Vivos voco, mortuos plango, fulgura frango.

Он сломан. Совсем не такой как раньше. Тьма. Тьма она всегда рядом, внутри. Но не она ломает. Он ломает себя сам. Его крошит, разрушает СДВГ. Порой он может часами сидеть над школьными заданиями. И ничего. Н-и-ч-е-г-о Не получается. Таблетки помогают все меньше. А если перестать их принимать, чтобы войти в норму жизни,попробовать что-то другое, то о ломает сильнее. Думать невозможно. Таблетки- это три кусочка скотча на вазе, которая разбита вдребезги. Таблетки отравляют организм, травят душу. Он пьет эту дрянь пачками. Аддералл состоит из гребаных амфетаминовых солей. Чтобы получить ясность мысли надо принимать узаконенные наркотики. От которых конечно же есть последствия. Да кто бы сомневался. Коварные побочки, которые неожиданно ударяют в спину в самый "нужный" момент. Он разбит повышенной тревожностью. Постоянным беспокойством об отце, Скотте, остальной стае. Но только не о себе. Вот только другие люди видят навязчивость и избыточную инициативность. Стайлз знает, что раздражает много. Знает, что строит несбыточные планы, но потом упрощает их в моменты просветления и они работают. Знает, что много говорит. Знает, что его эмоциональные качели от эйфории до легкой дисфории мешают нормальной социализации и дружбе. Стайлз знает, знает, знает. Но изменить что-то слишком трудно. Он знает, что его темп и количество аддерала приведут скорее к передозировке, чем к нормальному функционированию. Знает, но пьет их и...Да, все это приводит к некоторым последствиям. Местные оборотни, его друзья, волнительный Скотт замечают нарушение ритма сердца и колебания давления. Слышат сбитое дыхание. Чувствуют аромат болезни от боли в мышцах и повышения температуры. Они тоже знают, но...Это же Стайлз. Он что-то придумает. Он всегда такой. Он же...Знает. Единственное, что из симптомов зависимости лекарствами кажется окружающим нормой, так это повышенный аппетит. Видимо они тактично привыкли не замечать, что раньше Стилински младший питался не так много. Но кого волнует, да? Это же выглядит как здоровое питание... И боже Стайлз так сломан тем, что его не понимают. Никто из его окружения не может понять его нервозность. Его дисфорию. Никто никогда не поймет вспыхивающую одержимость какими-то вещами. Они не поймут чувство, когда ты не можешь посмотреть фильм, потому что твой мозг отказывается фокусироваться. О-н-и н-е п-о-н-и-м-а-ю-т И не поймут. Да, Стайлз готов дать руку на отсечение, что не поймут. Скотт его хороший бро, но он не приспособлен к столь тонким материям как человеческое сознание. Теперь ему еще и чужды болезни. Аритмия. Сбитое дыхание. Боль в мышцах. Он парится из-за девчонок или из-за пришлой стаи. Стайлз тонет в себе и в своих проблемах. Стайлз тонет в хронической усталости, которая стокилограммовым валуном придавливает его к проблемам. Он скидывает этот камень вспышками энергичности только чтобы потом все рухнуло назад. Ради отца, ради Скотта и всей его стаи. Дерека, Лидии,Киры...Питера? Может быть. Питер не кажется таким безумным, когда Стайлз сам поломан и безумен. Он сочувствует дядюшке Дерека. Кома, состоящая из шести лет ада...Он не пожелает этого никому. Стилински в душе понимает мотивы Хейла. Правда понимает. Он сам бы мстил за семью. А еще Питер тоже ценит их язвительные и колкие пикировки. Битвы сарказма и иронии. Это дает хоть какие-то силы жить. Иногда нужен рядом человек, с которым можно поупражняться в остроумии. И человек с серой моралью. Ну или оборотень. Стайлз не альтруист. И не назвал бы себя добрым. Скотт да, Скотт душка. Стайлз убил бы защищаясь. Но потом бы конечно покаялся Скотту. Да, он же хороший парень. Вроде. Конечно хороший. Он ведь все еще никого не убил, верно? Конечно верно. Если он и убьет кого-то, так это себя...Стилински никогда не считал, что склонен к суицидальному поведению. Это же просто мысли. Они же есть у всех. Каждый человек иногда думает "боже как же я хочу умереть и раствориться в забытье, где нет места боли". Каждый, да...? Он все еще не считал, что склонен к суицидальному поведению, когда делал тонкие, ювелирные надрезы на коже, покрытой россыпью веснушек. Не на руках конечно. Стайлз был умнее этого. Он использовал бедра и икры для...это успокаивающего занятия. Ему не то чтобы нравилась сама боль, но сосредоточенность на легких, аккуратных порезах возвращала утраченное душевное равновесие. Порезы, которые заживали через две недели. Которые беспокоили лишь легкими покалываниями метафизической иглы. Он все еще нормальный. Все иногда так делают...Это просто эксперимент. Шрамов никогда не оставалось. Лишь слегка темные полоски пигментных пятен, которые заметны лишь при ближайшем рассмотрении. Или если искать специально. Специально никто не искал. Все верили в нормальность Стайлза. Особенно он сам. Да. Прям в непоколебимой уверенностью. Также, как с непоколебимой уверенностью Стилински собирал себя по кускам каждое утро. Свой разбитый разум. А еще тело, которое справлялось то ли с последствиями некоторых передозировок, то ли с зависимостью от аддералла. Неважно. Но было больно. Физически больно. Душевно было...никак? Просто пусто. Устало. Вяло. Он этого не показывал. Слабости не для него. Он покажет всем волчьим и не очень мордам, что он, человек, силен так же как и они. Хотя бы духом. На самом деле он любил всю стаю. Иначе бы не стал соваться в пекло из-за них. Любил хмурого Дерека, который на самом деле выглядит, будто нуждается в теплых объятиях. Но конечно никогда в этом не признается. Любил Лидию. С клубничными волосами, яркую, живую, тоже сломанную. Может не так сильно. А может настолько сильнее, что уже и не ясно. Но любил не как раньше. Не с обожанием, не как богиню, а как хорошего друга. Как человека с похожим на его, Стайлза, опытом. Любил Киру. Милую лисичку. Они с ней в какой-то мере были родственны. Также родственны как тьма и свет, ага. Но факт есть факт. Стайлз был лисой. Пусть и темной. Разрушительной, несущей хаос, боль. А Кира несла свет, точнее молнии, электричество. Зажигательная, ничего не скажешь. И делает старину Скотта счастливее. Это главное. Скотт его лучший друг. Товарища он никогда не бросит. Пусть Маккол иногда совсем не может понять Стайлза. И не смотрел Звездные войны. Как можно было их не смотреть? Любил Эллисон...Он ее убил. Что ни говори, но это был он. Пусть и в одержимости японским демоном. Пусть и был пуст. Он и сейчас пуст. Не повод же кого-то убить...В душе Стилински подозревал, что его Я, настоящее, тоже этого хотело. Немного. Чуточку. Эллисон крала у него лучшего друга. Эллисон была мисс Улыбкой и Силой. Она чудесная, правда. Была. Стайлз любил Эрику и Бойда. Эрику, сломанную и сломленную. Эрику, которая была влюблена в него. Эрику, которая стала дерзкой и яростной волчицей. Эрику, которую убили. И Бойда. Вернона. Который был верен и молчалив до конца. Его тоже убили. Слишком много смертей в этом городе. Катастрофически много, если вспомнить Дарака. Но лучше конечно не вспоминать. Не вспоминать как он нашел разгадку. Ключ, решение. Они ему не верили. Н-е в-е-р-и-л-и Он был прав. Так часто прав. Насчет Мэтта. И Дженнифер. Если бы его просто слушали. Все бы получилось гораздо безболезненнее для этого города. Ни Скотт, ни Эллисон, ни он сам не погрузились бы во тьму. Дверь была бы дверью. Закрытой желательно. Как же ему надоело гребаное недоверие, непонимание, непринятие. Он вытаскивал все их волчьи зады из неприятностей. Но его все еще отталкивают. Под предлогом того, что он хрупкий человек. Ну, это вслух. В душе из-за энергичности, болтливости и прилипчивости. Что поделать. Он не выбирал быть таким. Он же принял то,что все эти песики раз в месяц становятся монстрами, желающими убивать. Отец конечно же за него волновался. Отец видел, ЧТО с ним происходит. Пусть и украдкой, пусть и между смен. Смен было много. Ночных особенно. Отец тоже был разбит, но для старшего Стилински состояние сына было важнее собственного. Он уговаривал Стайлза посетить доктора, почти угрожал. Но парень всегда отвечал, что все в порядке. Он справится. "Мы справимся. Со всем."- сказал как-то Стайлз. Шериф почти поверил, но только почти. Не заметить усталость, дерганность сына было бы настоящим преступлением. А шериф не нарушает законы. Он их блюдет. Только в одном Ноа Стилински ошибался. В причине состояния Стайлза. Он думал, что это последствия действий ногицунэ, травма от смерти Эллисон. Отчасти, но больше всего болезнь мешала жить Стайлзу. Непринятие близких. Это толкало к обрыву смерти. Кстати о порезах. Пусть шрамов и не оставалось, но Стайлз не носит шорты. На всякий случай, некоторые люди бывают внимательными. И оборотни тоже...Он перестал носить шорты(не то чтобы он из часто носил, но в Калифорнии бывает довольно жарко) после одного случая, произошедшего пару недель назад. Это был один из очень знойных дней, когда солнце опаляло своим жаром весь Бейкон-Хиллс. Асфальт буквально плавился от жары. В этот день было бы странным надеть джинсы. Стайлзу было плевать посчитают ли его странным, но и правда погода была невыносимой. Последние ранки на ногах еще вчера выглядели вполне зажившими и уже не ныли тупой болью. Стилински откопал в шкафу серые спортивные шорты до середины бедра, они были мягкими и приятными к телу. Лучшего варианта не найти для такого дня. Стайлз закончил смену штанов на шорты и повернулся к шкафу, у которого стоял спиной. Он услышал шум где-то в глубине дома и предположил, что к нему наведался один из оборотней. Какая бесцеремонность! Хотя было понятно почему хотя бы не через его окно влез волк. Это было бы слишком заметно. Стайлз даже не стал идти проверять. То ли он привык к некоторому мирному положению вещей и обыденности взломов его окон, то ли аддералл сработал как надо и задавил всю нервозность. Если его сейчас убьют...Мда, это будет провал. И тупость. Гость открыл дверь его комнаты. Стилински инстинктивно прикрыл открытую часть бедер руками, он не пожалел об этом вовсе, когда понял кто его посетитель. Питер Хейл. Питер Я-пролежал-в-коме-шесть-лет-а-потом-убил-племяшку-и-обратил-лучшего-друга-стайлза Хейл. Мужчина мазнул взглядом по бедрам Стилински. Не закрой парень руками ноги, Питер бы даже не посмотрел туда. Но сейчас. О, он увидел довольно знакомые отметки. В далеком прошлом одна из его знакомых,человек, резала руки. Хейл дал Стайлзу в голове балл за изобретательность. Надо же, ноги...Парень несколько секунд молча пялился на Питера. Таблетки почти выключали болтливость. Но молчать уж он не станет: --Зачем ты пришел, зомбиволк? Хочешь отомстить за то, что я отказался стать частью твоей маленькой волчьей стаи?- Для Стайлза, конечно, было глупостью это вспоминать, но сказанное не воротишь. -И тебе привет, Стайлз. А ты считаешь это достойным поводом для мести? Или напоминаешь, потому что передумал? Уже поздно. Хотя в будущем...Неважно, я пришел проверить не умер ли ты тут. Потому что судя по стойкому запаху лекарств, которым несет за милю, ты скоро словишь передоз и откинешься. Ну или переборщишь с порезами...Если ты понимаешь о чем я- Хейл усмехнулся, бросив красноречивый взгляд на ноги парня. -Как видишь я еще жив. И не передумал. Не люблю, знаешь, ощущать жажду крови ежемесячно. А что по поводу лекарств. Не хочу надоедать людям слишком сильно. Держу в узде СДВГ. И как мне кажется, я ничего не понимаю в порезах. Ты можешь представить, чтоб я резался? У меня даже шрамов нет- Стайлз говорил слегка торопливо. Он облизал губы, которые пересохли от жары, которая стояла в комнате. Надо купить вентилятор... -Не лги себе.- неясно о чем конкретно говорил Питер. Об укусе? Шрамах? Обо всем сразу?- И знаешь, мне не надоедает твоя болтливость. Я ценю твой ум, ты знаешь это. И да, у меня была знакомая, которая резала руки. Тонко и аккуратно. Мне знакомы эти пигментные полосы. До встречи, Стайлз.- Хейл вышел. И зачем приходил...Не волнуется же он за гиперактивного подростка. Это неважно. Важно, чтобы Питер никому не сказал. Пока он еще не ушел, Стилински крикнул, зная, что его услышат: -Не говори никому об этом!- парень не знал сработает это или нет. Хотя втайне, немного, хотелось, чтобы он рассказал. И возможно к нему отнеслись с бóльшим сочувствием... Возвращаясь к реальному времени, можно сказать, что Хейл не сказал никому не слова про это. Ни взгляда, ни намека. С одной стороны Стайлз испытывал облегчение от этого, с другой же...Хотелось немного жалости? Нет, не жалости. Хотелось сочувствия. Но он его не получил. И не получит. Шальная мысль закралась под череп Стилински:"А что если надеть шорты и прийти в лофт. Они заметят? А что если обратить их внимание на это? Тыкнуть носом?Пф...Носом. Учитывая, что они оборотни. Ну конечно. Они ощутят немного...много душевной боли. А может они вовсе не поймут...И осудят." И Стайлз не стал никуда идти. Надевать шорты или обращать внимание на тонкие, слегка коричневые полоски на бедрах, которые еле выделялись среди бледной кожи. Он просто надел спортивные штаны и лег на постель. Янтарные глаза были широко распахнуты. Он смотрел в потолок, пересчитывая трещины. Стараясь уместить весь свой мир в эти самые трещины. Как же он блять устал. Может если он просто проведет лезвием хоть раз по рукам...Пара глубоких надрезов вдоль вен и у него нет никаких проблем. "Но суицид не выход"- шепнул противный голос подсознания-"Ты что настолько слаб?" Да, он настолько слаб. Разбит, сломан, устал. Ему тяжело дышать. Даже это непомерно тяжелая работа. Он непомерно измотан СДВГ, передозами...Его тело отравлено. Если он не убьет себя, то вероятно с таким стилем жизни все равно скоро умрет. Что ему терять? Отца. Скотта. Стаю. Питера...? Питер вроде бы понимал. И заметил. Жаль конечно со всеми прощаться. Но они переживут,они сильные. Не как он....Сильные же, да? Отец...о, его отец наверное не справиться. Но боже, он должен понять Стайлза! Он же все видит! Решение, которое лишь секунды ранее периодически всплывало у него в голове, окрепло. Он был готов к боли. Боль давно его часть. Часть его жизни. Они все должны понять его. Хотя бы раз. Хотя бы после смерти. Стайлз неловко встал с постели и поплелся в ванную комнату. Не неуверенно как казалось со стороны, просто устало, а от этого слегка сломано. Он достал лезвие из шкафчика и сел на кафель. Лучше бы было залезть в душ, чтобы смывать кровь от его трупа было легче, но сидеть на холодном полу, прислонившись спиной к стене было по своему уютно. Приятно. Это успокаивало. Желание умереть, исчезнуть, не растворилось в воздухе. Нет, просто это была отчаянная решимость, осознание смерти, оттого и спокойствие. Кристальное. Но руки слегка тряслись.Очень и очень не вовремя. Лицо Стайлза выражало покаяние и успокоение. Он хотел войти в смерть будто в сон. Уплывать, забираемый волнами за грань. Дрожащей рукой, побледневшей сильнее, чем обычно он крепко сжал лезвие. Легко очертил им левую руку. Не оставляя порез. Дразня себя и свое сознание. Он надавил сильнее запястья. Не хотелось резко резать руку. Он спокойно надавливал на кожу холодным лезвием и плавно вел его вниз. Губы дрожали, он сжимал их чтобы не проронить ни звука. Он хотел закрыть глаза. Но рано. Рано. Надрез был около тринадцати сантиметров. Стилински закрыл глаза и разжал руку. Окровавленный кусок металла с тихим звоном ударился о кафель. Отступать поздно. Но Стайлз не хотел снова делать порезы. ""Что я блять делаю, боже" - тихий шепот парня раздался в ванной. Кровь вытекала довольно быстро. Рука болела. Конечно она болела! Он шипел сквозь зубы и сжимал пальцы. Стилински отчаянно зажал раненую руку второй. Сейчас, прямо сейчас умирать не хотелось. Послышался грохот где-то в глубине дома. Стайлз хотел чтобы его спасли...Ведь не поздно же, да? Он не слишком хорошо разбирался в самоубийствах. Кровь лилась потоком. Дверь ванной широко распахнулась. Парень приоткрыл глаза. Питер Хейл. Да ладно. "Это точно не предсмертная галлюцинация?"- подумалось Стайлзу. Но галлюцинация быстро подошла к нему и раздраженно сказала: -Что ты блять делаешь, Стайлз? Выпилиться в одиночестве в ванной? Серьезно? Я ожидал плана получше. - Питер сдернул полотенце с держателя, убрал руку Стайлза от пореза и начал заматывать. -Лучше не придумалось, Питер-свитер - Как же Стилински в душе был рад жизни. - Думаешь полотенце поможет?- на выдохе. - Конечно нет. Но это лучше твоей костлявой ладони, лапушка. Надо перетянуть место выше пореза жгутом. А еще забрать у тебя немного боли. Если я заберу всю у тебя, то наверное буду восстанавливаться день. В тебе так много боли, сахарок.- Хейл достал из шкафчика аптечку и бинт, и которого соорудил жгут и перевязал руку. Также он замотал предплечье парня. Стайлз молчал. Просто сидел как марионетка с обрезанными ниточками. - Знаешь, мне немного нравится, что ты сломлен. Сломлен как я. Это нас сближает. Я понимаю тебя. Все твои чувства...У меня не было СДВГ, но меня сожгли в пожаре, а потом я пролежал в коме шесть лет. Очнулся, отомстил за семью, а меня убил собственный племянник. И ты. Поджег. Не очень-то вежливо выбирать такой способ. - Питер присел рядом со Стайлзом на кафель. Кровь его не заботила. - - Пришел добить меня пока я уязвим. Хотя глупо было бы меня спасать. Или это что-то типа: он умрет только от того, что я его сожгу и перережу ему глотку? Не отвечай, Питер. Я знаю, что это не так. Не в твоем стиле. Вроде бы. Будет иронично, если я и правда пересказал твой план.- голос Стилински был тихим и ослабевшим. - Но я рад, что есть кому меня понять. Правда счастлив.- Стайлз взглянул Питеру в лицо. Последний потянулся к парню...для объятий. Это были просто объятия без подтекста или какого-то намерения. Знак поддержки. Защиты. Типа " эй, ты не один, чувак!"Хотя...Черные змейки взвились по венам мужчины. Он забирал боль. Ослаблял ее, растворяя ее яд в себе. Парень пробормотал: -Спасибо. Спасибо, Питер. Прости за поджог кстати. Это и правда было не очень.- парень прижался щекой к щеке собеседника. поцелуи...не до поцелуев.Он лишь мазнул губами по щеке Хейла. Питер почти целомудренно поцеловал его с лоб. -Не очень? Это было очень не очень в стиле хорошего парня! А теперь давай, лапушка, я отвезу тебя в больницу. - голос был мягким. Мужчина помог Стайлзу подняться. Теперь Стилински знал наверняка одно. Он не один. Он не непонят. Он может жить. И возможно даже будет иметь шанс на свое счастье. Сломанное, разбитое, но нежно и аккуратно склеенное двумя людьми. Ради этого можно прожить еще сотни лет.