Спи спокойно, моя милая...

Судорога. Крик. Пробуждение. Зельда очнулась посреди ночи в холодном поту. Всю её трясло, голова раскалывалась, а картинка перед глазами расплывалась. Она задыхалась, жадно пытаясь глотать воздух, и будто бы в бреду бормотала под нос лишь одно — имя своей племянницы. Она повторяла его своим слабым, дрожащим голосом, словно мантру, не останавливаясь: то срываясь на крик, то, едва слышно, заикаясь, но ни на секунду не переставая. — Святой Гекаты ради… Зельда? Лилит, лежавшая в постели с ведьмой, резко поднялась, увидев её в таком состоянии. Сон, окружавший демонессу мгновением ранее, в момент рассеялся. Она схватила Зельду за плечи и развернула к себе, вмиг оглядев её: бледная кожа с красными пятнами от слез, лопнувшие сосуды в глазах, расцарапанные дрожащие руки… а она всё продолжала безостановочно шептать имя девушки, отдавшей свою жизнь за жизнь всего живого. Лилит было страшно видеть её такой — смерть Сабрины окончательно вывела и без того вечно напряженную и загнанную женщину из строя. Зельда больше не могла нормально спать, после похорон перестала появляться на людях, отказалась от еды и питья, не выходила из комнаты и в первое время после трагедии не подпускала к себе никого, кроме своего фамильяра — даже Хильду. Ведьме было безумно тяжело, она не могла смириться с внезапно постигнувшей их семью утратой, её мучило чувство вины и постоянные кошмары. — Я её убила! Я убила С-сабрину! Я убила мою девочку! Это была я! Я и никто иной! Я сделала тот надрез, из-за которого наша малышка потеряла так много крови… я не спасла её… я… я монстр! я… Лилит прижала к себе ведьму, крепко обвив её руками. Из её глаз прыснули слёзы, хоть демонесса и знала, что ей в первую очередь нужно успокоить любимую. Она старалась разделить боль Зельды, ослабить её. — Тише, тише, Зельдс. Всё, дорогая, хватит, прошу тебя… не нужно. Я здесь, я рядом с тобой, всё хорошо. Всё… хорошо… Рыжеволосая вжалась в её плечо, поскуливая и рыдая. Её не отпускала тряска. Демонесса поцеловала её в макушку и принялась нежно гладить по спине, тихо произносив необходимые ей в данный момент слова, пытаясь хоть как-нибудь успокоить. — Н-ничего не х-хорошо… Что я наделала, Лилит? Чт-то я натворила… — Ничего, всё в порядке… тихо, милая, всё, пора успокаиваться… Взяв себя в руки, Лилит прикоснулась своими ладонями к лицу ведьмы и нежно поцеловала её в лоб. — Сделай глубокий вдох и выдох… давай… вместе со мной. Зельда послушно повторила за демонессой. — Хорошо… ещё раз… В ночной тишине раздавались лишь всхлипы и неровное, постепенно восстанавливающееся дыхание ведьмы. — Да, вот так… Вот так, дорогая, всё в порядке. Посмотри на меня. Ведьма подняла свой взгляд на Лилит и заглянула точно ей в глаза. Сколько боли и усталости читалось в замученном взоре… — Послушай. Ты… ты не виновата, крошка. Ты сделала всё, что было в твоих силах, сделала так, как Брина хотела. Ты слышишь меня? Та кивнула. Лилит убрала волосы с её плеч назад и провела пальцами под глазами, стерев слёзы. — Хорошо… Слушай мой голос и своё дыхание. Вот так. Лилит глубоко вздохнула сама и взглянула на часы. Было около 2-х часов ночи. — Не переживай за Сабрину. Она должна смотреть за нами свысока и видеть, как мы любим её и как благодарны за её жертву, мы не должны тратить время впустую и разочаровывать её, так ведь? Я уверяю тебя, дорогая, Ник приглядывает за ней, он точно не даст нашу девочку в обиду. Они сильные, и их любовь спасёт их от всего. И ты, и я должны жить дальше… ради неё, Зельдс… Женщина медленно отстранилась от Лилит. Та не стала препятствовать этому, но аккуратно взяла ведьму за руку, ласково проведя своими пальцами по её ладони. — Ты безумно сильная, дорогая. Я верю в тебя. Ты сможешь справиться, а я всегда буду рядом. В комнате повисло молчание. Зельда, вроде бы, наконец успокоилась. Она потупила взгляд, уставившись в одну точку где-то в окне и сфокусировалась на своём дыхании и мыслях. — С-сабрина… я так… горжусь ей… Хоть ведьма и пребывала в полном спокойствии, губы Зельды вновь предательски задрожали и искривились…в улыбке. Слёзы опять заструились по впалым щекам, но Зельда улыбалась, смотря на Лилит, а в её глазах отражался лунный свет, просачивающийся сквозь шторы. — Мы так м-мало общались… Она… была… После того, как Зельда произнесла последнее слово, она закрыла глаза и вздрогнула. — Дыши… — тихо напомнила Лилит, положив руку ей на плечо. Сделав глубокий вдох, ведьма продолжила: — Она была такой наивной, искренней, смелой и любознательной… За все 16 лет, которые мне удалось провести с ней, она стала для меня дочкой. Я ругала её и придиралась, но в то же время холила и лелеяла, желая ей лучшего. Я любила её, Лилит, она была лучиком света в этом тёмном, алчном мире. И теперь, когда её нет рядом… мне чертовски сложно принять это. Я не знаю, получится ли у меня когда-нибудь. — Спасибо, что рассказала о своих чувствах, огонёк… Это очень важно для меня. Правда. - демонесса потрепала её по плечу, после чего, недолго думав, потянулась к тумбочке и взяла что-то. - Держи, выпей... И пора бы уже ложиться, завтра нам рано вставать, чтобы подготовиться к поминкам. Лилит протянула ведьме стакан с водой. Сделав несколько глотков, Зельда сама поставила его обратно, а затем вернулась к демонессе, которая уже к тому времени легла обратно в постель. — Иди ко мне… Лилит укрыла прижавшуюся к ней ведьму одеялом и обняла. Было очень тепло и уютно. - Сладких снов, моё солнце. - ласково прошептала демонесса засыпающей в её объятиях ведьме. Спокойный мягкий лунный свет обволакивал комнату, насыщая её сонной атмосферой. Спустя несколько минут Сатана вновь кинула взгляд на Зельду — она наконец уснула и тихо засопела, прикрыв свои глаза. Лилит ласково поцеловала её в висок и едва слышно прошептала что-то неразборчивое, похожее на заклинание, связанное со сновидениями, после чего опустила свою голову на подушку и, выдохнув, тоже сомкнула очи. Раннее утро. Где-то около 6 часов. Слабый ветер и приятная утренняя прохлада. Казалось, что Гриндейл опустел за ночь. Крыша мрачного, полностью чёрного поместья семьи Спелман гордо возвышалась в одиночестве, среди верхушек деревьев. На поляне перед зданием виднелась небольшая территория с надгробиями и памятниками. Среди мраморных плит едва можно было различить две фигуры, в тёмной верхней одежде. Судя по фасону их плащей и волосам — забранным медово-рыжим и распущенным чёрным — можно было понять, что это были дамы. В полной тишине они стояли у одной из одиноких могил, крепко держась за руки. На лице одной читалось смирение, и будто-бы безразличие, хоть блестящие слёзы и выдавали мнимость этой маски. Другая же, положившая руку на памятник, не скрывала своей боли. Закрыв глаза, она поглаживала холодный мрамор и шептала что-то, временами поднимая взгляд к небу и рыдая. Когда она закончила, женщина с тёмными волосами передала ей один из цветков, который держала всё это время в другой руке. Это были чёрные розы. Они вместе аккуратно возложили цветы к памятнику. Дама с рыжими волосами после этого прикрыла свой рот ладонью. Другая, видимо, предложила ей вернуться, слабо потянув за руку. Но она не хотела. Не хотела уходить. Природа словно умолкла. Не было слышно ничего. Ни ветра. Ни рек. Ни леса. Ни шелеста листьев. Ни пения птиц. Абсолютная тишина. Страшная тишина. Мёртвая тишина. — Я люблю и горжусь тобой, Сабрина Эдвина Диана Спеллман… и всегда буду гордиться. Спи спокойно, моя милая. Да прибудет с тобой Геката.