руку, из-за чего его речь стала не совсем чёткой. Заметив, что Азирафаэль набирает воздух, чтобы возмутиться в духе "нет-конечно-я-не-читаю-мыслей", он быстро продолжил: — Я думаю о знамениях. (3) — Знамениях? — уточнил букинист, подливая себе вина. — Да, об этих ребятах. Я в том плане думаю, что... Ты ведь и есть знамение, в некотором роде. Азирафаэль пролил мимо бокала порядочную часть алкоголя на этих словах и установился на собеседника с крайне озадаченным видом. — Прошу прощения? — Точнее не ты, а твоё падение! — воскликнул демон. — Прощу прощения?! — Ссмотри ссюда, ангел. Как я помню, лётным инсструктажем руководили архангелы, да? Но у них не было и нет полномочий на такое мероприятие, они делали это по Её установкам. Ссомневаюсь, что в этом учасствовали ссерафимы, они сслишком ленивые зассранцы... Так вот, инсструктаж, — у Кроули затекла рука, на которую он опирался, поэтому он сделал паузу, чтобы сменить позу. — Так вот, я могу ссудить только про те времена, не про ссейчас. А сс тобой вроде по вопроссам политике не советовалиссь... Азирафаэль кивнул, всё ещё всем своим видом воплощая озадаченность и немного нервозности. — А мыссль моя заключается в том, что Она вссё ещё заправляет лётной школой, если вообще не забыла о такой... мм, функции. То ессть, Ей решать, кто должен, кхм, пройти инсструктаж, а кто − нет. Ссмекаешь? Азирафаэль допил попавшее в бокал вино, обдумывая услышанное. Он пару раз открыл рот, чтобы что-то сказать, но каждый раз сдавался. В его голове крутились вопросы, точно не касавшиеся его самого. — А значит это то, — продолжил Кроули, — что ессли ты всссё ещё ангел, то мы сследовали её плану. Вссё это время. Если этот чёртов план вссё же ессть, и если Она не отвлеклассь от его осщ... оссус... ну, шоб он был, короче. Я абсолютно ненавижу всё ссказанное, но ессли такой рассклад защищает тебя от... лётного инсструктажа, то было б очнь круто. Что думаешь? — Я думаю, что слишком пьян для таких разговоров, но мы обязательно вернёмся к такому, наверное. Ох, мне... Мне нужно немного подышать... — Что-то сслучилоссь? — Кроули приподнялся на локтях, и мир погас на пару мгновений. — Всё хорошо, но так хмель выходит чуточку легче. Ты со мной? — Ньетх, — усмехнулся демон, утыкаясь носом в декоративную подушку. — Я ссобираюсь прогонять хмель ссном. Азирафаэль услышал лишь приглушённое бурчание, но примерно понял его значение. Он тихо рассмеялся, чудеснул тёплый плед и накрыл им друга, прошептав напоследок: — Ты пожалеешь об этом утром, мой дорогой. Но я постараюсь уменьшить последствия. Спи спокойно. Ответом ему послужило лишь страдальческое мычание, быстро сменившееся умиротворённым дыханием. Демон спал. А ангел остался наедине со своими мыслями и сказанными словами.